Жнец

Проверено бетой — Да. Тогда, помню, день начался, как и всегда — по-обыденному. Утреннее солнце с горизонта светило ярко и грело сильно, розоватыми лучами, бликующими от окон, в противовес холодной и мокрой после вчерашнего дождя земле, легко мнущейся под пальцами. И ни облачка на небе, они ещё ночью успели разбежаться. В нашей деревне сов почти никогда не водилось, за некоторыми исключениями, потому она вся к тому моменту была на ногах, но шума создавалось мало. Эпидемия несколько лет как миновала, никто уже никуда не спешил, не суетился, да и особо громких, в целом, у нас, по крайней мере из коренных, находилось редко. Одним словом — тихое утро, ничем не примечательное от других, настававших до и после. Сестрёнку я оставил дома отсыпаться, а сам тихо позавтракал и вышел во двор, предварительно по уходу задёрнув шторы, да закрыв все форточки. Она, хехе, как раз всегда и была этим самым исключением: ложилась не поздно, но засыпала долго, по крайней мере, без меня, и оттого вставала тоже позже всех, почти к полудню. Вроде и близнецы, вроде и выглядим, как две капли воды, а разностей у нас полным-полно. Хотя родители, пока не померли от эпидемии, часто нам говорили, что мы «особенные». Не, ну, по официальной легенде, они разъехались по другим деревням из-за слабого урожая и нехватки провизии в нашей, но мы не настолько тупые. Они рассказывали, в нашем роду каждое пятое поколение — это всегда близнецы — мальчик и девочка, с особыми способностями. Так было уже много лет, ещё со времён Злых Богов и Тринадцати легендарных героев, и так оно, видимо, и по сей день. Прабабушка матери описывала ей это как «некую мистическую, сверхъестественную связь, соединяющую разумы и чувства обоих воедино». Как по мне, хрень какая-та, даже после ваших слов. Мы с сестрой никакие не особенные. Мы ничем не отличаемся от других. Про близнецов в каждом пятом поколении не спорю, но вот «мистическая связь между разумами и чувствами»… Ну что-то такое я иногда замечал, но умение распознавать чужие эмоции по внешнему виду и мимике, тем более близких людей, есть у любого уважающего себя авантюриста. Впрочем, какой только мракобесии в мире не встречается. Взять хоть вас, например… без обид. В любом случае, может, я и не поддерживал этот режим сна, для меня её счастье всегда находилось превыше всего. А валяться по утрам в кровати она любила. Не обязательно спать, просто мирно валяться, без нужды щурить глаза от солнца или прижимать подушку к ушам. Да, я помню про то, что говорил, мол, особо громких у нас находилось редко. Но как я и говорил, это только из коренных… (Эли): ВСЕМ ДОБРОГО УТРА! Загорланила на весь аул. Хорошо догадался дверь за собой закрыть. Мелкая выскочка… Кхм-кхм, Эли. …Ой, ну конечно же, прошу прощения, что назвал «деву высших кровей» неполным именем и таким неуважительным образом. «Абигайль Элиана фон Доккерман» — бывшая столичная дворянка, жила у нас с девяти лет. На самом деле мне было плевать на её прежние титулы, просто от частых поправлений с её же стороны сформировалась привычка. Для меня она не более чем низкая, как её уровень развития, плоская, как доска, и до жути противная самодовольная гадина, неспособная жить без выведения кого-то, в данном случае, меня из себя. Ростом по живот, если не ниже, но зато старше на два года, о чём почти каждый, сука, божий день напоминала. До сих пор не понимаю, как что-то такое маленькое могло создавать столько шума и так капать на мозг… (Эли): А ТЫ ЧЕГО ТАКОЙ СОННЫЙ?! ПРОСНИСЬ! ПРОООСНИСЬ ИИИИ ПОООООООООЙ! — Твою мать… ааррххх… прямо в ухо крикнула… Больная, что ли?! (Эли): Хех, ну не обижайся ты так. Ты выглядел таким сонным. Я просто хотела тебя немножко рас-тряс-ти. Тык! Подкралась, крикнула в ухо, а после ещё и ткнула двумя пальцами по носу. И, как всегда, эта несмываемая, самодовольная, не менее противная ухмылка на её лице, которая снится мне в кошмарах. Бррр, аж вымораживает. Будь она пацаном, давно бы всёк и выбил бы раз и навсегда всё это самомнение из её тупой башки… — Тронешь меня ещё раз — убью. (Эли): Ехех, да не злись ты по пустякам, будь веселей! — Легко сказать, когда никакая мелкая мразь не тычет тебе пальцами по носу. Убери их. Кроха, а до лица моего дотянуться смогла, но не до кончика, а ноздрей. И притом