***
Медицинский центр, унылые блёкло-зелёные коридоры, серые палаты, белые халаты, запах лекарств и какая-то давящая атмосфера, пропитанная скорбью и печалью. А всё потому, что смерть ощущается совсем близко, будто стоит за спиной с предвкушающей ухмылкой и уже замахнулась своей наточенной острой косой. Тони терпеть не мог больницы и особо рьяно не жаловал врачей. Стопроцентные маньяки, психи, которые добровольно пошли и выучились, потратили почти десять лет, чтобы законно резать людей под предлогом какой-то древней клятвы. Не навреди — гласила одна из заповедей. Почему-то верилось в это с трудом, а сам Старк хоть и был трижды доктором, но совсем в других науках, поэтому ничем в текущих обстоятельствах помочь не мог. В особых случаях приходилось довериться опасным хладнокровным мясникам. Операция прошла успешно, но в палату к Барнсу даже самого Тони Старка никто не пускал. Та медсестра, которая приглядывала за пациентом, видимо, никогда не смотрела телевизор, не читала газет, не заходила в интернет и не знала, с кем говорит. Полноватая латиноамериканка средних лет без труда смогла осадить Железного Человека, а точнее усадить его на неудобное кресло в коридоре, чтобы сидел тихо и не мешал, когда будет можно, она скажет. Тони, мягко говоря, прифигел от такого отношения, но заткнулся и принялся делать то, что не любил ещё больше, чем больницы и белые халаты — ждать. В общей сложности прошло что-то около двенадцати часов с момента, как он вместе с Зимним Солдатом покинул башню. И, нет, это не оговорка. Железного Человека сопровождал именно Солдат. Исчезла мальчишеская улыбка, которую за вечер Тони видел не один раз, взгляд стал острее, движения чёткие, выверенные. Собранный, как хищник перед броском и атакой на свою добычу, сосредоточенный, продумывающий будущий план, не упускающий ничего из виду, в особенности Тони Старка. К моменту прибытия в Беллвью периметр был чист, полиция оцепила здание. Явились и Мстители, но не в полном составе, часть была отправлена ещё днём на задание куда-то на западное побережье страны. Капитан, Сокол, Вдова сейчас, скорее всего, вели разведку, готовились к выполнению миссии или уже благополучно завершили задание и расслаблялись в каком-то баре. Хотя бар и Роджерс — вещи абсолютно несовместимые. Какой-то занудный и скучный пенсионер, хорошо хоть не пристрастился к «Бинго». На подмогу к Старку подоспели Ванда и Вижен и, как неразлучники, зависли в воздухе, оценивая ситуацию сверху. Так, давайте прикинем расклад: созданный гением и воскрешённый богом андроид, хранитель мощнейшей реликвии вселенной; реальная ведьма с неизвестным пределом магических сил, которая будет покруче всяких Волдемортов, Дамблдоров и Поттеров вместе взятых; заслуженный ветеран войны, суперсолдат, перекинувшийся в режим «призрачный убийца»; и лучший защитник Земли. Хм, неплохо. Были ли шансы у кучки чокнутых террористов? Неа, не было, как, впрочем, и мозгов. Пока Старк разыгрывал представление внизу перед входом в здание, отвлекая тем самым бандитов, летающая парочка проникла внутрь и приступила к устранению угрозы, Барнс же растворился где-то в тенях. Как и требовалось, Тони вышел на сцену без брони, демонстрируя свою покорность и готовность выполнить условия преступников. Но намерения террористов отличались от группировки Десять Колец, они не хотели взять Тони Старка в плен, а может, у снайпера просто сдали нервы. Когда захваченный этаж был зачищен, а заложники освобождены, с крыши соседнего корпуса раздался выстрел, следом за ним ещё один. За доли секунды Тони даже не успел понять, что происходит, и почему он валяется на асфальте. Что-то золотое мелькнуло в небе, а рядом со Старком наземь рухнул Барнс. Пятница что-то кричала в комм, но Тони её уже не слышал. И вот теперь, сидя под дверью палаты, Тони Старк пытался анализировать произошедшее, нужно