***
В главный офис Агентства я заходила с гордостью наконец-таки вылеченного от всех болезней и не умершего в процессе довольного человека и, естественно, с высоко поднятой кудрявой головой, которую даже умудрилась нормально причесать на досуге (чуть ли не вырвав комок этих же самых паклей), за что в последствии и поплатилась. Чёрт бы побрал этих слишком коротконогих японцев и их непонятную архитектуру с низкими потолками… своим могучим лбом об злосчастный косяк я стукнулась весьма громко и, конечно же, без тихого и измученного «зараза» у меня не обошлось. Это прилипчивое слово-паразит вылетело даже раньше, чем я успела хоть что-то подумать, так что удивление можно было считать вполне себе заслуженным. Думаю, не нужно было говорить, что вся атмосфера загадочности и эдакого пафоса, которую я так старалась создать своим эффектным появлением, сразу же, будто по щелчку пальцев, испарилась, оставив после себя лишь отдалённый полу-безумный смех Дадзая, который, свесившись с дивана вниз кудрявой головой, явно сейчас развлекался за мой счёт, хихикая не переставая, ну и полные нотаций и эдакого «учительского акцента» занудные речи Куникиды, которого никто в этой комнате и не собирался слушать. А вообще мне вот стало интересно, как так выходит, что из всего Агентства только я вечно путаюсь в ногах, руках и вообще во всём своём бедовом теле, невольно себе самой напоминая эдакого слона в посудной лавке, а наш бравый заместитель директора, с его-то ростом, не врезается во все близлежайшие углы? Магия, не иначе… или, как там её, способность эспера? Кажется, именно она. Да тот же штатский суицидник под кодовым именем Дадзай (или же Осаму? Чёрт бы побрал этих японцев с непонятными именами и фамилиями…) у нас был отнюдь не коротышкой, как, например, тот жутчайший, напоминающий собой эдакое ураганное стихийное бедствие, рыжий тип из Портовой Мафии. Хоть тот был похож на мелкую злую собаку (чихуа-хуа?), которую я всё так же боялась (нет, кинофобии у меня отродясь не было… но Накахару-сана я всё ещё сторожилась, и вполне себе заслуженно), но по какому-то извращённому закону подлости именно он, который при нашей первой встречи чуть меня не убил тем пинком в живот, после спас меня от неминуемой гибели (или травм навроде тех же переломов), избавив меня от участи-попытки пойти по стопам своего… эм, сэмпая? Сэнсея? Как вообще тут называют людей, которые вроде как коллеги, но и мало-мальские наставники?.. но и не такие уж и хорошие знакомые; пока остальные лишь стояли и смотрели, чуть ли не жуя во все щёки при этом всякие вкусности, как при просмотре интересного фильма. И никто не собирался помогать «невезучему придурку» — персональная оценка от Куникиды — даже в поисках политического убежища! В общем, да. Рыжего (и жу-уткого) Исполнителя Портовой Мафии я сильно опасалась, хотя долю (совсем маленькую, даже крохотную) симпатии и начала испытывать только после его разговоров «ни о чём» в лазарете. Ну и за булочки, да. Виктория Леманн просто-напросто продалась за еду, забыв обо всех обидах, враждебности и прочем. Да и тот самый мафиозный исполнитель даже извинился за тот неприятный пинок, а позже уже, увидев, как я начала более-менее контролировать свой страх, всё же скрашивал мои печальные лазаретные деньки, наполненные только ленью и запахом душистого чая, вкуснейшими булочками с мясом (и иногда — с сыром), за что я ему была безмерно благодарна. Ну и за своё спасение, это да. Но и этот человек не мог переплюнуть Акутагаву, с его-то Расёмоном и явным отсутствием бровей… интересно, он их специально сбрил, или родился таким?.. было бы очень занимательно узнать, ведь компромат никогда не помешает. Тот вообще старался на глаза мне не попадаться (возможно ему так приказало начальство?..), постоянно хмурясь при виде вот такой вот измученной и страшной (частично от болезни) меня. Расёмона я видела ещё пару раз, и эта с-с-способность постоянно облизывалась, будто бы предчувствуя, как сожрёт такую костлявую, нервную и вечно хмурую меня. От этого зрелища постоянно бросало в дрожь, так что можно было понять мой разумный вывод просто держаться подальше от всего этого. А ещё вот скажите, чем я