И во тьме лишь твоя мне нужна рука

      Вопреки всему, следующее утро выдалось чудесным. Жанна проснулась с ощущением легкости во всем теле, которого давно уже не знала. По дороге в столовую она напевала какой-то веселый мотивчик и заражала улыбками всех окружающих. Девушка сама не знала, чему радуется. Личные дела, как ни посмотри, обстояли совсем скверно. Но не рыдать же теперь, в самом деле. Окружающие списывали ее хорошее настроение на победу в битве за зоопарк. А что до рейфа – Гарсиа справедливо сочла, что веселье поможет скрыть от него ее настоящие эмоции гораздо лучше серьезности. С удивлением она подумала, что оказывается уже очень-очень давно не чувствовала себя такой искренне счастливой.       Бодро поприветствовав коллег, Гарсиа занялась бумажной работой, периодически перешучиваясь с другими учеными. Оглянувшись вокруг, она вынуждена была отметить правоту Тодда. Ее настроение действительно легко передавалось окружающим. Пожав плечами, Жанна с головой окунулась в работу. Обычно в такие дни она редко сразу замечала, как охрана приводила Тодда. Но не сегодня. Ей казалось, что она услышала его шаги еще в коридоре. Когда рейф вошел, электрический ток прошел через ее позвоночник. Ноги стали ватными, а к щекам прилила краска. Жанне потребовалось несколько вдохов, чтобы взять себя в руки и обернуться к рейфу.       Тодд выглядел совершенно обычно. Ему уже давно вернули его личную одежду, хотя и выданную лантийскую форму тоже оставили. После некоторых колебаний практичность в Тодде победила, и теперь он ходил в комбинированном наряде. Штаны и футболку оставил свои, а вот куртку предпочел лантийскую. Ее было легче снимать и одевать, к тому же она была просторнее и меньше весила, что облегчало движения.       Жанна думала, что в свете последних событий, Тодд сегодня ослепит ее и один взгляд на него выбьет девушку из колеи, но ничего подобного не случилось. Ёкнуло где-то под сердцем и на лице начала расползаться пьяная улыбка, но трезвости мышления Гарсиа не потеряла.       «Я всегда знала, что он хорош собой, так что вряд ли сегодня меня должно было ждать какое-то открытие. Главное держать себя в руках и много не болтать», – подумала Жанна и приступила к обычным процедурам. Но все равно не смогла совладать с дрожью в руках перед первым уколом.       – Слишком много кофе, – ответила она на вопросительный взгляд рейфа и выдавила из себя слабую улыбку. Она не знала, поверил ли он. Жанна все еще опасалась долго смотреть ему в глаза.       Встряхнувшись, доктор кое-как набрала первый шприц, и приказала себе выбросить из головы все ненужные мысли. А дальше все пошло как по маслу. Стоило освободить голову, как тело начало двигаться автоматически. Остальной день прошел по плану. Разве что в туалет она бегала чаще обычного. Когда эмоции совсем припирали к стенке, Жанне нужно было побыть одной, умыться и немного перезагрузиться. Коллеги смотрели на ее беготню с состраданием, но тактично молчали. И Гарсиа была им очень благодарна за это. Ей совсем не хотелось сейчас обсуждать выдуманную болезнь, слушать о секретных лекарствах чьих-то бабушек и противостоять попыткам выпроводить себя в медпункт.       А вот вечером, оставшись одна, Жанна дала себе волю. Сначала она пыталась не думать о рейфе, но это было невозможно. Чем больше она отстранялась от этих мыслей, тем горше ей было. Гарсиа знала, что не может позволить себе хандрить. И тогда решила просто принять эти мысли. Она думала о Тодде, о сегодняшнем дне, прокручивал в голове их короткие разговоры. Привыкала к новым чувствам внутри себя, к новому отношению к напарнику. Искала способ если не избавиться от этого, то хотя бы как-то уложить внутри, чтобы не выдать себя, но и не страдать. Получалось плохо. Хотелось всего и сразу. Зарыться пальцами в снежно-белые волосы, очертить надбровные дуги, скулы, повторить узор татуировки. Коснуться губ, а затем и вовсе слиться в поцелуе. На этом моменте Жанна решила прервать себя. Такие фантазии ни к чему хорошему не приведут. Научиться жить с этими чувствами будет непросто, но и она не лыком шита. Разве это первое испытание на пути доктора Гарсиа? Нет, далеко не первое. Жанна точно знала, что ей просто нужно время. Однажды она приняла целого Барона как часть себя. С любовью уж как-то справится.       Через несколько дней Гарсиа с радостью отметила собственную правоту. По сравнению с первым днем, действительно, было намного легче. Хоть и приходилось постоянно контролировать себя, ее уже не разрывало на части от эмоций. Любовь будто вросла в каждую клетку ее тела, стала неотъемлемой частью. Это пошло Жанне на пользу.       Но все же иногда так хотелось коснуться Тодда, что от нежности ломило пальцы. И с этим тоже нужно было научиться жить.       Уже несколько дней Тодд находился в смятении. Причиной беспокойства снова была Жанна Гарсиа, и это уже начало порядком раздражать рейфа. На следующий день после их задушевного разговора, Жанна просто сияла от радости. Тодд даже пожалел о своей искренности и пытался понять, не взболтнул ли лишнего. Но потом вспомнил, что у Гарсиа есть другой повод для счастья, и успокоился. Вернее, постарался успокоиться, но подсознание упорно сигнализировало, что что-то здесь не так. Тодд пытался найти какие-то зацепки в поведении Жанны и окружающих, но все было как обычно.       Тогда он решился пойти на более серьезный шаг и снял свои ментальные щиты, погружаясь в эмоциональный фон Жанны и окружающих. Последнее время он старался по максимуму закрываться от этого фона. Голод уже начинал свербеть в нем, напоминая о себе легким покалыванием во всем теле. Без постороннего эмоционального шума контролировать его было проще. Тодд очень придирчиво изучил эмоциональное состояние Гарсиа. Наверное, никогда он не был столь внимательным. Обычно просто просматривал ее чувства поверхностно или позволял витать на периферии сознания. Сейчас же коммандер разглядывал ее едва ли не под микроскопом. Эмоций было много, некоторые из них противоречили друг другу, иным Тодд вообще не мог подобрать название. Наконец он понял, что именно смущало его в происходящем. За все время совместной работы он еще ни разу не видел у Гарсиа таких ярких и чистых эмоций. Будто до этого он смотрел на них через грязное стекло. А сейчас его протерли до блеска и все, что было за ним, обрело новые насыщенные краски. Это было странно и он запретил себе об этом думать. В последнее время они с Гарсиа и так сблизились гораздо больше допустимого. Это беспокоило Тодда, и он опять начал подумывать, что после завершения проекта Жанну Гарсиа все же лучше будет убить.       Снова закрывшись, Тодд вернулся к работе, но заставить себя перестать наблюдать за Жанной не смог. Следующие дни показали, что причиной такой разительной перемены в докторе Гарсиа явно был не зоопарк. Это нечто плавило Жанну, как металл. Тодду сложно было подобрать другое описание происходящему. Каждому разумному существу, будь то рейф, человек или кто-то еще, был присущ свой собственный ментальный рисунок, по которому его было легко узнать. Что-то вроде отпечатков пальцев, но более многомерный и подвижный. И хотя основа его оставалась неизменной, другие части трансформировались в течение жизни, добавлялись новые слои, исчезали старые. У людей, правда, Тодд плохо различал детали этого рисунка. Схватывал только какую-то общую картину. Но то, что происходило сейчас с Жанной, не вписывалось ни в какие известные ему рамки.       Она менялась слишком быстро, слишком ярко и резко. Поначалу смотреть и чувствовать это было невыносимо, потому Тодд открывался несколько раз в день ненадолго, чтобы понять как обстоят дела. В остальное же время он пытался разгадать причины происходящего и не находил ни одной. Во всяком случае, вслух никто ничего из ряда вон выходящего не обсуждал, а сама доктор Гарсиа стала непривычно молчаливой. Она почти не шутила, хотя Тодд часто замечал на ее лице беспричинную улыбку. Не ввязывалась в споры с ним, не подкалывала. На любые попытки осторожно разузнать что-то на эту тему – только отмахивалась, ссылаясь на дела, которыми забита голова. Под тем же предлогом она отменила несколько ближайших экспериментов, совместных с доктором МакКеем.       Ни единому слову рейф не верил. Тем более, что хоть в такие моменты Жанна и старалась держать свои чувства в узде, коммандер все равно замечал, как ее оплетают темные лозы тоски. Это беспокоило Тодда, заставляло держаться в постоянной боевой готовности. Голод тоже не добавлял спокойствия. Коммандер был напряжен, как хищник перед броском. И хоть ему и казалось, что он держится достойно, но от глаз Жанны свое состояние скрыть не смог. В один из дней Гарсиа как-то странно нахмурилась, после того как получила результаты их ежедневных анализов. И весь остаток рабочего дня пребывала в еще более глубоких раздумьях, чем обычно. А на следующий день забирать Тодда на смену пришло четверо охранников, вместо привычных трех.       