— Мне нет никого ближе тебя, — нежно шептала Лили.
— Мне нет никого ближе тебя, — повторял вслед за ней Джеймс.
Эта мантра звучала из их уст каждое утро, после подъёма с постелей, и каждый вечер, перед отходом ко сну. Однажды за этим ритуалом их застал Альбус. Будучи довольно любопытным, он спросил:
— Что значат эти слова?
«Чёрт возьми! — подумал Джеймс, — как не вовремя!»
— Ну, мы понимаем друг друга лучше, чем всех остальных, — сказал он.
— И Джеймс очень весёлый и храбрый! — прибавила Лили.
— Ага, вплоть до того, что не побоялся изрисовать мелом стул директрисы в кабинете трансфигурации! — подколол брата Альбус. — Ну ладно, я всё понял, вопросов больше нет, — поспешно прибавил он, увидев, что Джеймс нахмурился и потянулся в карман за палочкой. Хоть они были братьями, но им доставалось друг от друга не меньше, чем остальным.
— Мальчики, не ругайтесь! — воскликнула Лили.
— Окей, не буду, — сдался обычно вспыльчивый Джеймс. Альбус отозвался:
— Ну ладно, извини, не знал, что для тебя это столь важно.
— Оторвись от книжек и котлов и больше общайся с людьми, — посоветовала сестра.
— Постараюсь, — пообещал Альбус.
Разговор произошёл в гостиной Гриффиндора вечером. Альбус после уроков часто забегал к брату и сестре, чтобы пообщаться с ними, и часто задерживался допоздна. На этот раз он забежал, чтобы взять у Хьюго книгу «Расширенный курс руноведения» и застал брата и сестру за вышеописанным ритуалом. Удовлетворив своё любопытство, он ушёл к Хьюго в спальню мальчиков. Джеймс, расположившись в кресле, передумал идти спать и прошептал сестре, чмокнув её в живот:
— Лили, я хочу немного похулиганить.
Поняв намёк, сестра ответила:
— Только чуть-чуть, я спать хочу. Да и Альбус сейчас назад пойдёт, он может нас застукать, потерпи пару минут.
Джеймсу эта «пара минут» показалась вечностью. Наконец, едва дождавшись, когда Альбус скроется за портретом Полной Дамы с полученной у друга книгой, он нетерпеливо залез руками Лили под юбку и стал гладить и чесать «тыл», приспустив трусики и прижавшись лицом к животу. Наигравшись, он спросил:
— А можно посмотреть…
— Нет, — Лили тут же перебила брата и хихикнула, млея от наслаждения, — этим лучше заниматься дома, правда. Выходные через два дня. Спокойной ночи, Джеймс.
В пятницу оба возвращались после уроков из библиотеки, где Джеймс помогал сестре делать домашнее задание. Им встретился Гарри, шедший туда же: ему понадобились сведения о гриндилоу и русалках.
— Привет, папа, — поздоровался Джеймс. Сегодня ни у него, ни у Лили не было защиты от тёмных искусств.
— Привет, — Гарри улыбнулся детям.
— А ты можешь дать нам на время свою карту? — поинтересовалась Лили. Девочка имела в виду Карту Мародёров — она до сих пор была у Гарри, за долгие годы он её никому не отдал.
— Нет, — отказал Гарри. — Она мне нужна для работы, я же ваш декан и ответственный за безопасность в школе. Поэтому мне нужно знать, кто где находится. Кстати, почему вы двое часто уединяетесь? — задал он каверзный вопрос.
— Тренируемся в заклинаниях, — соврал Джеймс. Точнее, не совсем соврал, тренировки иногда действительно проходили, но большая часть времени наедине была посвящена вовсе не им.
— Ну ладно, — Гарри успокоился и пошёл дальше. Джеймс прямо за его спиной прижал сестру к стене, крепко и нежно обнял и поцеловал в губы. Это увидел человек, шедший вслед за ним, и у этого человека на глаза навернулись слёзы.