так не угодила этой зверушке и её хозяину, что при любой возможности они пытаются меня убить?! Или, может быть, слишком уж угодила? Но вот чем? Неужто действительно съесть пытаются? Расёмон — зверушка опасная, хотя даже не живая, но наверняка имеет свои вкусовые предпочтения… в которые вхожу почему-то я. Зараза! Впрочем, что-то я отошла от темы. Дело было в том, что ловкость (и манёвренность) — это явно не моё. Да, чёрт возьми, та же Акико у нас была достаточно верткой, чтобы не быть, как я — эдакой вечно ходячей, лежачей и вообще непонятно, как до сих пор существующей и не угробившей себя и других, неловкой проблемой. Одна моя вечно неуклюжая персона в этом грёбанном Детективном Агентстве заменяла собой весь цирк — то клоуна из меня сделают, то невиданного силача, кости которого сделаны, по всей видимости, из мрамора — иначе тот факт, что на меня тогда так удачно приземлился Дадзай, я не могла обьяснить, да и по мелочки, но сам факт оставался тем же — я была эдаким шутом, который во всё ударялся, падал и случайно вытворял всякие презабавные вещи (даже когда вот совершенно не хотелось) ради потехи окружающих. Чувствовала я себя при этом весьма отвратно, и от этого хотелось просто-напросто лечь на пол и разныться. Взвыть о несправедливости судьбы и никогда больше не вставать. Как в далёком детстве пожаловаться серьёзным взрослым на то, что над такой милой и хорошей мной все смеются, противно тычут такими же маленькими пальчиками в сторону странной девчушки, и неприятно обзывают. Слабачкой, нюней, дурой, странной, чокнутой… список можно было продолжать чуть ли не до бесконечности, и в этом была и доля моей вины. Я сама же давала поводы для этих насмешек, своим дурным поведением шаг за шагом создавая себе определённую репутацию горохового шута, так что и жаловаться было не на что. Сама виновата. Но всё же было очень больно, это да. Обиженно хмыкаю на свои дурные мысли, и тихо вздыхаю, легко потирая болевший лоб холодными пальцами, из-за чего невольно же и вздрагиваю, а потом, избавившись от ступора, уже нормально захожу в просторное помещение, чуть пригинаясь, дабы не совершить одну и ту же ошибку дважды, под аккомпанемент очень даже не тихого, но чёртовски раздражающего хихиканья нашего штатского суицидника. Тихо вздыхаю, на мгновение закрывая глаза, и молчаливо сжимаю кулаки, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и я просто-напросто выйду из себя, превращаясь во второго Куникиду с его фирменным кличем индейца на великой охоте и с тяжёлыми кулаками (и подзатыльниками). Ужаснувшись от своих отчего-то слишком уж разбушевавшихся фантазий, я безуспешно попыталась успокоиться, силясь представить себе в уме что-то очень хорошее, умиротворяющен и не сильно вредящее моей и так хрупкой и нежной психике. Представлялся лишь горящий и прыгающий туда-сюда в истерическом припадке Дадзай, что, однако, тоже весьма так раздражало. Эта… пародия на радиоактивного Соника даже в мыслях не мог сидеть себе спокойно на месте, постоянно что-то галдя на своём, истерично-суицидническом, и бегая в разные стороны, мельтеша перед глазами буйным разноцветным вихрем. Интересно, а если его стукнуть чем-нибудь тяжёлым, он перестанет смеятся?.. или же начнёт в своей Дадзаевской манере восхвалять меня, как своего последователя, который решил осуществить его заветную мечту о самоубийстве?.. конечно было бы неплохо стать для кого-то кем-то вроде бога, но уж точно не добродетелем и приверженцем суицида. Нет уж, спасибо, нам и так вполне себе неплохо жилось без этой всякой ерунды. Не сказать, что я прямо сильно ненавидела этого Дадзая… ладно, да, возможно, совсем немного, но я его недолюбливала. Сложно вообще не испытывать злость на этого человека (человека ли?) после всех тех тренировок-мучений до моего долгосрочного визита в лазарет, спасибо Атсуши. Да и сомневаюсь, что вообще можно даже испытывать симпатию к такому вот садисту, особенно когда тебя гоняют как спортивную лошадь до соревнований, да ещё и словесно при этом издеваются! Кажется это хитроумное, вечно суицидальное существо просто-напросто поставило себе в цели меня довести. Прямо как беднягу-Куникиду, из-за чего я постепенно