Уже поздно исправляться.

Китай заявился поздно. Ён Су был не из тех людей, которые ложатся спать рано, но приход горячо любимого брата его удивил. Китай пришел пьяным, а это означало начало серии задушевных разговоров. Не то, чтобы он был против, но такие разговоры лучше вести вечером. - Ён Су, милый мой... У тебя есть сакэ, ару? - Почему именно сакэ? - Это важно? Су решил не задавать других вопросов. В его голове сейчас были другие мысли. Вот уже пять дней не выходил на связь Альфред. И это было... Странно. Они почти каждый день рубились в какие-нибудь игры или просто разговаривали, но сейчас его не было. Крайне непривычно. Да и время отсутствия для Альфреда было рекордным. Не отвечал он и на звонки, и на сообщения. Просто испарился. Кореец ставит перед Китаем бутылку, разливает сакэ по стаканам. Ещё и отношения с братом так и не устаканились. Су сейчас вообще не с кем было говорить по душам, так что он немного погрустнел. В век технологий-то! - Слушай, Ван... - Наедине им было плевать на все эти правила произношения и уважительные местоимения. - Ты ничего об Америке не слышал? Он как сквозь землю провалился. - А, мальчишка... Мне кажется, после произошедшего решил залечь на дно. - Китай хмыкает и выпивает половину стакана. - Что произошло? - А, ты не знаешь? - Яо усмехается, но явно не хочет говорить, сжимает в руке стакан. И даже опускает взгляд. - Его изнасиловали. Долгая пауза. Ён Су не верил своим ушам. Изнасиловали? Этого улыбчивого американца? Южный сглатывает и утыкается взглядом в столешницу. Он прокручивает в голове эти два слова, боясь даже представить, насколько Альфред захотел скрыться. Он ведь этого, в общем-то, и боялся. Ён Су часто слышал от него о косых взглядах в его сторону и опасения по поводу личных встреч с другими нациями. - Это был Россия, да? - И он тоже. - Яо выпивает стакан залпом. - Вся Восьмёрка. - Стой, подожди. В смысле... - В прямом. Я тоже делал это. Вернее, я это... начал. Китай не смотрит на брата. Честно говоря, он испытывал стыд от того, что сотворил. Будучи взрослой и опытной страной, просто так взять и выебать беспомощного ребенка. И даже если Альфред отрицал, что он ребёнок, даже если отвоевывал звание подростка, он всё ещё был наивным. Господи, да с его тела детский жирок не сошел, что уж говорить! И юношеский пушок меж ягодиц... А Су стоял как вкопанный. Трудно было осознать это. Да, он слышал что-то, но думал, что всё это просто слухи... А сейчас все факты начали складываться в логическую цепочку. Альфреда не было уже пять дней. Собрание было 6 дней назад. Альфред не отвечал на звонки. Он не хотел... Корея невольно подумал о том, что тот мог натворить с собой. Ведь Джонс был достаточно чувствителен. Кореец посмотрел на брата, который рассматривал стену апатичным взглядом. - И зачем вы сделали это? - спрашивает он внезапно сиплым голосом. Еще бы. Альфред, его лучший друг и просто близкий человек, был изнасилован! - Ну, долги. Кто-то предложил заставить его расплатиться телом. - А... Япония? Италия? Я не знаю, Канада? - Су начинал волноваться всё сильнее. - Они тоже, хах. Не удивляйся так. Малыш Канада очень постарался... - Китай снова грустнеет, наливает себе сакэ самостоятельно, смотрит в жидкость. - Довел его до истерики. Потом дело было нехитрое, всего лишь заставить... - Канада... Тоже? Южный застывает, сжав руки в кулаки. Вспоминает с какой радостью Альфред рассказывал о том, что Мэттью наконец перестал на него дуться. С какой радостью Альфред отзывался о совместных матчах. Отношения с братом были его последней нитью, Ён Су знал. Потому что американец так любил его, что готов был жизнь отдать. И сейчас... Разве мог кореец представить что-то вроде этого? Со стороны Америки? Нет, не мог. Только приблизительно. - Да. Тоже. А Китай всё это видел