Алмазная пыль

Людвиг проснулся очень рано, и первое, что он увидел перед собой — это мило улыбающуюся мордашку Варгаса, который, свернувшись в клубочек, лежал у него под бочком, как котёнок, сопя и издавая звуки, отдалённо похожие на кошачье мурлыканье. Осторожно, дабы не разбудить итальянца, блондин поднялся с кровати и прошёлся по комнате. Остановившись, открыл дверцу шкафа и взял чистую одежду вместе с полотенцем, Людвиг направился в ванную комнату. Приняв холодный душ для окончательного пробуждения, немец спустился на первый этаж и прошёл на кухню, решив приготовить что-нибудь на завтрак. Всё равно утром нечем заняться, а так, считай полезное дело сделает. Готовил Людвиг довольно редко, потому что у плиты, как правило, всегда хозяйничал Гилберт — Что у нас сегодня на завтрак? — спросил Родерих, подошедший к столу, как всегда первым. — Вопрос дня к нашему непревзойдённому шеф-повару «Жричодали», который в последний раз брал в руки половник ещё при Крепостном праве, — съязвил альбинос, идущий следом за шатеном, как всегда напыщенно гордясь своим остроумием. — Ещё одно слово, и мама узнает правду об исчезновении её любимого красного вечернего платья, — угрожающе прошипел блондин, заставив мистера выскочку заткнуться. По окончании дискуссии Людвиг поставил на стол три тарелки с дымящимися оладьями. Однако, братья удивились куда сильнее увидев, что еда была не подгоревшей и выглядела вполне съедобной. Более того, заботливый братец сумел даже приготовить к данному блюду сладкий соус, смешав сметану с малиновым джемом и получив сладкую жидкость, чем-то напоминающую сироп. Братья сели за стол и принялись за приём пищи, не став дожидаться матери. Она никогда не спускалась на завтрак и на обеде её сложно было застать вместе с детьми, про ужин тут даже говорить не стоит… Одним словом, деловитая, требовательная и вечно занятая бизнес-леди. Повертев головой, Родерих заметил отсутствие одной недальновидной, но всеми любимой итальянской персоны. — А где Феличиано? — Он заболел, — сухо проговорил Людвиг. — Думаю, сегодня, Варгас не сможет работать, — пояснил блондин, не поворачивая головы в сторону брата. Гилберт с Родерихом переглянулись, но приставать к брату с допросами не стали, молча продолжив свою трапезу. Байльшмидт-старший тщательно прокручивал в голове события вчерашнего вечера. Когда он столкнулся в коридоре с итальянцем, он выглядел вполне здоровым. То, как Людвиг затащил прошлой ночью этого бедолагу в свою комнату не вызвало у Гилберта особых подозрений, потому что его брат всегда плохо относился к мальчику-прислуге. Но несмотря на такое отношение Людвиг никогда даже пальцем не трогал Феличиано, потому что считал этого мальчишку членом семьи, как и своих братьев, которые были ему родными по крови матери. — Феля снова спал у открытого окна и подхватил простуду? — неожиданно спросил альбинос, облокотив голову на локоть.  — Ну, да, — кивнул голубоглазый. — Обычная простуда, — с большим отрывом согласился он, не сумев придумать более оригинальную болезнь. — Может, тогда, отнесём ему оладушков? — предложив шатен, быстро расправившийся со своей порцией. — Он ведь обычно вместе с нами кушает… — Думаю, Людвиг, сам о нём позаботиться, — перебив младшего брата, высказал своё мнение Гилберт. — А мы, лучше пойдем погуляем. Сидеть в такую чудесную погоду дома — это преступление! Схватив младшего братишку за руку, альбинос потащил его в сторону выхода, крикнув напоследок: — Не забудь помыть посуду, братец! Дабы не заморачиваться с домашними хлопотами, пока Феличиано на больничном, Гилберт решил по-быстрому слинять из дома, прихватив с собой спутника, чтобы было не так скучно в дороге. В ответе Людвига насчёт болезни Варгаса была и доля правды. После случившегося бедный итальянец с неделю не сможет нормально стоять на ногах и Байльшмидт это прекрасно понимал, поэтому и решил дать ему небольшой отдых, сослав всё на придуманную болезнь. Положив на чистую тарелку оставшиеся оладушки и обильно полив их сладким соусом, Людвиг разместил готовое к подаче блюдо на поднос, затем поставил рядом кружку тёплого молока, которое Феличиано любил пить по утрам. Закончив сервировать поднос, немец направился в свою комнату, чтобы разбудить спящую красавицу.