начала проникаться долей дружеской и сочувствующей симпатии к нашему бравому заместителю и обладателю легендарного «блокнота идеалов». Хотя тот тоже был не без своих тараканов в слишком умном, но в довесок к этому ещё и донельзя наивном, мозгу. Ну вот кто, кто в своём уме вообще ведётся на подначки этого вечно весёлого суицидника, в которого, по виду, только ромашки в голове цветут?! Да ещё и записывает их со скоростью света с таким серьезным видом, будто бы не чушь это всё, а важная и достоверная информация… Куникида действительно странный. Но это было даже забавно, особенно та часть, когда раздражающий Дадзай летал от правильно поставленного удара кулаком разьярённого блондина. В те моменты хотелось или снять всё на камеру (которая у меня, к сожалению, так и не появилась) ради компромата, или, как в старые добрые времена, яро зашипперить, ведь ведут себя эти двое всегда, будто давно женатая пара. Даже, вон, Атсуши взяли под свою опеку, будто ребёнка усыновили. А тот, видимо и не против — радуется себе, получая нагоняи от чересчур заботливого заместителя, и мягко ругает Дадзая за леность и склонность к лишению себя же жизни. Думать о том, что меня тоже, в общем-то, по сути, удочерили (или же, в их случае, усыновили — меня до сих пор почему-то считают парнем), категорически не хотелось, как и о том, что такая семья выглядела бы весьма забавно. Хоть и странно. Впрочем, это не страннее, чем представлять Куникиду в образе эдакой примерной жёнушки (и, кхем, матери), которая и наготовит много всяких вкусностей, и отчитает за что-нибудь в своей собственной манере, и сковородкой по наглой морде у(с)покоит. Эдакий цундере, ага. Боже, о чём я только думаю… Резким движением потираю в последние пять минут пульсировавшие виски, я тяжело вздыхаю, и плавно сажусь (читай — плюхаюсь, перед этим случайно зацепив локтём деревянную перегородку) за своё рабочее место, перед этим обидно зыркнув на совсем обнаглевшего суицидника. Тот и не собирался прекращать своё безграничное веселье, чем изрядно раздражал, но всё же я постаралась успокоиться и сосредоточиться на проблемах насущных. А именно — заполнение бланков посещения всяких разных клиентов и их запросов за то сладкое время моего отсутствия. Мне его специально, что ли, оставили, чтобы я не расслаблялась?.. сто пудов идея нашего бывшего математика была, ибо никто бы, кроме него, не стал делать такую пакость. А ещё он что-то говорил о моей же лености, так что больше некому такую вот свинью мне подлаживать. Скотина блондинистая… Я бы ещё больше повалялась бы в лазарете, вот только никто меня туда не пустит без уважительной на то причины. Да и Йосано-сан в гневе действительно страшная… злить её — сравнимо битве с кракеном. Вроде какие-то шансы на выживание были, но они настолько мизерные, что лучше и не пытаться даже, а сразу же, со всех своих сил, улепётывать, пока грозно жужжащая где-то вдалеке бензопила не настигла твоей несчастной туши. В Агентстве действительно страшные люди обитают… и если я могла похвастаться только тем, что на вид такая грозная (хотя, как я упомянула ранее, то тот же Куникида или Дадзай, да даже Атсуши без тигриной формы вполне могли обогнать меня на этом поприще), то силы, как и выносливости у меня было, как у младенца. Иными словами, моя персона хоть и казалась зловещей, на самом деле была безобиднее котёнка, что удручало. Это было даже обидно, ведь гоняли меня, как я помню, и в хвост, и в гриву. А я до сих пор была обузой. Раздражённо цыкнув языком от собственной бесполезности (я тоже, может быть, хотела аки тигр рвать всех врагов на части! Ну и та самая регенерация бы мне очень пригодилась, это да…) и потянувшись в кресле, я сладко зевнула, почувствовав голод. Атсуши с Кьёкой куда-то свалили, оставив меня одну на попечение судьбы, так что послушать о том, о чём постоянно шушукались коллеги, мне не удалось. Да и я, когда сосредоточена на чём-то одном, всегда не обращаю внимание на то, что творится вокруг. Дадзай же, как всегда, развалился на диване и пел песенки о двойном самоубийстве с прекрасной дамой, и раздражал этим Куникиду, который, аки коршун над добычей, сидел над своими отчётами. Сам