Пак Чимин, ты вляпался

Допивая чашку ароматного крепкого кофе, Юнги посматривает в окно сквозь туманную пелену, опустившуюся на город в холодный осенний день. Стрелка часов только перевалила за шесть, а сна уже ни в одном глазу, потому что с наступлением дремоты в голову лезут моменты из недавнего прошлого, вновь тревожащие самые дальние уголочки сердца и поднимающие с постели из-за скопившихся на ресницах слез. Здоровый сон давно покинул его, распрощался с ним так же, как бета со своим солнцем. Течение времени поменяло свой ход: больше не существует в его жизни часов и суток, а только секунды, минуты и провал (провал в памяти, в действительности, в самом существовании), который резко обрывается и громким тиканьем секундной стрелки снова заседает в голове, выбивая напрочь любые мысли, кроме тех, что вспоминать совсем не хочется. Горький кофе действует совсем не так, как лекарство. Скорее, как уголь, которым обжигают на пытках, заставляя страдать и мучиться, чтоб раскаяться в содеянном, чтоб начать сожалеть о своих ошибках. Большими глотками парень заливает в себя эту жидкость каждое утро, сам не понимая зачем. Возможно, Юнги наказывает себя за то, что оставил своего альфу, не стал его поддержкой в жизни, а повернулся спиной и сбежал, а, может, это повод, чтоб вспомнить лишний раз улыбку, из-за которой мог бы весь мир оставить. Да, мог бы...но испугался. И что теперь? Пробуждение с красивым омегой рядом с собой после очередной проведенной вместе ночи, совместный завтрак, возможно, прогулка на свежем воздухе. Все это могло бы называться счастьем, но для Мина все это — боль. Это совсем не приятно, а противно. Противно, потому что всюду ложь: нет любви, чувств нет, ничего совсем, кроме секса и душевных страданий у обоих, от которых так старательно пытаются избавиться, но не получается. Совсем. Лишь хуже. Хуже, потому что ни одной ночи Юнги не провел, не думая о своем возлюбленном, не вспоминая выражения его лица и тихих стонов, а позже — нежного поцелуя в губы и тяжёлой руки на талии. Хосоку проще: медленно его раны затягиваются, боль в груди все реже беспокоит, он смирился с тем, что их дороги разошлись. Новости о беременности возлюбленного Чона повергли в шок, а алкоголь стал лучшим другом на несколько дней, но в один момент в голове перемкнуло, пожалуй, в правильную сторону: "Лучше начать с нуля и пожелать им счастья". С того дня прошло около месяца, и омега стремительно рвется в новую жизнь, желая тоже обрести любовь, настоящую и искреннюю, как и у Гука с Чимином. Ему не нравится видеть разбитого Юнги. "Было бы неплохо, если бы Юнги и Тэхен смогли снова быть вместе", — думает парень, но, взвешивая все "за" и "против", корит себя за то, что сделал в парке в ту роковую для них ночь. Вина огромна. Хочется перемотать время назад, справиться самому со своими проблемами и не впутывать его, заключая за решетку безвыходности, но человек бессилен перед временем, поэтому остаётся лишь грустно наблюдать за расколотым миром беты, который смотрит в туман, мечтая поймать знакомый силуэт, и считает минуты до его появления, что не произойдет. Смотреть на такую картину неприятно, т.