надавила так, что задрала нос наверх и перекрыла их обе. Говорить приходилось через нос, прижала сильно, хоть и ручки у неё на вид были тоньше моих почти в два раза. (Эли): Они тебе мешают? — Да, мешают! И прекрати лыбиться! (Эли): Так. Всё. Ты меня совсем запутал. Я не поняла, мне убрать пальцы или прекратить лыбиться? — ЛИБО ТЫ ЩАС ЖЕ УБИРАЕШЬ СВОИ ПАЛЬЦЫ И ОТХОДИШЬ ОТ МЕНЯ НА ДВАДЦАТЬ ШАГОВ, ЛИБО Я ИХ ТЕБЕ НАХРЕН СЛОМАЮ, ВМЕСТЕ СО ВСЕЙ ОСТАЛЬНОЙ РУКОЙ! (Эли): Хеееееееехехехехеее… ну хорошо, хорошо, убрала… — ХВАТИТ ЛЫБИТЬСЯ! (Эли): Да чё ж ты никак не определишься-то, ех? То «убери», то «отойди», то ещё что-то… Настоящий демонёнок в юбке. Только рожек не хватало с красным хвостиком. Не знаю, за что мир мне её послал. Чего ж я такого-то сделал плохого, чтобы заслужить этого сраного бесёнка себе на плечо? (Эли): О, смотри, Софочка идёт! ПРИВЕТ, СОФОЧКА! КАК СПАЛОСЬ?! — Да хватит уже орать мне в ухо… Благо, она интересовалась не мной одним. Софья и Цуаренинья Бэйрон, мои ровесницы, жили буквально по соседству, уже через пару лет после приезда стали ей лучшими подругами, особенно младшенькая Софья. Ну как, младшенькая, на полгода всего. Они достаточно быстро нашли между собой общий язык и часто вместе ошивались по лесу, там, по полянам, по округе в общем, пока Цуаре вела хозяйство в доме. Софья не имела в себе столько же нарциссизма и самодовольства, однако отличалась той же открытостью и тем же малым количеством скромности. Также умела отстаивать своё мнение, никого и ничего не боялась. Могла и дерзнуть, могла и накричать, могла и ударить иногда, но всё это, в отличие от «Демонёнка», в пределах нормы. Ну и по телосложению они обе были примерно похожи, только Эли всё же стояла пониже. Буквально. (Софья): *Зевает* *Чавк-чавк* Спалось… хорошо. Спасибо, что спросила. (Цуаренинья): Доброе утро, ребят. (Эли): И тебе доброго утра, Цуарочка! (Софья): Ах да, точно, всем привет. Спасибо, что напомнила, сестрёнка. — Ага, привет. Старшенькая же чуть ли не являлась её противоположностью: очень светлый цвет волос, высокая, худенькая, робкая, невероятно скромная и настолько же тихая девушка, с нежным, почти шепчущим голоском и чётким моральным компасом. Будучи старшей, после смерти родителей в их доме основную часть работы взяла на себя именно она, намеренно оставив младшей поменьше. А Софья, как помню, из чувства долга всячески ей помогала и как могла, старалась от всего и вся её оберегать. Честно говоря, в какой-то степени эта девчушка, Цуаре, мне нравилась, и я даже не знаю, почему, или правда ли оно было так. Просто, ну… она никогда ни на кого не пыталась произвести впечатление, как эта мелочь. Её не интересовало, что могут сказать о ней другие или заметят ли они её вообще из-за кроткости. Она не думала о том, о чём думают все остальные девушки в таком возрасте. Она просто делала то, что считала нужным и поступала так, как считала правильным, игнорируя окружающих. Причиняла добро, так сказать. Конечно, как вы уже знаете, для неё такая самоотверженность в итоге вышла боком, но до этой части я ещё успею дойти.

***

Как бы то ни было, позавтракав, меньше чем через полчаса мы втроём отправились на разведку или, скорее, прогулку в лес Тоб, впрочем, как и во все дни, когда я приезжал в деревню. Разве что сегодня я решил взять с собой свой новенький меч. Хотелось опробовать его хоть на чём-нибудь или, если повезёт, на ком-нибудь. А в остальном всё точно также. Цуаре я, как обычно, заминаясь и смущаясь, попросил приглядеть за сестрой, если та проснётся до нашего прихода. Они обе в любом случае не были особыми фанатками таких отчаянных вылазок и предпочитали вместе заниматься хозяйством друг у друга в домах. Я, конечно, тоже хотя бы в свои выходные хотел не бродить по одинаковым лесным коридорам, как эти две недомерки, но по другому время до пробуждения сестры коротать не получалось. Да и из-за чумы вся живность уже несколько лет как разбежалась. Лес полностью опустел, даже не все насекомые остались. Бояться было нечего, так что, почему бы и нет. (Эли): Новый меч, а? — Да, новый. (Эли): Небось, дорогой, наверное… Вставки эти золотые, эта рубиновая розочка… Сколько же денег ты на него угрохал? — Не твоё дело, мелкая погань. (Эли): Ехех… Хехе… Хех… — Чё ты ржёшь? (Эли): Да я тут