Дома пара заперлась в комнате Лили и продолжила общение. Запечатав дверь заклинанием «Коллопортус», девочка сказала:
— Раздень меня, если хочешь, но руками не трогай. Сможешь? — она хихикнула.
— Вингардиум Левиоса! — ответил Джеймс. Мантия любимой затрепетала, Лили избавилась от неё, вытащив руки из рукавов. Кавалер аккуратно отлевитировал этот предмет одежды на кровать и сложил. Та же участь постигла туфли, колготки, трикотажную кофту и майку. На Лили остались только лифчик и трусики. Застёжка лифчика поддалась заклинанию «Алохомора», а затем владелица сама сбросила его. Джеймс отложил палочку в сторону.
— Сдаёшься? — пассия удивлённо вскинула брови. Но нет — Джеймс подманил её пальцем поближе и осторожно стянул трусики зубами.
— Молодец, справился, — Лили залезла к брату на колени, тот снова обнял возлюбленную за «низ» и стал целовать в грудь и живот.
— Можно потрогать? — спросил Джеймс, опустив взгляд.
— Где? — уточнила Лили. — А, там, — она рассмеялась. — Валяй.
Рука брата осторожно накрыла промежность возлюбленной и стала её осторожно поглаживать. Лили спросила:
— И как тебе?
— Тепло и слегка влажновато, — отозвался Джеймс.
— Давай теперь я! — воскликнула Лили. — Раздевайся!
Но продолжить изучение тел друг друга им помешали родители, позвав из кухни на обед. Поспешно одевшись, Лили потянула Джеймса за собой. Придя к остальным, они обнаружили, что к ним в гости пришли Рон и Гермиона. Рон беззаботно болтал с Гарри о квиддиче, а Гермиона о чём-то перешёптывалась с Джинни, бросая встревоженные взгляды на старших детей. В какой-то момент Джинни что-то недоверчиво проворчала и отошла к кухонной плите, чтобы поджарить свинину. После еды Гермиона позвала Джеймса и Лили в комнату мальчиков, чтобы поговорить с ними. Альбуса там не было — он в это время сидел в библиотеке Уизли с очередной книгой.
— Ребята, я однажды случайно увидела, как вы… — начала она, но покраснела от смущения, остановилась и засомневалась — какое она вообще имеет право поучать чужих детей, пусть и родившихся у её лучшего друга? Она стала внутренне ругать себя оттого, что влезла не в своё дело, и смутилась ещё больше, так как поняла, что отступать поздно.
— Как мы — что? — спросил Джеймс.
— Как вы… целовались, — произнесла Гермиона с заметным усилием.
— А что, нельзя что ли? — озадачилась Лили.
— Да, мы любим друг друга, и что? — спросил Джеймс.
Гермиону поразили апломб и наглость Джеймса с одной стороны и непосредственность и искренность Лили с другой. К тому же было видно, что их чувства были настоящими, и Гермиона уже успела лично убедиться в подлинности отношений пары.
— Но это нехорошо, когда любовные чувства испытывают друг к другу брат и сестра, — попыталась возразить Гермиона.
— Почему? — поинтересовался Джеймс.
— Ну… Если сестра выйдет замуж за брата, и у них родятся дети, они могут оказаться с неизлечимыми врождёнными пороками, — возразила Гермиона и привела несколько примеров из династических браков в королевских домах Европы.
— Ну и что, мы же волшебники, нам никакие родовые болезни не страшны! — заявила Лили. — К тому же папа рассказывал нам, что маглы тоже учатся их лечить и небезуспешно, — добавила она.
— Но общество может не принять вас, — сказала Гермиона.
— Я как-то прочёл в «Придире», что некая Джемини Бэлкер ушла от мужа, потому что он пил и изменял ей с другими женщинами. А общество почему-то принимает такие отношения, — высказался Джеймс. — Но это же ужасно, когда люди живут вместе, но не любят друг друга. А мы с Лили друг друга любим, ты сама видела. Значит, это хорошо.
