Из гавани Тол-Эрессеа он через считанные дни отплыл на остров Нуменорэ. Корабль тэлэри причалил в Эльдалондэ – гавани, куда чаще всего приходили эльфийские корабли, за что город и получил своё имя.
Гавань открылась перед ними перед закатом, когда клонившееся к западу солнце окрашивало дома и башни в золотисто-розовый цвет. Здесь были здания, построенные как людьми, так и эльфами, и хотя внешне они вроде бы были схожи, ваниа без труда отличал их. Эльфийские постройки словно вырастали из прибрежных скал, устремляясь ввысь. Людские, наоборот, будто врастали в камень – основательные, хотя, возможно, несколько тяжеловатые, заземлённые, как назвал их один из мореходов.
Корабли эльфов приходили сюда хоть и регулярно, но не особенно часто, и комендант порта сам встречал каждый из них. Узнав, что пассажир, доставленный прибывшим кораблём и отрекомендованный ему капитаном как Нариэль, направляется на материк, он обещал с утра предоставить ему коня и сопровождающих, чтобы добраться до Роменны, откуда отплывали корабли к эльфийским гаваням. А пока он пригласил эльфа быть его гостем.
Комендант приходился родичем королю Тар-Суриону, прекрасно говорил и на синдарине, и на квенья, и вечер прошёл в приятной беседе. Впрочем, эльф про себя охарактеризовал этот разговор кратко, но ёмко: «говорили обо всём, но не сказали ничего». О происходящем на материке комендант Эльдалондэ знал мало, поскольку у него хватало своих забот.
Наутро комендант представил ему своего племянника Алданаро, который с десятком воинов должен был сопровождать эльфа до Роменны. Не то чтобы в этом действительно была необходимость, но Нариэль не стал возражать. В конце концов, путь через весь остров должен был занять не один день, и проделать его в компании всяко было приятнее.
Ему подвели осёдланного коня. Протягивая эльфу повод, воин извиняющимся тоном произнёс:
– Я знаю, что ваш народ предпочитает ездить без седла и узды, но если этому упрямцу дать почувствовать волю, после его вовсе не оседлать будет.
Нариэль кивнул, принимая это объяснение. Сам он действительно пользовался седлом только в тех случаях, когда был в доспехах, вёз с собой много вещей либо когда ожидалась скачка. И то седло требовалось не ему, а, скорее, коню – чтобы не повредить ему спину. Но здесь и сейчас приходилось напоминать себе, что даже лучшие из людей не умеют договариваться с творениями Йаванны так, как это делали эльдар.
Воины Алданаро были все на подбор высокими и крепкими. Эльф не уступал им в росте, но выглядел изящнее даже младшего в небольшом отряде – семнадцатилетнего Гарта, у которого юношеская гибкость ещё не успела уступить место мощи зрелого воина.
К оружию у него на поясе они отнеслись как к простому показателю его статуса. Собственно, ничего удивительного в этом не было. Среди эльфов, с которыми нуменорцам доводилось общаться обычно, воинов как-то не встречалось. Нариэль не стал переубеждать их. Признаться, было искушение изобразить знатного посланника, и в самом деле толком не знающего, с какой стороны браться за меч. Однако большого смысла в этом не было, да и тратить силы на ненужное притворство не хотелось. Поэтому он просто предоставил событиям развиваться так, как получится.
Выехав из Эльдалондэ, они поднялись на холм. Здесь Алданаро придержал коня и жестом указал эльфу на оставшийся позади город. Отсюда и в самом деле открывалась великолепная панорама гавани. Нариэль кивнул, в полной мере оценив красоту этого места.
Им предстояло ехать вдоль реки Нундуин, чтобы восточнее её истока примерно в полусотне лиг от побережья выйти на большой тракт, связывавший лежащий к северо-западу от Эльдалондэ город Андуниэ со столицей Нуменора – Арменелосом. Собственно, миновать Арменелос по пути к Роменне было практически невозможно, разве только основательно удлинив себе путь и обходя столицу по широкому кругу с севера либо с юга, что было не так-то просто.
Алданаро, покосившись на эльфа, негромко произнёс:
– Устанешь – скажи, привал сделаем.
Нариэль спокойно повёл плечом:
– Ориентируйтесь по себе. Для меня и сутки в седле – не проблема, лишь бы конь выдержал.