подумала, прикинула так, ехех… У нас таких денег не водится… а у тебя очень смазливое личико. Хехе, интересно, как ты на него заработал… — Ррррррррр… мелкая гадина… (Эли): На правду не обижаются, хехееее… — Ставлю все свои будущие доходы, что ты сама, как вырастешь, станешь шлюхой. …Хех, если вырастешь, конечно… (Эли): Ой-ой, какая колкость! И совсем не устаревшая и ни разу ни приевшаяся! Ты точно поставил меня ей на место… Я унижена и обесчестена… Сколько её помню, Эли всегда говорила как-то странно. С каким-то непонятным и лично мне неприятным акцентом. То ли дефект речи, то ли ещё чего, плевать. Но на что не было плевать, это на такие моменты. Она специально делала его более заметным слуху, зная, как это меня раздражает. И ещё больше я не любил, когда она строила из себя актрису большого театра и намеренно, карикатурно переигрывала. Даже, сука, поклонилась в конце, будто ожидая цветов и аплодисментов. Хотя Софа ей действительно похлопала. (Эли): Дай мне знать, как научишься использовать мозги. А то, боюсь, сама разницы-то не увижу. (Софья): Ребят, давайте хотя бы с утра не ссориться. На худой конец — дождитесь полудня, и уже тогда портите друг другу и мне настроение. В остальном, у тебя получилось просто отлично. (Эли): Ох, спасибо, спасибо! Вам всем! Вы так добры! …Ну, почти все. Я старался не разговаривать с Эли и не отвечать на её колкости, коих становилось всё больше и больше по мере приближения к лесу. А тропа-то была длинной, долгой, прямой и проходила через луг. Короче, настолько скучной и монотонной, насколько возможно. Даже отвлечься ни на что не получалось — с одной стороны ковёр однотонной зелени, и с другой стороны точно такой же. В какой-то момент я просто не выдержал и начал ей отвечать, о чём очень быстро пожалел… (Эли): А не сильно ли он выпендрёжный для такого простолюдина? — Рррррр… А не слишком ли у тебя длинный язык для такой малявки? Я легко могу его укоротить, только открой рот ещё раз… (Эли): Ну ты, бука. Прсто пошутила ведь. — Пошути так ещё раз и я- (Эли): Дадада, «Ещё раз и ты из этого леса больше никогда не вернёшься». Каждый день одно и тоже. Придумал бы каких новых угроз, что ли. Старые уже надоели. — Пошла ты. (Эли): Не могу, ты уже там всё место занял. И вообще, хватит меня оскорблять, посылать и осыпать угрозами. Хехе… Иначе я сделаю тебе «Кусь». — …Чего? (Эли): «Кусь». — …Это что вообще такое? Какую хрень ты, недомерка, опять- (Эли): Ну всё, сам напросился. «Кусь»! — А, ЧЁРТ! Малявка меня укусила. Просто без причины схватила за руку и прокусила насквозь, аж кровь пошла. До сих пор от клычков следы остались. — ТВОЮ МАТЬ, ТЫ СОВСЕМ КОНЧЕНАЯ?! (Софья): Что у вас случилось?! …Почему ты весь в крови?! — АААРРХ… ЭТА МЕЛКАЯ ТВАРЬ МЕНЯ УКУСИЛА! (Эли): Тьфу, тьфу… Ты когда в последний раз мылся, а? Тьфу… я прям почувствовала хруст грязи во рту. (Софья): Не убирай руку! Я сбегаю за бинтами! (Эли): Сразу видно, тьфу… простолюдин. — Ахххх… твою мать… (Эли): *Вздох* Ещё и неженка ко всему прочему. Хватит строить трагедию. Тебя не так сильно-то и «кусьнули». — ТЫ МНЕ РУКУ ПРОГРЫЗЛА НАСКВОЗЬ, МЕЛКАЯ- (Эли): «Мелкая», «Мелкая», «Мелкая», «Мелкая»… Знаешь, я ведь и ещё раз могу, если не прекратишь. — ТОЛЬКО ПОДОЙДИ — ВСЕ ЗУБЫ НАХРЕН ВЫБЬЮ! …Ммммммм… чёрт, больно-то каааак… (Эли): Да хватит уже, а. Я сразу подумал, стоит обработать руку водой, иначе в открытую рану попадёт инфекция, и хорошего из этого точно ничего не выйдет. Тогда же и увидел на поясе Эли фляжку, которую она к нему пристегнула. Однако на что я вообще в тот день надеялся, обращаясь за помощью к Демону. — Нужна вода… Дай свою флягу. Если в рану попадёт какая зараза- (Эли): Не объясняй. Я врач, не забыл? Всё прекрасно поняла. — Чё ждёшь тогда?! (Эли): Флягу тебе надо, ладно. Флягу я дам. А рану нужно обработать водой. Воду я не дам. — Почему?! (Эли): Потому что воды в ней нет, уж простите. — …А на кой-чёрт тебе пустая- (Эли): Но не волнуйся, тебе повезло. Я случайно слизала с руки всю грязь, и промывать рану не придётся. Так уж и быть, можешь меня не благодарить. Но с тебя должок. — ТО ЕСТЬ Я ТЕБЕ ЗА ЭТО ЕЩЁ И СПАСИБО СКАЗАТЬ ДОЛЖЕН?! (Эли): Ну, так-то да. Любую свою пакость Эли всегда умудрялась переделать в безвозмездную услугу. Якобы она соизволила снизойти ко мне с небес