Хитиновый покров

      Говорят, что горе от ума. В случае Тони Старка ума было много, и объёмы горя соответствовали масштабам потенциала гениального интеллекта. Многие проблемы Тони себе надумывал сам, но и сам их решал в последствии. Не думать у него никогда не получалось. Поэтому единственным верным решением, чтобы окончательно не загнать себя в угол, было переключиться с одной проблемы на другую, менее трепетную. Были, конечно, и другие способы, например, нажраться вусмерть или заменить душевные боли физическими. Но присутствие в доме Роуди и Питера заставляло держать себя в руках, поэтому работа. Именно этому Старк и посвятил последние несколько часов, не позволяя себе мыслями возвращаться к событиям в Беллвью.       Семьдесят восьмая модифицированная версия вируса Экстремис отказалась вступать в симбиоз с наночастицами и кровью Тони. Хотя это не совсем верное определение. Вирус подавлял, подчинял, контролировал, а должно быть совсем наоборот. Тандем, союз, единство, работа сообща. Старк не оставлял своих стремлений создать совершенную несокрушимую броню, но пока дальше симуляций процесс не двинулся.       Однажды, он порывался сдуру всадить себе инъекцию E-3, но какая-то неведомая сила удержала. Экстремис в чистом виде увеличивал силу в разы, даровал почти неуязвимое тело, считай, что бессмертие. Но у него был побочный эффект, и даже не один. Перегрев и взрыв, очевидно, не самое приятное, но с этим Старк справился играючи, ещё несколько лет назад, исцеляя Пеппер. Что гораздо хуже, это потеря рассудка. Вирус сводил с ума, вызывал безумие, неконтролируемую агрессию и жестокость.       Если бы тогда Тони не одумался, Альтрон показался бы волшебником с чистыми помыслами, этакий добрый самаритянин. Поэтому только симуляции, никаких опытов на кошках или себе самом. Этот эксперимент должен стать прорывом. Старк стремился к тому, чтобы исключить все слабые и уязвимые места своей брони, включая интерфейс Пятницы. Он хотел подчинить себе киберпространство, управлять бронёй силой мысли, получить обострённые рефлексы, чтобы всегда быть готовым отразить очередную угрозу, нависшую над Землёй. А взаимодействие нанотехнологий и Экстремиса обеспечило бы мгновенное и бесконечное, неограниченное ресурсами конструкции и тела восстановление.       Генная инженерия, вирусология и биохимия были не самой сильной стороной Тони Старка, но он вдумчиво изучал этот вопрос, корректируя формулу исходного штамма, пытался добиться нужного результата, который бы позволил раз и навсегда избавиться от костюма, как такового, объединить сущности и стать Железным Человеком во всех смыслах и значениях этого выражения.       Юбилейный пятидесятый Марк должен был стать совершенным — апогеем и венцом дела всей жизни Тони Старка. Это даже сложно назвать прорывом, это эволюция, её новая ступень.       А пока Пятница занималась контролем поведения Е-78 с новыми вводными, Тони переключился на костюм для паучка. Всё равно на симуляции может уйти не один десяток часов, и это с учётом обширных производительных ресурсов ИскИна. Сегодняшний киномарафон взбудоражил мысли насчёт далёкого космоса, поэтому Старк решил проработать кое-какие детали модели 17A, мало ли Питера каким-то ветром занесёт на галактическую станцию. Уж лучше перебдеть, чем потом посыпать голову пеплом.       Тони перебирал одну из микросхем будущего генератора наночастиц в костюме Железного Паука, когда Пятница сообщила о входящем видеозвонке от капитана Роджерса. Старка покоробило, ушиб на спине отозвался ноющей болью. Говорить с кэпом совсем не хотелось, но глянув на часы и обнаружив третий час ночи, Тони прикинул, что будь то какая-нибудь мелочь — Роджерс бы не звонил. Личное на первый план Старк выставлять не стал. Как-никак они Мстители, а террористы и преступники вообще не имеют привычки спать, так что через не хочу, он дал отмашку Пятнице вывести голограмму. — Доброе утро, Америка! — выкрикнул Старк в качестве приветствия, не отрываясь от своего чрезвычайно важного занятия. — Тони, — глухо протянул Стив, — ты не спишь? Очень занят?       