было срочно чем-то занять мозг. Барнс спас ему жизнь, закрыл от пули. Рефлексы, инстинкты? Что, блядь, это было? Что угодно, но точно не обдуманный поступок. Так глупо подставился, взял удар на себя. Он, конечно, прокачанный гидровской сывороткой суперсолдат, но, сука, смертный! А если бы пуля попала прямиком в сердце, или стрелок целился бы в голову? Выжил бы? Увы, как бы горько это ни было, Старк всё-таки признавал, что временами не выкрутиться. Тони никогда не одобрял неоправданные жертвы, тем более ради него. Он не считал себя достойным, тем, кого нужно спасать. Это он привык делать всё, прекрасно понимая, чего ему это будет стоить. Иными словами, Тони Старк себя не ценил, он бы не дал за свою жизнь и паршивого цента. Он не испытывал такого гадкого чувства, как ненависть по отношению к другим, но вот к себе… да, по отношению к себе на ненависть Старк не скупился, щедро взращивал её годами, при этом, как умелый игрок на бирже, поднимал курс акций, читай жизней, других людей. Он ненавидел себя, но ещё больше — забирать чужие жизни. Железный Человек щадил своих врагов, прибегал к полной ликвидации только в самых крайних случаях. А теперь представьте, что чувствовал Старк после того, как своими руками чуть не прикончил Барнса в Сибири. Нет, не сразу после драки, тогда его переполняла лишь опустошающая боль и злость. Но вот неделями позже… Тони Старк считал себя ничтожеством, слабаком, конченной мразью, которая наплевала на свои моральные устои и принципы. А достоин ли он сам жить? Чем он лучше Барнса? Роджерс не заслужил щит, а ты, Тони Старк, продавец смерти, неудавшийся герой, создатель Альтрона, ты заслужил ходить по Земле, которую сам почти разрушил? И почему-то доводов в свою защиту не находилось, и Тони Старк принялся с ещё большим рвением замаливать грехи пока оставалось время. Вы не подумайте, он не стремился попасть в рай. Рая не существует. А если бы и был, то место Старка точно не в нём. Там, внизу, для него давно уже зарезервирована VIP ложа с ковровой дорожкой, выложенной битым стеклом, и персональным котлом с горящей смолою. Просто стоять в стороне, имея при этом ресурсы и возможности что-то в этом мире изменить, сделать его лучше, было невозможно. Если бы Барнс не пережил операцию, Старк бы себе этого никогда не простил. Медсестра куда-то ушла и оставила Барнса без присмотра, а Тони воспользовался моментом, шмыгнул в палату и аккуратно прикрыл дверь. Стены не серые, а какие-то бежевые или кремовые, Старк не очень-то разбирался в палитре оттенков. Сама палата небольшая, но много ли нужно места пациенту? Кровать, тумбочка, одно окно и закрытые жалюзи. Неяркий свет и ровный писк каких-то приборов, подключенных к лежащему без движений на больничной койке Барнсу. Это же хорошо? Будь всё плохо, они бы истерично вопили. В углу нашёлся стул, такой же неудобный, как и кресло в коридоре. Тони разместился справа от спящего и добрых десять минут просто смотрел или скорее рассматривал. Так с виду и не скажешь, что парень побывал почти за гранью, кажется будто бы просто спит. Совсем ещё молодой, особенно сейчас, когда глаза закрыты и в отражении не видны годы, проведённые в плену у Гидры. Он пережил столько, что на десяток-другой жизней хватит. Чем руководствовалась судьба взваливая всё это на его плечи? Проверяла предел прочности, испытывала или просто отчего-то невзлюбила? Старк не знал, каким был довоенный Баки Барнс, но тот, кто пришёл к нему, определённо был неплох. Со своими демонами, со своей болью, суждениями и представлениями о жизни, прямолинейный и честный. Он поделился правдой о себе и Зимнем Солдате, не побоялся заявиться в дом к тому, кто мог с лёгкостью его убить, он готов был понести наказание. А когда были нужны ответы, не стал ходить вокруг да около, не юлил, выясняя необходимое. И эти дьявольские бургеры! Такая