Один из воинов выразительно хмыкнул, словно говоря: «Видали мы таких хвастунов!» Однако эльф даже не оглянулся в его сторону.
Около полудня сделали привал, чтобы перекусить самим и дать отдохнуть лошадям. Дорога эта связывала Эльдалондэ с несколькими областями острова, пользовались ею не то чтобы очень много, но всё же достаточно регулярно, так что места привалов (как правило, путники всё равно выбирали одни и те же) были оборудованы с максимально возможным удобством. Здесь были просторные навесы, коновязь, выложенный камнями очаг со скамьями вокруг него. В стороне аккуратной поленницей были сложены дрова. Алданаро, заметив, что эльф с интересом смотрит на всё это, пояснил:
– В этой части острова больших лесов нет, да и не будешь же зелёное дерево для костра рубить. А сушняка пока насобираешь… Вот король и распорядился, чтобы местные жители присматривали за такими стоянками – дрова по мере надобности привозили, навесы подновляли… Не задаром, понятно, там свои договорённости.
Пока на небольшом костерке готовилась похлёбка, свободные от костровых обязанностей воины решили немного поразмяться с оружием. Ранамир, тот самый воин, который с явным недоверием отнёсся к словам Нариэля о сутках в седле, взглянул на эльфа:
– Не хочешь присоединиться?
Нариэль улыбнулся:
– Почему бы нет?
Вскоре нуменорец убедился, что имеет дело с умелым и опытным воином. Постепенно все остальные собрались вокруг них, с интересом наблюдая за боем. Ни Ранамир, ни эльф не обратили на это внимания. Неизвестно, как долго продолжался бы этот поединок, если бы от костра не донёсся сердитый вопль одного из воинов, занятых приготовлением обеда:
– Господа бойцы!!! Кушать подано! Идите жрать, пожалуйста!!!
Похоже было, что он уже не в первый раз пытается дозваться своих товарищей.
Ранамир, отступив на полшага, вскинул левую руку:
– Хватит пока.
– Думаю, у нас ещё будет время продолжить, – усмешливо прищурился Нариэль.
До самого вечернего привала, когда отряд остановился на ночёвку, Ранамир молчал, сосредоточенно что-то обдумывая и изредка бросая на эльфа короткие внимательные взгляды. И лишь в сумерках, уже сидя у костра неожиданно произнёс:
– Поправь, если я ошибаюсь, но… ты ведь из тех воинов Древних Дней, что после победы над Врагом ушли за Море?
Нариэль наклонил голову. Словно тень далёкой тревоги на миг скользнула по его лицу. Потом он негромко ответил:
– Ну… можно, пожалуй, и так сказать.
Он не собирался рассказывать людям, что путь к его возвращению лежал через смерть. Им знать об этом было совсем ни к чему.
Гарт, не удержавшись, попросил:
– Расскажи о Древних Днях…
На миг вскинув глаза, Нариэль понял, что большинство готовы присоединиться к просьбе юноши. Сдержанно отозвался:
– О Древних Днях… Вы о них и сами наверняка знаете немало… Да и не люблю я о давних битвах вспоминать…
– Ну, о битвах мы и впрямь знаем немало, – Алданаро задумчиво вертел в пальцах какой-то стебелёк. – Да и о том, как наши предки в Белерианде жили, тоже. А вот о самом Белерианде в летописях не пишут… Правда, что у эльфов потаённые города были, о которых Враг не знал?
– Правда, – эльф чуть заметно улыбнулся, вспоминая.
…Дивно изукрашенные просторные залы Нарготронда, освещённые множеством искусно спрятанных светящихся кристаллов, – словно кусочек дня, перенесённый под землю. Но настаёт вечер – и сияние меркнет, уступая место «ночи», и в некоторых залах зажигается «звёздное небо» из малых кристаллов, вправленных в своды…
…Сияющий цветок в ладонях гор – прекрасный Гондолин, град семи имён. Белоснежные башни, увитые зеленью арки, несмолкающая песня множества фонтанов…
…Только по рассказам Финдарато знакомый Менегрот, сердце Ограждённого королевства. В чём-то схожий с Нарготрондом, и всё же – иной… Кстати, при всей своей неприязни к нолдор, Элу Тингол охотно использовал придуманные ими светящиеся кристаллы…
– Об этих городах не только Враг – даже друзья мало что знали. Был ещё один – правда, не потаённый, скорее просто недоступный. О нём знали все, но попасть туда мало кому из чужаков доводилось…
– А потаённые… Ты там бывал?
