Doomed

      Уснула она ближе к утру под тяжелый рок. И время, которое она проводила, будучи во сне, она считала самым спокойным и нейтральным. Потому что она не чувствовала ни боли, ни страха, ни радости, ни счастья, ни сожаления. Ничего. Каждый раз, когда она ложилась спать, она проваливалась в вездесущую темноту, возрождаясь из нее с наступлением рассвета. Будто весь мир переставал существовать ночью. И это радовало ее лишь потому, что в этот момент у нее в голове не было ничего. Все растворялось в темноте.       А далее следовал тяжелый подъем в восемь утра, попытки привести себя в чувства под холодным душем, сомнительный завтрак из двух чашек кофе и яблока. По дороге к Дэйву она успела выкурить пару-тройку сигарет, заставляя и без того обделенный кислородом мозг работать через силу.       Как и ожидала Скарлетт, по приезду к Дэйву, ребята лишь в один голос сказали, что она сумасшедшая. В прочем, другой реакции девушка и не ожидала. Она даже в какой-то степени их понимала. Ведь, заяви что-то подобное Мартин или Рикки, то она бы так же сказала им, что те двинулись умом. Завязался спор. Причем, это больше был спор между Дэйвом и Скэрри, так как Мартин и Рик решили остаться в полном нейтрале. Мартин не решался ничего сказать, так как очень не хотел портить отношения со Скарлетт, и в глубине души знал, что согласен даже на самый адский бред, который она только придумает. Рик же, будучи лучшим другом Дэйва, прошедший вместе с ним всю среднюю школу, не хотел принимать сторону Бэлмор, но и сторона Дэйва была ему не очень по нраву. Ситуация вела в тупик. Каждый дошел до своей точки кипения. Дэйв ни в какую не хотел принимать предложение Скарлетт всерьез. Даже когда это предложение уже было поставлено даже не как предложение, а как приказ. Барабанщик настаивал на том, что девушке стоит лучше еще раз все это обдумать, прежде чем говорить об этом так серьезно. Ему казалось, то она просто так скверно шутит, пытаясь выставить их дураками. Он никак не мог понять ее точку зрения обо всей этой затее. Она говорила как-то извилисто, не давая никакой конкретной информации, и это еще больше заставляло сомневаться во всем сказанном ею. — Хорошо, дорогая! — вздохнул Дэвид, упираясь руками в бока. — Мне все равно, если честно, что играть! Пусть я убью на это в два раза больше времени, но я в итоге все это сыграю. А ты… Уверенна, что ты сможешь все это спеть? — всего один вопрос, который заставил девушку погрузиться в ступор. Ведь он был прав. Скарлетт всегда отказывалась петь песни Linkin Park, так как ощущала, что для нее они были действительно сложными. Но раньше сообразить это она не успела. «- Черт! — девушка про себя начала панику. — Он прав! Чез… Он прав, я не смогу спеть. — в голове зашевелились мысли. Она взывала внутренним голосом к Честеру, потому что понимала, что загнанна в угол. Ей нужна его помощь. — Не бросайся в панику! — спустя некоторую паузу, ответил Он. — Просто стой на своем. Говори, что все сможешь. — Но ведь на самом деле я ничего не смогу! — отчаялась девушка. — И они убедятся в этом на первой же репетиции. — Просто делай то, что буду говорить тебе я! — угрюмо буркнул Беннингтон, выдергивая Бэлмор из своего омута. — Пока, это все, что тебе нужно сделать. — он снова поставил интонационную точку в их диалоге, давая этим самым понять то, что пока он все сказал, и разговаривать пока не намерен. Это значило, что нужно было делать все самой. — Эй! Не уходи! Ты обещал помочь! — завопила про себя девушка, боясь в самый важный и ответственный момент потерять контакт с Честером. — Просто цитируй им сейчас то, что скажу тебе