Как ни странно, но это успокоило Тодда. Что бы ни происходило с доктором Гарсиа, на здравость рассудка это не повлияло. Он даже обманул ее ожидания, никак не прокомментировав пополнение своей свиты. В очередной раз внимательно изучая состояние Жанны, он отметил, что процесс пошел на спад. Она уже не фонтанировала противоречивыми эмоциями, периодически сменявшимися полной апатией. Ее фон выровнялся, хоть и сильно изменился. Рассмотрев его со всех сторон и пропустив через себя, коммандер сделал вывод, что нынешний рисунок ощущается как более правильный. Больше подходит «ядру» и в целом выглядит гармоничнее. Как будто раньше он смотрел на искореженную и усеченную версию. Эта мысль немного примирила Тодда с очередной непонятной и неконтролируемой ситуацией, в которой он оказался из-за доктора Гарсиа.       Но когда он уже подумал было, что сюрпризы закончились, Жанна вдруг стала вести себя совсем странно. Если до этого ему казалось, что Гарсиа стала молчаливее, то теперь из нее вообще было не вытянуть и слова. Тодд осознал, насколько же много они на самом деле разговаривали, в том числе и не по работе. А еще понял, что этого общения начинает остро не хватать. От этих мыслей его вдруг охватил приступ неконтролируемой ярости. Благо, в этот момент он находился в камере и смог выплеснуть гнев, расшвыряв вещи по комнате. Эта вспышка не обошлась ему даром. Сначала его отключили разрядом станнера, а по возвращению в сознание он обнаружил себя закованным в уже знакомые наручники.       Комната выглядела как поле боя, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что ничего серьезно не пострадало. Не имея других альтернатив, Тодд просто ждал, когда к нему придет за объяснениями кто-то из лантийцев. А может не будет нужды ни в каких объяснениях и его просто убьют, сочтя слишком опасным для дальнейшего сотрудничества. Сам бы он так и поступил. Но лантийцы не были бы лантийцами, если бы не попытались решить дело долгими и скучными беседами. Несколько дней подряд ему по очереди промывали мозги полковник Картер и подполковник Шеппард. Тодд вел себя так благоразумно и спокойно, что даже самому становилось противно. В конце концов, он убедил первые лица Атлантиса в том, что ему просто нужна была психологическая разрядка. И пусть лучше пострадают книги и вещи, чем лантийцы. Будучи военными, работающими в экстремальных условиях, Саманта и Джон, в общем-то, понимали рейфа, и согласились с его доводами. Потому промурыжив его еще немного для острастки, снова допустили к работе.       Тодд надеялся (и ему пришлось в этом себе признаться), что за это время доктор Гарсиа пришла в норму, и встретит его едким замечанием, скрывающим радость. Но ситуация только усугубилась. Эмоциональная буря в Жанне, видимо, улеглась и она снова начала впадать в это свое непроницаемое состояние. То и дело Тодд замечал, как она застывает, глубоко погружаясь в размышления. Взгляд ее при этом был устремлен на какую-то далекую точку за одной ей видимым горизонтом. Рабочие обязанности, впрочем, она выполняла как всегда безукоризненно.       Тодда хватило ровно на два рабочих дня и шесть часов от третьего. Когда Жанна в очередной раз подвисла, причем настолько, что не откликнулась на его вопрос, он не выдержал.       – Да что, в конце концов, происходит?! – с гневным рыком он мгновенно преодолел несколько разделявших их шагов.       Охрана вскинула станнеры, готовясь к выстрелу. Но этого не понадобилось. Жанна остановила его одной улыбкой. Просто подняла на него глаза и лишь немного вымученно растянула губы, а он встал как вкопанный. Тодд и сам не мог себе объяснить, что произошло. Его будто примагнитило к полу, и он не мог сделать ни шаг вперед, ни отступить назад. Охрана, видя замешательство рейфа, стрелять не стала, но оружие не опустила.       Гарсиа смущенно потерла шею и опустила взгляд, развеяв ту силу, которая удержала Тодда на месте.       – Прости… – сказала она поморщившись. Тодд, не ожидавший такого спокойного ответа, и тем более извинений, выкатил на доктора Гарсиа глаза. – Последнее время я сама не своя. Мне было над чем подумать. И я никак не могу принять решение…       Жанна глянула на рейфа нечитаемым взглядом. И Тодд рефлекторно сделал небольшой шаг назад.       «Решила вскрыть, все-таки», – некстати пришла рейфу в голову полушутка-поулопасение. Он следил за сменой эмоций на лице Жанны, а она продолжала молча рассматривать коммандера.       Тодд почти физически ощущал, с какой скоростью крутятся шестерни в голове доктора Гарсиа. Внезапно лицо ее просветлело, и на нем расцвела азартная улыбка, которую рейф уже давно не видел у напарницы. Она шагнула к нему и радостно хлопнула его по плечу.       – А знаешь, ты прав. Пока не начнешь ничего делать, то ничего и не получится, – с этими словами Жанна сделала знак доктору Паку сменить ее, и бросив, что скоро вернется, резво ускакала прочь из лаборатории.       Поймав ошарашенный взгляд Тодда, доктор Пак только пожал плечами и тяжко вздохнул. Он, как и другие его коллеги, тоже заметили, что с доктором Гарсиа что-то не так в последнее время. Но их попытки вывести Жанну на разговор тоже потерпели неудачу. В конце концов, они решили, что она достаточно дала понять, что никого в свои дела посвящать не намерена. И в общем-то, имеет на это полное право. Заверив доктора Гарсиа, что в случае чего она может обратиться за помощью к любому из своих коллег в любое время дня и ночи, ученые оставили руководительницу в покое. Жанна была безумно благодарна всем за такое внимание и деликатность. Но не могла позволить себе такую роскошь, как открыться кому-то. Впрочем, последние дни ее занимала совсем не тема чувств к Тодду.       С ними, напротив, она вполне разобралась. Жанна ожидала, что будет невыразимо страдать от своей неразделенной и невозможной любви, как говорилось во всех без исключения известных ей любовных романах. Но с доктором Гарсиа почему-то все получилось с точностью до наоборот. Эта любовь будто подарила ей новую жизнь. Дала ей опору, заковала в прочнейший доспех. Всё вокруг вдруг стало казаться правильным. И даже отсутствие надежды на отношения не огорчало. Наоборот, Гарсиа была счастлива тому, что ей в принципе удалось познать это чувство. Все предыдущие влюбленности казались на его фоне суррогатом.       Беспокоило только то, что она перестала воспринимать Тодда как потенциальную опасность. Не раз Жанна замечала, что слишком расслаблена в его присутствии, перестала постоянно внимательно следить за всеми его движениями и настроениями. Словно подсознание решило, что объект любви точно не может ничем ей угрожать. А это было далеко от реального положения дел. Тодд в последние дни стал заметно раздражительнее. В его голосе все чаще слышалась угроза, вместо уже привычного юморного задора. Это было одной из причин, по которым Жанна так крепко задумалась над разумностью эксперимента, который хотела провести.       Влюбленность, к счастью, не затмила доктору Гарсиа весь мир. И заметив как сильно упал в крови рейфа уровень некоторых веществ, Жанна ни секунды не колебалась, запрашивая дополнительную охрану. Безопасность коллег была для нее на первом месте. По этой же причине она так долго сомневалась, стоит ли предлагать Дженни очередную авантюру.       Рациональная часть говорила Жанне, что они могут бесконечно ходить вокруг да около, потратить много месяцев на исследования, но так ничего и не достичь. В этом пазле не хватало очень важной детали, и заменить ее было нечем. Эксперимент с Иратусом дал им много новой информации, но этого было мало. Гарсиа делала вид, что для таких выводов еще рано. Не все извлеченные данные они успели внедрить в свои экспериментальные модели. Но в душе ученая знала – скоро они снова застрянут на месте. А время уходило. Жанна видела, что Тодду становится сложнее терпеть голод. Конечно, по словам Шеппарда, тот показал, что способен контролировать себя даже в финальной стадии голода. Так что о безопасности окружающих пока можно было сильно не волноваться. Но терпеть боль того, кого любишь, было… непросто.       В какой-то момент Жанна осознала, что им нужен новый эксперимент. Только теперь вместо Иратуса должен быть Тодд. А вместо жертвы… Эту роль Гарсиа не могла никому отдать. Ее идея – ей и отвечать.       – Нет, и даже слышать ничего об этом не хочу! – выслушав умозаключения доктора Гарсиа, тут же дала отпор доктор Келлер. – Это слишком опасно. Не говоря уже об этике…       – К черту этику! У тебя есть мое согласие, я прекрасно сознаю все риски, а подполковник Шеппард с парнями вполне способны позаботиться о безопасности… – напирала Жанна.       – Сначала тебе нужно получить на это согласие самого подполковника. Да и полковника тоже, – не дала ей договорить Дженни.       Вместо ответа Жанна только взмахнула руками, мол, все схвачено. Почему-то она не сомневалась, что сможет получить добро от Саманты, а остальное само приложится.       – Что ж, если я получу официальный приказ… – тут же надулась Дженнифер. Иногда самоуверенность Жанны ее немного раздражала. Впрочем, это объясняло почему Гарсиа так легко смогла подружиться с МакКеем. Было у них что-то общее.       – Пойми, Дженни, никому кроме тебя я не могу доверить курировать процесс. Потому для меня важно, чтобы ты осознала, что это не одна из моих веселых выходок. Я много думала. Действительно много. И я совру, если скажу, что мне совсем не страшно, и я не понимаю чем рискую. Но если это сможет помочь Атлантису, а я верю, что сможет – я готова пойти на этот шаг. Если решаться, то сейчас. В этом вопросе время играет против нашей безопасности. Но без твоей поддержки как профессионала… – Жанна взяла ладони Дженни в свои и умоляюще заглянула ей в глаза, – …и моего друга, я не справлюсь.       Келлер немного смутилась. Поколебавшись, она все же согласилась для начала просто более внимательно рассмотреть эту идею. И конечно же, нужно было поставить в известность полковника Картер. Чуть ли не пританцовывая от радости, Жанна тут же вручила Дженни какие-то бумажки и свой планшет. Потом опомнилась, и вытащив из кипы пару листов для Саманты, помчалась к выходу.       – Но учти! – окликнула ее в дверях Дженнифер. – Если однажды меня попросят дать тебе характеристику, я напишу в ней, что Жанна Гарсиа – злостный манипулятор!       В ответ Жанна только посмеялась и, махнув рукой на прощание, скрылась из виду.       К полковнику Картер так просто попасть не получилось. Жанне пришлось на пару часов вернуться в лабораторию, но из-за возбуждения работа толком не шла. Она носилась по всему помещению, засовывая нос во все текущие дела, чем изрядно утомила коллег. Они терпеть не могли такие припадки бурной деятельности у руководительницы. Благо, это случалось очень редко. Тодд, глядя на все это, уже успел несколько раз пожалеть о своей несдержанности. Нормально же было – тихо, спокойно. Потому, когда доктору Гарсиа пришел долгожданный вызов в штаб, все, включая рейфа, облегченно выдохнули.       Саманта, выслушав предложение доктора Гарсиа, ответила то же самое, что и Дженни пару часов назад. Потом вызвала подполковника Шеппарда, и он тоже сказал категоричное «нет». Но Жанна вцепилась в них как Иратус в жертву. Мало-помалу Гарсиа задавила аргументами сначала полковника Картер, потом пришлось уступить и подполковнику. Он понимал, что если Сэм сдалась, то лучшее, что он может сделать – это лично позаботиться о безопасности во время эксперимента.       – Только одно условие – я не позволю тебе участвовать в качестве подопытного кролика. Я знаю каково это, потому сделаю это вместо тебя. Конечно, это не тот опыт, который хотелось бы повторять, но хотя бы партнер знакомый, – Шеппард криво улыбнулся, хотя шутка вышла совсем плоская.       – Боюсь, именно из-за этого я не могу тебя допустить, – теперь настала очередь Жанны отрицательно качать головой. – Кто знает, как на тебя повлияло почти полное иссушение, а затем возвращение. Эксперимент получится не чистым, а у нас нет права на ошибку.       – Она права, Джон, – поддержала ее Саманта. – Если решаться на подобное, то нужно убедиться, что нет весомых погрешностей. А твой случай явно из ряда вон.       – Тогда я выберу добровольцев из ребят покрепче. Питание – это не просто боль. Это действительно самое ужасное, через что мне пришлось пройти. А у меня огромный боевой опыт, которого у тебя нет. Но даже если отбросить это, ты и сама-то не самый лучший кандидат «без погрешностей». С учетом твоей… особенности.       – Пусть у меня нет реального боевого опыта, но я прошла уже больше чем через сотню смертей, подполковник, – спокойно, но с нажимом ответила Жанна и Шеппарду стало не по себе. Он готов был поклясться, что тень потустороннего скользнула в этот момент в глазах Гарсиа, будто спина рыбы мелькнула на поверхности водной глади.       – Это рискованное исследование. Процесс все еще очень плохо изучен. И даже если Тодд вернет все, что забрал, я не могу гарантировать, что не произойдет никаких непредвиденных побочных эффектов. И если с кем-то из ребят что-то случится по моей вине, как ты предлагаешь мне с этим жить дальше? – продолжила тем временем Жанна.       – Так же, как мы все живем каждый день, – отрезал Шеппард и с досадой взлохматил свои волосы.       – Я не смогу как все. Я уже не смогла.       Саманта молчала довольно долго, взвешивая все за и против. Джон мерял шагами комнату, а Гарсиа прожигала его взглядом. Полковник Картер знала, что оба ее собеседника будут упираться до последнего. Аргументы обоих были ей понятны, рисковать никем не хотелось. Наконец Саманта приняла решение, которое, хоть и со скрипом, но устроило всех. Чтобы полученный в результате исследования опыт можно было считать объективным, в любом случае, нужна была серия повторяющихся экспериментов. Они сошлись на том, что первопроходцем будет доктор Гарсиа. После того как она убедится, что все проходит нормально и опасности нет, эксперимент будет повторен уже с несколькими добровольцами из числа военных. Оставалось только обсудить все с Тоддом, который о происходящем был ни сном, ни духом.       Рейф понял, что ничего хорошего его не ждет, как только открылась дверь в его камеру. Уже то, что к нему пришли в такое позднее время, само по себе говорило о нестандартной ситуации. Но в этот раз беспокойство вызывал еще и тот факт, что вместе с Шеппардом явилась Гарсиа. А когда они рассказали Тодду зачем пришли, у того даже челюсть отвисла от удивления. Но Жанна не дала ему времени на растерянность. Тут же всунула в руки пачку листов с планом исследования. Просмотрев их несколько раз, Тодд вынужден был согласиться, что идея так-то отличная. Вопрос, в сущности, стоял только в том, сможет ли рейф удержаться и не выпить никого досуха. А потом еще и вернуть отнятое.       Тодд прислушался к себе. Голод, конечно, уже ощущался и раздражал, но пока не причинял ни боли, ни дискомфорта. В принципе, бывало и хуже. Намного. Тогда в плену, где они познакомились с Джоном Шеппардом, голод, казалось, выворачивал наизнанку каждую клетку. Но даже тогда гордость и своеобразные понятия о чести оказались сильнее инстинктов. Так что сейчас такая процедура не должна была вызвать проблемы или сильный дискомфорт. Когда Тодд дал свое согласие, он буквально всем телом ощутил, как Жанна облегченно выдохнула. Значит, вот в чем было дело. Что ж, повод для тревоги был веский. Решив, что разгадал загадку, рейф почувствовал себя спокойнее. Хотя какие-то сомнения все еще тревожили его, он отмел их.       Услышав все, что хотел, Шеппард поспешил вернуться к своим обязанностям. А Гарсиа задержалась, чтобы обсудить некоторые детали. Эксперимент было решено провести в ближайшее время, так что завтра она планировала плотно насесть на Дженни и привлечь к этому делу МакКея и других инженеров.       Как только дверь за подполковником закрылась, в комнате воцарилось неловкое молчание. Тодд, которого застали во время попытки погрузиться в транс, сел обратно на кровать и продолжил перебирать бумаги. Жанна стояла, опершись пятой точкой о стол и не знала, что делать. Пригласить его за стол? И сидеть друг напротив друга, как на тюремном свидании. Или общаться на расстоянии, давая охранникам меньше поводов для нервозности. Выглядело бы глупо. Нависать над Тоддом тоже не хотелось. Гарсиа переступила с ноги на ногу, решая, что ей делать. Рейф же вообще похоже не планировал облегчать ей задачу. Сидел на кровати как монолит и читал. Борясь с неловкостью, Жанна подошла к нему и присела рядом на краешек.       От такой наглости Тодд настолько опешил, что даже не нашел что сказать. Смог только удивленно вытаращиться на девушку. Она в ответ только неловко поправила волосы и закусила нижнюю губу.       – Ну, есть какие-то мысли? – решила взять быка за рога Жанна, не давая Тодду времени что-то сообразить. Мысленно она ругала себя последними словами за эту нелепую выходку. Хотя и знала откуда у той ноги растут.       Мысли у Тодда были, но совсем не об эксперименте. Он, конечно, уже привык к присутствию рядом доктора Гарсиа. И в принципе понимал логику ее поступка – сидя рядом действительно намного проще будет обсудить дела. Но чтобы кто-то вот так просто пришел и сел к нему на кровать... Было в этом что-то странное. И не только в самом поступке, но и в том, как Жанна вдруг стушевалась и будто стала еще меньше, чем обычно. Прежде Тодд такого за ней не замечал. Захотелось встать и пройтись по камере, что было несвойственно рейфам, предпочитающим экономить энергию. Нахватался от людей дурных привычек. С трудом Тодд заставил себя сосредоточиться на деле, но в голову ничего толком не приходило. Пару минут он просто пялился на листок, пытаясь выдать хоть что-то осмысленное.       – Ты не боишься? – неожиданно даже для себя спросил он.