– Да… – он ненадолго задумался. – Что ж, те земли давно уже на дне, хранить тайну нет надобности…
В рассказах прошло несколько вечеров. А днём, пока небольшой отряд продвигался к востоку вдоль русла Нундуин, Нариэль расспрашивал воинов об их стране. Они отвечали охотно, с удовольствием. На привалах частенько брались за оружие – для воинов это было привычным занятием, а Нариэль пользовался возможностью вспомнить старые навыки и с удовольствием убеждался, что за время мирной жизни в Амане ничего не забыл.
На четвёртый день пути погода испортилась. Небо затянули сплошные низкие тучи, пошёл мелкий моросящий дождь. Собственно, это даже и дождём можно было назвать с большой натяжкой – скорее, просто водяная пыль, зависшая в воздухе и словно ледяными иголочками покалывавшая лица и руки путников. Зато практически полностью стих ветер. Большинство воинов надвинули капюшоны плащей чуть не до самого носа и ехали, низко опустив головы. Не поддались общему настроению разве что эльф, не без интереса оглядывавший окрестности, да Ранамир, которому, похоже, непогода была нипочём.
Сумрачно глянув в небо, Ранамир буркнул:
– С костром намучаемся… Днём куда ни шло, а вот к вечеру…
– Это почему? – оглянулся ехавший впереди Алданаро.
– Потому что дрова отсыреют. Когда просто дождь, их укрыл – и всё. А когда вот так, воздух пополам с водой…
– Насчёт костра не беспокойся, – негромко проронил Нариэль.
Ранамир вопросительно покосился на него, но промолчал.
Алданаро неожиданно спросил:
– А правда, что эльфы ни холода, ни жары не чувствуют?
– Нет, конечно! – откликнулся Нариэль. – Просто мы умеем не обращать на них внимания.
– А что-нибудь с погодой сделать?
Эльф покачал головой:
– Не стал бы, даже если бы умел.
– Почему?
Разочарование в голосе Алданаро вызвало у эльфа невольную улыбку: как будто ребёнку сказали, что чудес не бывает… Однако ответил он вполне серьёзно:
– Ну, хотя бы потому, что ничьим жизням такая погода не угрожает. К тому же дождь – это для нас плохо, а для них, – он легонько коснулся ветки, под которой как раз проезжал, – это как раз счастье.
Костёр и в самом деле не доставил хлопот. Под руками эльфа он разгорелся практически сразу, да и дымил гораздо меньше, чем можно было ожидать. Впрочем, это не сильно подняло настроение, подпорченное сыростью. Разговоров в этот вечер было мало, и спать улеглись почти сразу после ужина.
Под утро небо всё же пролилось настоящим хорошим дождём, и уже к рассвету стало ясно, что повторения вчерашнего слякотного дня можно не бояться. Люди заметно оживились.
Ближе к полудню проглянуло солнце. Поднявшийся ветер уносил остатки туч куда-то к юго-востоку. А впереди на фоне чистого неба всё отчётливее вырисовывалась одинокая вершина Менельтармы.
Алданаро придержал коня и поравнялся с чуть приотставшим эльфом:
– Не возражаешь, если остановку сделаем до завтрашнего утра?
– Торопиться мне вроде бы особенно некуда, – согласно кивнул Нариэль.
– Ну и отлично! Знаешь, я только сейчас сообразил – надо было нам на несколько дней в Эльдалондэ призадержаться. А теперь вот Врата Лета праздновать в дороге…
– Что ж поделать, если никому это в голову не пришло…
Нариэль сумел остаться невозмутимым, хотя внутри словно что-то оборвалось. Действительно, был канун того дня, который когда-то так и не довелось увидеть Гондолину.
Около полудня остановились возле небольшого леса. Нариэль с интересом оглядывался, рассёдлывая коня. В стороне, за ближними деревьями, что-то явственно золотилось, и он решил чуть позже наведаться туда.