я…» — лишь убедительно ответил Он, получая полный доступ ко всем действиям девушки. Скарлетт сейчас была растерянна, и она даже не представляла, что будет делать. — Я уверенна во всем. — без эмоций, но вполне уверенно ответила девушка, спустя пару минут тишины, которую парни посчитали как продумывание плана действий. — Во мне ты можешь не сомневаться. Я сделаю все, что от меня потребуется. — она уверенными шагами нарезала круги вокруг барабанщика. — И если ты уверен в себе так же — вперед, за работу! И остальных это тоже касается. — окинув взглядом оставшихся музыкантов, добавила она. — Сможете? — три пары глаз уставили на девушку ошарашенный взгляд. — Сможем. — кивнул Дэйв, приняв это как вызов. — Отлично! — улыбнулась вдруг Скэрри улыбкой, совсем противоположной тем эмоциям, которые царили в комнате. Сквозь дымку противоречий, недопонимания, и напряжения, ее улыбка пробивала легкие и светлые лучи безмятежности и спокойствия. — Тогда завтра собираемся все на репетицию? — не в силах больше стоять абсолютно безмолвно, в обсуждение решил вступить Рик. Он искренне надеялся подвести этим предложением к концу весь этот трудный разговор. — Да. — кивнула девушка, все еще наблюдая за Дэвидом. Его вся эта затея никак не радовала. Она застала его врасплох. И это его злило. Больше всего он не любил ситуации, в которых он чувствовал себя растерянным. — В двенадцать. — наконец, подтвердил барабанщик. — Адрес скину позже. По SMS. — Какой адрес? — теперь уже удивился Мартин. — Разве не здесь? — Ну, раз уж у нас серьезное мероприятие, то и репетировать мы будем по серьезному. — не без доли сарказма ответил Дэйв, снова уделив внимание вокалистке. — Я рада, что вы все это понимаете. — в ответ на сарказм барабанщика, девушка лишь криво усмехнулась. Казалось, что эта ситуация рознила некогда дружный коллектив. — Увидимся завтра. — она лишь захватила свою куртку, которая лежала на диване, покидая комнату. Мартин, настигнувший ее уже на улице, предложил подвезти, но девушка отказалась, сославшись на то, что сейчас хочет просто побыть одна.       Она шла по тротуару, вдыхая летний воздух. Солнце уже собиралось понемногу уходить в закат, так и не дав никакого ответа на вопрос, который мучил девушку уже не первый день. «Что делать дальше?» — она спрашивала это раз по двадцать в день, но ничего не могло даже дать примерный знак, или напутствие, которое могло бы ей помочь найти ответ. В голове было пусто. Страшно. Страшно от того, что вокруг что-то стремительно меняется, а она даже не знает, как вести себя. Радоваться или плакать, думать или пускать на самотек, хорошо ли вообще все это или плохо. Было странно ощущать так много эмоций внутри, но при этом не чувствовать по факту ничего. А может, это и вовсе не ее эмоции. Быть может, это те оставшиеся чувства, которые остались у Него. Странно, но с каждым днем она все больше привыкала к присутствию в своей голове совершенно чужого человека. А можно ли вообще назвать его человеком теперь? То, что некогда было одним определенным человеком, теперь стало главным советчиком и шизофренией Бэлмор. Она никогда не любила мистику, но каждый раз, когда они начинали с ним вести диалог, она чувствовала Его. Не просто слышала. Именно чувствовала. Будто его голос был не внутри, а снаружи. И был невероятно близко. Будто прямо за спиной. Будто говорил прямо у самого уха. И чем чаще она слышала его голос, тем сильнее она начинала принимать его как свою часть. И иногда ей становилось страшно от того, что однажды он поглотит ее полностью. Станет главным хозяином ее тела и мыслей. Что однажды она исчезнет душой, оставив свое