мелочь, сущий пустяк, но было настолько приятно и вкусно, и никакого зудения, что это вредно. Ну и как такого можно не любить? Попытка извлечь маячок была проявлением того, на что Тони решиться очень сложно, теперь уже почти невозможно. Доверие. Да, он хотел показать тем самым, что действительно отпустил былые обиды, можно попробовать начать всё с чистого листа, познакомиться не как Железный Человек и Зимний Солдат, а как Тони и Баки. Ответная реакция поразила. Барнс доверял ему свою жизнь, неоконченная фраза «если что…» могла означать лишь одно: если я снова выйду из-под контроля, ты будешь знать, где меня найти, и сам решишь, что будет дальше. Вот к такому Тони Старк не привык. — Очнёшься, и я тебя поцелую, — заговорил Тони. — Или всё должно быть в обратном порядке? — реакции не последовало, впрочем, он на это и не надеялся. Не верил Тони в волшебный целебный эффект присутствия и разговоров с бессознательным человеком. Но ему нужно было выговориться, а так легче, когда тебя не сбивают, не смотрят пристально. — Не для протокола, Барнс, но ты псих, хотя бумаги и говорят обратное. По-хорошему, тебе бы взять билет куда-нибудь на Бали или Филиппины, улететь в тёплые края, греть косточки на пляже, а не бросаться под пули или ждать очередного приказа. Неужели ты ещё не навоевался? Если бы я только мог, я бы так и сделал. Прикупил бы домик у озера или ферму в какой-нибудь глуши, занялся бы, может, разведением лошадей. Они, кстати, очень умные, всё понимают гораздо лучше людей. Стул — это какое-то орудие пыток, невозможно комфортно сидеть. Поэтому Тони переместился на кровать, примостился на край у изножья, упираясь в решетчатую спинку. Так получше, но всё равно неудобно. — На десятилетие отец подарил мне породистого арабского жеребца вороной масти по кличке Амин. Не знаю, о чём думал Говард и где рассмотрел связь между моей увлечённостью инженерией и верховой ездой, сакрального смысла я так и не понял, но факт остаётся фактом, у меня был конь. Надо сказать, что характер у него был совсем не подарок. Буйный, строптивый, он никого не подпускал, не позволял себя объездить, гордый. Мне тогда было вообще фиолетово, он мне был не нужен. В компании железок, паяльника и микросхем мне было весело. А Джарвис говорил, что конь просто не видит в берейторе равного, достойного, потому что тот хочет его сломать, а он мечтает о свободе. И как-то раз, я решил проверить сам, чего он хочет. Пришёл и прям так и спросил. Он мне, конечно же, ничего не ответил, но зато посмотрел так, что мне стало не по себе. Ему было грустно, одиноко, и после я начал к нему приходить каждый день. Рассказывал, чем занимался и что делал, что нового я смог смастерить или узнать, как улизнул от Джарвиса, когда тот собирался меня накормить, и какую сказку мне вчера читала мама. А он слушал, представляешь, и временами фыркал, будто не веря, или ржал, когда было реально смешно. Он мне позволял себя гладить, не пытался укусить или лягнуть. У него была блестящая длинная грива, мягкая, гладкая. Большие умные глаза и шершавый горячий язык, которым он каждый раз норовил меня лизнуть. Амин, пожалуй, был моим первым одушевлённым другом, с Роуди и Пеппс я познакомился позже. Небольшая пауза, чтобы переварить сказанное. У этой истории не было счастливого конца, но она как нельзя кстати приходилась к текущей ситуации. — Однажды, я открыл стойло и выпустил его, но он не ушёл и не попытался на меня напасть. Смотрел, будто спрашивая: ну и что дальше? Я пошёл на улицу, он за мной, так и бродили по лужайке вместе: я говорил, он слушал; пока кто-то из прислуги не заметил. Какой тогда был переполох! Он же никого ко мне не подпускал, рыл копытом землю, собой закрывал, как будто боялся, что мне что-то могут сделать или наказать. Я же был мелкий, и со стороны всё выглядело иначе. Они думали, что буйный