В это время один из воинов болезненно охнул: спешиваясь, он неудачно наступил на прятавшийся в траве камень и подвернул ногу. Его товарищи отреагировали сразу: один перехватил повод его коня и повёл в сторону вместе со своим, другой помог охромевшему доковылять до большого валуна и устроиться на нём. Стаскивая сапог, воин тихо шипел от боли и даже не услышал, как эльф подошёл к нему.
– Дай-ка… – Нариэль привычно ощупал повреждение, нахмурился: нога была вывихнута. Одним умелым движением он вправил вывих – заниматься подобным ему приходилось не раз и с учениками, и с собственным сыном. Потом на минуту накрыл вправленный сустав ладонью. Парень почувствовал, как по ноге разлилось тепло, словно смывая остатки боли.
– Ну, вот и всё! – эльф выпрямился.
– Hantale! – искренне проговорил воин.
Нариэль улыбнулся уголком губ, чуть повёл плечом. Потом вновь взглянул туда, где виднелось что-то золотистое.
– Что там такое?
Воин, оглянувшись, откликнулся:
– Маллорн. В здешних местах он единственный, а дальше к югу даже целые рощи встречаются.
– Ясно…
Чуть позже он наведался к дереву. Маллорн стоял в отдалении от прочих деревьев, на небольшом скальном выступе. Судя по его величине, рос он здесь по меньшей мере три сотни лет. Он словно соединял в себе отдельные черты, присущие давно погибшим Древам Валинора. Листья его, серебристые снизу и золотисто-зелёные с верхней стороны, напоминали одновременно Тэльперион и Лаурэлин. С первым его роднил и гладкий серебристо-серый ствол, а золото ещё не успевших отцвести цветов – со вторым. Трава возле дерева была почти не видна под ковром из опавших листьев цвета золота.
Именно здесь его и нашёл через некоторое время Алданаро. И замер, искренне сожалея о том, что художник из него так себе.
Эльф словно стал единым целым с могучим стволом. Вольно летящие по ветру волосы переплелись с листвой, и казалось, что золотые цветы цветут в них, а вовсе не на ветках. Солнечные лучи, дробясь на искрящиеся блики, окружали его фигуру сиянием, и от этого вся картина казалась какой-то нездешней.
В это время Нариэль оглянулся, отступил от ствола – и наваждение рассеялось.
Всю оставшуюся часть дня отряд провёл на этой полянке. Воины фехтовали, ремонтировали, насколько это было нужно, одежду и снаряжение, занимались лошадьми… Всё как на любой более-менее длительной стоянке любого подобного отряда.
Вечером, сидя у костра, Алданаро взглянул на эльфа:
– А у вас этот праздник как проходит?
Нариэль пожал плечами:
– В Амане свои праздники.
– А в Белерианде?
– Насчёт Дориата и Нарготронда не скажу, я там в эти дни не бывал. А в Гондолине около полуночи все разговоры смолкали и до восхода солнца никто не произносил ни слова. А восход встречали гимнами солнцу… Ну, а потом уж – танцы, песни…
– И что, всю ночь полная тишина? – удивился кто-то.
– Ну почему же? Музыка была. Но – и только… Так что, – он усмехнулся, – не удивляйтесь, если ближе к ночи я исчезну до утра.
И в самом деле, незадолго до полуночи Нариэль бесшумно ускользнул в сумрак. Он ушёл к подножию маллорна. Воины не беспокоили его. И лишь под утро, когда солнечные лучи одели золотом вершину Менельтармы, ветерок донёс до них ясный голос эльфа, певшего один из древних гимнов солнцу.
На следующий день продолжили путь. Здесь уже начинались предгорья, и просторные равнины, перемежавшиеся рощами и дубравами, постепенно сменились скалами. Впрочем, их подножия тоже утопали в высоких травах, а по уступам тут и там взбегали перелески, так что даже эти сравнительно суровые места вовсе не выглядели мёртвыми и пустынными.
Ехали без особых приключений, привычно уже сделав остановки в середине дня и вечером. В этих местах подготовленные стоянки были даже нужнее, чем на равнине. Если прежде при необходимости можно было бы всё же и отыскать дрова, и обустроить ночлег, то здесь, в горах, это было гораздо сложнее. Проще всего и на прежних, и на нынешних стоянках было с водой – ею в избытке обеспечивали путников ручьи и родники.