тело в распоряжение Беннингтона. Да, это, с одной стороны было очень бредово. Но все же, эти мысли имели место быть, так как теперь, Скарлетт была готова ожидать чего угодно. Потому что она считала, что самое ужасное, что могло с ней случиться, уже случилось. Теперь это просто какой-то странный квест, в котором ей нужно пройти все уровни любой ценой. Но что будет в конце? Она думала обо всем этом, надеясь на то, что Чез снова поддержит ее бредовые думки, попытается поставить мозги на место. Но он молчал. И не отзывался, даже когда она напрямую пыталась что-нибудь спросить у него. Куда он исчезает? Исчезает ли? Или же просто не желает разговаривать, при этом слыша каждую ее мысль?       Следующим утром позвонил Дэйв и сказал, что репетиция переносится. Причин переноса репетиций он не объяснил, лишь сказал, что непременно сообщит всем, когда они смогут собраться.       Бэлмор ходила по квартире, гоняя свой плейлист, подвывая в такт песням. С одной стороны она была чрезвычайно рада тому, что Дэвид все-таки перенес репетицию, так как ей было очень страшно облажаться на первой же репетиции. Она нарочно пропускала в плеере песни Linkin Park, чувствуя, что не готова пока пробовать. Честер молчал. Это было странно, но он с самого вечера не напоминал о себе. И как всегда, когда она ждала его, хотела спросить совета, он исчезал. У девушки даже закрались мысли о том, что он намеренно избегает ее в такие моменты. В общем, пение не шло. Настроения ни на что не было. Заварив себе свежий кофе, девушка полулежа устроилась на диване, листая в телефоне новостную ленту. Она читала какую-то свежую статью о Дональде Трампе, как гаджет прожужжал о том, что в Twitter’е появились новые публикации, которые она могла бы посмотреть. Посчитав, что политика — скукота, Скарлетт закрыла вкладку, открывая социальную сеть. Мэрилин Мэнсон опубликовал новое фото, новый пост от Ланы Дель Рэй, Джаред Лето кого-то ретвитнул. Казалось бы, от политики отличается только отсутствием заумных слов. Но на глаза вдруг попался вчерашний пост от Талинды. Глаза забегали, а пальцы замерли. Стоило ли ей писать или нет? Бэлмор задумалась. На самом деле, искренне хотелось узнать, как дела, что с настроением. Но понимала, что это все до боли глупые, совершенно неважные вопросы. Ничто иное как навязчивость. Когда ты не знаешь, о чем поговорить и несешь всякую чушь. Но, вспоминая тот самый вечер дома у Тэл, ее не покидало чувство того, что Скарлетт действительно важно знать, все ли у той в порядке. Хотя по факту, итак было понятно — ничего не в порядке. Но тем не менее, банальная человеческая поддержка, пусть даже просто вербальная, но она в любом случае лучше, чем ничего. И наконец, обдумав несколько раз смысл этого поступка, девушка открыла их с Бентли диалог. Понадобилось несколько минут, прежде чем она поняла, что волнуется. И выдавало ее волнение нелепое выражение лица и трясущиеся руки. Казалось бы, чему здесь волноваться? Тем более, собеседник не видит, что с тобой сейчас происходит. Но с ней было что-то не так. Каждое слово, которое адресовалось Тэл, было прежде тщательно обдумано и сформулировано максимально ясно. Будто бы она отправляла сообщение своему преподавателю, который непременно заметит все ошибки, и в итоге поставит неуд.       