***

      «Ты не боишься?», – все еще эхом звучало у Жанны в голове, когда за ней наконец-то закрылась дверь ее комнаты.       Как только Гарсиа перешагнула порог своего жилья, из нее будто вытащили все кости. Она обессиленно сползла по двери на пол и закрыла голову руками.       «Ты не боишься?»       Что она ответила? Жанна почему-то совсем не могла вспомнить. А значит, наверняка ляпнула какую-то чушь. Остаток разговора скомкался, она не могла сосредоточиться, а Тодд почему-то тоже не фонтанировал идеями. Сославшись на усталость, Гарсиа буквально спаслась бегством. Зачем вообще осталась? Зачем села рядом с ним? Это все могло подождать и до завтра, но Жанне пришлось сознаться себе, что она просто хотела чуточку побыть с ним. Конечно, в лаборатории они постоянно были рядом. Но то было совсем другое. Вокруг было полно коллег, так что доктор Гарсиа держала себя в руках. Да и работа не давала расслабиться. Но оказавшись наедине с Тоддом, Жанна поняла, как же сильно ей на самом деле хочется просто посидеть с ним рядом наедине. Хотя с охраной, конечно, полного уединения не получалось, но это было лучше, чем ничего.       «Ты не боишься?» – снова вспомнила Гарсиа его неожиданный вопрос, так резко выбивший ее из колеи.       – Не боюсь, – сказала Жанна вслух сама себе. – Ведь это один из немногих легальных способов прикоснуться к тебе.       Страха, и правда, не было. Было только тянущее беспокойство, как перед посещением стоматолога. Будет больно, немного неловко, но сделать все равно нужно.       На Жанну вдруг навалилась дикая тоска. Она так увлеклась сначала проживанием своих чувств, потом работой и воплощением очередной идеи, что не оставалось времени осмыслить перспективы. А они были не радужные. Ей говорили, что любовь со временем проходит. И Жанна верила, ведь все ее, даже самые сильные, влюбленности через какое-то время после разрыва отношений – исчезали бесследно. Но сейчас она поняла, что просто никого из тех парней на самом деле не любила. Они были интересными, с ними хорошо было проводить время, а из последнего, наверняка, вышел бы неплохой муж и отец.       Но только встретив Тодда, Жанна осознала, что всю жизнь жила без чего-то очень важного, даже не догадываясь о своей неполноценности. А рядом с ним Гарсиа вдруг стала целой, по-настоящему живой. В последние годы Жанна чувствовала себя не совсем настоящей. Она делала то, что должна была. Принимала правильные решения. Но чем больше их было принято, тем больше Жанне казалось, что она тонет в темном непроницаемом океане.       Любовь даровала ей огонь и силу вырваться из этого плена. Пламя окрыляло, но в то же время обжигало, причиняя боль. Жанна знала, все, что ей говорили о любви – ложь. Любовь не проходит. И ей теперь нести в себе это пламя до самой финишной черты. На мгновение стало страшно, что теперь ведь придется всю жизнь прожить с этой тайной. Но потом Жанна подумала, что все же лучше прожить всю жизнь, познав это чувство, пусть и без надежды на взаимность, чем жить, не подозревая каково это.       Ближайшие два дня были очень нервными. Доктор Гарсиа металась по Атлантису, разрываясь между медпунктом, командным центром и своим рабочим местом. Слишком многое нужно было сделать. Подготовить оборудование и людей, поговорить с добровольцами, которых привел Шеппард, тысячу раз перепроверить план эксперимента.       Теперь настала очередь Тодда стать непривычно молчаливым и замкнутым. Его нервировала предстоящая процедура. Одно дело пройти подобное с тем, кого ты уважаешь как брата. Или даровать жизнь одному из почитателей. Другое – заниматься этим в качестве эксперимента. Было в такой формулировке что-то неприятное. Еще и Жанна продолжала исподтишка бросать на него странные взгляды. Рейф, конечно, убедил себя, что доктор Гарсиа в последнее время ведет себя так из-за эксперимента. Но эти взгляды не давали покоя. Что-то еще стояло за всем этим, чего Тодд никак не мог уловить.       В назначенный день Жанну всю трясло то ли от напряжения, то ли от предвкушения. С утра она сходила в душ три раза, так что теперь едва ли не блестела от чистоты. Но все равно переживала, что плохо выглядит или пахнет. Первую половину дня Жанна и трое добровольцев провели на медобследовании. Доктор Келлер крутила и вертела их как могла, взяла все возможные анализы, так что Жанна даже немного пособолезновала Тодду, который проходил через подобное каждый день.       Не зная, чем себя занять во время ожидания, Жанна просто села на кушетку и вяло наблюдала за происходящим. Успокаивающе журчал голос Дженни, МакКей отчитывал подчиненных, которые, по его мнению, недостаточно резво настраивали оборудование, военные вяло перебрасывались скабрезными шутками. Жанна подумала о Карсоне, который сейчас суетился бы и беспокойно вздыхал, называя ее «душенькой». Но в этих мыслях уже не было привычной травящей душу тоски. Карсон перестал быть незаживающей раной и наконец стал светлым и теплым воспоминанием.       Жанна почувствовала, что Тодд пришел, еще до того, как восемь охранников во главе с Шеппардом завели его в медпункт. Она обернулась ко входу и через несколько секунд встретилась взглядом с рейфом. Он был спокоен и равнодушен. Может происходящее и волновало его, но на лице не отражалось никаких эмоций. Доктор Пак уже провел обследование Тодда сегодня с утра, так что рейфу по прибытии оставалось только ждать пока все будет готово.       Не зная куда себя приткнуть, Тодд просто сел на другой конец кушетки, где уже примостилась доктор Гарсиа. Память сразу подбросила неуместное воспоминание, о том, как пару дней назад они так же сидели рядом на его кровати. Общение тогда получилось неловким и каким-то странным. Что именно было странного, Тодд не мог себе объяснить. Но хорошо, что Жанна тогда быстро ушла. Только если в тот раз они, с натяжкой можно сказать, были наедине, то сейчас жизнь вокруг них бурлила, а неловкость никуда не делась.       Жанна пыталась придумать, как разрядить обстановку, но в голову лезли только нелепости и банальности. Вечером они уже подробно обсудили каждый этап в мелких деталях на большом собрании по этому поводу. Так что говорить было вроде как не о чем.       – Нервничаешь? – подскочил вдруг со спины МакКей, заставив Жанну вздрогнуть.       – Конечно. Впервые в одной постели с рейфом, – ляпнула с перепугу Гарсиа и тут же пожалела об этом.       Бывает такое, что в шумном помещении вдруг наступает мгновение тишины, во время которого обязательно должна раздаться чья-то неуместная и глупая шутка. Сейчас был именно тот момент. Все присутствовавшие рядом люди тут же устремили взгляды на Жанну. Потом синхронно перевели их на рейфа, который уже знал достаточно пошлого юмора, чтобы понять, о чем речь. И теперь не мог решить плеваться ему или смеяться. Мысль, которая пришла ему в голову была гадкой, но что-то дернуло его за язык.       – Вообще-то не впервые, но сегодня ты не будешь единственной, – сказал Тодд и ощерился. Противно было шутить о таких вещах, еще и в помещении полном народу, но он не мог устоять перед возможностью произвести впечатление.       Судя по отвисшим челюстям и ступору окружающих, ему это вполне удалось. Жанна отмерла первой и прыснула в кулак.       – Как теперь это развидеть? – тут же откликнулся Шеппард и на секунду прикрыл глаза ладонью, сделав мученическое выражение лица. Со всех сторон его поддержали горячим согласием.       – Ты превзошла себя, Жанна. Что за юмор у вас двоих такой? Да еще и в ответственный момент! – начал отчитывать их Родни. Он принялся бухтеть о важности серьезного подхода. Жанна старательно соглашалась, но иногда предательское похрюкивание выдавало ее с головой. В конце концов, МакКей просто махнул на них рукой и пошел обсудить что-то с Дженни.       