В этот вечер Нариэль был как-то особенно задумчив. Это было, наверное, немного странно – вспоминать свою собственную гибель. Но здесь, среди скал, пусть и совершенно непохожих на Кирит Торонат, воспоминания пришли сами. Он сидел, глядя в огонь, время от времени отвечал на обращённые к нему вопросы, но мысли его при этом были очень далеко.
А утром воспоминания получили совершенно неожиданное продолжение. Когда воины уже седлали лошадей, чтобы продолжать путь, на скалу в стороне от стоянки опустилась огромная птица. Как позже описывали это спутники Алданаро, «орёл с дом величиной». По счастью, приземлился он поодаль от места стоянки, так что лошадей разве что несколько встревожил шум крыльев и поднятый ими ветер. Однако людям удалось быстро успокоить их. Зато сами они во все глаза смотрели на гигантскую птицу – до сих пор Великих Орлов воины видели только издали. Зато Нариэль, увидев орла, торопливо взбежал по тропинке на уступ, чтобы оказаться примерно на одном уровне с головой птицы.
– Приветствую, Старейший!
– Ответные приветствия, посланник светлого Валинора! – в ровном гортанном голосе орла промелькнула тень улыбки. – Возможно, Владыка Манвэ об этом не упомянул, но, думаю, тебе нужно знать это. Если возникнет необходимость сообщить в Валинор что-то очень важное, обратись к нашим родичам. Ныне они живут где-то в Мглистых горах. Полагаю, ты сумеешь использовать для этого осанвэ.
– Благодарю за совет, Старейший, – медленно произнёс эльф. – Что-то подсказывает мне, что когда-нибудь мне придётся им воспользоваться… Чистых небес тебе и твоему народу!
– Благодарю! Доброго пути!
Орёл развернул крылья, под каждым из которых легко мог бы укрыться небольшой отряд всадников. Нариэль предусмотрительно вжался в скалу, чтобы его не снесло. А считанные минуты спустя орёл скрылся за скалами.
К вечеру они увидели впереди полосу мощёной дороги. Алданаро удовлетворённо кивнул:
– Дальше до самой Роменны по ней.
Вскоре копыта застучали по каменным плитам дороги. Теперь отряд двигался к югу. Справа от них спускались на запад, к равнине, сравнительно невысокие отроги. Слева поднимались склоны Менельтармы. Впрочем, проехать пришлось всего около полулиги, прежде чем возле дороги обнаружилось место стоянки. Это было кстати, поскольку солнце уже спустилось к самому окоёму, и в горном ущелье, по которому и проходила дорога, становилось темновато.
Рассёдлывая коня, Алданаро вдруг заметил, что Нариэль к чему-то прислушивается.
– Что там?
Ответ прозвучал совершенно спокойно:
– Ещё кто-то сюда едет. Довольно большой отряд. Едут оттуда, – он указал в ту сторону, откуда приехали они сами.
Спокойствие эльфа никого не удивило. В конце концов, кого опасаться здесь, в мирном Нуменоре? Воины скорее оживились в ожидании встречи и новостей.
Довольно долго нового отряда не было видно, да и слышал их поначалу только эльф. Однако через некоторое время из узкой долинки, в которую они как раз выехали с западной дороги, донёсся перестук копыт, а затем показались и всадники. Ранамир, вглядевшись, уверенно определил:
– Отряд под королевским стягом.
Это и в самом деле оказался король Тар-Сурион со свитой. Он возвращался в столицу из Андуниэ, и его свита и дружина составляли отряд в несколько раз больший, чем небольшая дружина Алданаро.
Пока вновьприбывшие спешивались, Алданаро успел обменяться с ними приветствиями. Потом, на правах дальнего родича, представил Нариэля королю. Государь Тар-Сурион был уже немолод, это было ясно даже эльфу, не особенно много в своей долгой жизни общавшемуся с людьми. Тёмные волосы его густо посеребрила седина, лицо рассекали глубокие морщины, однако глаза сияли почти по-молодому. Чертами он, хотя и не слишком явно, напоминал Тургона – своего далёкого предка.