Долго собиравшись с мыслями, Скэрри наконец набрала: «Эй, Тэл! Как твои дела? Прости, если отвлекаю… Как ты себя чувствуешь?». Долго думая, стереть ли последнее предложение или все же оставить, она все же отправила так как есть. Сердце забилось быстрее. Будто она писала заявление на поступление в ВУЗ, с трепетом ожидая ответ. Она смотрела на фото своей собеседницы (которое даже не являлось ее фото), как сейчас вспоминая ее черты. Теплые кофейные глаза. Отчаявшиеся. Ослепленные горем, но все еще источающие тепло, глаза. Она смотрела на нее, и кажется, что это был единственный человек, который смотрел на нее с таким теплом. Впалые щеки бронзового цвета. Выразительные губы, которые постоянно поджаты от напряжения. — Да какого черта я об этом думаю! — наконец придя в себя, опешила девушка. — Честер! Прекрати! Меня слегка пугают подобные мысли. — Чем же они тебя пугают? — с нескрытым смешком, ответил Он. Скарлетт удивилась. — Ты боишься быть не такой как все? Боишься, что твои взгляды будут не совпадать с взглядами окружающих? Боишься, что они буду упрекать тебя в этом? Что тебе страшно? — Я не знаю. — он застал ее врасплох. К слову, он был прав. Бэлмор всегда старалась играть по общепринятым правилам. Даже, если ей это не нравилось. Получалось, конечно, не всегда, но часто. — Но я думаю, ты прав. — Я пытаюсь подружиться с тобой. Понять тебя. — его голос был уставшим. Таким, будто он устал говорить. — И я кажется тебя понял… Но по-моему, ты сама не можешь себя понять, и это заводит меня в тупик. — Он был очень близко. И от этого четкого голоса по спине у девушки пробежали мурашки. — Ты постоянно противоречишь себе. Но зачем? В чем смысл подавлять свои эмоции, думать, что о тебе скажут остальные? Поверь, когда ты умрешь, остальным будет на это наплевать. И они забудут о тебе, будто тебя никогда и не было. Все это — дурацкие игры в знакомых. — Но если я буду вести себя так, как хочу, говорить то, что думаю… Я же останусь одна. — Ты итак одна! Тебе просто морочат голову. — Он вздохнул. — Перестань искать смысл там, где его нет. И научись уже существовать самостоятельно. Они все равно оставят тебя, так что лучше подумай о себе. — Я не знаю, каково это — существовать сама для себя. — Бэлмор закусила губу. — Мне тяжело понимать, что кроме меня у меня никого нет. Мне трудно оставаться с собой наедине. И может, поэтому я не хочу играть по своим правилам. — Чтобы научиться жить для себя, в первую очередь ты должна подружиться с собой. Не перечить своим желаниям, мыслям. Так, ты только сама себе ставишь какие-то непонятные рамки. Ты способна сделать гораздо больше если перестанешь постоянно думать о том, как будешь выглядеть в глазах окружающих. — она слушала Его, чувствуя, как в голове роятся мысли. — И ты, на самом деле, не одна… Тебе бы стоило позвонить родителям. — Боже! — девушка подскочила с места. — Откуда ты знаешь? — Слишком глупый вопрос, Скарлетт. — в его голосе проскочила раздраженность. — Я не думаю, что они ждут моего звонка. — она вздохнула, снова сев на диван, поджимая под себя ноги. — Никогда не поздно взять и проверить. (Два года назад) — Господи, мам! Прекрати! — девушка махала руками, выражая свое несогласие. — Я же тебе сказала, что я терпеть не могу эту профессию. Я ни за что не буду юристом! — Скарлетт была раздражена. Она сто раз обсуждала с родителями эту тему, но, похоже, они так и не хотят ее услышать. — А что ты хочешь вообще в этой жизни? — мать сложила руки на груди, сверля дочь взглядом. — Если будешь хорошо шевелить мозгами, юриспруденция принесет тебе хороший заработок. — Да, в том то и дело, что я не хочу ими шевелить! Это — рутина! Я с ума сойду в этом офисе и повешусь на каком-нибудь кондиционере. — девушку трясло от того, что она уже устала повторять это из раза в раз. — Я не хочу вести документацию, не хочу учить этот дурацкий кодекс. — А чего ты хочешь? — тут же последовал похожий на предыдущий, вопрос. — Я отучусь в музыкальном