конь вырвался и пытается меня затоптать. Меня никто не слушал, когда я говорил, что всё хорошо, и словно внимания не обратили, что конь смирно пошёл за мной обратно в стойло. А на следующее утро мой вороной друг исчез, конюшню разобрали, будто её никогда и не было. Отец постарался, осознав, что такие друзья мне не подходят. Да, он, конечно, за меня переживал, но и никогда особо не церемонился, — Тони на несколько секунд замолчал, переводя дух, и над чем-то задумался. Давно об этом Старк не вспоминал, да и вообще не рассказывал никому до этого момента. Хотя и сейчас его никто не слышал, Барнс по-прежнему был в отключке. — Так и к чему это я? А точно! Мораль в том, что я всех близких подвожу. Первым ни за что пострадал Амин, через много лет Инсен, потом Хэппи и Пеппер, следом Роуди. Со мной находиться рядом нельзя, мой ближний круг всегда под ударом, и ты не к тому стремишься, парень. У тебя впереди вся жизнь, сотни две лет уж точно. А я, так, доживаю. Не нужно было меня отталкивать, подставляясь под пули, потому что это я должен быть щитом, это моя задача, мой долг. Чудо, что всё обошлось, и я… — И ты обещал поцеловать, — тихо и неожиданно вклинился Барнс, закончив фразу. А Старк такого вот совсем не ожидал и даже позабыл, что ещё хотел сказать. Гений разведки и маскировки, нет ничего лучше, чем притвориться полумёртвым. Долбаный опоссум! Барнс смотрел прямо и прицельно, очень внимательно что-то высматривая. — Вот, значит, как. Подслушивал, — укоризненно-обвинительно заключил Тони. — Издержки профессии. Да и ты ведь это всё мне говорил. Разве смысл не в том, чтобы слушать собеседника? — Смысл был точно не в этом. Как ты, боец? — Скоро буду в норме. Регенерация сделает своё дело. Тони, я же не хрустальный, ранение не было смертельным. Самоуверенный идиот! — Да что ты?! Ты, блядь, литра три своей суперкрови потерял, не меньше. И это пиздец, как смертельно, Барнс. — Это в любом случае того стоило… ты этого стоишь. А я… — Я бы поспорил, — хмыкнул Старк, — но проявлю снисходительность к душевнобольному и позову врача, — он встал на ноги и уже собирался покинуть палату. — А поцеловать? Свою часть сделки я выполнил. И вдруг я всё ещё при смерти, в последнем желании умирающему не отказывают. Умирающий выглядел весьма бодро для подобных заявлений. Тони Старк, конечно, не золотая рыбка, но и за язык его никто не тянул, как и обычно, само вырвалось. Ему не жалко. Подойдя ближе к изголовью, Тони присел на койку, чуть подался вперёд, заглядывая Барнсу в глаза. Тот не двигался, боялся спугнуть и, кажется, даже затаил дыхание. Что Старк хотел увидеть и нашёл ли ответы — неясно, он ничего не сказал, лишь склонился ещё ближе, тыльной стороной ладони провёл по слегка щетинистой щеке. Барнс был, что раскалённая печь. Тони прикрыл глаза, коснулся чужих чуть приоткрытых губ своими, горячо выдохнул, и, прихватив нижнюю, поцеловал нежно, осторожно, бережно. Это было одновременно и сладко, и горько. Мягко, легко, без напора. Не было всепоглощающей страсти, укусов, рычания, стонов или неуклюжести, неловкости. Изящно, идеально, правильно, словно это и не был их первый поцелуй. Тони было хотел отстраниться, но его придержали рукой за шею, отчего мурашки прошлись по коже — холодные металлические пальцы невесомо поглаживали, зарывались в волосы. И тут так невовремя скрипнула дверь, спасибо за предупреждение, в палату вошёл врач, за его спиной возвышался Роджерс. Рефлексы у Тони не настолько быстрые, произошедшая секунды назад сцена попалась на глаза нежданным зрителям. Доктор не очень-то был удивлён или, может, просто проявил тактичность. А вот Роджерс словно окаменел, кажется, был слышен скрежет его челюсти и видно, как заходили желваки на лице. Состояние очень близкое к бешенству. — Старк, — процедил сквозь зубы Роджерс. — Капитан, — кивнул Тони. — Док, вы