Что-то в этом всём — изнурённом голосе, тактичном вопросе — показалось Старку необычным, что не вписывалось в привычный расклад по кэпу. И Тони посмотрел на экран, да так и замер. — Что за…? — слово всё никак не подбиралось. — Роджерс, в чём дело? На базу напали? — разруха и развалы за спиной Капитана не сулили никаких приятных новостей. — Прости за всё. Это я, это всё я. Тони, я всё сломал без шанса на восстановление? — В Халка решил поиграть? Осторожней, кэп, вот вернётся Беннер, и зелёный парень стребует с тебя по первое число за использование его методик релаксации, — пока было не очень понятно, с чего вдруг Роджерс решил покаяться в разнесённом в хлам и щепки спортзале, не первом, кстати, да и не последнем уж точно. — Ну-ну, не убивайся ты так. Завтра всё приберут и починят, Пятница пришлёт рабочих. Людям твоего возраста давно пора в люлю, и не звони мне по пустякам, я-то уж думал… — Ты всё решил однозначно, а я не понял. Я же никогда тебя не понимал, да?       И тут до Тони дошло, что речь вот ни разу не про тренировочный павильон. — Что у тебя за привычка биться башкой в закрытые двери?! Роджерс, таких как ты в природе больше не существует. Уникальный и единственный в своём роде индивид. Для меня тема закрыта, рекомендую аналогичное и тебе. Заметь, совершенно бесплатно, добрый я нынче. — Глупо говорить, что я очень сожалею о случившемся, знаю. Ты ведь совсем не этого ждёшь от меня. Чёрт, я даже представить не могу, чего ты ждёшь. Мне сложно подобрать нужные слова, Тони. Это… это конец?       В вопросе прозвучала и какая-то потаённая надежда и полная обречённость. У Старка не было сил на то, чтобы закрыться. Эмоциональная нестабильность последних часов дала о себе знать и вылилась в простые и честные слова. — В точку, Стив, — он ответил спокойно и серьёзно, без издёвок, ехидства и желчи. — Так будет лучше, поверь. Ты меня знаешь, я не смогу, как бы ни хотел, не смогу. — Я люблю тебя. — Стив, и я любил. Это правда, но уже слишком поздно. Мы опоздали.       На экране была чёткая картинка, которая не скрыла ни одной эмоции на лице Роджерса. Понимание масштаба катастрофы, нежелание сдаваться, отступать, и в то же время, принятие неизбежного поражения. Он перестал сопротивляться и идти напролом, он услышал. — Ты сможешь простить когда-нибудь? — Всему своё время. Зарекаться не мой стиль. — Но ты не забудешь, — утвердительно произнёс Стив. — Не забуду, — повторил, подтверждая, Тони. — А его простил? — У него не было выбора, а у тебя он был.       На этом Тони завершил звонок. Вот чего не хватало им обоим — разговора без супергеройских масок, костюмов и щитов.       Сложно подобрать слова, которые бы описывали всю гамму эмоций, испытываемых сейчас им. Должно быть, Земля скоро сойдёт со своей орбиты, раз Капитан Америка только что безоговорочно подтвердил свою капитуляцию. И по всей видимости, решение это ему далось весьма непросто. В отношениях всегда принимают участие двое, и оба их развивают, укрепляют или разрушают.       В случае Тони Старка и Стива Роджерса они оба опоздали, то была чистейшая правда. Опоздали с доверием, правдой, признаниями, пониманием и прощением. И пробовать сейчас что-то отстроить из обломков было бы ошибкой — конструкция выйдет шаткой и нестабильной, с креном на один бок. Фатальный изъян — слишком неустойчивый фундамент, и уже не получится такого знаменитого и прекрасного шедевра, как в итальянском Пизе. Даже спустя время ничто не забудется, будет грызть изнутри и в самый неподходящий момент проявляться, давить обоих тяжким грузом боли и вины — одного, потому что не смог довериться; второго, потому что поверил.       Теперь всё правильно, всё на своих местах.       Пока Тони отходил от разговора со Стивом, к нему незаметно подкатил Дубина и заботливо подсунул создателю кружку с кофе. Старк моргнул пару раз, а потом улыбнулся своему растяпе-помощнику, несильно похлопав по стальному корпусу в знак благодарности. Тот что-то застрекотал и быстро укатил в другую часть мастерской. Засмущался, что ли? А Тони, убив сонливость на подходе, после нескольких больших глотков крепкой жидкости вернулся к тому, чем занимался: паял, соединял контакты, подбирал нужные детали, обжёгся даже пару раз.       