училище. А дальше уже придумаю что-нибудь. — Но ведь это все — ерунда! Ты просто потратишь столько времени зазря. — Да почему же вы с отцом не можете понять, что я люблю эту ерунду! Я хочу этим заниматься! Лишь к этому у меня есть хоть какой-то интерес. — девушка сорвалась на крик. — Если вам так нравится вся эта юристическая хренотень, идите и поступайте туда сами! Я больше не желаю слушать об этом ни слова. — Скарлетт уверенно стукнула рукой по столу. — В таком случае, мы с отцом ни копейки не дадим на это бестолковое времяпрепровождение в каком-то училище! — заявила мать, поставив ультиматум. — Да, пожалуйста! — хохотнула девушка. — Я даже и просить не собиралась! Сама справлюсь! — последнее, что бросила она, хлопая дверью. Так и закончилась ее жизнь с родителями. После, она почти сразу уехала жить в другой город, изначально поступив туда, куда и хотела. Платить за обучение приходилось самостоятельно, будучи на работе сразу после занятий. С таким графиком, она продержалась чуть меньше года. Потом, решив, что толку с этого не будет, она оставила учебу, устроившись на постоянную работу в кофейню у знакомого товарища. Там она и познакомилась с Дэвидом. Они с Ричардом играли там по выходным. Так, после недолгого знакомства, Скарлетт попала в музыкальную группу, а почти сразу вместе с ней они взяли к себе Мартина. И с тех пор, в жизни все осталось именно так. За исключением маленького момента смерти и знакомства с Честером Беннингтоном.

***

      Телефон завибрировал. Девушка тряхнула головой, приходя в реальность. Она боялась, что Бентли однажды скажет, чтобы та перестала ей писать, ибо она ее достала. А с другой стороны, безумно не терпелось прочитать, что же она написала. «Привет, Скарлетт! Я в порядке, благодарю! Как ты? Ты ничуть мне не мешаешь, не переживай. Я даже немного рада…» — Бэлмор перечитала это пару раз. — Немного рада? Немного — это хорошо или плохо? — не заметив, как сказала это вслух, она нахмурила брови. А пальцы снова неуверенно задрожали, то и дело, нажимая то на ее профиль, то на сообщения. — Ты скучаешь по ней? — она сосредоточила свой взгляд на небольшой картине, что висела в центре зала. — Мне плохо без нее. — он сказал это практически шепотом. Сипло. Так, как он еще никогда не разговаривал за то время, что они с ним…знакомы, если это можно так назвать. В этой фразе было столько тоски, что в ней они могли бы утонуть вдвоем. И, наверное, она начала понимать, почему Он исчезает, замолкает. Может быть потому, что ему просто тяжело ощущать, видеть, слышать этот мир, но при этом, чувствовать себя совершенно беспомощным. Ведь в реальности, Честер Беннингтон уже мертв. И никакие обстоятельства этот факт не отменят. И это очень тяжело, понимать, что ты мертв. Видеть, как скорбят твои близкие, слышать, как они рыдают, но понимать, что помочь им ты уже не сможешь. И каждый день рвать себя на части от тоски. Тоски по семье, по друзьям, по сцене. Острая нехватка того окружения, с которым ты провел большую часть своей жизни, буквально выжигает в тебе огромную дыру, которая не способна затянуться. И все, что остается — наблюдать за всем этим и сходить с ума. — Ты не представляешь, как я сильно хочу ее обнять. Как я соскучился по ее подгоревшей яичнице. Как бы я снова хотел наблюдать, как она пересказывает Лиле и Лайле «Питера Пена», а они дремали у нее на руках. — горло сдавило. Она не могла говорить. Было тяжело дышать, и сердце забилось быстрее обычного. Остро захотелось покурить. Так и не придумав, что ответить жене Беннингтона, девушка встала с дивана, открывая большое окно. Теплый воздух от разогретого