Хотя с эльфами и королю, и его окружению доводилось встречаться не раз, на их памяти он был первым, кто направлялся из Амана в Смертные земли. Потому его весьма дотошно и придирчиво попытались расспрашивать – зачем. Он ответил, не вдаваясь в подробности:
– Если Высшие отправляют воина в Эндорэ, думаю, они лучше знают – зачем.
– Да какие из вас, эльфов, воины! – пренебрежительно махнул рукой один из лордов свиты. – Вас же любой враг...
– Ринсул!..
Предостерегающий окрик короля запоздал. Эльф выпрямился (хотя, казалось бы, куда дальше, и без того – как струна!), лицо его сделалось жёстким, брови сошлись. Окружающим даже почудилось, что в воздухе запахло свежо и остро, как после грозы. Он не произнёс ни слова – просто на несколько долгих мгновений поймал взгляд Ринсула. Однако этого с избытком хватило, чтобы тот побледнел и подался назад, глядя на эльфа со смесью изумления и страха.
Король, переводивший взгляд с одного на другого, нахмурился:
– Что…
– Опомнится, – Нариэль коротко и жёстко усмехнулся одним уголком губ, – от этого не умирают.
– Но что ты с ним сделал?
Ответ слегка ошеломил короля:
– Просто показал кусочек одной из тех битв, которые он, на своё счастье, знает только по летописям.
Он не стал уточнять, что битвой этой был горящий Гондолин – орки, балроги… и дракон возле Большого Торга. Мандос приглушил боль и ужас, пережитые тогда, но не стёр из памяти картины боя. Нет, они не тревожили эльфа ожившим кошмаром, скрытые глубоко и надёжно. И никогда ещё он не призывал эти воспоминания вот так – вполне осознанно. Впрочем, и осанвэ он использовал
так – впервые, хлестнув им, словно кнутом балрога, резко, наотмашь… Но по-другому он сейчас не мог.
…Трудно оскорбить воина сильнее, чем сказать, что он ни на что не годен.
…Вот так огонь медленно тлеет под большим стволом, но разом вспыхивает, взмётывается жаркими языками от одной охапки сухого топлива. А потом вновь опадает, прячется в углях…
***
В ложбину, где была обустроена стоянка, утро добралось поздно – с востока над ней высилась Менельтарма, а с юга и севера ограждали её отроги. Впрочем, на фоне зазолотившегося неба особенно отчётливо виднелись силуэты нескольких колонн и арок – часть колоннады, окружавшей святилище Эру Илуватара.
После завтрака двинулись в путь. Если не случится ничего из ряда вон выходящего, к вечеру отряд должен был добраться до Арменелоса.
На сей раз Нариэль ехал рядом с королём. Тар-Сурион расспрашивал его об Амане, рассказывал о вестях, которые приходили на остров вместе с кораблями из Эндорэ. В разговоре с ним эльф узнал последние новости, и то, что он услышал, встревожило его куда больше, чем всё, о чём говорил ему Манвэ. Похоже, дела в Эндорэ и в самом деле обстояли так, что ни один серьёзный воин не мог оказаться лишним... Хотя у него, признаться, вызывал некоторые сомнения вопрос, много ли может изменить в происходящем один-единственный воин, пусть и очень умелый. Однако эти сомнения он предпочёл оставить при себе. В конце концов, пока это только слухи – как всё обстоит в действительности и что с этим делать, будет ясно на месте.
Незадолго до дневного привала миновали развилку. Влево, в сторону вершины, уходила дорога, змеившаяся по склонам Менельтармы. Она вела к святилищу. Подняться туда напрямую было практически невозможно, потому что ближе к вершине скалы становились почти отвесными. Впрочем, сейчас никто из отряда сворачивать туда не планировал.
А к вечеру за очередным поворотом дороги открылся сияющий на холме в лучах закатного солнца Арменелос.
Король предложил эльфу несколько дней побыть его гостем, пока отправленный в Роменну гонец найдёт корабль, готовый отправиться в эльфийские Гавани, и договорится с капитаном. Идея, собственно, была неплохая, и Нариэль согласился.
Гонец в Роменну отправился с рассветом следующего дня. А эльф получил возможность не торопясь осмотреть город.