же мой отчёт о посещаемости маячил перед глазами ещё несколькими пустыми бланками, которые нужно заполнить до… шести вечера сегодняшнего дня, если не ошибаюсь, но я, посчитав, что сейчас мне уж точно необходимо топливо (конкретней — что-то вкусное, сьестное, возможно жареное, и с большим количеством калорий), всё же решаюсь, с старческим кряхтением, встать с насиженного места и пойти перекусить. А что может быть лучше, чем кафетерий на первом этаже Агентства, где сотрудникам делают скидку и обращаются с клиентами очень вежливо? Правильно — абсолютно ничего! Да и еда у них на вкус была просто божественной, так что, в предвкушении сытного (и главное — недорогого!) обеда довольно облизнувшись, я вприпрыжку, впроцессе чуть ли не свершив легендарный кульбит с треклятой лестницы, спускаюсь за такой желанной, такой любимой, неотразимой и прекрасной… за великим чудом, что даровали человечеству необычано щедрые божественные сущности — едой. Но стоило мне только, спустившись, открыть чуть скрипнувшие двери, сверху которых был кем-то прилеплен маленький вечно звонко оповещающий о пришествии разных личностей, колокольчик, и автоматически поздороваться (всё же это уже входило в привычку — постоянно завтракать-обедать-ужинать именно здесь, на первом этаже), как ко мне маленьким ураганом подбежала, подобрав для удобности длинную чёрную юбку, чем-то очень взволнованная Иендо-сан, начиная что-то очень быстро тараторить, почему-то заикаясь и через раз вдыхая спасительный кислород, начиная так же быстро почему-то извиняться. Из её запутанного монолога я смогла разобрать лишь то, что сегодня был слишком ужасный (и довольно измотанный для них) день, потому что некие очень прожорливые личности с весьма толстым кошельком пришли, заказали всё, что можно и нельзя из любимого буфета, сожрали всё заказанное в считанные минуты, и ушли себе спокойненько наверх, обьясняясь тем, что несомненно очень богатый, влиятельный и вообще, человек, что пришёл сюда — важный клиент, и у этого дорогого гостя есть какое-то «очень срочное» дело к директору. А то, что другим своим прожорством мы мешаем нормально расслабиться и получать те же силы на долгую, нудную и чертовски скучную работу, они не подумали. Сволочь эта — клиент — совсем не думает о других и о том, что качество работы бедных-несчастных сотрудников из-за его акта вандализма может значительно упасть. Нельзя же так делать. Зар-раза! — Иендо-сан, из буфета что, вообще ничего не осталось?.. — Подавленно и, чуть ли не готовая расплакаться от вселенской несправедливости, спросила я у чуть успокоившейся официантки, которая уже нормально и, главное, спокойно реагировала на всё окружающее, и не напоминала собой радиоактивный веник своими черезчур уж активными подёргиваниями. Та, видно, сначала не совсем поняла, что я там проговорила, ведь ещё что-то бормочащая себе под нос про какие-то ценники, банкротство и скидки, а ещё почему-то про статистику, девушка пребывала в своих собственных мыслях. Желудок мой, бедняга, исстрадавшись за два дня вынужденной голодовки (Накахара-сан не приносил блинчики и не почтил своим рыжим и шляпистым присутствием лазарет, ссылаясь на то, что работа у него тяжёлая, а свою долю извинений за произошедшее ранее он уже исчерпал), когда мне пришлось буквально силой впихивать в себя ужасно сваренную (местами даже сырую) рисовую кашу, борясь с накатывающей тошнотой, всё решил за нас двоих, громко издав звук протеста и «разбудив» вздрогнувшую девушку, которая, сначала недоумённо взглянув на причину возникновения столь странного звука, потом же легонько шлёпнула себя же по лбу, расстрепав и так торчащую во все стороны, тёмную челку. — Простите, В-Виктор-сан, я могу лишь предложить Вам рисовый омлет, но придётся подождать некоторое время, — с извиняющейся улыбкой произнесла официантка. Я же, поразмышляв на то, сколько же будет это стоить и не нанесёт ли это удар по моим финансам (платить за коммунальные услуги мы с Атсуши решили пополам, живём-то вместе, но сумма до сих пор выходила весьма кусачей), всё же, с грустным вздохом, согласилась на столь заманчивое предложение. Бенто никто из нас троих (а жила-то я в одной квартире