асфальта и бетонных домов, едва ощутимыми струйками стекал по лицу. Закурив, она присела у открытого окна на подоконнике, упираясь лбом в колени. Длинные, горькие затяжки оставляли неприятный привкус во рту. Ей было дурно, и она не знала, как избавиться от этого чувства. Все, что терзало Его, начинало терзать и ее. Каждая его эмоция отзывалась в ней, и от этого было очень тяжело. Он был невыносимо расстроен, и эта тоска захватывала и ее, сводя с ума. — Мне жаль, что все так вышло. — вдруг сказала она, выпуская дым через ноздри. — Но пойми… Все получилось так, как получилось. Увы, ничего не изменить. — она готова была поклясться, что готова расплакаться прямо сейчас. — И я понимаю, насколько тебе тяжело принимать это… — она вдруг подавилась воздухом в легких, начав кашлять. А на глаза выступили слезы. Сквозь болезненный кашель вырывался еле слышный стон отчаянья. Она схватилась за голову. Тело будто снова оцепенело, и она боялась, что это мог быть снова начавшийся приступ. — Но Чез, я прошу… — она сжимала свои же пальцы, вцепляясь в волосы так сильно, что они начали рваться. — Ты делаешь мне очень больно своими страданиями… От этого мне плохо. Остановись… — понять нынешнее состояние было очень сложно, но она понимала лишь то, что, чем сильнее Он начинает злиться, тем хуже она начинает себя ощущать. Он разрушает ее изнутри, пусть даже не специально. — Я знаю! — кажется, что где-то внутри он так же корчился от боли и дискомфорта. — Я не могу по-другому. Прости… Я не хочу причинять тебе вред… Но у меня не получается по-другому. — его голос был поникшим и уставшим. — Я не могу больше так! Не могу смотреть на все это… Я хочу обрести спокойствие, понимаешь? Хочу, наконец, избавиться от этих чувств. Я чувствую только то, что гнетет меня, я так больше не могу! Я устал чувствовать лишь боль. Устал понимать, что причиняю боль своим близким. — Неужели, ты никогда сможешь высвободиться из этого пограничного состояния? — сквозь тучу за окном вдруг проблеснуло солнце, солнечным зайчиком ударяя в глаза в отражении от стекла. Девушка поспешила повернуть створку под другим углом, и готова была поклясться, что в тот момент, когда она взглянула на стекло, в отражении она видела Его. Руки дрогнули, и вместо аккуратного толчка, она со всей силы хлопнула створкой, отчего стекло едва не разбилось, отозвавшись грохотом. — Я и пытаюсь сейчас это сделать. — вздохнул Он. — И либо я что-то делаю не так, либо это все будет дольше, чем мне казалось. Но я знаю, что должен действовать дальше… Мы должны. — Да, но что именно мы должны делать? — кажется, она снова попала в тупик. Этот дурацкий вопрос снова сбивает ее с толку. — Ну почему ты все время у меня это спрашиваешь? — судя по всему, он злился. — Если бы я знал… Их диалог прервал телефон, который она, наконец смогла услышать. Судя по всему, жужжал он уже не в первый раз. Потушив сигарету, девушка соскочила с подоконника, направляясь к смартфону. Это была Тэл. Скэрри удивилась. «У тебя все в порядке? Ты говорила, что хочешь поговорить… Все хорошо?» «Скарлетт? Куда ты пропала? Ты меня пугаешь…» «Слушай, я не знаю, что там у тебя творится, но мне не нравится твоя тишина… Набери-ка мне… Я настаиваю!» — Бэлмор читала три новых письма от Талинды, в одном из которых женщина оставила Бэлмор свой номер телефона». — Черт! Серьезно? — девушка засмеялась. Кажется, это была истерика. — Все так просто?! — она хмыкнула, записывая номер в телефонную книгу. Но для того, чтобы решиться набрать ее номер, Бэлмор нарезала кругов двадцать вокруг дивана. Хоть миссис Беннингтон и оставила свои данные, желая поговорить, Скарлетт