на землю и благородно протянуть руку помощи, не ожидая ничего взамен. Благо, мы ещё даже пару метров вглубь леса сделать не успели… хотя, чего тут вообще хорошего… ладно. В общем, Софья довольно быстро вернулась с бинтами… которые у неё сразу забрала угадайте кто. (Эли): Давай лучше я наложу бинты. Всё-таки мой папа многому меня успел научить. — ТЕБЕ УЖЕ СЕГОДНЯ НЕ РАЗ СКАЗАЛИ, ЧТО С ТОБОЙ СТАНЕТ, ЕСЛИ ТЫ КО МНЕ ПОДОЙДЁШЬ! ДУМАЕШЬ, Я ЗАБЫЛ?! (Эли): *Вздох* Нет, я понимаю, ты не забыл. И я помню, у тебя фотографическая память. Только не надо её постоянно вот так выпячивать. Это некультурно. — ТЫ МЕНЯ ЕЩЁ УЧИТЬ СОБРАЛАСЬ?! (Софья): Знаешь, я соглашусь с Эли. …ну, про бинты, ты не подумай. Может правда стоит доверить это дело ей? — СОФА?! И ТЫ ТУДА ЖЕ?! ТЫ НЕ ВИДИШЬ, ЧЕГО ОНА ДОБИВАЕТСЯ?! (Эли): Хватит горланить… — А Я ТВОЕГО МНЕНИЯ НЕ СПРАШИВАЛ! (Софья): Ну правда, успокойся. Не стоит на всё так бурно реагировать. Я бы на твоём месте ей доверилась. Сам подумай, чего такого она тебе сделает? (Эли): Вот видишь. Ты не прав. (Софья *Бубнит под нос*): Всегда пожалуйста… — Ррррррр… Арх, ладно, хрен с вами. Давай, маньячка, затягивай. (Эли): Ну наконец-то. Иногда стоит просто спокойно принять поражение, а не тратить силы на заведомо проигранный бой. Рада, что ты в кое-то веки использовал голову. Стоит почаще тебя «кусять». — Делай это молча. (Эли): Как хочешь. Я не знаю, как и почему, но, к моему удивлению, Эли… не сделала ничего. Она не попыталась перетянуть бинты, чтоб аж вся кисть посинела или, там, замотать меня с ног до головы. Возможно, её, конечно, так научили, и просто по другому она не умела, как бы сильно ей не хотелось, но она даже перестала ехидничать, когда я попросил. Вообще ничего. Молча перевязала рану, сделала аккуратный бантик с помощью одной из своих синих лент в чёлке и на том была такова. Знали бы вы, как часто такое происходит, удивились не меньше меня тогдашнего. Но я не стал особо вдаваться в причины этого счастья. Больше двух часов она со мной не разговаривала, проболтавшись только с Софьей, и мне было плевать, почему. Думаю, эти двое и дальше бы продолжали общаться между собой, да пытаться перегнать друг друга и забрать ведущую роль в «колонне», если бы я не обратил внимания на фляжку Эли, которую та непринужденно открыла и запрокинула над головой, выпив если не половину, то точно значительную часть содержимого. (Эли): …Что? Чего ты так на меня уставился? — Так… у тебя всё это время была вода?! Естественно я не на шутку разозлился и выхватил фляжку прямо у неё из рук. Она была толще её бёдер, потому Эли удерживала её сразу двумя. Однако посмотрев в горлышко, с целью узнать, сколько воды внутри осталось, я увидел совсем не воду. — Какого?.. Вместо неё во фляге находилось что-то непрозрачное и белое, но жидкое. Вспомнив, что Эли выпила половину этого в один захлёб, я, не колеблясь, попробовал странную жидкость на вкус. (Эли): Эй-эй, ты что творишь?! Тебе кто вообще разрешал?! Эли попыталась забрать флягу, но я просто вытянул свободную руку вперёд и надавил ладонью ей на лоб. Она не могла ни дотянуться до меня, ни пересилить. А я в то же время сделал пару глотков и хорошенько распробовал жидкость. — *Чавк-чавк* Это… молоко? Как оказалось, она не солгала, когда говорила, что у неё нет воды. Вместо неё она взяла с собой полную флягу молока. (Эли): Отдай мою флягу! И только я расслабил руку, Эли молнией выхватила её у меня, отбежала на несколько шагов и жадно прижала к груди, повернувшись спиной. На секунду даже показалось, что она зашипела, как шипят разгневанные кошки. (Эли): Теперь она вся в твоих простолюдинских слюнях! — Ты вместо воды пьёшь… молоко? Зачем тебе… ооооооооооо. …Хехех… (Эли): Чё лыбишься?! До меня не сразу дошло, почему именно молоко. Первые несколько секунд. Однако посмотрев, к какому конкретно месту Эли прижала флягу, я моментально пришёл к самому логичному выводу. И как же мне понравился этот вывод, вы бы знали… Завышенное самомнение Эли часто играло ей на руку. Однако нередко оно и оборачивалось против неё. Для таких существовали только два варианта: либо чистая победа, либо тотальное поражение — и ничего между. Её не так-то просто было на чём-то подловить или каким-нибудь образом задеть. Таких тем существовало крайне мало. Но