Прорастая из пепла

Дни тянутся как резина, а ночи пролетают словно миг. Между этими бесконечными тренировками и составлением планов один безумнее другого, побыть одна я могу только ночью. Поэтому мне всегда их мало. Кроме того, мое одиночество все время нарушает кто-то другой. Несмотря на масштабы базы Мстителей, мы все время натыкаемся друг на друга, словно подсознательно ища компании. Я предпочитаю компанию Наташи в трензале, когда мы разговариваем обо всем, между отработкой ударов, которым она меня учит вне обыденных тренировок. Клинта в оружейной, мне никогда не победить его в стрельбе, зато с ним комфортно молчать, кажется, даже что он умеет читать по глазам и глазами же отвечать. Ракеты в нашей комнате. Я не часто в ней ночую, но мы отказались жить раздельно, создаем идиотскую видимость того, что мы по-прежнему в норме, представляем будто мы на Бенатаре… В такие ночи обычно я читаю, а реактивный енот что-то мастерит. А потом, просыпаясь от ночного кошмара, я чувствую, как он обнимает меня и гладит по волосам. Мой пушистый друг намного сильнее меня, а я чертова размазня, как детсадовская овсянка. Раз за разом задавливая свои панические атаки, я напоминаю себе Китнисс из «Голодных игр», которые как раз и читаю, когда енот создает свои убийственные шедевры. «Раз, два, три… Я Китнисс Эвердин, я выбралась с Арены, а Пит нет…» трансформируются в моей голове в «Раз, два, три, я Черри Уайт, я выжила после щелчка Таноса, а Питер нет… и другой Питер, и Грут, и Мантис, и Дракс, и Т’Чалла, и Баки, и Стивен, и…» Мой список всегда заканчивается именем Локи, хотя Тор говорил, что тот погиб иначе. Но почему-то всегда после имени бога обмана я прихожу в себя и несусь в мастерскую Старка. Где, кажется, он ловит аналогичные приходы, потому что всякий раз мы падаем за стол и глушим виски. Вы пытались когда-нибудь перепить Энтони Эдварда Старка? Нет? И не стоит. Одиночество я могу поймать только на крыше. Сюда мало кто выбирается. Но и здесь, раз через раз, меня находит нежданная компания. Тор. Он приходит всегда в середине ночи и остается со мной до рассвета. Внезапно, но громовержец стал для меня здесь самой желанной компанией. Он никогда не навязывает свое общество, но я всегда рада с ним поговорить. Всю ночь мы травим байки. Он рассказывает об Асгарде, о своем детстве, о проказах Локи, об отце и матери. И странные для меня скандинавские боги кажутся уже простыми людьми, не совсем простыми, но все же. В эти минуты я забываю обо всем и жалею лишь о том, что никогда не увижу родину Одинсона. Тор рассказывает и о боевых подвигах. Клинт предупреждал меня, что раньше бог грома любил бахвальствовать этим, вещал словно древний певец. Но сейчас эти истории звучат иначе, звучат с налетом грусти, ностальгии, как сказки. Иногда я под них засыпаю. Ас не мешает мне, но всегда будит на рассвете. Он не может встречать его один и не может не встречать.  — Солнце воссияет над нами, брат… — шепчет он каждый раз, когда золотистый шар поднимается над горизонтом, и я инстинктивно сжимаю его плечо, мне кажется ему это нужно. По крайней мере, он никогда не протестует, и иногда кажется, что смотрит с благодарностью. Я рассказываю ему о наших космических приключениях, но никогда о детстве или о Квилле. Стараюсь, чтобы мои россказни звучали забавно, ведь он часто заставляет меня хихикать, но порой срываюсь и реву, как ребенок. В такие моменты мужчина обнимает меня, и мы просто молчим, пока мои слезы не иссякнут. Он никогда не говорит нелепых клише в стиле «Успокойся, все будет хорошо», и я бесконечно благодарна ему за это.