все еще не понимала, почему же Тэл питает к ней такое доверие. Ведь Бэлмор для нее — еще один посторонний человек, который совершенно случайно, ткнув пальцем в небо, очутилась рядом с ней в один из вечеров. Натура Скэрри уже начала проводить анализ происходящего, пытаясь все же узнать — в чем подвох? Да и девушка просто не знала, о чем можно было с ней говорить? Что такого особенного могла сказать Скарлетт, отчего Тэл посчитала бы ее важным собеседником. Так или иначе, долго сражаясь сама с собой в голове, Бэлмор все же набрала номер. Шли длинные гудки. Они, кажется, слишком затянулись. Ей казалось, что это знак того, что ей не стоило этого делать. И она уже готова была положить трубку, как на том конце послышался теплый женский голос. — Алло! — женщина была…взволнована? Или же просто до звонка была занята чем-то. — Привет… Эм… Еще раз! — лишь смогла промямлить Скарлетт. — Если честно, я не очень хотела звонить… Я… В общем, я немного растерялась. — девушка мысленно сделала «фэйлспам», представив себя со стороны. — Скарлетт? Это ты? — оживилась она, вроде как узнав голос. — Да, привет! Ты немного насторожила меня. У тебя все в порядке? — она спрашивала это так, будто ей действительно было интересно знать это. Это не было похоже на формальность. — Ну… Я вроде неплохо… Спасибо! — она бродила по квартире, не находя себе места. — Я просто сидела дома, пыталась готовиться к репетиции, а потом вспомнила про тебя… Решила спросить, как ты. Мне… Мне просто немного тоскливо. — Бэлмор вздохнула, наконец, рухнув на диван. И, кажется, что она слышала, как гул в ушах глушил все вокруг. — Я, правда, не отвлекаю тебя? — спустя какое-то мгновение проведенное в тишине, спросила она. — Нет! — женщина, будто только сейчас ее услышала, слишком отрешенно, как показалось девушке, ответила та. — Нет, нет, все в порядке. Я просто недавно говорила с детьми по видеочату, поэтому тоже немного затосковала. — на том конце послышался усталый вздох. — Как они? — вдруг выпалила Скарлетт, только сейчас поняв, что не должна была это спрашивать. — Кто? Дети? — женщина удивилась. — О, они в порядке! Сейчас они с дедушкой, в Аризоне. Говорят, что скучают. — кажется, она улыбнулась в этот момент. А может, просто показалось так. Может, девушка хотела, чтобы она улыбнулась. — Я не хочу, чтобы они варились во всем этом ужасе вместе со мной. Пусть лучше побудут любимыми внуками, поедят чего-нибудь вкусного. Я уверена, что папа будет их баловать и иногда кормить тем, что я не особо одобряю. — Я думаю, это хорошее решение. — кивнула Скарлетт, забыв о том, что жесты не видны при телефонном разговоре. — Детство бывает раз в жизни. Пусть они еще побудут детьми. У них всегда будет время повзрослеть. — девушка тяжело вздохнула. — Да… — ее голос дрогнул. Теперь Бэлмор уже была точно уверена, что ей не показалось. — Верно. — Эй… Все в порядке? — девушка насторожилась. — Да! Все хорошо. Просто… — она запнулась, а потом послышалось что-то вроде смешка. — Просто ты права. — лишь кратко дополнила она пробел в предложении. — Кстати, ты говорила, что готовишься к репетиции? — Да. Я буквально с больницы поехала к ребятам, мы собрались и обсудили краткий план действий. Но самих репетиций еще не было. Должна была быть сегодня, но ее перенесли. — Ты была в больнице? — Бентли не пропустила мимо ушей, вымолвленную оборванную фразу. — Когда? — Была… — теперь уже запнулась девушка. — Ерунда. Я в этот же день уже была дома. — Когда это произошло? Что с тобой случилось? — она спрашивала это так, как спрашивает любая заботливая мать. — После того как я приехала от тебя… Мне стало немного