те, что имелись, всегда били прямо в точку. Мне было достаточно всего лишь раз одержать над ней верх, и она уже чувствовала себя поверженной и униженной, несмотря на все свои прошлые успешные колкости. И чувствуя это, она начинала злиться. Единственное время, когда ухмылка смывалась с её лица, и она воспринимала меня не как игрушку. И как же я его обожал. Буквально трепетал от радости, видя её злой или предчувствуя, что скоро увижу. И тот день не оказался исключением. — Можешь не стараться, «плоскодонка». Они уже не вырастут. (Софья): Оооооооохххххх… жёстко… Кто-то скажет: я поступил как козёл, задев её за больное сразу после того, как она в кое-то веки сама от меня отстала. Но слишком сильно я любил это чувство. Шанс отыграться на ней за все те бесконечные издёвки выпадал реже, чем луна закрывала солнце, и вот эта разовая акция их совершенно не покрывала. Такую возможность упустить было нельзя, и я до сих пор ни о чём не жалею. Я смаковал каждую секунду того момента. Каждую произнесённую буковку. И реакция последовала незамедлительно. Думаю, я даже услышал, как заскрипели её зубки. Она резко выпрямилась, на пару мгновений замерев, и после медленно повернулась в мою сторону, вся буквально дрожащая от злости. Худенькие ручки крепко сжимали тёмно-зелёную флягу, брови и лоб нахмурились, а левый глаз выпучился и на вид был готов вывалиться из орбит. Как, наверное, и правый, но его из-за той чёлки никогда не виднелось. Вообще никогда. Кстати, только сейчас понял. Сколько помню, в деревне она ходила с одной и той же мальчиковой стрижкой и огромной чёлкой на правую половину лица, удерживаемой синей ленточкой. Будто специально его прятала. Ещё покраснело её лицо, но тут уже больше дело в смущении. До такой степени Эли злиться не умела, а вот когда ей становилось стыдно, это виднелось на другом конце горизонта. Без преувеличений, кожа делалась краснее помидоров. Признаться, я находил это довольно милым. Да и сейчас нахожу… Неважно. От моего умиления не осталось и следа, когда она замахнулась собственной флягой и изо всех сил швырнула её прямо мне в голову. Благо, успел увернуться, и она улетела куда-то в кусты, слегка заколыхав ветки. — Отличный бросок… Я тогда подумал, «Странно, что она не попала». Вообще, в этом плане Эли вела себя странно. В одни моменты она могла промазать флягой по неподвижно стоящему мне в буквально десяти шагах, а в другие на спор из лука поразить мишень в другом конце деревни. У неё меткость как-то скакала через раз, мечась между полной бездарностью и невообразимой точностью. Вот только и после этого броска она не успокоилась, а, немного повыбирав, взяла с земли камень, небольшой, но видимо, самый острый и угловатый, какой смогла найти под ногами, и приготовилась к броску. (Эли): ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО НЕ ПОЙМАЛ СВОЕЙ ХАРЕЙ ЭТУ ФЛЯГУ, КОГДА Я РАСКРОШУ ТВОЮ ПУСТУЮ ЧЕРЕПУШКУ К ХРЕНАМ! И тут, с её вторым замахом, послышался странный звук. Какой-то непонятный повышающийся писк, исходящий непонятно откуда. Почему-то мне показалось, что я его уже слышал, но не придал особого значения, а насторожился и начал прислушиваться к округе, пытаясь найти его источник. И вот тогда и случилось то, что отличало этот день от всех прочих. Кусты зашевелились. (Софья): Что это?! Мы сразу же замерли, вздрогнув и позабыв, о чём думали всего несколько мгновений назад. Не знаю, что было с Элей и Софьей, но у меня по всему телу прошли мурашки, из-за которых волосы встали дыбом. Однако я быстро успокоил себя, сделав пару вдохов, выхватил меч из ножен и крепко вжался в рукоять обеими руками. — Все за меня, живо… Испугались мы не просто так. Я уже мельком говорил, из-за эпидемии лес Тоб опустел от края до края. Четверть животных скосило, остальные разбежались. Как нам пару лет назад рассказала создательница вакцины, тоже наша, из него зараза-то и пошла: «Сначала расползлась в нём, потом, окрепнув, по воздуху перебралась на ближайшие, в данном случае, наши луга и поля — на траву, там, посевы. А с них быстренько и заразила всех рабочих Ароса, кто собирал урожай, то бишь большинство взрослых. Деревня же у нас продовольственная». В такой ситуации услышать шорох в кустах ожидаешь меньше всего. Фляга улетела слишком быстро, чтобы застрять в