***

Погода на улице была сухой и тёплой, небо уже который день было затянуто серыми тучами, но ничто не предвещало дождя. Лица парней обдувал легкий, чуть прохладный июльский ветерок. Братья бесцельно ходили по городу, беседуя на самые различные незамысловатые темы. Гилберта постоянно тянуло похвастаться своими достижениями в плане местных девушек, но Родерих вечно уводил эту тему куда-то в заполярье к пингвинам. Но несмотря на такие разногласия во вкусах и предпочтениях братья всё равно любили проводить время вместе. Правда, обычно с ними был ещё и Феличиано, который, после завтрака всегда был готов помочь Байльшмидту-старшему с походом по магазинам. — … Девчонкам нравятся парни в очках, поэтому носи их, не стесняясь, — подытожил альбинос, пытаясь убедить братишку, что в очках нет ничего постыдного. — Вот, посмотри на меня! Если я надену очки и расстегну две верхние пуговицы, на меня тогда всё местные фройлян гроздьями вешаться будут, — хвастливо заявил он. Понимая, что этот парень не отстанет, пока не получит своё, Родерих в отчаянии надел на нос эти ненавистные стекляшки. И это помогло, альбинос победно улыбнувшись, потрепал братишку по волосам. Озираясь по сторонам, осматривая более чётким взглядом скучные витрины различных магазинов, австриец случайно замет тот самый цветочный магазинчик, о котором ему рассказывал Баш. Резко остановившись, Родерих обернулся назад, буквально прожигая взглядом висящий над входной дверью щит с большими белыми буквами, составляющими название. — В чём дело? — спросил Гилберт, остановившись поодаль от брата. — Ну, просто… — Родерих быстро замялся под пристальным взглядом Байльшмидта. — Можно я дальше один пойду? — спросил австриец, в быстром порядке придумывая какую-нибудь отговорку, чтобы брат ничего не заподозрил. — Мне нужно кое с кем встретиться. Тяжело вздохнув, Гилберт подошёл к мальчишке, с сомнением посмотрев в эти невинные аметистовые глаза. — Небось, подружку себе завёл, а, Казанова? — усмехнулся он. Сунув руку в карман и достав оттуда несколько денежных купюр, альбинос всучил их Эдельштайну со словами: — Держи, угостишь эту счастливицу чем-нибудь вкусненьким. Родерих принял «милостыню» старшего брата, криво улыбнувшись ему в знак признательности. — Надо бы тоже поискать себе красотку для свиданий, а то младшее поколение стало опережать Великого в этом плане, — слегка потянувшись, Гилберт направился прямиком в близлежащий кафетерий под открытым небом. Восторженно улыбнувшись своей хитрости, Эдельштайн вернулся назад и зашел в Белую Лилию. Окинув взглядом скромное помещение, аристократ неуверенно сделал шаг вперёд. На двери висела табличка с надписью «открыто». Однако, помещение было пустым, звон колокольчика, висевшего над входной дверью, мгновенно растворялся в этой бесконечной тишине. Аристократ неуверенно сделал пару шагов вперёд, безразлично осматривая огромные букеты с пёстрыми цветами. Проходя мимо ваз с белыми розами, шатен заметил знакомую светлую макушку. Оценивающим взглядом прикинув обстановку и сняв очки, австриец осторожно подошел к нему сзади и крепко обнял со спины, разместив руки на груди блондина. — Вот и нашёл, — прошептал Родерих, обжигая горячим дыханием шею парня. Блондин в странной манере заверещал, точно напуганная девчонка, и начал вырываться. Эдельштайн не хотел настолько сильно напугать его, поэтому сразу же отпустил, не став удерживать. Отбежав от него на пару шагов, зеленоглазый остановился и повернулся лицом к обидчику, дав австрийцу шанс хорошенько рассмотреть себя. Светлые волосы, свисающие чуть ниже лопаток, в которые вплетена белая ленточка, розовая футболка со слоником, белые шортики и розовые кроссовки с белыми гольфами. Эта одежда так и блистала однообразным сочетанием тона. В таком наряде Цвингли сильно походил на девочку. Тряхнув головой, гоня прочь дурные мысли, Эдельштайн вновь подошёл к трясущемуся в страхе пареньку и чуть приподнял подол его милой розовой прелести. — В этом магазине присутствует дресс-код или это твой привычный наряд? — Родерих вопросительно посмотрел в изумрудные глаза. Блондин вновь заверещал, после чего послышался грозный возглас, прозвучавший где-то за спиной аристократа: — Эй, ты! Не лапай мою сестру! — после этих слов австриец почувствовал острую боль в затылке и мгновенно потерял сознание. Очнулся Родерих в какой-то душной каморке, лежа на жестком диване с пакетом льда на голове. Переместившись в положение сидя, шатен почувствовал, что в глазах все поплыло. Затем всё начало приходить в норму, даже боль в затылке медленно начала стихать. Неожиданно в щёку аристократа ткнулось что-то твердое, но холод сей предмета ему был очень приятен. Неуверенно взяв это «что-то» в руку, шатен прижался к нему горячей щекой. Услышав ехидный смешок, после которого что-то тяжёлое запрыгнуло к нему на диван, Родерих повернул голову, заметив всё того же Цвингли, но уже в зелёной футболке, чёрных шортах и серых кедах с белыми носками. В руках у Баша красовался пломбир на палочке, облитый шоколадом. Австриец в недоумении наблюдал, как парень грызёт шоколадную корочку. Заметив на себе чужой взгляд, блондин повернулся, зафиксировав во рту эскимо, он взял нераспакованное мороженное и содрал с него обёртку, после сунул его обратно в ладонь австрийца со словами: — Ешь быстрее, а то растает. Медленно приходя в себя, Эдельштайн провёл языком по заледенелой поверхности мороженного, пытаясь восстановить цепочку событий. На ум неожиданно пришёл странный Баш в девчачьей одежде. Однако, Цвингли его опередил в ходе мыслей. — Извини что ударил. Не люблю, когда всякие там придурки пристают к моей сестре. — Ничего, — выдавил из себя улыбку, потерев прилично набухшую шишку на затылке. — Я сам во всём виноват, потому что принял её за тебя.  — Мы с ней близнецы, нас часто путают, — констатировал Баш, доедая своё эскимо. — А у тебя есть сестры или братья? — стараясь завязать разговор спросил он, повернувшись к австрийцу. — Сестер нет. Только два старших брата, — криво улыбнулся он, вспоминая своих горячо любимых братишек. Посидев так ещё пару минут и поговорив о различных мелочах, парни вышли на улицу, где Баш хотел показать Родериху что-то интересное.