нехорошо… — теперь Бэлмор застревала на каждом слове, думая, как это можно получше завуалировать то, что она едва не умерла той ночью. — Я приехала в больницу, меня осмотрели… Выписали кучу витаминов и еще что-то там. Но, в общем, все хорошо. Вернее было не хорошо, но теперь я в норме. — Не хорошо? Какой кошмар! И что сказали врачи? — Сказали, что это нервное истощение. — без лишних подробностей отвечала Скарлетт. — Еще сказали больше отдыхать. — Господи! — вздохнула Тэл. — Это все из-за меня. Я нагрузила тебя своими тараканами в добавок к собственным… — Нет, нет, Тэл! Ты тут не причем! — тут же перебила ее девушка, понимая, к чему она клонит. — Это сугубо мои личные тараканы, которые уже давно хотели, чтобы я наведалась в больничку. Не смей говорить, что ты в чем-то виновата. — Все равно мне как-то неудобно теперь перед тобой. С тобой точно все в порядке? Я могу чем-нибудь помочь? — она разговаривали сейчас так, будто были давними подругами, которые давно прошли и через огонь, и через воду, и через медные трубы. От такого искреннего и теплого отношения к себе, Скарлетт была в полной растерянности. Она не думала, что люди действительно могут так хорошо к ней относиться. Не верила, что человек, который едва с ней знаком, переживает за нее в разы больше, чем собственные родители. С одной стороны она была невероятно счастлива, а с другой стороны не знала даже что и думать. Вдруг, это просто игра? Вдруг, Тэл говорит так только для «галочки»? Хотя, зачем бы ей все это было нужно?! — Я действительно в порядке, тебе не стоит заморачиваться на этом. — сердце плясало сальсу, отстукивая какой-то странный ритм больного аритмией или тахикардией. — Слушай, — начала она как-то действительно странно. — раз уж мы с тобой вроде как сдружились… Давай грустить не по раздельности, а вместе? — в голосе даже появился какой-то юношеский задор. — В каком смысле? — Скэрри не могла собраться, то и дело, пропуская половину слов мимо ушей. — Ну, если тебе вдруг будет совсем плохо… Не так, конечно, что понадобится скорая, а, в смысле, тоскливо… То приезжай ко мне. Поверь, я знаю, что такое одиночество. Ничего хорошего от него ожидать не стоит. — Тэл все говорила, говорила, а Бэлмор и представить себе не могла, что можно вот так вот, взять и поговорить с человеком, который знает тебя всего ничего, и который действительно сможет понять твое состояние. — Ну… — Бэлмор совершенно глупо замычала в трубку, зависнув. — Я не знаю… Я не против вообще-то! — она пыталась делать тон более уверенным, но на деле выходило совсем наоборот. — Вот и отлично! — кажется, она рада. — Тогда… Тогда давай встретимся как-нибудь на днях? Я напишу, хорошо? — Да! Конечно! — она лишь послушно кивала. — Думаю, было бы неплохо. Для меня это будет неплохой реабилитацией. — Замечательно! — на том конце Тэл, кажется, впервые оживилась. — Тогда я обязательно тебе напишу еще. А сейчас, прости, мне нужно отключиться… По-моему мне звонил папа, нужно перезвонить и узнать, что случилось. — Конечно! — лишь выдохнула Скарлетт. — Я буду ждать… — как-то по-дурацки, как сопливая девчонка, добавила она, понимая, что опять сморозила глупость. — Так что, не грусти! — подытожила разговор Тэл. — Чего и тебе советую. — слегка улыбнулась Скарлетт. Кажется, что она чувствовала себя совершенно другим человеком. Кажется, что когда ты встречаешь человека, которому хочется доверять, мир показывается у другой, совершенно новой стороны. И, несмотря на все сомнения, что закрадывались периодически в голову, Бэлмор ощущала себя так, будто все это время она была под наркозом, и только сейчас начинает от него отходить.