Калейдоскоп бедствий

      Когда-то давно он назвал Хаттори некомпетентным детективом. Слишком уж вспыльчивый, иногда не думает о последствиях, не говоря уж о вреде на месте преступления. Разумеется, не дурак, но и сказать, что однозначно полезный — нельзя.       Но Сагуру никогда не думал, что тогда — это вполне себе компетентный Хаттори!        — Хаттори-кун, это не моё дело... Но с тобой точно всё в порядке? — мягко спрашивает он, мягко целуя в лоб для проверки температуры — не трогать же перепачканными в масле руками, верно? Дело откровенно грязное, перчатки насквозь мокрые.        — Т-т-ты ч-ч-чего?! — резко алеет кансаец и отшатывается прямо в недозасохшие лужи масла, отчего приходится ловить. Руки как-то сами обвивают талию, удерживая и чудом пачкая одежду лишь чуть-чуть. Так, буквально мелкие жирные пятна на удивительно светлой футболке Хаттори. — Пусти меня!        — Хаттори-кун, что с тобой? — повторяет с нажимом он, делая вместе с тем шаг назад и уже тогда отпуская. Не выдержав, Сагуру стаскивает с себя перчатки, с неудовольствием подмечая, что их проще выкинуть, чем отстирать. А заодно неплохо бы руки помыть, но это немного позже. — Ты ведёшь себя странно. Несобран, витаешь в облаках, чуть что — краснеешь... Ты точно уверен, что тебе стоит расследовать дело, а не отдохнуть?        — Уверен! — упрямится тот, отворачивая голову, чтобы всё же мельком глянуть на лицо Сагуру и вновь вспыхнуть алым огоньком. — Я в порядке. Спасибо за беспокойство, но я правда в порядке.        — Неужели? — сарказм буквально сочится из слов полубританца, отчего Хаттори вновь вздрагивает и почти что делает шаг назад. — Нет уж, иди, отдохни немного, я сам расправлюсь с делом. Или хотя бы подожди, пока я соберу для тебя улики.       Он разворачивается, не слушая возмущений из-за спины. Чтобы не было на уме у Хаттори, сейчас тот явно не в состоянии просто мыслить — мыслить здраво Сагуру от него уже не требует, слишком сложная вещь.       Он натягивает запасные перчатки, чувствуя, как неприятно они льнут к грязным рукам, и выдыхает, снова изучая неприятные лужи, которые его уже утомили. Серийные убийства, где всевозможные следы залиты литрами пахучей жидкости, и до улик надо ещё добраться — все рукава рубашки тоже уже перепачканы.        — "Поцелуй Солнца", — неожиданно вставляет Хаттори, привлекая к себе внимание Сагуру. К чему это тот? И он же сказал тому отдыхать? — Это марка масла называется так, она слегка отличается на запах от других подсолнечных.        — Вот как... Полагаю, резкостью запаха? — хмыкает Сагуру, пытаясь осторожно убрать жидкость от возможного следа ботинка, не повредив сам след. Не самая простая задача, одно неверное движение - и рисунок подошвы смазывается, а само масло темновато для того, чтобы разглядеть нормально коричневатый след.        — Угу, слегка раздражающий. Мама какое-то время покупала, — кивает Хаттори, частично проясняя свою рассеянность. Должно быть, захватила приятная ностальгия, а тут Сагуру со своим каким-то расследованием. Зануда и сноб.       А Хаттори — некомпетентен.        — Думаешь, играет какую-то роль? Везде одно и то же масло, то, что у жертвы на кухне, проигнорировано, — задумчиво тянет Сагуру, всё же убирая достаточно, чтобы разглядеть. Ткань на руках неприятно скользит, но делать как-то нечего.        — Должно быть. Что-то есть у этого масла, чего нет у других... — звучат уже привычные нотки размышления, отчего Сагуру с трудом прячет улыбку. Всё же собранный Хаттори ему нравится больше, как и раскрывающий преступления. — Или... просто название понравилось.        — Поцелуй Солнца, — задумчиво тянет он, растирая противную жидкость по пальцам, принюхиваясь к едва горелому запаху от семечек и в десятый раз подмечая несколько более ржавый оттенок, чем привычный золотистый. Это какое-то неправильное масло. Или оно с чем-то смешано?       Но почему-то убийце важна именно это марка. Может, она горючая? Или просто нравится цвет? Или дело действительно в странноватом названии. Поцелуй Солнца... могли ли связывать жертв и убийцу какие-то особые отношения? Хотя бы те же самые краткие поцелуи? Тогда лужи — на самом деле моря и океаны этих самых поцелуев? Интересная мысль, стоит обдумать.       В следующий момент Сагуру, вставая, неловко врезается в Хаттори и едва не падает, лишь каким-то чудом отводя от того перепачканные перчатки.        — Хаттори-кун, я всё же настаиваю, чтобы ты отдохнул. Ты меня отвлекаешь, — вздыхает он, стягивая противную ткань и с сожалением закидывая тряпки в пакет. И как бы теперь достать влажные салфетки?..        — Погоди, — кансаец нетерпеливо запускает руку в свой карман и вытягивает желаемую упаковку, после чего ловит одну руку Сагуру своей и медленно, очень тщательно и аккуратно протирает. Старается достать везде, и между пальцев тоже, очень аккуратно массажируя их. — Раз уж я сегодня такой бесполезный...       Сагуру выдыхает, позволяя тому немного позаботиться о себе, и бодает легонько своим лбом.        — Хаттори-кун... — в очередной раз заводит он свою пластинку перед тем, как неожиданно оказаться заткнутым поцелуем. Неловким, слегка промазавшим — губы коснулись больше уголка, но всё же поцелуем.        — М-м-м... Прости. Не мог выкинуть из головы эту чёртову марку, а потому всё отвлекался на тебя, — белозубо улыбается Хаттори, беспечно вытирая уже вторую руку и вызывая желание что-нибудь с тем сделать. Серьёзно? Потратить кучу времени, полезного на расследование, на такие мысли?!       Хотя сам-то несильно лучше. Весь был в мыслях о Хаттори. Чёрт, определённо: два сапога — пара. Несобранная и некомпетентная, что — очень глубоко втайне, он никогда это не признает вслух — ему очень нравится.