***

Тем временем Гилберт скучающе сидел в кафе, пытаясь найти себе подружку на ночь. Но это оказалось той ещё задачкой, потому что, все «предложенные варианты», они же посетительницы, его, мягко говоря, не устраивали. «Две плоскогрудых, одна толстушка, какая-то проститутка, что вечно пялится на меня и через раз подмигивает. Да блин! Как при таком раскладе прикажете найти себе девчонку для секса?!» — возмущенно думал альбинос, уже около часа сидя в этом кафе и провожая глазами всех входящих сюда девушек. — Можно присесть? Не дожидаясь ответа, парень с длинными волосами, аккуратно заплетенными сзади в хвостик, и легкой растительностью на подбородке сел за свободный стул, в ожидании смотря на альбиноса, который продолжал выискивать взглядом симпатичных девушек. Дабы привлечь внимание невежды, блондин опустил свою руку на ладонь Гилберта, заставив последнего вздрогнуть и наконец повернуться к нему. — Чего тебе? — сквозь зубы выплюнул красноглазый, одернув руку. — Только хотел познакомиться, никогда не видел тебя здесь раньше. А я ведь многих в этом городе знаю… — Официант! Счёт пожалуйста! — Гилберт нахально перебил собеседника, которого всё равно не слушал. Достав из кармана более чем достаточную сумму денег и тут же сунув её подошедшему официанту, альбинос поспешил покинуть заведение. После очередного отказа Феличиано он не спешил заводить какие-либо отношения с мужчинами. А тот иностранец открыто пытался с ним флиртовать как какая-то дешёвая проститутка. На таких парней у Гилберта уже давно успел выработаться иммунитет. Зайдя за угол, немец достал из кармана смятую пачку сигар вместе с зажигалкой. Соединив этих плохишей и получив желанный результат, он втянув в легкие первую порцию тягучего дыма и медленно выпустил его наружу. Выдернув изо рта Байльшмидта дымящуюся сигарету, длинноволосый незнакомец тут же бросил эту пакость на асфальт и наступил на неё, немного поведя ногой, чтобы затушить. — Курение убивает, брось, пока не поздно, — съязвил он. Гилберт еле сдержался, чтобы не надавать этому придурку по его бородатой роже. — Да пошёл ты! — рыкнул альбинос. Попытка слинять не увенчалась успехом, немец был тут же прижат к стенке, а его похабный рот быстро накрыли горячие губы француза, чьи руки с каждой секундой спускались всё ниже, умело скользя по стройной талии альбиноса. Гилберт не стал сопротивляться, решив дождаться, когда этот извращенец сам его отпустит, но зубы всё же свёл вместе, дабы урезонить нежелательное проникновение в своё тело. Сладостно разорвав поцелуй, переводя сбивчивое дыхание, француз похабно облизнулся на публику, и в тот же момент Байльшмидт, не жалея силы, ударил его по лицу, в быстром порядке покидая место преступления.