с Атсуши и Кьёкой) не хотел, да и не умел делать, да и тратиться столько на закупку всяких ингредиентов и на журнал с рецептами было одним сплошным кощунством, когда с трудом пытаешься выжить на такую, не сказать, что мизерную, но и не огромную зарплату. Или дело было в том, что еда была на троих, а работали двое?.. или же в том, что одной порции нам ну никак не хватало, чтобы нормально наесться?.. Тяжело вздыхаю и, подтвердив свой заказ, хотя невольно хотелось пошутить на тему «сегодня я хочу бутерброд, а завтра и умереть не жалко», неспешно направляюсь к привычному столику возле окна. Напротив места же сидел ещё один, не менее угрюмый, посетитель кафе, но я решила не сильно обращать на него внимание, ибо взгляд зацепился за красивое небо бирюзово-голубого цвета и редкие ленивые облака, текущие в нём, аки морская пена, в окне, и я выпала из реальности минут эдак, на десять, пытаясь, за неимением нормального телефона с хорошо работающей камерой в нём (Куникида всё-таки в качестве извинения и за награду подарил мне старенькую Нокиа, объяснив свой выбор тем, что это дешёво и сердито, да и не сломается она при случае чего), запечатлеть этот чудесный пейзаж в своей памяти. И всё же, тут, в Йокогаме, было действительно прекрасное небо. А в порту, наверное, вид был ещё более чудесный. Вскоре принесли заказ, и я, с удовольствием потакая своему всё никак не угомонившемуся желудку, принялась за долгожданную еду. И чуть ли не ударилась в слёзы, когда тщательно распробовала этот шедевр японской кулинарии. «В следующий раз — обязательно закажу себе именно это блюдо!» — От пряного вкуса на языке и теплоты хотелось расплыться в блаженной улыбке полнейшего идиота, но я с трудом себя сдержала. Не хватало ещё народ пугать, вон, на меня уже тот посетитель с длиннющими волосами и огромными мешками под весьма сонными глазами косится. Точно неспроста смотрит, вон, как с интересом приглядывается и даже не моргает… а он точно живой? Или я просто приняла статую за человека?.. Ан нет, вон, нижняя челюсть у него нормально себе двигается, да и жуёт этот тип что-то подозрительно знакомое… он ест то самое пирожное, которое я сегодня хотела заказать из буфета! Так это вот тот очень важный клиент, о котором мне рассказывала Иендо-сан?.. что-то не совсем похож, учитывая его весьма усталый (и очень, очень сильно задолбавшийся) вид, который сильно напоминал то, что я обычно вижу в зеркале, и мятую, местами порватую одежду. Может, бездомный?.. или такой же измученный сотрудник, как и я, который правда старается не сдохнуть раньше времени от усталости. Но всё же… От несправедливости судьбы хотелось плакать. Мою любимую прелесть буквально из-под носа забрали из-за чёртового отчёта, который я даже не доделала! И кто? Такой же бомжевато выглядящий человек, как я! Вернусь к работе — обязательно подумаю над тем, как отомстить Куникиде, ибо так подло поступать категорически нельзя. Даже для него это перебор!***
Закончив вкуснейшую трапезу и тепло попрощавшись с облегчённо вздохнувшими официантками, которые даже перед тем, как я ушла, милостливо дали мне конфету с говорящим названием — «моти» — я устало поплелась наверх, заканчивать заполнение долбанных бланков отчёта. Делать дела абсолютно не хотелось, но нужно было закончить эту бесполезную фигню, чтобы не получить очередной нагоняй от зам.директора. В пролёте возле лифта я столкнулась с радостным Кенджи и несколькими незнакомыми людьми (клиентами?..), среди которых была почему-то смутно знакомая девушка с длинными, малинового цвета, волосами, одетая в старомодное чёрное платье с рюшами, которое носили в веке, эдак, двадцатом. Но не мне, с моей-то внешностью и вкусами, обсуждать чужой выбор одежды, так что, пожав плечами и вежливо поздоровавшись, я открыла двери в офис. Но что меня напрягло, так это то, что в той тесной компании был богато одетый блондинистый мужчина, который наверняка был тем самым, кто раскупил тут все вкусняшки и не оставив голодной мне ни единой закуски. Я его запомню, просто на всякий случай, и даже не за то, как на меня хитро так взглянули зелёными глазами и жутко оскалились. Бр-р. Люди — действительно страшные существа…