Когда же Пятница с каким-то придыханием сообщила, что мистер Барнс поднимается в пентхаус, Тони подумал, что перемудрил в эмоциональной составляющей своей помощницы. А потом и сам осознал, что взволнован не меньше ИскИна. Лучшим решением было бы забаррикадироваться в мастерской и ни в коем случае не пускать сбежавшего из больницы солдата. Но вселенная, видимо, была настроена иначе, и пока Старк размышлял, за спиной раздался негромкий звук открывающейся двери. Ну, а лучшая защита — это нападение. — Дезертир! — крикнул Тони, развернувшись к полуночному гостю лицом. — Мы не на войне, — ответил Барнс, неминуемо наступая на Старка.       Было интересно и немного тревожно наблюдать за этими твёрдыми шагами, уверенными движениями, прожигающим взглядом. Но почему-то мысль о том, чтобы воспользоваться костюмом, даже не возникла. Зато была другая: «Блядь! Да он меня сожрёт, как волк ягнёнка». Не самое удачное сравнение, но именно так себя и ощущал Тони. Складывалось впечатление, что перед ним совсем не Барнс, а Зимний Солдат, который увидел свою цель и готовится выполнить миссию.       Очень хотелось куда-нибудь скрыться, но спинка кресла этому вот совсем не способствовала, впрочем, как и коленопреклонство, и сильные руки, удерживающие на месте. Не на войне, говорил Барнс, а сам в ход вон какие средства пустил, а там, как известно, все они хороши. Эти невероятные серые глаза, которые глядели на Тони с такой мольбой и желанием, как на самое ценное, что только может быть у человека. И ведь серый — это же унылый цвет, откуда столько блеска? Это подкупало, да чёрт, это разоружало. Коту из Шрека было у кого взять парочку уроков для прокачки своего скилла.       Не представляя, зачем он идёт на поводу, ведь знает, что ничего хорошего не получится, Старк поднял руку, касаясь ею виска Барнса, провёл выше, запуская пальцы в волосы. И тот благоговейно закрыл глаза, прильнул к ладони, дарующей столь необходимую ласку. Барнс действительно похож на большого одомашненного волка, который по-прежнему остаётся диким зверем, и когда-нибудь его натура хищника обязательно себя проявит, но только не сейчас и не по отношению к хозяину, которого волк выбрал сам. Волки верные, они не предают любимых, защищают до своего последнего вздоха.       Тони всё ещё ощущает на себе руки, которые без силы придерживают для подстраховки, чтобы не сбежал, не ушёл, не оставлял. И ему сложно осознать, что кто-то может жертвовать собой ради него, так нуждаться в нём — совсем не в том человеке. Барнс удивляет искушённого и побитого жизнью Тони Старка. Не в первый раз уже, между прочим. А осмелевший или обнаглевший дезертир, тут как посмотреть на ситуацию, почувствовав, что его не прогоняют, жмётся совсем близко, укладывая голову Тони на бедро. Сдвигая края футболки на спине, он добирается до голой кожи поясницы, осторожно поглаживая правой рукой, чтобы не доставить неприятных ощущений холодным металлом. Тони напрягается и шумно выдыхает, но вольность не пресекает, продолжая смотреть на Барнса сверху вниз, перебирать длинные пряди.       Они не говорят, потому что страшно. Слова, порой, ранят не хуже острейших стальных клинков. Зная уже многое из прошлого Солдата Барнса, Старк боится сделать ещё больнее, чем было там, в застенках Гидры. Барнс страшится задеть те раны, которые скрывает Тони глубоко в душе. На самом деле, у них гораздо больше общего, чем различий. Этим руководствовалась судьба, сводя их вместе в этот час? А смысл в чём? Награда, искупление или очередная издёвка, чтобы жизнь мёдом не казалась?       В рациональном левом полушарии крутится вопрос: «Что же ты делаешь, Старк?». А лимба фыркает в ответ: мол, что хочу, то и ворочу, заткнись, зануда, не порти мне тут ничего.       