Гермиона почувствовала, что у неё кончились аргументы. Поняв это, Лили нанесла последний и решительный удар:
— Значит, ты думаешь, что наши отношения неправильные, только потому, что у нас одни родители? Ты считаешь, что если бы у Джеймса или меня были другие мама и папа, то наша любовь признавалась бы нормальной?
— Ну… да… — призналась Гермиона.
— А мы чем хуже? — вскинулся Джеймс. — Мы наоборот, лучше почти всех других пар! Мы росли вместе, понимаем друг друга с полуслова! Это же намного лучше, чем ситуация, когда совместную жизнь пытаются построить люди, почти не знакомые и постоянно обижающиеся друг на друга, когда не могут что-то понять!
— Хорошо, — Гермиона сдалась. — Только пообещайте, что будете осторожны. Не выставляйте свою любовь напоказ. И… — она умолкла, не зная, как сказать о мерах предосторожности при интимном общении. Ей казалось, что ребята ещё не доросли до такого, к тому же молодая женщина стеснялась говорить на подобные темы.
— Что — и? — уточнила Лили.
— И не будьте слишком самоуверенны! — поспешно выпалила Гермиона, вздохнув.
— Мы поняли, тётя Миона, — хором ответили ребята. Джеймс демонстративно чмокнул сестрёнку в нос, а Лили положила голову ему на грудь. Гермиона, покачав головой, поджала губы и ушла.
— А что подумают мама и папа? — прошептала Лили.
— Ну, с тётей Мионой удалось нормально поговорить, удастся и с ними, — обнадёжил её Джеймс и полез рукой в трусики.
— Не надо пока, Джеймс, — прошептала Лили. — Я всё понимаю, но давай дождёмся реакции родителей. Тогда и делай всё, что захочешь.
Джеймс убрал руку, но было заметно, что ему грустно: он уставился на какую-то точку на стене и не шевелился. В качестве утешения Лили обняла брата и поцеловала в губы.
Гермиона, вернувшись на кухню, захотела было изложить всё произошедшее Гарри и Джинни немедленно, не откладывая дело в долгий ящик. Но подумав немного, она решила поговорить с ними по отдельности, чтобы быть уверенной в том, что они смогут свободно высказать свои точки зрения наедине. Женщина заметила, что Гарри в присутствии жены несколько скован.
***
Гермиона посчитала, что сначала нужно поговорить с Гарри как с главой семьи и более близким человеком, чем Джинни. Подходящий случай выдался в Хогвартсе. После уроков Гермиона вошла в кабинет защиты от тёмных искусств. Гарри в это время проверял домашние задания. Подняв голову от свитков, он улыбнулся и сказал:
— Привет, Гермиона. Я рад, что ты зашла.
— Гарри, я хочу с тобой поговорить об очень важных вещах, — начала гостья.
— Конечно, я готов, — согласился Гарри, отодвигая свитки с ученическими работами в сторону.
— Нет, сначала закончи проверку, ты же учитель, как и я, — остановила его Гермиона.
Это заняло пятнадцать минут, в течение которых Гермиона терпеливо сидела за партой, ожидая, когда друг и коллега освободится. Поставив последнюю оценку, Гарри сказал:
— О чём ты хотела поговорить?
— О… о наших детях, — Гермиона начала издалека, чувствуя смущение и неловкость.
— И что там у них? Надеюсь, не хулиганят на твоих уроках? — живо поинтересовался глава семьи Поттеров.
— Они… они влюблены… друг в друга… — Гермиона еле выдавила из себя эти слова, покраснев.
— Джеймс в Розу, а Лили в Хьюго? — бодро отозвался Гарри. — А Альбус?
— Нет, — пролепетала Гермиона, — я не знаю, как сказать, — призналась она.