Эта ситуация немного разрядила обстановку. Хотя шутку особо и не оценили, ее нелепость снизила напряжение в комнате. Жанна подвинулась ближе к Тодду. Тот не возразил. Почему-то сейчас такая близость совсем перестала смущать и беспокоить обоих.       – Долго еще ждать? – спросил девушку рейф, которого порядком раздражало промедление. Свет в медпункте был гораздо ярче, чем в лаборатории и раздражал чувствительные рейфовские глаза. Хотелось быстрее со всем покончить и вернуться к своим делам.       – Сейчас последняя проверка. Если не будет никаких сюрпризов, то минут через десять начнем.       – Кстати о сюрпризах, – вдруг оживился Тодд, который вспомнил, что хотел задать доктору Гарсиа важный вопрос. – Что, если Барону не понравится происходящее? Может, стоит обойтись без тебя?       Тодд все еще не мог привыкнуть к мысли, что во всем, что касается Жанны Гарсиа нужно учитывать еще и мнение невидимой и неизвестной ему сущности. Коммандер, конечно, старался казаться равнодушным. Но, по правде говоря, эта неизвестная сущность беспокоила его. Совсем не хотелось познать его гнев на собственной шкуре.       – Не, – беспечно отмахнулась Жанна, – его такие штуки не интересуют. Я, конечно, предупредила его вчера вечером, и кто-то будет следить за показаниями с датчика. Но уверена, что проблем не будет.       Тодд этой беспечности не разделял, но решил не спорить. Наверное, Гарсиа было виднее. Еще несколько минут они поболтали ни о чем, пытаясь хоть как-то скрасить ожидание.       Вскоре к ним подошла серьезная Дженни и несколько ее помощников. Сборная команда из врачей, инженеров и военных работала очень слаженно. Все быстро заняли свои места. Жанна переместилась в горизонтальное положение на той же кушетке. Закатала рукава и открыла доступ к шее и верхней части грудной клетки. Тодд сел рядом, чтобы попадать в зону работы сканера и снял куртку, чтобы открыть руки. Только сейчас Гарсиа ощутила, что дрожит. Как бы она ни бахвалилась, ей все равно было страшно. Сейчас, глядя на рейфа, она впервые по-настоящему ощутила КТО он такой. Даже любовь не могла заставить Гарсиа перестать думать о том, что перед ней сидит палач. Тот в свою очередь тоже смотрел на нее с каким-то странным выражением на лице. Жанне хотелось бы знать, что за мысли бродят сейчас в голове Тодда. Но это было несбыточное желание.       – Будет больно, – вдруг тихо и сухо сказал он.       – Я знаю, – вмиг осипшим голосом ответила Жанна.       – Все готовы. Приступаем, – раздался сбоку голос Дженни.       Жанна кивнула и в тот же момент тяжелая рука Тодда опустилась ей куда-то в районе ключиц. Сказать, что было больно – значит не сказать ничего. Жанна не кричала только потому, что у нее перехватило дыхание. Она могла только хрипеть и до хруста впиваться руками в простыни. Гарсиа не знала сколько это длилось. Она могла бы поклясться, что прошла целая вечность. Хотя на деле прошло всего несколько секунд.       Жанна даже не сразу поняла, что все закончилось. Она жадно хватала ртом воздух и пыталась расслабить сведенное судорогой тело. Кто-то звал ее по имени, но Гарсиа никак не могла собрать мысли в кучу и ответить внятно. Отдышавшись, она почувствовала, как к ней медленно возвращается ясность мышления. Наконец-то она смогла сфокусировать взгляд на окружающих. Над ней наклонился один из врачей, пытаясь привлечь ее внимание и убедиться, что доктор Гарсиа в сознании и относительно в норме. Сбоку стоял Тодд, у которого уже брал анализы доктор Пак, согласившийся ассистировать при эксперименте. Опустив взгляд на себя, Жанна вздрогнула, потому что не узнала свои руки. Это были не руки молодой женщины, а иссушенные руки старухи. Но именно они и привели Гарсиа в чувство.       – Я в порядке, делайте что нужно.       Кто-то тут же схватил ее руку, и тонкая игла впилась в вену. Жанна попробовала поймать взгляд Тодда, но он старательно отводил глаза в сторону. Гарсиа подумала, что выглядит наверняка скверно. Чувствовала она себя, впрочем, не лучше. Коктейль из ферментов рейфа не давал отключиться. Сердце бешено колотилось где-то в горле, во рту пересохло. Тело было каким-то чужим, слишком слабым и непослушным. Но худшее уже было позади, нужно было только чуточку перетерпеть.       Тодд чувствовал себя отвратительно. Голод, конечно, отступил, но удовлетворения рейф не ощущал. Было как-то странно и даже противно. На Жанну он совсем не хотел смотреть, но заставил себя. Нельзя было проявлять слабость, в первую очередь перед самим собой. Жанна выглядела так же, как и все люди, которыми питались. Тодд никогда не испытывал раскаяния или тем более стыда по отношению к своим жертвам. Но глядя на доктора Гарсиа, чувствуя в себе течение того, что еще недавно было ее жизнью, коммандер ощутил, как что-то внутри него меняется. Он знал, что после сегодняшнего уже не будет прежним собой. Не то чтобы в нем вдруг проснулось сострадание к своим жертвам. Но одно он точно осознал. Если однажды ему придется убить Жанну Гарсиа – он просто свернет ей шею.       Промежуточные процедуры закончились довольно быстро. Пришло время возвращать отнятое. Тодд приложил руку к груди Жанны и на мгновение они встретились глазами. Он ожидал, что увидит в них ужас или отвращение. Что, в общем-то, было вполне нормально. Но взгляд Жанны выражал только усталость. Заметив растерянность рейфа, она слабо улыбнулась ему и это окончательно выбило Тодда из колеи. Жертва, пытающаяся подбодрить охотника. Что-то новенькое. Впрочем, сосредоточиться на этой мысли ему не дали. Прозвучал сигнал к началу и коммандер прикрыл глаза, сосредотачиваясь на процессе. Отдавать свою жизнь было неприятно, но терпимо.       Возвращение жизни, вопреки ожиданиям Гарсиа, тоже было не особо приятным. И хотя из-за ферментов она чувствовала неестественный прилив бодрости, все равно было как-то противно. Когда еще одна порция крови была отдана на анализ, Жанна поспешила покинуть койку. Неприязни к Тодду она не чувствовала, как, впрочем, и страха. Но хотелось немного побыть подальше и отойти от пережитого. Было решено подождать час перед продолжением эксперимента с другими добровольцами. Чтобы убедиться, что подопытным ничего не угрожает. Весь этот час Жанна и Тодд просидели в разных концах медпункта, изредка бросая друг на друга взгляды. Когда стало ясно, что никаких особых последствий на Жанну процедура не оказала, эксперимент продолжился уже без перерывов.       Закончилось все довольно быстро. Тодд ожидал, что после этого его отведут в лабораторию и он сможет спокойно поработать. Но он увидел, как доктор Гарсиа шепнула что-то подполковнику и понял, что лаборатории сегодня не увидит. Что ж, глупо было бы ожидать, что после сегодняшнего между ними все останется по-прежнему. Доктор Гарсиа наконец-то познакомилась с его настоящим лицом, и видимо, избавилась от своих иллюзий. Добравшись до своей камеры, Тодд подумал, что решение было не таким уж плохим. Ему действительно стоило немного прийти в себя, прежде чем снова вернуться в помещение, полное потенциальной добычи.       За полночь доктор Келлер буквально силой выпроводила доктора Гарсиа в ее комнату – отсыпаться. Жанна была очень воодушевлена полученными результатами. На обработку и расшифровку уйдет еще немало времени, но оно определенно того стоило. Под душем начало пощипывать ранки, оставленные Тоддом. Жанна рассеянно провела по ним пальцами. Останутся ли шрамы? Нужно было завтра спросить у Тодда, вдруг он знает. При мысли о завтрашнем дне сердце пропустило удар. Как им теперь общаться? Сделать вид, что ничего такого не произошло? Или стоит все-таки обсудить произошедшее, расставить все точки над i? Жанна попробовала прокрутить в голове несколько возможных диалогов, но они не клеились. Правда была в том, что она не представляла, какое у Тодда мнение на этот счет. Решив, что нет смысла изводить себя такими мыслями, Жанна настроилась на сон. Последнее, о чем она успела подумать, так это о том, что любовь никуда не исчезла. Почему-то это даже успокоило.       