Но портит это всё отнюдь не здравый смысл Тони Старка. Какое-то копошение и лязганье металла в глубине мастерской заставляет обоих насторожиться. Очередной Альтрон? Ну уж нет, всё не так страшно. Дубина с огнетушителем в клешне катится к парочке, замершей в недоумении. Немая сцена заканчивается тем, что Тони, наконец, пробирает хохот, Барнс реагирует не так бурно, но всё равно улыбается. — Он у меня чересчур впечатлительный, — сквозь смех выговаривает Старк, — и любит быть пожарным. Дубина, даже не думай! Никто не горит.       Робот замирает на месте после слов создателя, но огнетушитель всё ещё опасливо направляет в сторону, как ему казалось, очага возгорания. — Поставь туда, откуда взял, — распорядился Старк, поднявшись со стула, теперь его уже никто не держал.       Барнс тоже встал на ноги, ожидая уже какого-то комментария в свой адрес. — Ну, а мы с тобой, видимо, в доктора будем играть, — хмыкнул Тони. — Можем и в доктора, — немного неуверенно ответил Барнс. — Дай мне минутку, слова подзабыл. Кажется, там было так… Раздевайтесь, больной! — Тони, что… — Снимай, говорю, эту рвань и показывай результаты своей глупости и регенерации.       Развернувшись, Старк пошёл к другой рабочей зоне, где располагалось то самое кресло, в котором Барнс обрёл контроль над разумом. Больной, поражённый на текущий момент совсем другим недугом, проследовал за ним, походу избавляясь от своей толстовки. Тони не врач и совсем не медик, но совесть или чёрт знает что заставляли его убедиться, что вчера действительно не произошло ничего бесповоротно ужасного. Окинув Барнса неоднозначным беглым взглядом, Старк похлопал по светлой кожаной обивке, приглашая пациента занять своё место. Покладистый солдатик чётко следует приказам.       Перевязка за время путешествия Барнса из больницы в башню потеряла чистоту, окрасившись от трения с одеждой в бордовый. Баки сидел спокойно, не шевелился, смотрел, как Тони разматывает повязку. Снимал бинты Старк очень осторожно, сосредоточенно и, закончив, в упор уставился на аккуратный небольшой шов под сердцем. На мощном теле он выделяется лишь тем, что был получен совсем недавно, свежий, а вот остальные раны уже давно зарубцевались.       Их много, разных, светлее или темнее тона кожи на несколько оттенков, совсем тонкие, как царапины от когтей или стилета, рваные, скорее всего от взорвавшегося снаряда, а ещё есть и такие, похожие на горящие звёзды, видимо, от пуль. Из-за Тони теперь ещё плюс одна такая звезда. И отчего-то хочется коснуться, накрыть ладонью, поделиться своим теплом, энергией, и исцелить. Ведь мысль же материальна, да? Если очень сильно захотеть, сработает же? Не должно было всё так получиться, но, чёрт, машины времени-то под рукой нет. Старк чувствует, как мышцы на теле Барнса напряглись от его действий, а он всего лишь… да что ж такое-то! Пока он думал, руки-то уже сами потянулись, очерчивая подзатянувшиеся края раны. Ох, и заварил ты кашу, Старк, а Пеппер говорила: «Не заиграйся». — Как чувствуете себя, больной? — возвращая самообладание, отдёргивая руку, спросил Тони. — Сейчас гораздо лучше. — Да? Это хорошо. Но мой вам совет: постельный режим. — Тебе бы он тоже не помешал, Тони. — Что прям так сразу? А как же ромашки, шоколадки, винишко и обжимашки под луной? — Вот завтра этим и займёмся, — сказанное не возымело эффекта, Барнс не смутился.       В ответ Старк лишь усмехнулся и крикнул Дубине, чтобы тот притащил аптечку. Но Барнс от перевязки категорически отказался, так как необходимости нет, уже почти зажило. Ну нет, так нет. Тони ещё раз взглянул на сидящего напротив пациента, пробубнил что-то из разряда «я сейчас» и отошёл к внушительным массивным стеллажам. А вернувшись, уложил на кресло перед Барнсом тёмно-синюю футболку с логотипом Старк Индастриз. Намёк был понятен, тот надел её без лишних вопросов. Что ж, с размерчиком Тони не угадал, футболочка пришлась Барнсу в облипку. — Спасибо, — вдруг сказал Старк. — Какой бы глупой я ни считал твою выходку, спасибо. Я твой должник. — Значит, Тони, я могу рассчитывать на компенсацию? — хитрый прищур намекал на коварство. — А ты своего не упустишь, — разочарованно хмыкнул Тони. — И, да, можешь. Чего ты хочешь?       