ветках, а потом с них упасть. Там явно что-то было. Что-то живое. И мы это потревожили. Только я сказал Эле и Софье спрятаться, обе робко забежали мне за спину и согнулись, продолжая из-за неё выглядывать. По глазам и дрожи в руках, которые в меня крепко вцепились, я без труда понял, что забоялись они гораздо больше моего. Потому одной рукой легонько отодвинул их головы себе за спину и, вновь схватившись за рукоять, вместе с ними медленными шажками подкрался к кустам. Я старался издавать как можно меньше шума, но не медлить, в голове прокручивая все возможные расклады. Наконец определившись, поменял стойку, поставив меч на уровень уха и наставив острие на кусты, тем освободив вторую руку. Так я хотел, в случае атаки, нанести по зверю прямой удар и задержать выпад ладонью, приняв удар на себя и тем выиграть время для их побега. Однако когда я отдёрнул ветки и замахнулся, увидел лишь опустошённую, слегка пожёванную зелёную фляжку с несколькими каплями молока на траве. Найди мы её полную, насторожились не так сильно. А нормальный человек не стал бы грызть горлышко, в попытках выпить содержимое. — Смотреть в оба… Вдруг сзади послышались очень быстрые шажки, от левой стороны до других сзади стоящих кустов. Удалось рассмотреть только промелькнувшее пятно, но и такого беглого взгляда мне хватило. Как казалось, у зверя была дымчато-серая шерсть по всему телу, а размерами он не уступал человеку, что уже много о чём говорило. (Софья): Ты это ви- — Тссссс… Да, видел… Судя по цвету, шерсти и размерам… скорее всего, волк… молодой… два или три года… понятно, почему он выхлебал всё молоко… (Эли *Шепчет*): Он убежал? — Молодые волки не самые сильные, но самые агрессивные… Он пытается обойти нас и атаковать со спины… Не знаю, стоило ли произносить свои суждения вслух или нет, но я это сделал, тем заставив обеих заскулить от страха. Наверное, всё же да. Предупреждён — значит вооружён. А мысль о том, что вся хвалёная храбрость у них только на языках, у меня не возникла. В конце концов, как ещё могут отреагировать две девочки на чёртова волка, готового вот-вот наброситься на них откуда угодно. Но после нескольких минут полного затишья мы немного успокоились. Первыми в себя, конечно же, пришли они по незнанию, но я продолжал быть настороже. Как бы то ни было — «Может, он и вправду сам испугался нас и убежал?» — вскоре промелькнуло и в моей голове. Руки перестали сдавливать меч так туго, спины постепенно выпрямились, дыхание у всех вернулось к норме. Вот только совсем ненадолго. (Софья): Как думаете, оно ушло? (Эли): Да точно ушло. Напилось халявного молока, как у себя дома, и кинуло нас. Ни тебе спасибо, ни тебе до свидания. (Софья): Разве оно сейчас не у себя дома? (Эли): Да не в этом- — ТСССС! (Эли): Чё ты мне- — Заткнулись обе! (Эли): Знаешь, если кричать шёпотом, громче он не станет. В этом и есть смысл шёпо… На всякий случай, чтобы удостовериться, я подошёл к месту, где в последний раз видел серый силуэт, и не зря. Оттуда послышалось чьё-то томное тяжёлое дыхание. Оно не ушло. И поняв это, пришлось снова расчехлять меч. Предварительно, конечно, раз пятнадцать указав этим двум полоумным недомеркам на кусты и столько же раз их обматерив. Я, правда, делал всё это беззвучно, но уверен, по моему лицу и жестикуляции они меня прекрасно поняли. — Всем приготовиться… По мере приближения Демонёнок подняла вывалившийся у неё ранее из руки от страха камушек, Софья взяла флягу за горлышко, а я замахнулся мечом. Одним словом, все вооружились кто чем мог и окружили заросли. Да, хехе, со стороны выглядело это настолько же нелепо, насколько вы представили: я, хех, дрожу, как лист на ветру, в такт со своим лезвием, Эли готовиться убить куст камнем, а Софа со своей детской нахмуренной мордашкой замахнулась флягой, как дубиной. Но когда на кону стоит ни больше, ни меньше — твоя шкура, подобные вещи перестаёшь замечать. Так и мы вздрагивали, боясь каждого шороха и неизвестного дыхания из кустов. Не только я стал его слышать. И не только у меня появилось огромное желание дать дёру. Но какие шансы, что эта штука не понесётся за нами вслед? Она могла оказаться гораздо быстрее и сильнее нас. Разные чудища здесь водились, вроде наг или троллей, и не факт, что мы бы обошлись парочкой укусов или