своими глазами. Только в тот момент он понял, что они поступают неверно. Только тогда, когда американец сходил с ума на руках собственного брата. И молил остановиться. Тогда Ван понял, что это им не поможет. Это было просто издевательство над Альфредом, не более. Только причинение ему боли. Уже тогда, когда Яо трахал Америку его очками, его обожаемым Техасом, он видел эту бескрайнюю обиду в его глазах. И страх, какой испытывает только пойманное животное, из которого сейчас будут делать чучело. И, вероятно, они довели его до состояния чучела. Почему я их не остановил? Яо поджал губы и со стуком поставил стакан на стол. Он видел, как глаза Су бегают по столешнице, словно ища ответы на терзающие его вопросы. - Ты скоро увидишь... Фрагмент. Сейчас он в обработке у Франции, но... - Вы снимали это? Вы снимали это на видео? - В ужасе спрашивает Корея. Всё потеряно. - Да. Глаза Америки сразу встали перед взором китайца. Красные, темные от боли и унижения, жаждущие наконец всё закончить. Китай помнит, как сделал неловкое движение, и он в буквально смысле видел, как Альфред взвизгивает. Он думал, что присоединится ещё один. А самое главное, дало ли это что-то ему самому? Китай хмыкает. Нет, ровным счетом ничего. Как китаец считал, с долгами Альфред и вправду ничего не может сделать. Ведь прошла неделя, а от американца мало того, что ни слуху ни духу, так еще и политика осталась в прежнем русле. Ничего не изменилось, словно ничего и не произошло. Их действия были бессмысленными! Китай трет пальцами виски, хмурясь. Конечно, стоило подождать еще хоть немного, но толку в этом не было. У Штатов не хватило бы никаких средств, чтобы выплатить долги всем и сразу. - Мне нужно ехать, - суетится Корея, - мне нужно ехать. Я должен ему помочь... Господи, да как вам только хватило совести с ним... Вот так... Почему? - Ну, началось все с того, что Россия обнаружил его ложь. - Ложь? То есть, документы? - Да. Ты-то откуда знаешь? Корея замялся. Он помнил, когда Америка заговорил с ним об этом. Альфред тогда всучил ему документы и ушел в другую комнату. Су даже не надо было их читать, он увидел, что всё перечеркнуто. А ушел его собеседник в свой кабинет. Джонс его раньше туда не пускал, и сейчас Корея видел, почему. Весь пол был усыпан бумагой. Затоптанной ли, смятой ли, разорванной или перечеркнутой. Все чистые листы лежали у американца на столе. Ён Су помнил его беспокойный взгляд, когда он спрашивал, раскроют ли его. Корея, конечно, ответил "нет". Как оказывается, он ошибся. Чёрт возьми! - Неважно. Я уезжаю. А ты выметайся вон. Пей у себя дома, с этим Японией. Вы будто ему недостаточно боли причинили! Особенно этот японец... После всего этого, как он... посмел... - Корея сжимает руки в кулаки, хмурясь. - Выметайся. Яо не перечит ему. Совесть его и без того мучила, а слова корейца заставляли его чувствовать себя неуютно. Он уходит вместе с бутылкой, и уже отойдя на приличное расстояние слышит, как Южный ударил со всей силы кулаками по столу. *** Спустя долгие 14 часов перелета, час езды на машине и ненависти к братьям, Корея добирается до заветного дома. В квартире в Нью-Йорке Альфреда не оказалось, в Белый Дом он бы не пошел. Остается лишь этот дом... На самом деле, целый участок. Корея уже бывал здесь однажды. Казалось, Альфред поведал ему о своей жизни всё, что мог позволить себе поведать. И про этот дом тоже. На участке были специальные качели, несколько небольших зданий, являющихся кладовыми для инструментов. Америка здесь выращивал фрукты и овощи летом. В своем секретном местечке он души не чаял, потому что мог чувствовать себя человеком. Дом у него был не самым большим, но достаточно просторным. Нежно-зеленый, с красиво вырезанными окнами, раскрашенными им же, с разными обоями во всех комнатах и кучей книг. И