вовремя. Больной как раз пришёл в себя, — голос был хриплый, и вышло как-то томно. — Интересные у вас методы, мистер Старк, — хмыкнул врач. — Как думаете, стоит запатентовать? — продолжил беспечную игру Тони. — Подумайте над этим за дверью, — предложил доктор, подходя к пациенту. — Вы будто прочли мои мысли, — сбежать отсюда хотелось неимоверно. — Поправляйся, красавчик, ещё увидимся, — подмигнув Барнсу, Старк удалился. Тони Старк всегда лажает только по-крупному. И язык за зубами удержать он тоже никогда не может. Пусть в больнице и паршивый кофе, но организм требовал срочно влить в себя эту чёрную жижу, а то мозги, кажется, совсем атрофировались. Мда, неловко получилось. Нашарив в кармане двадцатку, Тони засунул купюру в автомат, принялся ждать подзарядки. Забрав стакан, он уже собирался отойти к тем неудобным креслам, но кто-то дёрнул его за локоть и толкнул к стенке. Роджерс нависал горой, прожигая каким-то озверевшим взглядом. — Ох, — выдохнул Старк, одновременно прочувствовав спиной рельеф холодной стены и очень бодрящий ожог на руке от пролитого кофе. — Я и забыл, что ты любишь пожёстче. — Что ты творишь?! Что это, блядь, было, Тони?! — прорычал ему в лицо Роджерс. Опять кэп сорвался с цепи. — Какие грязные словечки. Это я тебя так испортил? — ему уже было настолько всё равно, что даже ни капли не страшно, хотя перед глазами и возникли некоторые неприятные параллели. — Отвечай! — Извиняй, кэп, право требовать что-то у меня ты потерял несколько месяцев назад, — огрызнулся Старк, смещаясь левее, чтобы обойти эту Джомолунгму. — Ты специально, да? — Кто знает, Роджерс, — Тони пожал плечами. — Может, я влюбился. Для них двоих в коридоре стало слишком тесно, Старк передумал оставаться в больнице. Уходя без препятствий, он ощущал на себе тяжёлый взгляд, но не оборачивался. Довольно. На улице уже было светло. Свежо. День или ещё только утро? Пятница молчала, кажется, Тони её сильно обидел. После выстрелов, он проклинал её почём свет за просчёт, приказал заткнуться и идти так далеко, что сейчас реально испугался. А вдруг ушла? Она может, девочка-то с характером. Выйдя на больничное крыльцо, Старк окинул территорию взглядом и наткнулся на Марка, который стоял на одном из парковочных мест для инвалидов. Чувство юмора рыжая унаследовала от своего отца. Не всё так плохо, просто дуется. Не успел Тони сделать и пары шагов по направлению к броне, как кто-то налетел на него. — Мистер Старк! — взволнованно и почти истерично вскрикнул мальчишка, крепко вцепившись в него с нечеловеческой силой. — Пит? Эй, карапуз, ты чего? — Тони очень удивился такой реакции. — Господи, вы живы! Послышалось или это были всхлипы? — Конечно же, я жив, — реально становилось трудно дышать, пацан оказался очень силён. — Так, паучок, отцепляй-ка свои лапки и рассказывай, с чего это ты меня хоронить собрался. Неохотно, но Питер отпустил его и, смотря снизу вверх, затараторил. Тоже психанул, подумалось Тони. Глаза у Паркера блестели явно не от восторга. — В новостях показали, там видео, выстрелы, и вы упали после, а потом ничего. И Карен ничего не знает. Я так испугался. Как только увидел, сразу сюда, но мне никто ничего не сказал, и внутрь не пустили. А тут ваш костюм стоит, я думал… думал, что всё плохо. Что вы, вы… Мистер Старк, вы же в порядке? — Со мной всё хорошо, паучок, успокойся. Идём, присядем, — притянув Паркера к себе одной рукой, приобнимая за плечо, Тони повёл его к скамейкам в больничном сквере. Рассказав вкратце, что произошло, заверив, что на нём ни одной царапины, Тони заметил, что Пит, наконец, посветлел. Невероятно добрый, открытый, заботливый, неиспорченный ребёнок. Вот чьих слёз и волнений Тони Старк точно не заслужил, так это его. У Пятницы Тони просил прощения не в первый раз. Да, иногда он срывался, а Искусственный Интеллект был обучен обижаться, но и