царапин. У животных нет жалости, нет разума, одни инстинкты. Зверь не станет щадить свой первый полноценный обед за многие дни в опустевшем лесу, даже если он окажется маленькой беззащитной девочкой: выпотрошит, сожрёт и крохотными косточками не подавится. Ветви кустов уже царапали нам ноги. Дальше шли сплошные заросли, полные красных наливных ягод. Кому-то нужно было собраться с силами, отодвинуть ветви и принять первый удар, но никто не решался, ожидая, что это сделает кто-то ещё, посмелее. И в итоге вызвался я. — Отойдите… (Софья *Шепчет*): Мы тебя не бросим. Мы все вместе- — Сдохнем мы все вместе, вот и всё. Как только я открою ветви, вы под их колыхание дадите дёру. Так он не услышит ваши шаги и не обратит на вас внимание. И не оборачивайтесь. Просто бегите. (Эли *Шепчет*): У нас получится его оглушить, если мы кинем в него камнем и флягой одновременно. И ты с ним без труда расправишься. Ты у нас крутой парень, не забывай. Авантюрист платинового ранга, в свои-то четырнадцать. Для тебя какой-то там волчонок- — Тогда… у меня нет другого выхода… Софа и Эли не видели всей опасности, как её видели мои глаза. Они не собирались уходить, хотели мне помочь, даже выскочка. Поэтому я решился на отчаянный поступок: взял меч в правую руку, встав тем же боком к кустам, а левой изо всех сил, каких сумел собрать, оттолкнул девчонок от себя, но так, чтобы они не упали, выхватив у Эли острый камень. — БЕГОМ! Одним размашистым взмахом я прорубил ветки насквозь и приготовился швырнуть камнем в тёмно-серый, почти чёрный клубок, уже сразу подняв меч для второго удара. (Софья): НЕТ, СТОЙ! — СДОХНИ! Вот только руки сразу замерли в воздухе, как и остальное тело, всего за миг до атаки. Настолько не ожидал я увидеть то, что увидел. — Какого?.. Да, предполагаемый зверь действительно имел размеры, схожие с человеческими. Но кто бы мог подумать, что им как раз и окажется человек. Хотя, если он им всё ещё был. За кустами в зелени лежал паренёк, а скорее мальчик, уж точно младше меня, с ног до головы чумазый и растрёпанный, давно исхудавший. То, что первоначально показалось тёмной шерстью, явилось старыми лохмотьями — кофтой и штанами, превратившимися в выцветшие тряпки, а кажущееся мне напряжённое дыхание в преддверии выпада было ни чем иным как изнеможением. Мальчик валялся в траве без сознания, не подавая никаких других признаков жизни, кроме него. Он бы легко сошёл за старый труп, не будь в лесу так тихо, что даже посапывание разносилось на сто шагов. Естественно, девушки из любопытства с охотой вернулись посмотреть, чего же там дышало, что я аж замер при его виде на полминуты. (Эли): М-да, охеренный из тебя охотник. «Вооолк!», «Вооолк!»… Хмпф, меньшего от простолюдина и не ждала. С валуном не спутал — уже хорошо… (Софья): Это мальчик? — Как видишь. Оборванец какой-то… (Эли): …Сиди лучше дома, сестре по хозяйству помогай: пыль протирай, да полы намывай. Работа как раз под тебя, считай призвание. (Софья): Почему он в отключке? (Эли): …Хотя, наверное, у тебя и такую задачу выполнить не хватит мозгов. — Виновато молоко. (Софья): …Молоко? (Эли): Эй! На что это ты намекаешь?! Что не так с моим молоком?! — С ним всё в порядке, в этом вся суть. Думал, ты-то со своим хвалебным медицинским образованием поймёшь, раз «даже такой простолюдин, как я» понял. (Софья): О чём ты? — Должно быть, он в последний раз так много ел не меньше недели назад. Молоко, хоть и жидкость, расценивается как полноценная еда. А влил он в себя всё, что смог, причём залпом. После голодовки его организм не смог с этим справиться и он, видимо, услышав нас и попытавшись уйти, свалился прямо на бегу, вот и затих. Удивительно, что он ещё жив, но думаю, это ненадолго. (Софья): Он умрёт?! Сейчас?! — Ага, где-то через пару часов, как всё молоко усвоится. (Софья): Тогда мы срочно должны отнести его в деревню! У нас хватит времени на то, чтобы- — Нет. (Софья): …Что? При виде состояния исхудалого парня Софу пронзила жалость. Настолько, что она захотела взять его с собой. Но я дал чёткий отказ, не разделив её чувств. Мне было плевать, что с ним станет. Я давно научился быть хладнокровным. Он был человеком, да, но не таким, как мы. Он ничем не отличался от помойных крыс и других животных. Только лишний рот кормить. — Нам он будет