Эх, Барнс, и ты туда же. Впрочем, Тони Старк привык платить по своим счетам сразу, без неустоек, пени и процентов. — Три желания, как в старой русской сказке. — Ну, давай, жги, я весь во внимании. — Первое, зови меня Баки. У тебя невероятно богатая фантазия, и ты придумываешь забавные прозвища, не все, к сожалению, я понимаю. Но в большинстве случаев это веселит. И всё же, сейчас мне привычнее Баки, меня так зовут друзья. — А мы не друзья, вот ни разу, даже близко нет.       А вот здесь Старк явно лукавил. Ну, а кто ж его заставит правду говорить?! Барнс оказался весьма интересным, неоднозначным и совсем не таким, каким он виделся Тони вначале. Какая-то, блин, неисчерпаемая коробка с сюрпризами. Только приоткрыл и на тебе факт за фактом: парень-то оказался не из робкого десятка, разочарован нынешним бейсболом, понимает шутки Старка, целуется весьма неплохо и как-то подкупил Пятницу, вот сто процентов. Из отрицательного: готовить не умеет и кидается под пули, впрочем, и то, и другое поправимо. — О, это была не просьба, Тони. — Ну, ничего обещать не могу, Баки, — Старк произнёс имя по слогам, акцентируя внимание, что может и его превратить в оскорбление или подколку. — Ты с этим справишься, — игнорируя выпад в свою сторону, Барнс продолжил. — Второе, сейчас ты идёшь спать. Уже почти пять. — Детское время, детка. Для меня, по крайней мере. Я тут, между прочим, работал, пока ты не заявился. — Возможно, но я почему-то уверен, что именно сейчас тебе пора прилечь, хоть вот на тот диванчик, — Баки кивнул головой в сторону зоны отдыха. — Окей, приемлемо. Ну и третье? — Приберегу на потом.       Для вида Тони ещё посопротивлялся, хотя, если откровенно, то он очень устал, и спать хотелось, это правда, более того, сейчас не было той искорки в рабочем процессе, которая могла бы его увлечь настолько, чтобы всё остальное оттеснить на второй план. Плюсом ко всему, Старк поупражнялся в острословии, но, сопровождаемый Барнсом, был доведён до дивана и уложен на него. Сам Баки тоже примостился рядом, закинув ноги Тони себе на колени, и недовольное ворчание самого Старка ему нисколько не помешало это сделать. — Расскажи что-нибудь, — попросил Тони. — Например? — уточнил Баки. — Да что хочешь, фоновый шум меня быстро вырубает.       И Баки, задумавшись ненадолго, начал свой рассказ. Он говорил о своём детстве, родителях и младшей сестрёнке Бекке, о том этапе своей жизни, где не было места войне, где всё было относительно спокойно и мирно, и даже иногда беззаботно, легко.       О том, как любил часами вместе с отцом возиться в автомастерской и, как ему казалось, что-то чинить в машинах, которые пригоняли на ремонт. Но, разумеется, по большей части, он только вымазывался в масле с ног до головы, и до реального навыка механика ему было ещё очень далеко. Но отец, хоть и был весьма строгим и суровым человеком, позволял сынишке такие мелочи, наблюдая и пряча улыбку. Чем старше становился Баки, тем всё лучше у него получалось, и в двенадцать он уже спокойно мог перебрать двигатель Кадиллака или Форда.       Времена тогда были тяжёлые, но всё-таки семье удавалось держаться на плаву, они не голодали, а мама готовила самую вкусную индейку с клюквенным соусом на День Благодарения, а за её яблочный пирог можно было продать душу дьяволу.       Говорил о том, что Беккс была той ещё хулиганкой и очень часто втягивала Баки в какие-то авантюры, а он каждый раз шёл у неё на поводу, и это несмотря на то, что был старше. Драки он не любил затевать, но так получалось, что был очень частым их участником. В начале защищая свою сестрёнку, которая будто нарочно задирала безмозглых мальчишек, потом уже вытаскивая Стива из очередной подворотни.       Про рыбалки на заливе с первыми лучами солнца, и что однажды, пытаясь достать свой улов, не устоял на ногах от внушительного сопротивления рыбы на крючке, плюхнулся в воду и весь промок, а было это, на секундочку, в начале октября. Рыба уплыла, удочка сломалась, а Баки после такого приключения две недели провалялся с ангиной.       