фильмов, конечно. У Альфреда здесь был ноутбук и запасной паспорт. У него была красивая просторная кухня, с бежевыми обоями и теплым паркетом, столом-полукругом, плитой, холодильником... Но сейчас, Ён Су не узнавал это место. Цветы были растоптаны, а в доме царил хаос. Осколки вазы, явно довольно старой, кровь на полу... Валяющиеся ботинки, погром. Неужели Америку ограбили? Ён Су улавливает тихий скрип из комнаты. Он не берёт оружие, просто не может. Наверно, это Альфред. В комнате тоже был бардак и просто ужасный, тошнотворный запах. Корея закрывает нос рукой, хмурясь. Труп тут, что ли, валяется? Он не решается показываться в самой комнате, стоит на пороге, смотря в окно. Напротив этих окон росло красивое большое дерево, сейчас, при солнце на улице, переливающееся зеленым цветом от листьев. Южным вдыхает поглубже и наконец заходит. Да сразу же чуть не падает в обморок. Понятно, откуда взялся запах трупа - кровать была в крови и в чём-то еще, даже менее приятном, чем кровь. У стены валялся разбитый Айфон - гаджет Альфреда, который был единственной связью в этой глуши. - Альфред... Ён Су ищет американца взглядом, удивляясь тому, что до сих пор его не видит, и замечает скрюченное в углу тело. Нет, это не может быть Америка. Но... Корея видит светлые грязные волосы, повисшую прядь... И глаза. Америка смотрел на него. Он исхудал, померк... Будто бы уже был живым трупом. Весь в грязи и крови, вжимающийся в угол, он вызывал у Кореи такое чувство, словно он оказался в Аушвице, в камере одного пленника. Еврея, предположительно. Но нет, он был в любимом месте Альфреда, и сейчас видел, как американец пытается слиться со стеной, в молчаливом ужасе смотря на него. - Альфред, это... Это я. - Корея на ватных ногах делает осторожный шаг в сторону американца. Но тот дико отшатывается и закрывает лицо руками, словно ожидая удара. На его руках были старые бинты, бедра тоже были в бинтах. Но они были старыми и грязными, словно Америка их вовсе не менял... - Я ничего не сделаю тебе, Ал. Я хочу помочь. Не бойся м-меня... Пожалуйста. - Су, я помогу тебе. Пожалуйста, не бойся. Я спасу тебя. Ничто тебе не грозит, - Альфред смотрел на корейца. Он не испытывал к нему особых чувств, но зашуганный вид этой нации его пугал. Это было начало 45-го года. Война подходила к концу, но для обоих корейцев всё еще мир оставался Адом. Япония срывался на них. Срывал на них свою злость от поражений, праздновал на их телах свои победы. Тела почти всех азиатов были покрыты ранами. От катаны или простых ножей. Все они испытывали ужасную боль. Все они боялись, что война будет длиться вечно. Корея чётко это вспоминает. Он становится на колени рядом с Альфредом. На глазах слёзы. Они довели его до такого же состояния всего лишь за один день. Всего лишь за один день они сломали и без того шаткую грань, которая отделяла Альфреда от депрессии. Ён Су шепчет что-то ещё, совсем неслышно, осторожно убирая слабые руки Альфреда от его же лица, обнимая его. Так хочется успокоить Джонса, сказать, что всё будет хорошо, но Южный не может. Он ведь уже не уберег этого прекрасного человека, он даже не знал, что случилось. Корея перебирает волосы Штатов, заставляя его положить голову ему на плечо. Альфред слабо вырывается, дрожа, его глаза всё ещё сияют ужасом, но он слишком слаб. Сейчас он был как дистрофик. Исхудавший, бледный и поблекший. Су понимал, что не знает, что делать. Смрад в комнате его душил, ровно как и осознание своей беспомощности. Америка его боялся. - Я помогу тебе, я тебе помогу... - шепчет Су, словно сумасшедший, целуя американца в грязный лоб. Только сейчас он заметил, что тот тоже плачет, опустив взгляд. - Всё хорошо. Пошли, я... Я покормлю тебя и сменю бинты. Всё будет хорошо. Ты должен был позвонить мне, Ал... Я бы приехал. Я бы