Многие рассказчики сравнивали Арменелос с эльфийским Тирионом. Хотя, признаться, за очень редким исключением, знавшие Арменелос никогда не видели Тириона, знавшие же Тирион в Арменелосе не бывали. Поэтому Нариэль не взялся бы судить, откуда взялось такое сравнение. Хотя, собственно, о его источниках можно было догадаться. Скорее всего, в те годы, когда Нуменор только обустраивался, эльфы, помогавшие переселенцам, немало рассказывали им о Тирионе. Со временем рассказы всё больше напоминали красивую сказку, а потом кто-нибудь заявил: «Ну, и наш Арменелос не хуже!» Наверняка его слова охотно подхватили, потому что своё нередко кажется лучшим. А дальше было что-нибудь вроде: «Ну, может, оно и красиво, да только кто ж его видел? Ты видел? И я нет. А наше – вот оно, здесь! Любуйся сколько хочешь!»
Потому, когда Алданаро, сопровождавший эльфа в прогулках по городу, спросил, какой из городов, по его мнению, красивее, Нариэль пожал плечами:
– Это вопрос, на который просто не существует однозначного ответа.
– Почему? – воин непроизвольно нахмурился.
Нариэль ответил не сразу.
– Скажи, ты сможешь сказать, что красивее – полное сил цветущее дерево или какая-нибудь причудливая скала? Искусно выполненный витраж или корабль на волнах?
– Но… Как их можно сравнивать?! Они же…
– Созданы разными мастерами, так? А как можно сравнивать то, что создано совершенно разными народами? И Тирион, и Арменелос прекрасны. Но каждый из них прекрасен по-своему.
Разговор этот происходил у подножия Башни Элроса, во дворике, где росло Белое Древо. Наблюдая за эльфом, Алданаро в очередной раз поразился, как он ухитряется выглядеть совершенно естественно в любой обстановке – хоть среди воинов на площадке, где они упражнялись в фехтовании, хоть среди богато разодетых лордов в блистающих роскошью дворцовых залах, хоть вот так – легонько касаясь пальцами ветви с белоснежными цветами…
И в самом деле, Нариэль отнюдь не выглядел чужаком среди лордов и леди Нуменора. В большинстве своём они весьма охотно общались с эльфом, расспрашивая его об Амане. Исключением был лорд Ринсул, после той стычки при знакомстве смотревший на него не без страха. Другим исключением была принцесса Тэльпериэн, воспринимавшая, кажется, вообще всех окружающих с холодным равнодушием.
А сам Нариэль думал совсем не об этом. Серебристо-белые сияющие лепестки нуменорского Белого Древа напомнили ему другое – то, из плода которого и вырос саженец, когда-то подаренный королю Нуменора. То, которое цвело на площади перед королевским дворцом в Тирионе. А ещё он думал, сколь прихотливо складываются судьбы потомков Финвэ. Род Элроса принадлежал к их числу, но при этом они были смертными…
Эльф чуть заметно улыбнулся, вспомнив одного из предков королей Нуменора. Будь Туор здесь, он бы наверняка уже метался по всему дворцу, а то и по городу, вопрошая, когда же, наконец, будет корабль к берегам Эндорэ. Даже обретя волей Валар эльфийское долголетие и бесконечную (на взгляд людей) молодость, он так и не смог научиться эльфийскому терпению…
***
В ожидании прошло дней десять. Наконец король сообщил, что корабль ждёт в Роменне. Видно было, что он не прочь задержать эльфа подольше, но понимает – тому необходимо продолжать путь.
– Сам я проводить тебя не смогу, – сказал он, – пусть уж едут кто помоложе…
«Помоложе», как и прежде, оказался Алданаро. Который, к слову, вовсе не возражал против этого.
Наутро Нариэль простился с королём. Небольшой отряд выехал из Арменелоса и к вечеру второго дня без помех добрался до Роменны, где готовился к отплытию корабль, направлявшийся к северо-востоку, в эльфийские гавани. Капитан, увидев эльфа, коротко кивнул:
– Как раз вовремя. С вечерним отливом в море выйдем.
Прощание с Алданаро и его отрядом не заняло много времени. Обменявшись добрыми напутствиями, разошлись.
Он уже поднимался по сходне на борт «Морской лилии», когда его окликнул Ранамир:
– Прежде, чем расстанемся… как тебя называли в Белерианде?
Эльф обернулся. Губы его тронула лёгкая улыбка, когда он ответил:
– Глорфиндель.