На следующий день Тодд показался Жанне удивительно спокойным. Даже слишком спокойным для сложившейся ситуации. Это навело ее на мысли, что рейф просто тщательно следит за собой и скрывает от нее свое настроение.       Гарсиа была полностью права в своих выводах. Тодд был чудовищно напряжен и презирал себя за это чувство. С того самого момента, как они встретились сегодня, он искал в Жанне признаки страха или отвращения. Но не находил. Жанна была взбудоражена, немного нервничала и смущалась, но Тодд не чувствовал в свою сторону никаких негативных эмоций. Самое плохое в этом было то, что он не мог сказать, радует его это или бесит. Хотелось поговорить, но не хотелось первым начинать этот разговор, да и подходящего момента не было.       Оказаться достаточно близко друг к другу, чтобы их не слышали бдящее больше обычного науськанные Шеппардом охранники, Жанна с Тоддом смогли только в комнате с оборудованием. Гарсиа незаметно дотронулась до его локтя, привлекая к себе внимание. Обычно она себе таких вольностей не позволяла, но со вчерашнего дня все перестало быть обычным.       – Послушай, не знаю, имеет ли для тебя это хоть какое-то значение, но я должна сказать, – быстрым шепотом начала Гарсиа. – Вчерашний опыт был довольно странным и неприятным. Но я не буду шарахаться от тебя теперь и мое мнение о тебе, как о коллеге не изменилось. Хорошо, что теперь я понимаю каково твоим жертвам. Но я бы не хотела, чтобы этот опыт стоял между нами. Я знаю, нас не назовешь друзьями, но я привыкла полагаться на тебя, как на союзника. Думаю, ты и сам знаешь. Потому, пожалуйста, пусть это останется просто экспериментом и ничем больше.       Сказать, что Тодд был удивлен – ничего не сказать. Эта тихая и не очень связная речь выбила его из колеи больше, чем вчерашнее недопитание. Он не ожидал такой искренности. Не думал, что Жанна так просто признает, что симпатизирует ему. Тодд ждал чего угодно. Ужаса, ненависти, обвинений, оскорблений. Но не такого прагматичного подхода. С другой стороны, он почувствовал, как тревога отпускает его, и это вызвало беспокойство. С чего бы ему вообще волноваться о том, какого мнения о нем теперь человеческая самка? Он стольких подобных ей не задумываясь сделал своим кормом. Пришлось признаваться, что за это время не только Жанна прониклась к нему уважением, но и сам он в определенной степени привязался к ней. Настолько, что ее мнение о нем стало иметь для Тодда значение. Эта мысль была странной и требовала осмысления, но почему-то не вызывала отвращения. Внимательно посмотрев на Жанну, изучив ее эмоциональный фон для уверенности, Тодд утвердительно кивнул.       – Согласен. Нет нужды… – он прервался, подыскивая подходящее слово, – …драматизировать. Надо думать, что это важный шаг в исследовании. И все.       После этого разговора что-то между ними изменилось. Это чувствовали оба. Будто упала невидимая стена, которая все это время не давала им понимать друг друга. Не смотря на тревожащий голод, Тодд чувствовал странное спокойствие. Он больше не пытался разгадать смысл изменений, произошедших с Жанной. И это дало ему возможность начать замечать другие детали.       Жанна стала прикасаться к нему. Конечно, она и до этого трогала его. Но обычно это было только по делу. А сейчас Гарсиа то и дело стала трогать его без видимых причин. Касания были мимолетные. Человек, скорее всего, не обратил бы на них внимания, но Тодд человеком не был. Это было странно, но неприязни не вызывало. Потому рейф решил не акцентировать на этом внимание и еще понаблюдать.        Другой особенностью, которую он заметил – были взгляды. И опять вроде бы ничего странного, Гарсиа ведь и раньше его разглядывала. Но если тогда в этом был скорее научный интерес, то сейчас… Тодд даже не мог объяснить, что было сейчас. Просто время от времени она смотрела на него так, будто старалась запомнить и впитать в себя каждое его движение. Формально предъявить было нечего. Потому и об этом он молчал.       Третьей, и самой странной, вещью были изменения в ее эмоциональном фоне. Через некоторое время Тодд понял, что Жанна как-то странно реагирует на него. Из-за того, что ее фон сильно изменился, Тодду пришлось практически заново учиться различать ее эмоции. Потому он далеко не сразу обратил внимание, что некоторые его действия вызывают у Жанны странную реакцию. Особенно это проявлялось, когда Тодд смешил ее. Ради эксперимента он несколько дней старался как-то развеселить Гарсиа, но все равно ничего и не понял. Признав себя не слишком хорошим специалистом по человеческим душам, Тодд решил просто продолжить пассивно наблюдать. Тем более, что все это здорово отвлекало от голода.       Жанна тоже начала замечать за собой, что стала вести себя в обществе рейфа гораздо свободнее. Она пыталась контролировать свое поведение. Окружающие же не идиоты, могли быстро смекнуть что к чему. Не всегда это удавалось. Работа шла как никогда хорошо, и это отвлекало Жанну от самоконтроля. Хотелось тереться о Тодда лбом, как кошка. Хотелось обнимать его, петь ему песни, говорить с ним обо всем на свете. Но все это было недостижимо. Как бы Жанна ни старалась сдерживаться, любовь, подобно реке, все равно находила себе дорогу. Благо, проявлялась она так тихо и неярко, что окружающие ничего особо не замечали. Тодд, казалось, тоже. О том, что рейф внимательно за ней следит, Жанна не подозревала.       Любовь цвела в Жанне как весенний сад. И с каждым днем скрывать ее становилось все сложнее. Гарсиа понимала, что скоро неизбежно совершит ошибку, которая перевернет ее жизнь. И ничего не могла с этим сделать.       Этот день, конечно же, наступил неожиданно.       После обеда Тейла зашла в новую лабораторию с увесистой тетрадью в руках. По просьбе Жанны она собрала разные легенды и сказания своего и дружественных атозианам народов о рейфах и их странных экспериментах с людьми. Легенды, конечно, были совсем ненаучными, но по своему опыту Тейла знала, что в них бывают скрыты удивительные знания. Писала Эммаган редко и не очень активно, так что работа растянулась на пару месяцев. Большую часть ее мыслей занимали совсем другие вещи. Но иногда атозианке хотелось отвлечься от забот, и она с удовольствием вспоминала старые сказки. Когда в тетради закончились чистые листы, девушка решила, что этот импровизированный сборник сказаний народов Пегаса уже можно отдать заказчику.       Но перешагнув через порог лаборатории, и отыскав взглядом доктора Гарсиа, Тейла и думать забыла о сборнике. Ее окатило ледяной волной ужаса, следом за которым пришло смятение и полнейшее непонимание. На кушетке, недовольно скалясь, сидел рейф, лицо которого беспечно держала в ладонях Гарсиа. Эммаган поначалу даже не сообразила, что они такое делают. Осторожным шагом она начала подходить ближе. Но парочка никак на нее не отреагировала. Окружающие, кажется, тоже не замечали происходящего.       Оперевшись одним коленом о кушетку, Жанна стояла рядом с рейфом, что-то сосредоточенно изучая на его лице. На голове у нее было нечто вроде плавательной маски, какую Тейла видела у аквалангистов. Рейф таким вниманием был очень сильно недоволен, что выражал отчетливым шипением, от которого у Эммаган стыла кровь в венах. А вот Гарсиа, кажется, это вообще не трогало.       – Да не вертись ты! – воскликнула она, пытаясь удержать голову рейфа неподвижно. Силенок, правда, на это у нее не хватало.       – Ты!.. – гортанно рыкнул ей в ответ Тодд.       – Знаю-знаю, пойду на корм в первых рядах. А теперь не вертись, – отмахнулась от него Жанна и начала что-то крутить на своих очках. В ответ рейф только сильнее зашипел.       – Что вы делаете? – не выдержала подошедшая поближе Тейла.       Жанна вздрогнула от неожиданности и подняла очки на макушку. Обернувшись к Тейле, она оперлась одной рукой о плечо рейфа, чтобы удержать равновесие. Тодд сделал вид, что не заметил этого.       – Пытки, – капризно прошипел он и показательно отвернулся от Гарсиа. И без того бесившая его ситуация стала еще невыносимее. Он даже не почувствовал приближение этой странной женщины, которая владела телепатическими способностями. Жанна забивала собой весь эфир.       – О, привет, Тейла. Я тебя не заметила. Да вот, решила изучить татуировку Тодда. Мне давно было интересно, почему они держатся. У рейфов кожа устроена иначе, да и с их регенерацией татуировка должна сходить за пару дней. Но ведь не сходит. А тут заметила у доктора МакКея новую штучку, – Гарсиа дотронулась до очков на голове, – которую как раз нужно было опробовать в деле. Отличный увеличитель, хотя теперь меня немного тошнит.       На последних словах Жанна скорчила забавную гримасу. Настроение у нее было отличное. Тодд прошипел что-то себе под нос, что явно не было пожеланием крепкого здоровья.       – И что, ты думаешь, это поможет с… рейфами? – неловко спросила Тейла, которая чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Происходящее было слишком уж странно. Они очень давно уже толком не виделись с Жанной, и атозианка вообще не представляла, как у той сейчас обстоят дела.       – Пока не знаю, – беспечно пожала плечами Жанна. – В крайнем случае, сможем зататуировать их до смерти.       После этих слов рейф повернул голову к Гарсиа, та в ответ хитро улыбнулась и склонила голову на бок. Тейла замерла в ужасе, ожидая чего угодно. Но только не того, что Тодд рассмеется. А тот вдруг разразился сухим хриплым и очень заразительным смехом, от которого Эммаган всю передернуло. Но хуже было не это. Тейла перевела взгляд на Жанну и увидела то, от чего сердце у атозианки перестало биться. Гарсиа смотрела на рейфа взглядом, который нельзя было ни с чем спутать. Будто ее глаза начали излучать свет. А улыбка на лице Жанны в этот момент была такая блаженная, что сомнений не оставалось. Это длилось всего несколько секунд, но их было достаточно. Гарсиа всем телом почувствовала прожигающий взгляд Тейлы. Они встретились глазами и обе поняли, что случилось непоправимое.       «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. И ты скрываешь то, что я скрываю, что ты скрываешь»,* – всплыла в голове у Жанны строчка из песни, которая как нельзя лучше описывала ситуацию.       – Ты сегодня никуда не собираешься? Можно я зайду к тебе вечером? Думаю, нам пора поболтать о девчачьих вещах, – нацепив приветливую улыбку, как можно непринужденнее сказала Жанна. Пальцы ее против воли впились в плечо Тодда.       Тот почувствовал это, но решил промолчать. Ему сильно не нравилась эта женщина, и он понял, что сейчас между ней и Жанной произошло что-то странное. Эмоциональный фон напарницы наполнился страхом.       – Да, заходи вечером. Нам непременно нужно поболтать, – улыбка Эммаган с головой выдавала ее напряжение.       – Так, а зачем ты пришла сейчас? – спохватившись, спросила Гарсиа так, будто не было между ними только что повисшего напряжения.       – Ох, совсем вылетело из головы. Я закончила сборник, который ты просила, – Тейла продемонстрировала принесенную тетрадь. – И решила, что проще всего будет занести его к тебе на работу. Я положу на твой стол.       – Да, спасибо, – в этот раз гораздо искреннее улыбнулась Тейле Жанна. – Тогда до вечера.       Ответив легким кивком, Тейла поспешила покончить с визитом. Хотя от нескольких колючих взглядов все же удержаться не смогла. Жанна поняла, что разговор выйдет непростой. Что ж, это был вопрос времени. И, наверное, даже хорошо, что это Эммаган.       – Ты скоро продырявишь мою одежду, – подал голос Тодд, как только Эммаган скрылась из виду. Жанна все это время так и продолжала впиваться в его плечо.       – Ой, прости, – у девушки с трудом получилось разжать пальцы. Хорошо, что от ее хватки пострадал рейф. На плече человека мог и синяк остаться.       – Если я спрошу, что произошло, ты ведь не ответишь, верно? – Со вздохом спросил он.       В ответ Гарсиа только кивнула. Мысли ее сейчас были далеко, и она была рада, что рейф проявил непривычное для него понимание и не стал донимать вопросами. Мельком Жанна подумала, что, может быть, не только Тейла, но и Тодд уже догадался о ее чувствах к нему. Просто помалкивает, чтобы не ставить их обоих в неудобное положение. Впрочем, она быстро отбросила эту мысль. Чувства такта у Тодда было примерно как у табуретки. Уж он бы не упустил такую возможность поглумиться.

***

      В коридоре, который вел в комнату Тейлы, было непривычно тихо и пусто. Это радовало Жанну, не было надобности держать лицо. Широким решительным шагом она упорно двигалась к своей цели. Сегодня, обдумав все, Гарсиа поняла, что ей ужасно надоело бояться. Хотелось просто покончить со всем поскорее. А дальше будь что будет. Единственное, в чем Жанна была уверена, так это в том, что она просто так не сдастся. Она будет бороться до последнего за свое право на любовь. Она заслуживала этого не меньше остальных.       Тейла открыла дверь мгновенно, будто ждала рядом. Жестом она пригласила Гарсиа пройти и сесть в кресло. Сама устроилась напротив. В этот раз атмосфера в комнате сильно отличалась от предыдущего.       – Надеюсь, ты не против, если мы опустим часть светской беседы о погоде и перейдем сразу к главному? – решила не тянуть Гарсиа.       Тейла ответила сдержанным кивком. Теперь была ее очередь что-то говорить, но она не могла подобрать правильных слов. Эммаган смотрела на Гарсиа и ей казалось, что она видит перед собой незнакомку. Подсознательно атозианка ожидала, что Жанна будет тушеваться и нервничать, примерно, как в прошлый раз. Но все в Гарсиа – в ее позе, наклоне головы, тоне голоса – выражало уверенность. Словно на девушку была надета невидимая броня.       – Жанна, что ты творишь? О чем ты думаешь? И не вздумай отрицать, что ты и он… – наконец облекла мысли в слова атозианка, но Жанна жестом остановила ее.       – И не подумаю. Но нет никаких меня и его. Есть только я и мои чувства. И не думаю, что я должна спрашивать на них у кого-то разрешение, – в голосе Гарсиа звучала сталь.       – А как же все, о чем ты говорила в прошлый раз? Что боишься всех подвести, что Атлантис для тебя превыше всего? Я знала еще тогда, что все это добром не кончится! Я говорила тебе быть осторожнее, хотя, конечно, не думала, что может случиться такое... – вспылила Тейла. Ей совершенно не нравилась ни вся эта ситуация, ни поведение Жанны.       – А что изменилось?! – Жанна не выдержала и немного повысила голос. – В чем противоречие? Я не хотела этого, но такие вещи не зависят от нашего выбора. На мою работу это никак не влияет. Да и коды доступа к системам Атлантиса я сливать не побегу, – иронично закончила она и скривила губы в злой усмешке. Ей чудовищно надоело испытывать чувство вины и постоянно извиняться за свое существование.       – И давно это у вас… у тебя? – пусть Тейла и не была готова к жесткому отпору со стороны Гарсиа, но и сама она не была так проста.       Эммаган решила немного сбавить обороты, чтобы получше прощупать свою собеседницу. Ее пугала такая перемена в поведении Жанны, которая всегда была с ней очень мягкой и тактичной. Тейла никогда особо не пересекалась с Гарсиа по работе, потому не могла знать, какой жесткой и резкой могла быть доктор, если дело касалось ее интересов.       Жанна не торопилась с ответом. Зажмурившись, она устало провела пальцами по надбровным дугам. Гарсиа не знала, как лучше ответить на этот вопрос. Как донести до Эммаган, что это не просто интерес, не прихоть охочей до экзотики землянки.       – Не знаю. С первого взгляда? Или может быть еще до нашей личной встречи? Сейчас, оглядываясь назад, мне кажется, что это чувство к нему было со мной еще до рождения. Но если говорить о моменте, когда я все осознала, то недавно. Помнишь, у нас был небольшой бунт из-за зоопарка? Вот, в тот день, – Жанна смотрела куда-то в сторону. Ей не хотелось, чтобы собеседница видела ее глаза. Все-таки одно дело признаваться в чувствах себе, совсем другое – говорить о них постороннему человеку.       – Не хочу даже спрашивать, как это произошло. Это… это так противоестественно. И ты так спокойно об этом говоришь. Кто-то еще знает? Тодд?       – Шутишь? – Жанна иронично изогнула бровь. – Как бы по-твоему я ему сказала? Я, может, и люблю его, но я не идиотка. Нет, он не в курсе, и я планирую, что так оно и останется. Кроме тебя пока никто не знает, но думаю, ты скоро исправишь это положение.       Жанна едко усмехнулась, заставив Эммаган почувствовать неловкость. Кажется, разговор превратился в соревнование "кто кому навяжет большее чувство вины". Тейла прекрасно отдавала себе отчет, что после доклада о происходящем тому же Джону, жизнь Гарсиа изменится в худшую сторону. Вряд ли кто-то из лантийцев сможет так просто принять ее чувства к рейфу. Симпатия к врагу – это, в сущности, почти предательство. Каково будет Жанне жить с этим клеймом? И хотя Тейле была противна сама мысль о том, что к рейфу можно испытывать нежные чувства, она не могла отрицать правоту Гарсиа. Сердцу не прикажешь.       – Я еще не решила, что мне делать с этой информацией, – Эммаган постаралась придать голосу больше строгости. – Но Тодд же может читать твои эмоции. Если он сам догадается? Он сделает все, чтобы использовать это против Атлантиса!       – Умоляю тебя, Тейла, он же рейф, – фыркнула Гарсиа. – Откуда ему знать, что такое любовь?       Жанна усмехнулась так горько, что Тейле стало даже немного не по себе. В поисках поддержки, она дотронулась до своего уже подросшего живота. Эммаган была так обеспокоена сегодняшним открытием и его негативными последствиями, что совсем забыла, что Гарсиа живой человек, а не просто инструмент, который можно использовать против Атлантиса. Эти чувства, должно быть, причиняли самой девушке невыносимую боль. Каждый влюбленный человек хочет, чтобы ему ответили взаимностью. Хочет счастья рядом с любимым. А у Жанны даже шанса на это не было. Тейла вспомнила своего возлюбленного, отца ее ребенка. Жив ли он сейчас? Разлука с ним была страшным испытанием, но у них хотя бы были эти дни счастья, а их продолжение она носит под сердцем. Жанне же не суждено этого познать.       – Я хочу, чтобы ты поняла, я приму любое твое решение по поводу того, рассказывать ли об этом кому-то еще, – продолжила Гарсиа, видя что Эммаган не торопится с ответом. – И не стану тебя просить сохранить эту тайну. Я прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны. Но я не хочу, чтобы ты думала обо мне как о безмозглой влюбленной дурочке, которой легко манипулировать. Я взрослая женщина и не питаю иллюзий насчет того, кто мой избранник. Долг перед моим родным миром и товарищами всегда будет для меня стоять выше собственного блага. Я не раз это доказала. И до встречи с Тоддом, и после нее.       С этими словами Гарсиа немного отогнула ворот форменной куртки, показывая следы, оставшиеся от кормовой щели рейфа. Ранки уже зажили, но белесые шрамы сильно выделялись на смуглой коже девушки. На миг Тейла почувствовала жгучий стыд. Она звала сюда Жанну, чтобы устроить ей головомойку. Ждала, что девушка будет отпираться и юлить. Эммаган ожидала услышать романтические бредни и причитания. Но Гарсиа была из того же крепкого теста, что и другие лантийцы. И теперь Тейла пребывала в замешательстве.       – Часть меня хочет тебе верить. И глядя перед собой я все еще вижу Жанну Гарсиа, хорошего человека. Но другая часть меня не понимает, кто ты теперь. Ты и... рейф? Почему, Жанна? – Тейла не знала как уложить в себе все эти мысли и эмоции. Ее разрывало от противоречий.       – Если бы у меня был простой ответ, всем было бы легче, – Гарсиа пожала плечами и на миг снова стала привычной собой. – Ты видишь в нем гнусного монстра, убийцу и угнетателя. В общем-то, ты права, конечно. Из песни слов не выкинешь, я его не идеализирую. Но Тодд не какой-то усредненный образ рейфа, он личность. И весьма незаурядная, скажу я тебе. У него цепкий блестящий ум и сильный характер. Но в нем не это главное. В нем нет сострадательности, но нет и жестокости. Поверь мне, я видела достаточно людей, наслаждавшихся изощренными пытками себе подобных. У них всех есть что-то общее в лицах. Тень зла. Но в Тодде такого нет. Он не получает удовольствия от убийства. Для него это просто нужда. Или политика. Он много думает о своем народе и лучшем будущем для них. Так же как и мы, Тодд хочет разорвать этот порочный круг, избавиться от зависимости. Глядя на него я вижу будущее, где наши народы смогут жить в мире.       Жанна посидела немного молча, глядя на сцепленные в замок руки. Боевой запал выдохся и стало вдруг просто все равно, что будет дальше. Ей нужно было наконец-то выговориться.       – Но если без патетики, то как мужчина – он полностью в моем вкусе, – Жанна передернула плечами. – Не знаю, что еще сказать. Когда ты влюбляешься, это происходит не почему-то. А просто так.       Тейла не знала, что ей ответить на это откровение. Эммаган встала, ей нужно было пройтись по комнате. Сидеть напротив Гарсиа было невыносимо. Обхватив себя руками атозианка мерила комнату короткими шагами. Странно было думать о рейфе, как о личности, со своими стремления и желаниями. С мечтами? Даже опыт с Майклом не помогал. В душе она воспринимала Майкла-рейфа и Майкла-человека как двух отдельных личностей. Первый был ей противен, ко второму она испытывала умеренное сочувствие. Но совместить их в одно у Тейлы не получалось.       По-хорошему надо было рассказать все полковнику Картер или хотя бы Джону. Но что тогда станет с Жанной? И должна ли Тейла быть той, кто решит ее судьбу? В конце концов, любовь – не преступление. Даже если это любовь к монстру. Тейле едва достало сил это признать, а смогут ли остальные? Когда-то у Эммаган тоже была тайна, которой она не хотела делиться с другими. И для нее эту тайну сохранили до того момента, как девушка сама не почувствовала, что может ее озвучить. Возможно, круг судьбы замкнулся и пришло время платить по счетам.       – Я не уверена, что будет правильно молчать об этом. Но не уверена и в том, что рассказать все Джону и Саманте будет верным решением, – медленно и с расстановкой начала свою мысль Тейла. – Признаюсь, мне не по себе от мыслей о тебе и этом… этом монстре. Не думаю, что когда-нибудь смогу относиться к тебе как раньше. Но, наверное, я не в праве тебя судить. Мой народ, мои родители, родители моих родителей и многие поколения атозиан жили в страхе перед этими чудовищами. Я видела, как они убивают, утаскивают моих родных и друзей на свои Ульи, чтобы… чтобы употребить их в пищу. И для меня твои чувства к Тодду кажутся безумием. Но ты выросла в другом мире и не знала всего этого ужаса. Конечно же, ты смотришь на него не так как я. Хочу, чтобы ты знала, я очень уважаю то, что ты оставила свой дом и прилетела сюда, чтобы помочь народам Пегаса. Это много стоит. Когда-то я доверилась Джону и Элизабет, теперь я хочу довериться тебе. Пока я буду молчать, но ты должна пообещать мне, что если почувствуешь, что теряешь контроль над ситуацией, то не станешь ждать, пока я расскажу все Саманте. А до тех пор я буду очень внимательно следить за тобой.       Жанне потребовалась пару минут, чтобы переварить слова Тейлы. Мысленно она уже приготовилась к разбирательствам с руководством. Она и подумать не могла, что атозианка решится не выдавать ее.       – Да, я обещаю, – наконец со всей серьезностью ответила Гарсиа.       – Но, Жанна, будь внимательнее. Если я это заметила, то и другие тоже скоро поймут, – сочла нужным предупредить собеседницу Эммаган.       Кивнув в ответ, Гарсиа встала. Сухо попрощавшись с Тейлой, она поспешила покинуть ее комнату. Оставаться там еще хотя бы минуту совершенно не было сил.