прощать, помимо прочего. Поэтому вскоре за Старком и Паркером прибыла машина, а Марк под управлением рыжей стартанул в башню. Тони хотел отправить ребёнка на занятия в школу, но вспомнил, что сегодня, кажется, выходной. Да и Питер, по всей видимости, отходить далеко от него в ближайшее время не собирался. Лишь выйдя из лифта, Тони почувствовал насколько устал. Но спать, на удивление, не хотелось. Бегло соорудив бутерброды, они с Паркером перекусили, и тот попытался отправить мистера Старка отдыхать. Не вышло. Следующей была идея посмотреть один древний фильм — «Возвращение джедая». Вот прям то, что доктор прописал. Тони не стал возражать. Джедаи — это круто. Легендарный фильм, ненавязчивая компания парнишки, который считай, что стал сыном, по-настоящему удобный диван. Вот такое оно счастье, да? Взгляд зацепился за какую-то смятую бумажку у ножки стола. «Joe's burgers». Кажется, всё-таки чего-то не хватает или кого-то…Часть 8
31 августа 2018 г. в 22:37
Из-за оглушительного стука сердца все остальные звуки стихли и были почти не слышны. Чьи-то крики и командные голоса, отдающие приказы, вой сирен и шум подъезжающих спецмашин. Всё ушло куда-то на периферию. Красно-синий мигающий свет, белые вспышки, ярко-жёлтая лента заграждения.
— Смотри на меня, слышишь, не смей закрывать глаза!
Окровавленные пальцы левой руки тянутся к чужим губам, чтобы накрыть и не дать произнести ни слова. Под ладонью чувствуются горячие сухие губы, которые невесомо касаются кожи. Правая с силой давит на грудину, зажимая рану чуть ниже сердца, пытаясь хоть как-то приостановить потерю крови. А она не останавливается, всё льётся и льётся, просачивается сквозь пальцы.
— Молчи! Ничего не говори, слушай мой голос, не отключайся. Потерпи ещё немного, медики же совсем близко. Держись! — по движению мышц лица под ладонью чувствуется, что он улыбается.
Кто-то трясет за плечо, пытается что-то сказать или спросить. Тёмная форма, взволнованный испуганный взгляд. Агент. Не врач. Нахуй. Прочь. Отъебись, клоун, не до тебя.
— Вот куда ты полез, а? Зачем? Я уж было подумал, что ты умный. А ты…
Ну наконец-то! Рядом опустили носилки, трое медработников аккуратно переместили на них раненого — единственного пострадавшего при освобождении заложников и задержании банды террористов.
— Сэр, вы ранены? Вам нужна помощь? — один из белых халатов прояснял состояние, видя кровь на одежде и руках у второго мужчины, который до сих пор не поднялся с земли.
— Я в порядке, это не моя кровь. Его, — указывая на каталку, на которой закрепляли пациента.
Прошло пять минут, может, и больше, с момента двух выстрелов, но кажется, что вечность. Почему всё так медленно, это же, блядь, территория лучшей в Нью-Йорке, пусть и государственной, больницы. Какого хуя здесь одни сплошные черепахи? Может они ещё и пули извлекать не умеют? Так, нужно вставать, чёрт, а ноги что-то не держат. Давай же, соберись!
— Сэр, вам сюда нельзя, — жалкая попытка помешать войти в лифт, который доставит их к операционной.
— Ты знаешь, кто я?
— Конечно, вы же…
— Не трать время, едем, — зайдя внутрь, припечатал жёстким взглядом доктора, который не посмел что-либо возразить, по-видимому, обладая достаточно развитым чувством самосохранения.
Табло отсчитывало секунды и этажи, меняя красные цифры на чёрном фоне. Почему опять так долго? Какая-то параллельная реальность, в которой секунды равны годам. Какая ёбаная тварь включила эффект слоу мо?
Врачи нависли над пациентом, вкололи шприц с неизвестным содержимым. Капельница в вене, кислородная маска на лице. Он закрыл глаза, и неизвестно отчего: инъекция подействовала или силы покинули его тело.
Двери разъехались со звонком, как у микроволновки, закончившей разогревать еду. Какая дурацкая ассоциация, идиотские мысли лезут в голову. Это всё стресс.
Каталка скрылась за дверями стерильной операционной.