А ещё у них был чёрный кот по кличке Блэк, ну да, не очень оригинальное имя, но так уж получилось. Блэк любил Баки больше всех в семье и в ту, пожалуй, единственную столь продолжительную болезнь не отходил от него ни на шаг. Кот был авторитетным участником дворовой усато-хвостатой банды, прогонял чужаков со своей территории на раз и даже имел боевые шрамы, самый заметный на правом глазу, душил крыс, ловил мышей и делился своей добычей с Баки, периодически оставляя хладный трупик грызуна на подушке или одеяле.       О первом поцелуе и первой влюблённости в красотку Кэти Янг. Кареглазая шатенка на вид была умна, скромна и обаятельна, но вот задорные чертята плясали в озорном взгляде всякий раз. Она почти разбила сердце Баки, променяв его на сынишку владельца мясной лавки. Да, тяжёлые тогда были времена.       О том, что после гибели отца от несчастного случая, брался за любую работу, какая только подвернётся, чтобы обеспечить маму и сестру. Баки подрабатывал в мастерской, был грузчиком, разнорабочим на стройке. На учёбу в школе времени, да и сил, почти не оставалось. Но он кое-как доучился, Стив помогал. А потом была служба в армии и возвращение в Бруклин сержантом запаса.       Его уже давно никто не слушал, но Баки продолжал говорить. С Тони хотелось быть именно тем парнем из Бруклина, без прицепа в виде семидесяти лет службы у Гидры. Но это невозможно, потому что Солдат такая же часть его нынешнего, как и воспоминания о своих юных годах. О Зимнем Тони знал почти всё, а вот о другом Баки Барнсе нет. Говорить о довоенном времени было и приятно, и горько одновременно.       Столько воды утекло, и уже никого нет в живых. Ни отца, ни матери, ни малышки Беккс. Единственной связующей ниточкой остался Стив. И, господи, спасибо за то, что он есть. Нет, адаптироваться бы Барнс смог. В виду агентской деятельности и навыков шпиона это давалось ему весьма легко и просто. Но вот сам Баки Барнс, наверное бы, не вернулся. С существованием Зимнего Солдата сейчас он смог примириться, но у того были чуждые Баки понятия о нравственности и морали, он привык выживать и защищать, любыми способами, любыми средствами. Хладнокровен и собран в режиме 24/7, и только с девяностых мысли о Тони растопляли корку этого колючего льда. И неизвестно что бы произошло, если бы не их столкновение со Стивом на хэликэрриере.       Увлёкшись своим повествованием, Баки совсем не заметил, что свет в мастерской потускнел. Все яркие экраны и голограммы потухли, стало очень тихо, и какое-то жужжание позади было почти оглушительным. Робот, которого Тони называл Дубина, крался, как он думал, бесшумно, но это было совсем не так. Заботливый и впечатлительный помощник тащил откуда-то подушку и одеяло. Поравнявшись с диваном, скинул всё это дело поверх ног Тони на Барнса, видимо, намекая, чтобы тот дальше сам сделал то, что полагается. Баки подзавис, такое поведение машины казалось странным, да и Тони он боялся разбудить, поднимаясь с места. — Глубокая фаза сна, мистер Барнс. Босс не проснётся, — тихо сообщила Пятница, решив помочь растерянному человеку.       Воспользовавшись советом ИскИна, Баки поменял место дислокации. Тони был укрыт одеялом, подушка уложена Барнсу на колени, а сам Старк на подушку. На все эти манипуляции потребовалось не больше двух минут, и ни один гений при этом не был разбужен.       Сдвинув прядь, которая упала Тони на лоб, наконец, смог почувствовать. Мягкие, гладкие, и сейчас чуть растрёпанные. Барнс осторожно подтянул Старка повыше, рукой обнимая поперёк груди поверх одеяла, и невесомо коснулся виска губами. Это всё, чтобы кошмары не приснились, вы тут не подумайте ничего такого! — Знал бы ты, какой ты красивый, — любуясь, чуть слышно произнёс Баки. — О, поверьте, он знает, — вместо Старка полушёпотом фыркнула Пятница.