к. отвращение к себе растет с каждой минутой лицезрения такого задумчивого беты. Поэтому Хосок решает сбежать, не мучая свою и без того истерзанную душу. Он одевается и уходит (но лишь на время, просто отдохнуть, ведь бежать ему некуда, да и глупо из своего же дома). В такую рань на улице ни души, ещё и туман жуткий стелется, не давая даже дорогу толком рассмотреть, не то что человека заметить. Ноги ведут прямиком в любимую кофейню, которая открывается ровно в 7 часов утра, предусматривая, что народ перед работой захватит с собой горячего кофе, чтобы взбодриться перед напряжённой рутиной. Звонкий колокольчик прерывает тишину пустого помещения (по статистике люди начинают заходить в промежуток времени с 7.20 до 7.50). Хосок присаживается за круглый столик у окна в самом уголке, оповещая молодого официанта о своих желаниях. Горячий кофе со сливками и кедровым орехом, пожалуй, самый любимый в этом заведении. Чон за столько раз посещения заведения перепробовал уже всю кофейную карту и нашел-таки идеальный вкус, который искал везде. Рассматривая букетик на столике, омега улыбается сам себе, восхищаясь красотой столь нежных бутонов и тонких стебельков, уникального оттенка каждого цветочка с особыми узорами, каких не сыскать точь-в-точь одинаковых. Как и людей нет полностью идентичных, так и в природе не встретить абсолютно одинаковых растений. Они тоже живые: сами ищут себе солнца, сами создают свою красоту. За милованием прекрасным Чон не сразу ощущает сильное жжение на груди и торсе, но все же дёргается и шикает от боли, когда рубашка пропускает горячую жидкость, стекающую вниз. — Ох, боже, прошу прощения, — испуганный официант дрожащими руками принимается вытирать салфетками потемневшую от кофе промокшую одежду. — Черт, откуда у меня руки растут? Идиот, ей богу, — бурчание парня немного забавляет омегу, чьи глаза скользят по черной макушке и достаточно широким плечам. — Не беспокойтесь, молодой человек, я в норме, — лучезарная улыбка, как у солнышка, в самое сердце бьёт, пока глаза альфы, сидящего на корточках, исследуют губы изучающе, переключаясь на глаза и красивую линию челюсти. — Вы разве не спешите на работу? — гора салфеток остаётся валяться на полу, пока рука омеги не перехватывает ладонь неустанного альфы, говоря о намерениях прекратить. — Я не иду на работу, просто зашёл расслабиться. Частенько бываю в этой кофейне, но не видел вас здесь раньше, — свою заинтересованность в красивом альфе Хосок сразу заметил, поэтому и скрыть ее не пытается. Запах, как у кофе с кедровым орехом, который он так любит, забился в лёгких и не даёт дышать спокойно. — Сегодня мой первый рабочий день. И, судя по всему, не самый удачный, — горькая усмешка на лице, на губах пухлых расстраивает почему-то, отчего хочется скорее увидеть самую искреннюю улыбку. — А у меня очень даже удачный, — смеётся тихо, замечая эмоцию негодования. — Ведь я встретил вас, — смущение все же накрывает немного, когда глаза расширяются, а сам парень прыскает от смеха. — Да что вы говорите? Вы довольно мило выглядите, когда говорите подобные вещи, — незнакомец опускается на стул напротив и улыбается нежно, ловя на себе взгляд омеги, нахмурившего брови. — Не стыдно ли вам смущать омегу и указывать на его глупое поведение? — надувает губки Хо и ресницы опускает. Он тут, значит, познакомиться желает, интерес свой всячески проявляет, а его так отвергают. — Почему же глупое? Мне лично кажется, что вы ещё более очаровательны, когда так надуваете губки и хмурите бровки, — ухмылка появляется на губах с возникновением румянца на щечках, а голову подпирает ладонь. — Вы продолжаете меня смущать... А я даже имени вашего не знаю, — любовь приходит незаметно, когда ее совсем не ждёшь. Любовь ли это? Вряд ли такое сильное чувство может вспыхнуть за столь короткое время. Но вот в ближайшем будущем — вполне возможно. — Вы так усердно пытаетесь скрыть, что хотите познакомиться со мной. Могли бы прямо сказать, — провокационные действия немного злят, но в то же время привлекают (эта манера общения так интересна омеге, что хочется узнать ещё больше повадок объекта возникнувшей симпатии). — Если сразу поняли, было бы вежливее с вашей стороны ответить на вопросы до того, как их зададут, и не