Момент боли

      Кэролайн Форбс собственной персоной. Почти такая же, как и семь лет назад. Родилась 10 октября 1992 года в небольшом городке на окраине штата Мэн. В детстве была обычным ребенком, как и все — первая поездка на велосипеде, первое «хочу» и «нельзя», первый поцелуй. Но в подростковом возрасте юная Кэролайн впервые начала показывать свои острые коготки, когда кто-то пытался обидеть ее. Сколько у нее было партнеров, она сбилась со счету примерно в семнадцать, кто-то мог бы подумать, что Форбс была той еще шлюшкой, но это не так. Пусть это так и выглядело, но у нее был свой взгляд на мир. «Жизнь одна, и в ней нужно попробовать все. Я не хочу выйти замуж за человека, который станет моим первым, а потом всю жизнь жалеть об этом…» — так она всем говорила, когда кто-то пытался учить ее морали. Конечно, ее матери, которая тогда служила в полиции, все это не нравилось. Каждую неделю она видела дочь с новым парнем, но поделать ничего не могла. Она понимала, что ее девочка просто ищет того самого, который перевернет ее мир, и самое главное… не будет похож на отца. Он бросил их, когда Форбс была еще маленькой. И он не просто ушел к другой женщине или потому, что захотел свободной жизни. Он ушел к другому мужчине, и отчасти Кэролайн считала, что виновата в этом именно она.       И быть журналистом для нее всегда являлось самой яркой и значимой мечтой. Признаться, поначалу она просто хотела славы, некого самоутверждения, но со временем это стало неважным. Ее жизнь изменилась, она стала другим человеком, поэтому в ее жизни больше не было места устаревшим взглядам на мир. И в какой-то момент она поняла, что на отметке тридцать или сорок пора остановиться. От тридцати до сорока… именно столько партнеров было у Форбс. По крайней мере, стольких она вспомнила…       И вот сейчас спустя несколько лет после знакомства с Одри Каваной и разрывом дружеских отношений с громким скандалом, она снова была здесь и стояла перед Одри, опустив голову. Так же, как и тогда, когда они только познакомились.       — Кэролайн, — наконец, заключила Кавана. Господи, сколько презрения и ненависти в голосе Одри слышала сейчас Кэролайн в свой адрес. От одной только мысли об этом ее всю передернуло, и это не укрылось от глаз Одри, — не думала, что встречу тебя здесь… снова.       — Мне жаль, Одри. Жаль, что все так закончилось, — Форбс вложила в эти слова всю свою оставшуюся совесть и сожаление. Коих у нее было настолько мало, что она уже и забыла каково это, когда у тебя есть совесть.       — Вы ее знаете? — Голос Шерлока заставил обеих девушек посмотреть на него.       — Да, — Одри коротко кивнула. Она отлично помнила события тех дней, когда их дружба с Форбс только начинала завязываться. Она помнила все… их первую совместную ночевку, тусовку, устроенную Кэролайн, их первый девичник. Именно с ней Одри впервые попробовала травку, и она вовсе не жалела об этом.       Несколько лет назад.       Все началось в середине ее первого учебного года, тогда Одри только начинала втягиваться в мир психологии и тайн поведения личности. Человеческая душа – потемки, уже тогда она это знала. И прямым подтверждением тому послужил инцидент в учебном заведении. Кто бы мог подумать, что с виду приличный профессор психологии, кандидат наук за жалкую отметку в зачетке захочет залезть Одри под юбку. Конечно, это было ожидаемо. Его личную жизнь обсуждал весь ВУЗ, все говорили о том, какая стерва его жена и спит с ним только тогда, когда ее любовник уезжает со своей женой на Гоа. А все прекрасно знают, что период от тридцати пяти лет до сорока-сорока пяти самый тяжелый в жизни мужчины. Наступает кризис среднего возраста, ему просто необходимо самоутверждаться, доказывая свою значимость не как деятель науки, а как самец. И неважно, какими способами.       Естественно, что не очень умные девушки на потоке велись на очарование и некий шарм взрослого, начитанного мужчины сорока двух лет. Стоило отметить, что для своего возраста он выглядел даже очень молодо.       Но Одри не была одной из тех, кто хотел бы получить зачет за оказание услуг сексуального характера. Именно поэтому в тот день, чертыхаясь, она шла по улице и рылась в сумке в поисках чертового обезболивающего. Голова просто гудела от перенапряжения...       