***

      Около десяти утра в мастерскую заглянул Роуди, так как не обнаружил друга там, где нормальные люди проводят ночи. И каково же было его удивление, когда он увидел не только Тони. Ну картина была бы милой, наверное. Если бы не второе действующее лицо, которое встретило полковника уверенным прямым взглядом. Роуди попытался открыть рот и что-то сказать, возмутиться, если быть более точным, но Барнс ошарашил его своим жестом, поднеся указательный палец к губам, призывая к тишине. Про вменяемость бывшего Зимнего Солдата уже весь мир оповещён и наслышан, но сам с ним Роуди старался не пересекаться. И вот такое положение вещей, как сейчас, до чёртиков пугало. — Быстро отошёл от него! — раздражённо прошипел Роуди. — Пятница, ты почему ничего не делаешь? — Не шуми, полковник, разбудишь, — не повышая голоса, попросил Барнс. — Босс не возражает, — отозвалась ИскИн. — Охренеть! — крикнул Роудс. — Я вас всех сейчас ненавижу, заткнитесь, — простонал Тони сквозь остатки сна и вальяжно потянулся. — Что за крики с утра пораньше? — Тони, тебя совсем ничего не смущает? — с издёвкой уточнил Роуди. — А должно? — переспросил Старк, приоткрывая один глаз, посматривая на друга. — Ну я даже не знаю, может быть, Барнс, на котором ты лежишь? — Да ладно! Быть не может! — притворно-испуганно закидывая голову назад, посмотрел на молча сидящего Барнса и подмигнул ему. — О, Баки, рад тебя видеть. Про рыбу было забавно, и подушка из тебя отличная. — Чего?! Старк, ты с ума сошёл или что? Ты намекни только, я тебе помогу, — всё ещё недоумевал Роудс. — Не истери, всё в порядке, — добил друга Тони, нехотя поднимаясь, растирая лицо руками. — Лучше скажи, что ты испёк блинчики. — Испёк, но ты мне тут тему не переводи!       Фирменное закатывание глаз от Старка Роуди уже не выдержал, крикнув, что ждёт того на кухне, весьма быстро покинул мастерскую. Тони, закусив губу, сдерживался, чтобы не заржать от всей комичности этой ситуации. Барнс был не так весел, как хозяин дома, и внимательно следил за реакцией Тони. — Цирк какой-то, — прыснул Старк. — Ну, чего молчишь? Теперь я знаю, болтать ты любишь, Баки, — специально сделал акцент на имени, выговаривая чётко каждый слог. — Доброе утро? — попробовал Барнс. — Ага, оно самое. Поднимайся, завтрак от Роуди я никогда не пропускаю, блины у него высший класс. — Я могу остаться? — Ну как же, сам говорил, ромашки, конфеты, фантики и все дела. Или у тебя планы изменились? — Нет. — Слово офицера. — Могу присягнуть на Библии или Конституции. — Постараюсь поверить на слово. Идём, для начала найдём тебе нормальную одежду.       Через полчаса на кухню вошёл очень бодрый Старк, а следом за ним Барнс. Роуди смерил друга убийственным взглядом, на который Тони отвечал своим фирменным насмешливым. Пробурчав, что он не нанимался, Роуди встал и пошёл к холодильнику, достал контейнер с тестом, чтобы приготовить четвёртую порцию для подозрительного Барнса. Юный Паркер в это время посматривал то на Тони, то на Баки, явно не зная что говорить, и лучше бы молчал дальше. — А я Питер Паркер, Человек Паук. Классная рука, чувак, то есть мистер Барнс.       Баки лишь кивнул в ответ на это. — Ох, малыш, над легендой нужно поработать, если хочешь сохранить свою личность в тайне, — Тони вздохнул, поражаясь странностям этого утра.       Похоже, что неловко себя не чувствовал только он сам. Тони пил кофе, с аппетитом уплетал блинчики, обильно политые кленовым сиропом, периодически бросал какие-то фразы, шутки, но ответного энтузиазма не встретил. — Так, видимо, мы не с того начали, — слишком спокойно произнёс Тони.       Чёрт, Роуди знал, что это значит. Старк зол, сильно и скорее всего на него. — Познакомьтесь, это Баки, Джимми Барнс. Зимний Солдат, новый мститель, ветеран войны, вообще прикольный парень, мы неплохо поладили. А ещё, Джеймс, — обращение по имени к Роуди не сулило ничего хорошего, Тони однозначно злился на него, — он мне жизнь спас. Вопросы?       Вопросов не возникло по этой теме, а накалённую обстановку разрядил Питер, начав осыпать Баки вопросами о свойствах его руки, видимо, до этого момента сдерживал своё любопытство из последних сил. На каких-то включался и сам Тони, так как о многих свойствах знал побольше самого Барнса. Паучок напрашивался на мастер-класс к опытному бойцу. Баки, ожидая спасения или помощи, да хоть чего-то, покосился на Старка, но тот лишь пожал плечами, мол, сам разбирайся, уже большой мальчик. Паркер, видимо, был знаком с котом из Шрека и парочку уроков взял. Барнс всё-таки согласился.       