— У меня есть Омут Памяти, — сообщил Гарри. — Трудно сказать — покажи, — приободрил он подругу.
— Спасибо, — прошептала Гермиона.
Вытащив чашу из шкафа, занятого пособиями и инструментами для мракоборцев, Гарри поставил её на стол. Гермиона сосредоточилась и вытащила из себя нужное воспоминание, опустив серебристую субстанцию в чашу. Гарри нырнул туда вместе с подругой и узнал всё, о чём Гермиона говорила с его детьми. Выйдя из Омута, Гарри отошёл к окну и задумчиво вгляделся в пейзаж. Гермиона робко подошла сзади и положила ему руки на плечи:
— Ты расстроен? — спросила она необычайно тихо.
— Думаю, что нужно принять это всё как есть, — ответил Гарри. — Скажу честно, мне бы в такой ситуации не удалось что-либо возразить, в отличие от тебя.
— И ты не будешь их наказывать? — удивлённо спросила подруга.
— А за что? — Гарри повернулся к ней всем корпусом. — Они любят друг друга, и это прекрасно. Разлучить их невозможно, да и глупо это. Они бы всё равно нашли способ общаться, а нас бы возненавидели. Признаюсь откровенно — я им даже немного завидую. Они наслаждаются тем, чего не хватало в наше время нам самим. У нас были война, страдания, смерть. А они получили мирную жизнь и имеют полное право распоряжаться ей так, как хотят.
— Ты очень добрый, Гарри, — потрясённо прошептала Гермиона, отступив немного назад.
— Спасибо, Миона, — Гарри улыбнулся.
Облегчённо выдохнув, Гермиона попрощалась с другом и покинула его кабинет.
***
На очередных выходных Гарри вместе с детьми остался в Хогвартсе, Джинни была дома одна. Гермиона пришла к ней через камин. Миссис Поттер сидела на кухне и смотрела какой-то мыльный сериал по телевизору, который неделю назад купил Гарри, и ела только что купленные в супермаркете чипсы. Дети интереса к кино и телевидению не проявили, а Джинни крепко подсела на всё это. Особенно ей нравились мелодрамы и детективы, и она могла часами сидеть перед экраном, так как одной было всё равно нечего делать.
Сев за стол рядом с Джинни, Гермиона начала разговор на ту же тему, но уже более уверенно:
— Джинни, я хочу поговорить с тобой о наших детях. Они перевлюблялись.
— Вау! — воскликнула Джинни, — а не слишком рано?
— Ну, раз они на такое способны, то, наверное, нет, — ответила Гермиона. — Но ты не уловила самого главного. Джеймс и Лили стали парой.
— Что?! — Джинни едва не подавилась чипсиной и уставилась на подругу, хлопая глазами. Причин не верить ей не было — за всё время знакомства Гермиона её не обманывала.
— Да, я случайно увидела, как они целуются, и поговорила с ними, — сказала Гермиона. — Менять своё поведение они не собираются.
— Гарри знает? — задала Джинни уточняющий вопрос.
— Да, — сообщила Гермиона.
— И что он об этом думает? — поинтересовалась миссис Поттер.
— Считает, что детям надо дать свободу, — передала Гермиона мнение Гарри.
— Это неправильно, — Джинни вздохнула. Ей было непонятно, что она сейчас чувствовала. В семье Уизли она была младшей. Братья искренне любили её и заботились о ней, как могли, во всяком случае Билл и Чарли. Джинни в ответ тоже испытывала к ним нежные чувства, но о чём-то большем ни разу не задумывалась. Нынче же она ощущала не то возмущение и тревогу, не то горечь и зависть. Подумав немного, Джинни прибавила:
— От таких браков рождаются больные дети, мне мама так говорила.
— Ребята разгромили все мои возражения в пух и прах, — ответила Гермиона. — Мне кажется, что лучше с этим смириться.
— Смириться? — Джинни покраснела, — а разве нельзя сделать что-нибудь?