Раздался визг тормозов, сдавленная боль окатила все тело. Одри показалось, что вся жизнь пронеслась перед глазами, и она уже начала думать, что это конец. Тогда перед глазами возник размытый светящийся силуэт блондинки, которая что-то говорила и говорила, пока Одри пыталась понять, в чем дело. Ей понадобилось больше минуты, прежде чем она поняла, что не умерла, а блондинку просто освещает свет фар. А саму ее чуть не сбили.       — Боже мой! — Наконец, она отчетливо расслышала голос незнакомки, что сидела рядом с ней. — Только не говори, что ты умираешь. Я ведь не хотела тебя убивать…       — Все хорошо, — Одри потрясла головой, и, облизав пересохшие губы, попыталась встать. Но тут же снова села на асфальт, тогда блондинка сама принялась поднимать ее. Больше Одри ничего не помнила; она не знала, как оказалась в машине Форбс, как они доехали до больницы… собственно, здесь она и очнулась, когда врач светил фонариком ей в глаза.       — Реакция хорошая. — Заключил он, — вы отделались лишь легким ушибом и испугом.       — Боже мой, доктор, она в порядке? Она будет жить? Ты подашь на меня в суд? — Блондинка сыпала вопрос за вопросом, Одри даже не успевала понять, что она спрашивает, видела лишь, что губы ее очень быстро шевелятся. Но ни одного слова разобрать она не могла.       — Послушайте, успокойтесь, — врач тронул блондинку за плечо, та вздрогнула, и казалось, перестала истерить, — с ней все будет в порядке, дайте ей прийти в себя…       В следующий раз Одри оказалась в реальности только, когда Кэролайн как раз спросила, почему Кавана бросилась под машину.       — Я не бросалась под машину, — возразила Кавана, — это вышло случайно. За несколько минут до этого мой преподаватель делал мне неоднозначные намеки, чтобы я могла получить зачет. Я разозлилась, и как раз искала таблетки от головы в сумке, когда ты на меня наехала. — От этих слов Форбс дернулась.       — И мне очень жаль, что так вышло. Ты ведь не подашь на меня в суд? — Кавана отрицательно покачала головой, — отлично. Давай я отвезу тебя, куда нужно. Хорошо? Меня зовут Кэролайн, а тебя?       — Одри... — так и началась их странная, но весьма крепкая, как им тогда казалось дружба. Они доверяли друг другу буквально все, каждый их день проходил так, словно они встретившиеся после долгой разлуки родственники или лучшие друзья. Не было чего-то, что Кэролайн или Одри не знали друг о друге, вся их жизнь буквально была на ладони. Ссорились, как и все подруги, но друг за друга были готовы кому угодно порвать глотки. Но так не могло продолжаться вечно. Все в этом мире циклично, у всего есть начало и конец, даже если это повторяется снова и снова.       Но именно Кэролайн познакомила Одри с Кларком, тогда он как раз недавно закончил обучение в академии ФБР, что в Куантико* и уже успел вернуться с полугодовой службы в засекреченном отряде спецназа. Его жизнь только начиналась, но, по сути, он уже прошел через все то, с чем мог столкнуться не каждый опытный федерал, служащий больше двадцати лет на бюро.       Томас пришел на одну из вечеринок, которую устраивал один знакомый Кэролайн. Как оказалось, Форбс и Кларк знали друг друга заочно через несколько рукопожатий. Если, конечно, верить в теорию шести рукопожатий**.       Вообще-то, он даже не собирался приходить на эту тусовку. Хотел просто провести несколько дней наедине с самим собой, чтобы прийти в себя и отдохнуть от суеты. Но стоило ему только прикрыть глаза, как перед ними тут же всплывали картинки из захваченного города, пылающего в огне. Даже уснуть не представлялось возможным, тогда-то его друг и приехал к нему домой, чтобы вытащить на «прогулку». Как он говорил: «Там будет куча классных девчонок, все они совершеннолетние и уж точно не откажутся провести бурную ночку с агентом ФБР и военным в отставке, — он смеялся, — а если бы ты знал, что вытворяет Форбс», — но он не хотел знать, что вытворяет эта Форбс. Но что еще больше смущало, так это то, что его друг знал, на что она была способна.       А потом эта самая мисс «я ходячая Камасутра» Форбс познакомила его с Одри Каваной. Крышу сорвало от одного взгляда на нее — как в тупом кино. Такого просто не могло быть, и случается один раз из десяти-двадцати возможных, да и не было в ней ничего такого. Слишком простая, слишком скромная, слишком умная и правильная. В этой брюнетке было все с приставкой «слишком». Но он прекрасно помнил, как весь вечер только и пялился на нее, а она, замечая его всепоглощающий взгляд, отворачивалась и делала вид, что не замечает его.       В тот вечер она взорвала его мир, перевернув все с ног на голову. Надежд на возвращение и адекватное существование без нее уже не могло быть. И это с учетом того, что он ее вовсе не знал. Наверное, именно Форбс он обязан будет до конца своих дней за его знакомство с Одри…