Спарринг проходил под контролем Роуди, Тони сам настоял, лишь бы друг не доставал его с расспросами, и наблюдал за происходящим Старк, развалившись в кресле. Ну что можно сказать о бое: паучок силён, возможно, сильнее Барнса, но вот техники почти никакой, и над этим стоило работать. Грубая сила далеко не всегда является залогом успеха. Питер был в восторге, рвения и усердия было выше головы, но уложить Барнса на лопатки ему так и не удалось, а вот сам паучок натёр спиною ринг до блеска. Разумеется, Баки контролировал свои действия и прекрасно видел, что перед ним неопытный пацан со сверхсилой, поэтому не жестил, все приёмы, захваты и броски выполнялись почти без усилий. Мистер Барнс после превратился в крутого чувака Баки, который, правда же, ещё будет тренировать Питера, ведь да, да?       За это время Тони поговорил с Пеппс лично, сполна наслушался о себе всякого. Заслужил, между прочим. Вчера он так и не решился ответить на её звонки, доверив общение Пятнице. И сегодня получил по полной программе. Но когда Пеппер угомонилась, выговорилась, успокоилась, они обсудили несколько рабочих вопросов, а потом Тони между делом сообщил, что спал на коленях у Барнса, чем заставил замолчать её на несколько минут.       Оглушительную тишину в динамике нарушил вкрадчивый вопрос Пеппер с просьбой пояснить значение слова «спал» в данном контексте. Старк почти дословно процитировал первое определение из Викисловаря. И она снова замолчала, потому что это сложно осознать. Тони никогда не засыпал рядом со случайными, малознакомыми людьми. Ни одна из его бывших пассий не удостоилась такой чести, за исключением самой Пеппер, хотя она не была очередной для него, это совсем другое. Потом был Стив. Но Барнс? Странно и нелогично. — Тони, я не осуждаю, но точно ли тебе сейчас нужно именно это? Ты же сам хотел забыть… — Не получается, милая. Я больше не стремлюсь что-то забывать. Он вот помнит всё и ещё благодарит меня за это. И ты, к счастью, даже не представляешь, о чём речь. — Это жалость, Тони. — Нет. — Что тогда? — Моя слабость? — Тони… — Шшшш, родная, это не смертельно, теперь я точно знаю.       Это нисколько не успокоило Пеппер, но других аргументов Тони не нашёл. Он попрощался с ней, улыбаясь, чтобы она слышала, что это от души, а не натянутая, игривая, дежурная улыбка, и с ним всё хорошо.       От нотаций и критики Роуди Тони спасло то, что полковника вызвали в Вашингтон. Конфликт в Сирии обострился, на Ближнем Востоке никогда не бывает спокойно, и это Старк тоже знал наверняка. Но, насколько он понял, Роуди должен был координировать ход боевой операции из штаба, это задание не для Воителя.       Вскоре Паркера вызвонила Мэй и весьма настойчиво рекомендовала быть через час дома, потому что надоедать мистеру Старку, а она знала, каким Питер может быть доставучим, крайне невежливо. Парнишка очень огорчился, но всё же тётю послушал, а раз срок был ограничен часом, чтобы успеть, пришлось облачаться в костюм Паука, в окно и по крышам, по крышам в Куинс.       Почти следом ушёл и Баки. Стив на него даже не стал ругаться за побег из больницы, но просил приехать на базу. Что произошло, тот не уточнил, видимо, не телефонный разговор. — Ты же меня пустишь, когда я вернусь? — спросил напоследок Баки. — Звёзды, вино, шоколад? — скороговоркой и на одном дыхании проговорил Старк. — Именно. Я держу слово. — А ты возвращайся и узнаешь.       Двери лифта за Барнсом закрылись, Тони остался один и вернулся в мастерскую. — Босс, Е-78 ведёт себя стабильно, — сообщила Пятница, перекрикивая мощный бит, запрошенный под настроение Тони Старка. — Выведи на экран, — попросил Тони.       Симуляция показала успешный результат. Все вещества гармонировали и отвечали каждый за свои функции. Теория отработана, проверена, доказана, теперь, пожалуй, можно и к практике перейти. Только бы не сойти с ума от счастья.