обузой. Пользы от него ноль, ведь прожив в лесу, он ничему не научился. Всё равно, что домашнее животное. Жрать будет больше, одно отличие, но в остальном он им и является. (Софья): НО ТАК НЕЛЬЗЯ! ОН ТАКОЙ ЖЕ, КАК МЫ! ЕМУ ПРОСТО НЕ ПОВЕЗЛО! — Знаю… (Софья): И ТЫ ВСЁ РАВНО ДАШЬ ЕМУ ВОТ ТАК УМЕРЕТЬ?! — Да. (Софья): ДА ЧТО С ТОБОЙ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ?! — Тебя это не касается. Я ни в коем случае не позволю принести… «Это» в деревню, можешь не надеяться. (Эли): Хехе… «Не позволишь», да?.. Тогда он обязан с нами пойти. Однако за Софу заступилась Эли. Она поддержала её и согласилась с тем, что Оборванца следует забрать. Но не потому, что ей не хотелось его смерти, ох, нет… В ней осталось столько же сострадания к другим, сколько во мне. Дело было совсем в другом. (Эли): Голосование! Два против одного! Ты в меньшинстве, лошок! Он отправляется с нами! ТУ-РУ-ТУ-ТУУУУУУУ! Услышав, как я встал в штыки, Эли всего на всего хотела мне побольше насолить. Для меня тогдашнего и сегодняшнего это был и остаётся одним из самых отвратительных её поступков. Ведь на самом деле она не только чхала на его жизнь, как я. Оборванец был очередным поводом для моего принижения. — Поганка срезанная… (Эли): Хехе, всё же честно! Честно? (Софья): Честно. (Эли): Честно! Так что не возникай, бери его в охапку и пошли поскорее! А то умрёт ещё, хех… — Ррррррррр… хрена с два! Тебе надо, Демон, — неси. А что оставалось? Возрази я, только хуже бы сделал, как обычно. Пришлось согласиться. Несли мальчишку зато они… первую половину пути, по крайней мере. Потом, натерпевшись нытья про усталость, под девчачий ор пришлось самому забросить его на плечи. Но вот по возвращению мне удалось заставить именно Эли, как дочку врача и как самую громкую, поселить Оборванца у себя и выйти под конец дня победителем. Особенно понравилось наблюдать с Софой со стороны, как Демон объяснял отцу, кто это вообще и почему он в отключке валяется на пороге. (Софья): А как думаешь, как он вообще сюда попал? В смысле, в Тоб. — Тебе не стоит этого знать… При виде полумёртвого мальчика посреди леса Софа удивилась больше всех. Она спросила, как он оказался в лесу, но осталась без ответа. Я просто развернулся и пошёл домой, уже встречая в дверном проёме сестру. Возможно, она просто не помнила, как у нас тогда было, но я ничего не забываю. Ни имён, ни лиц, ни событий. Даже когда очень сильно того хочу… Из-за инфекции работать в полях и охотиться в лесу стало небезопасно, да и в общем-то некому. Наступили голодные времена. Закупать еду на всех у нас не получалось — без продажи продовольствия денег попросту неоткуда брать. Того, что привозили из города и Карна в качестве гуманитарной помощи, едва ли тянуло на половину минимальной нормы. Такими темпами мы бы не протянули и трёх месяцев, либо сдохнув от голода, либо ослабев достаточно для вируса. Не оставалось другого выхода, кроме как затянуть пояса и прибегнуть к самой крайней мере — искусственному сокращению населения. По предложению Йозефа, о котором хоть он и говорил все те годы, что жалел, теперь я понимаю — насколько — треть всех детей, на тот момент составлявших почти половину общего населения, отписали от деревни. Эту новость остатки здоровых жителей старались разнести по округе, в надежде на обеспечение им полноценной жизни. Кого-то забрали в другие семьи другие люди из соседних городов и поселений, а после создания вакцины способные к физическому труду взялись за всю работу, что нашли, в страхе потерять дом. Но как вы понимаете, были и другие. Иногда не успеваешь и понять, что такое жизнь, как она плюёт тебе прямо в харю. А я чётко видел, как это произошло с несколькими сотнями детей, и запомнил не только до того момента, но и сейчас не забыл. Однако моя собственная жизнь, тем не менее, продолжилась. Тогда-то я и научился не только быть хладнокровным, мир тупо теперь не найдёт вещи, способной разжалобить меня больше, но и ценить в ней все мелочи, каждую бессонную ночь напоминаемый теми тяжкими временами. Видя во сне заплаканные глаза призраков. Слыша детский рёв мертвецов. Осознавая, что на их месте мог оказаться и я, и моя сестра. Ведь в глазах других мы не были особенными, как рассказывали родители, и ничем от них не отличались… Нам просто повезло.