— Запретить даже смотреть друг на друга? — саркастически проговорила Гермиона. — Ничем хорошим для тебя это не кончится, — предупредила она.
— Подолью им зелье отвращения, — высказалась Джинни.
— Брось, — отрезала Гермиона. — Это насилие над детьми. Да и Гарри не одобрит твои методы.
— А тебе почём знать?! — Джинни взорвалась. — Не говори за него!
— Ну извини, — Гермиона примирительно обняла Джинни. — Я не хотела тебя обидеть.
— Поговорю с ним сама, — буркнула миссис Поттер. Попрощавшись, Гермиона в смешанных чувствах ушла домой. Она поняла, что чем-то навредила Поттерам, но не могла понять, чем именно, ведь у неё было искреннее желание помочь и посоветоваться о том, что предпринять.
«Что-то многовато Гарри у неё в жизни, — подумала Джинни, — это подозрительно».
***
Вернувшись домой через неделю, Гарри встретил Джинни на кухне. Та сгорала от нетерпения и сразу взяла быка за рога, решив понять, что происходит:
— Гарри, Гермиона сказала, что Джеймс и Лили влюблены друг в друга. Но это же брат и сестра!
— Да, это правда, — признал Гарри. — Гермиона показала мне свои воспоминания в Омуте Памяти, она разговаривала с детьми об этом.
— А почему она не сказала об этом сразу?! — возмутилась Джинни.
— Стеснялась, наверное, — заступился за неё Гарри. — Она и мне не смогла сама сказать, пришлось память смотреть.
— А какого чёрта она лезет в нашу жизнь?! — взорвалась Джинни.
— Да что с тобой такое? — удивился Гарри. — Мы все друзья с детства, между нами нет тайн и недомолвок, и мы всегда помогаем друг другу. Вспомни, Гермиона помогала тебе нянчиться с Джеймсом и Лили, а ты ей с Хьюго и Розой.
— Что-то у тебя многовато Гермионы, — отрезала Джинни. — В Хогвартсе вы вместе, здесь тоже. О наших семейных делах она узнаёт первая. И ты почему-то заступаешься за неё.
— Она первая увидела, как Лили и Джеймс целуются, — объяснил Гарри.
— И решила, что лучше нас знает, что делать, да? Очень в её духе! — проворчала Джинни.
— Между прочим, в первую очередь она пошла советоваться со мной, — заметил Гарри.
— А почему не со мной?! — снова вскипела Джинни. — Я же мать!
— А я отец, к тому же был в тот момент ближе, — возразил Гарри. О статусе главы семьи он решил не упоминать, чтобы не злить жену ещё больше.
— Гарри, я хочу, чтобы ты ограничил общение детей с Гермионой, и сам общайся с ней поменьше, — потребовала Джинни.
— Боюсь, это невозможно, — отказал Гарри, — она преподаватель Хогвартса и наш общий близкий друг. Да и сами дети такое не поймут и не будут тебя слушаться. А я не собираюсь им ничего запрещать, это неразумно.
— Я не узнаю знаменитого Гарри Поттера! — воскликнула Джинни. — Какой-то ты слишком мягкий стал!
— Излишняя жёсткость тоже ни к чему, — возразил Гарри, — это их жизнь, им и решать, — он повторил тот же аргумент, что приводил и Гермионе.
Джинни замолчала и отвернулась. Гарри понимал, что она ревнует Гермиону к нему и детям. Подойдя к ней, он обнял её сзади и проговорил:
— Я с тобой, Джинни, дети тоже. Никуда не денемся. Не сердись на Гермиону, она хотела помочь. Увы, не все умеют помогать правильно, даже когда искренне желают этого. Снегг вот не умел, а сейчас я жалею, что не смог найти с ним общий язык.
— Опять ты оправдываешь Гермиону, — прошипела Джинни и оттолкнула Гарри. Вздохнув, он вернулся в Хогвартс. Дети дома так и не появились.