обязательно приехал... Корея замечает, что укачивает Альфреда, словно маленького ребенка, а тот цепляется за рубашку на его спине окровавленными руками, уткнувшись носом в его плечо. Ему этого, наверно, не хватало. Но даже несмотря на это, Джонс дрожал и поджимал под себя ноги, словно защищаясь. Корея понимал, от чего. Ему мерзко от осознания того, что его друг считает, что он способен на это. Но после стольких истерик и драк, после стольких обид... Это было закономерно. Су вздыхает и поднимается на ноги, пытаясь поднять и американца. Но тот не двигался с места, обнимая уже себя, смотря в пол пустым взглядом. Страх оттуда уже исчез. Осталась только апатия. Джонс не боялся того, что с ним сделают за непослушание. Он не боялся изнасилования, не боялся убийства. Возможно, Альфред даже желал этого. Как способ искупления грехов. Сколько зла он причинил другим? Он заслужил, заслужил, заслужил... Южный не знает, что с ним делать. В прочем, оказывается, что стоит потянуть Альфреда чуть сильнее, как он, словно пушинка, потянется следом. Это бы облегчало суть дела, если бы тот не шатался в разные стороны и вообще мог держаться на ногах. Корея чертыхается, осторожно обнимает его за талию, стараясь не обращать внимания на наготу американца. Он лишь мельком увидел промежность Альфреда, но этого хватило, чтобы с трудом сдержать рвотный позыв. Несчастный это будто почувствовал, и словно погрустнел еще сильнее. Корея хотел устроить ему выговор, но язык не поворачивался говорить что-либо плохое. Америка пострадал, это сильно отразилось на нём. А Ён Су хотел винить его за это? Нет, ни в коем случае. В коридоре встречается новая проблема. Осколки вазы. Их нужно было убрать, но с Альфредом под боком... Южный пытается что-нибудь придумать. Придется идти так. Осторожно. Он и идет, осторожно, внимательно следя за каждым шагом американца. Тот под ноги не смотрит, ему вообще всё равно. А Корее не все равно. Ему хочется прямо сейчас врезать Альфреду, наорать за это безразличие, но он сдерживается. Нельзя, нельзя, нельзя. Коридор остается позади, но Альфред все равно наступает на осколки, так что за ним тянется кровавым след. Всего несколько капелек, но Су все равно беспокоится, ведь могла попасть инфекция. Кухня освещена хорошо, солнце падает сквозь белое окно на белый стол. На столе ничего, кроме каких-то номеров телефонов на бумажках, нет. Су оглядывается. Всё как он запомнил. Тут есть несколько полок, на них стоят едва живые горшки с цветами. В углу плазма, под ней диски. Хороший холодильник, резная лестница на второй этаж ... Корея уже знал, что спать будет вместе с Америкой. Но сначала надо всё выстирать. Они перемещаются к стулу, Америка осторожно усаживается на него. Голубые глаза сейчас как-то удивленно рассматривали светлую комнату, словно только сейчас американец понял, что находится у себя в доме. Корея заглядывает в холодильник, чешет затылок. Ничего особенно вкусного тут не было, да и все молочные продукты уже протухли. Если только йогурты. Что ж, хоть что-то. Корея вытаскивает низкокалорийный йогурт и ставит его перед Америкой. Но тот даже не смотрит на продукт. - Альфред... - укоризненно говорит Су. Тот вздрагивает и будто сжимается, становится меньше. Или пытается это сделать. - Тебе нужно есть, Альфред. Ты можешь умереть... Американец лишь что-то мычит. Корея хмурится и подходит к нему, заставляя поднять голову. Тот, конечно, не смотрит на него, но не это важно. - Почему ты молчишь? Ты не хочешь говорить со мной? Ён Су вспоминает все медицинские статьи, которые когда-либо читал. Потеря голоса от стресса или психологической травмы оказалась реальностью? - Скажи уже что-нибудь, пожалуйста. Но взгляд Альфреда устремлен в окно, а Корея оседает на пол, не зная как поступить. Не стоило оставлять его одного...