****

      Но спустя некоторое время, когда Одри уже заканчивала обучение в ВУЗе и вот-вот должна была получить такой желаемый диплом, из-за которого приходилось не спать по несколько суток, выпивать не одну дозу успокоительного или энергетика, все пошло наперекосяк. К счастью, все это было не напрасно.       — Это была не я! — Форбс повысила голос, что она делала крайне редко при разговоре с близкими. Всегда она считала, что даже притворное дружелюбие может спасти ситуацию, — или, по-твоему, мне больше заняться нечем? Я не для того знакомила тебя с Кларком, чтобы потом подбрасывать тупые записки с угрозами!       — Кэролайн, никто кроме тебя не знал, что мы ходили в то кафе! Никто! Может ты кому-то сказала об этом? — Кавана знала, что Кэролайн не делала этого сама, но ведь могла кому-то проболтаться. Тем более, она видела взгляды Форбс на Кларка, когда они пересекались в одном месте.       — Боже мой! Одри, очнись, наконец. Даже если бы мне нравился Кларк, даже если бы я хотела, чтобы он был со мной, я бы не стала ничего делать… потому что вижу, как он смотрит на тебя! Мне не нужен мужчина, который не хочет меня. Разберись со своими тараканами, наконец! — Форбс ушла, громко хлопнув дверью. И с тех пор Одри больше ее не видела…       Наши дни.       — Я не должна была обвинять тебя во всем, — после долгого молчания Одри, наконец, подала голос. Раз за разом она прокручивала в голове тот их последний разговор и жалела только об одном. Что не поверила Кэролайн. Потому что она ни в чем не была виновата, — я должна была рассказать тебе все… тогда ты была куда сообразительнее меня, наверняка, поняла бы все раньше…       — Я знаю… читала об этом в газетах. И писала для «Нью-Йорк таймс»*** статью о твоем подвиге в Лондоне, — Одри помнила, что Форбс училась на журналистском факультете, но даже предположить не могла, что она окажется в такой крупной и довольно-таки популярной среди жителей Нью-Йорка газете. Хотя не было в этом ничего удивительно, Форбс всегда умела добиваться того, чего хотела. Шла по головам, оставляла после себя трупы, падала, поднималась и снова падала, но не сдавалась перед лицом трудностей. И в этом ей не было равных. Слишком амбициозна и целеустремлена.       — Ты сказала, что хочешь поговорить. Спустя столько лет, с учетом того, как мы расстались, — Кавана прошлась по кабинету, — должна быть серьезная причина, чтобы ты влезла в палату, охраняемую федералами. Зачем?       — Что значит зачем, Кавана? — Форбс возмущенно развела руками, — мне нужна эта статья, за нее обещают хорошее вознаграждение. И не только в денежном плане. К тому же, думаю, народ захочет знать, что кто-то из федералов не чист на руку. Это будет фурор. — Ничуть не изменилась, все такая же взбалмошная и безбашенная, наверное, именно поэтому она и попала в «Нью-Йорк таймс».       — Кэролайн, это опасно, — Кавана резко обернулась и устремила пронзительный взгляд на Форбс, отчего вторая чуть не подпрыгнула на месте, — человек, убивающий этих людей не просто наемник, он профи в своем деле. Он определенно точно убивал и раньше, и ему не составит труда убить беззащитную любопытную блондинку, которая совала свой нос всюду, где пахнет славой. — Только Кэролайн хотела что-то возразить, как Одри перебила ее и продолжила, — и ты можешь спугнуть его этой статьей или разозлить еще больше.       — Одри права, мисс Форбс, — Шерлок влез в разговор, за что получил порцию отборных ругательств и ядовитых взглядов. И вот когда Кэролайн, вдоволь высказавшись, наконец, поняла, что она даже не представлялась этому незнакомцу, но он знал ее фамилию, ей стало любопытно.       — Я не говорила, как меня зовут, мистер «Я слишком умен». Вы как Одри?       — Отнюдь. — Холмс покачал головой и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Остановившись лишь у окна, было что-то манящее в этом сине-фиолетовом горизонте, который миллиметр за миллиметром поглощал раскаленный диск красного солнца, — мы с мисс Каваной вовсе не похожи. Она американка, я англичанин. — Шерлок прожег блондинку взглядом, — она психолог и училась этому, ее специальность читать людей, я же в отличие от мисс Каваны являюсь детективом и разбираюсь во множестве тем. И, тем не менее, мне есть чему поучиться у вашей подруги.       — Вы льстец. — Фыркнула Форбс и, скрестив руки на груди, устремила взгляд на мужчину.       — А вы взбалмошная, капризная девочка, которой не хватает человеческого тепла и заботы со стороны окружающих. Поэтому вы находите утешение в беспорядочных половых связях, — надеялся ли Шерлок задеть ее? Естественно. Но ее ничуть не смущал тот факт, что она капризная и взбалмошная. Это была ее изюминка. И Шерлок мог бы сказать много гадостей, чтобы задеть ее, и она могла бы расплакаться или ударить его. Но опыт с Одри показал, что не всегда имеют место подобного рода высказывания.       — Что ж, вы детектив, хам и неотесанный мужлан в длинном пальто. А снять его, что останется от вас? Кем вы будите без него? — За несколько минут общения с Кэролайн Шерлок уже понял, что в разговоре эта особа за словом в карман не полезет. К тому же, остра на язык. Но изо всех сил пыталась скрыть свои слабости от него, но не от Одри. Кавана видела ее насквозь, чем собственно и смущала Форбс.       — Гением, мизантропом и высокоактивным социопатом, — отозвался Холмс.       — Где-то я это уже слышала… Мне не хорошо, оставлю вас ненадолго, — Кавана одарила всех взглядом, и пошла прочь из кабинета. Но наедине со своими мыслями ей побыть не удалось, Кларк увязался и следом. И признаться, она была ему благодарна за все, что он терпел и делал.       — Когда ты ела в последний раз? — Томас нагнал ее, и они вместе сели на лавочку, чтобы была в парковой зоне на территории больницы. В тени деревьев она была просто идеальным убежищем для посетителей и пациентов, — ты слишком бледная, Одри. Не думаешь, что стоило бы отдохнуть и прийти в себя…       — Нет времени отдыхать, Томас. Слишком много дел и проблем вокруг, которые я хочу решить.       — Ты в могилу себя так загонишь, — он вдохнул как можно глубже, чтобы не сказать чего-то лишнего, — я люблю тебя, и я сказал, что всегда буду рядом, но ты должна хоть иногда меня слышать и делать не то, что тебе вздумается, а прислушиваться к моему мнению. Я пытаюсь быть не просто человеком, к которому ты идешь, когда тебе просто нужна разрядка…       — Кларк! — Кавана вскочила со скамейки, размахивая руками, — ты действительно думаешь, что нужен мне только для секса? — Кларк молчал, — бред какой-то… тебе не кажется? Когда Форбс нас познакомила, тебе так не казалось…       — Когда Форбс нас познакомила, тебе было девятнадцать, ты от вида собственной тени вздрагивала. А когда я говорил о том, что чувствую, ты чуть сознание не теряла… А сейчас ты просто подавляешь меня своим интеллектом. Ты хочешь защитить меня от всего, когда я должен быть тем, кто защищает тебя… ТАК ДАЙ МНЕ ТАКУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ, ОДРИ! — Кларк повысил голос, и мгновенно Кавана просто села на скамейку и замолчала, — я сам в ответе за свои поступки и жизнь, мои проблемы… это не твоя забота. Но твои проблемы буду решать я!       — Видишь тех людей? — Кавана перевела тему, и Кларку снова захотелось придушить ее. Прямо на этой лавочке, и плевать, что много свидетелей. Они и без того таращились на них, пока те выясняли отношения, — Том, я серьезно…       — Вижу. Они ехали за нами от дома Стойчева. Отстали несколько кварталов назад, по крайней мере, я так думал. Давай, идем, — Кларк помог Одри встать, подталкивая ее ко входу в здание.       — Том, они пойдут за нами. У них оружие, а в больнице полно людей, их нужно увести отсюда, — нв долю секунды Кларк задумался; Одри была права. Слишком рискованно идти в здание, зная, что этим трем шкафам скорее всего будет плевать, что внутри люди. Кларк лихорадочно начал осматривать местность, но ни один вариант из возникших у него в голове не вел к тому, что они уходят целыми и невредимыми.       — Ты права. Поэтому ты пойдешь в больницу, а я уведу их отсюда. Очевидно же, что они по мою душу, — дальше все прошло словно в тумане… раздался крик кого-то из посетителей или пациентов, все начали разбегаться, один из амбалов вынул что-то из-под пиджака и только ускорил шаг.       Раздался выстрел, за ним еще один и так проследовала очередь, потом все стихло, но продолжилось, как только амбалы перезарядили оружие. Кларк помнил, как повалил Одри на землю, заслоняя собой от пули, а после возникла темнота… и боль. Резкая боль во всем теле.