смущать бедных омег, — гордо поднятая голова опускается, когда альфа приближается резко и загадочно усмехается, глядя прямо в глаза. — Как же не смущать вас, когда вы такой милый? Знаете, ведь сложно держать себя в руках, когда напротив такое прекрасное создание природы, — альфа опускает ладонь на щеку, нежно проводя по ней пальцем, заставляя сердце бешено колотиться в груди и надеяться на большее, но... — У вас ресничка выпала, — демонстрирует ее и сдувает с пальца в сторону, опускаясь на место и сдерживая смех от недовольного и разочарованного Чона. — Вы продолжаете играть со мной? — злиться омега, но не может и слова больше сказать, т.к. его перебивают. — И вовсе нет. Меня зовут Пак Чихён. Приехал из Пусана пару недель назад, чтоб подставить плечо помощи своему беременному братишке в нужный момент. Возможно, это немного утолило ваш интерес? — Пожалуй, я злюсь немного меньше. Теперь хотя бы знаю ваше имя, — вздыхает омега, создавая в голове отдельную папку под названием "Пак Чихён". — А я вот вашего не знаю. Обидно, знаете ли, не ведать имени своей симпатии. Думаю, что оно такое же солнечное, как вы, — внимательно рассматривает лицо, что так напоминает лицо ангела. Красивые глаза, красивый нос, красивые губы. Все кажется идеальным, как будто работа гениального скульптора, от которой так и веет эстетикой. — Вы правы. Чон Хосок. Можете звать меня так и на "ты", — убирает челку назад омега и немного удивляется. — Так и быть, Хосок. Даже произносить твое имя мне приятно. — Так сразу неформально? — Хочу стать близким тебе, как можно скорее. Прости мою наглость. Думаю, ты старше. — Наглец какой... Сколько же тебе лет? — заглядывает в глаза, пытаясь угадать. — Я в 1997 родился. А ты? Думаю, тебе примерно столько же, сколько моему брату. — Мне 24, а ему? — 23. Да, я был близок, — щелкает пальцами альфа. — Чем ты занят сегодня вечером? — У меня нет планов, — "ради тебя я всё отменю", — А что? — Хотел бы встретиться с тобой в более романтической обстановке, — достает из кармана телефон в ожидании ответа. — Свидание? — получая кивок, сдерживает довольную улыбку. — Так уж и быть, я выделю для тебя время в своем насыщенном расписании. — Тогда напиши мне свой номер, — протягивая смартфон, улыбается Пак, глядя, как тонкие пальцы быстро вводят номер. — Как подписать себя? — вопросительно смотрит омега. — "Солнышко", — смущать Чона, наверное, его призвание, потому что щечки моментально краснеют, а пальцы неловко срываются с нужных букв и делают ошибки. С горем пополам справившись, Хосок воздухом давится, слыша твердое "И поцелуйчик поставь". — Разве он будет уместен? — Ещё как. Скажу тебе прямо. Я собираюсь коснуться твоих губ своими сегодня. Будь готов. Оттолкнешь ты меня или нет, но это то, чего я действительно хочу, пусть мы едва знакомы, — забирает вещь, принадлежащую ему и посылает воздушный поцелуй, который оказывается нокаутом для омеги. — Мне уже идти пора, — встаёт он спешно, но руку перехватывают и немного притягивают, приобнимая за талию. — В 19:00. На площади перед кофейней. Буду ждать с нетерпением, мое солнышко, — отпускает и смеётся тихо в спину такому интересному омеге, который заколдовал своей наивностью просто. Чон мчится огромными шагами в сторону дома, позабыв обо всем на свете, пока сердце чечётку отбивает. В мыслях уже десятки картинок возможных поцелуев проплыло, причем ни одной, где омега оттолкнул бы. Не удивительно. Хочется любви, как у принцесски, нежной, романтичной, но и бурной достаточно — со страстью и немного похотью. А такой наглый Пак Чихён просто заставил в мечты погрузиться и томиться в ожидании встречи, до которой теперь парень будет минуты считать. Ну, отсчёт пошел, дорогуша.