I Ache For You

      Пока Альфред возился на кухне, у него внутри нервы стискивались в узел. Он пошевелил на плите здоровенную сковороду с пастой чили, и после того как попробовал чуть-чуть с кончика ложки, то решил добавить еще специй, потому что он помнил об одном англичанине, который любил все поострее.              Артур мог прийти в любую минуту, и он чувствовал необычное для себя волнение по этому поводу. На самом деле, в каком-то смысле волнение и было той самой причиной, по которой должна была состояться эта встреча, назначенная в последний момент.              Они практически семь лет знали друг друга — абсолютно случайное столкновение в их самую первую неделю учебы в Университете Бостона в итоге скрепило их узами дружбы, что длились спустя не только выпуск, но и вот уже несколько лет взрослой жизни.              В то время Альфред сперва был просто заинтригован причудливым акцентом и странным построением фраз, а после еще больше — этим любопытным и несомненно очаровательным сочетанием высокого интеллекта и невероятной рассеянности. В то же время Артур признал бы позже, что его моментально подкупила заразительная и безграничная жизнерадостность Альфреда — а еще, по-честному, он почувствовал огромное облегчение, когда кто-то не отшатнулся от него немедленно, обнаружив многочисленные недостатки.              Они так быстро и естественно превратились в лучших друзей, что все их драгоценные студенческие воспоминания были неразрывно переплетены — все то чудное время, когда жизнь видится более легкой и свободной и все кажется возможным. Они повстречались, когда им было по восемнадцать лет, но почему-то ощущалось это словно оба выросли вместе, а в каком-то смысле, возможно, так оно и было.              Теперь и тот и другой, оба многообещающие сотрудники, нашедшие место в том же городе, где и встретились, Альфред и Артур по-прежнему оставались друг для друга важной частью жизни. Или по крайней мере, они пытались быть. И Альфред знал, что этим вечером именно данный вопрос подразумевается в повестке разговора.              Звонок зазвенел. Из компактной кухоньки Альфред как раз видел конец узкого, украшенного мозаикой коридора, так что он пару раз стукнул ложкой по краю сковороды, положил ее и пошел открывать. Он глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться. Поправил на переносице очки в тонкой оправе, потом со скрипом повернул защелку на двери своего съемного дома.              — Все нормально? — довольно-таки риторически поприветствовал его Артур. Отвлекшись от созерцания и повернувшись лицом ко входу, он закинул остатки маленькой самокрутки в неухоженные заросли живой изгороди около крыльца. Более низкий мужчина чуть потянулся вверх, чтобы обхватить Альфреда руками в объятии, его черная кожаная куртка поскрипывала от движений, а Альфред подавил порыв поежиться и попытался не слишком глубоко вдыхать. Он однако состряпал дежурную улыбку, открывая дверь чуть шире и провожая гостя внутрь.              — Я купил пиво, — через плечо бросил Артур, проходя по коридору в кухню, открывая холодильник и передвигая там продукты, чтобы освободить для новых бутылок место. Он извлек пару уже охлажденных и поставил их на стойку. — Я бы принес вина, раз уж ты готовишь, но не знал, брать красное или белое. М-м-м… а вкусно пахнет, — он повнимательней посмотрел на сковороду, где томился соус.              Альфред прислонился к дверному косяку и улыбнулся уже более искренне, чувствуя, как часть его нервозности исчезает прочь, когда он наблюдал за своим давним другом, что привычно хозяйничал у него дома. Это было щемящее ощущение — видеть, насколько естественно и беспечно Артур вел себя в его присутствии.              — Ты притих, — Артур захлопнул дверцу холодильника и смерил хозяина подозрительным взглядом. — Все в порядке?              — Да, все прекрасно, — слабо фыркнул Альфред, оттолкнулся от стены и уселся за небольшим столом. — Просто немного устал, тебе ли не знать, каково это бывает.              — Уф, и не говори. Я жутко вымотался, — Артур потер лицо и запустил свои пальцы в растрепанные волосы. — Но я рад, что мы наконец-то можем провести немного времени вместе, — он выделил свои слова, глядя прямо Альфреду в глаза.              — И я, — Альфред отвел взгляд. — Давай уже вскроем? — кивнул он на пиво.              Чили был представлен не лучшим образом; по краям обоих глубоких тарелок неловко размазались бордовые капли соуса, куски говядины и фасоль неприкаянно смешались с рисом, грубо нарушая его первозданную белизну. Но как ни странно, Альфред на самом деле вполне себе достойно готовил, так что еда была вкусной даже несмотря на свой неряшливый вид.              Они сидели напротив друг друга, орудуя ложками и отпивая пиво из бутылок — точно как и в годы студенчества. Артур жаловался на то, насколько он загружен на своей работе в издании — эмоционально изгибая левую бровь в одну минуту, а в следующую уже надувая губы, пока он выступал насчет своих необоснованно требовательных клиентов. Альфред тоже делился печалями, но вообще себя считал в худшей ситуации — в высокотехнологичной компании, где он работал, главным источником горестей стал собственный невыносимый начальник.              Они могли проводить так часы — наедине друг с другом, доводя это до отказа от лишнего стороннего общения или новых знакомств, которые так занимали всех вокруг. Они всегда были командой; и даже после выпуска люди все еще регулярно приветствовали Альфреда и спрашивали у него насчет Артура, как будто странно было бы представить их по отдельности.              И Альфреду правда это нравилось. Ему нравилось, что кто-то знает всю его подноготную, что любая его мысль или переживание встретят сторонний отклик. Ему нравилось выступать в роли прослойки между оригинальностью Артура и безразличием окружающего мира, быть сведущим во всем, что касалось Керкленда. Ему нравилось чувство того, что кто-то на него полагается, это придавало ему ощущение собственной значимости и помогало стать лучше.              В свою очередь, Артур всегда неизменно выступал в его защиту. Он с самого начала был рядом, подтверждая Альфреду то, что он достаточно хорош, что его умом и талантом нельзя просто так пренебрегать. И он забавно это делал, сдержанно и порой саркастично, таким образом то наполняя Альфреда верой в себя, а то играючи возвращая его с небес на землю, когда в противном случае тот бы просто оставался в унынии. Но Альфред никогда не сомневался в его искренности.              На настоящий момент, Артур оставался тем, о ком Альфред думал всегда, что бы с ним ни произошло — плохого или хорошего. И только на него он мог положиться, зная, что его поймут. У них была глубокая доверительная связь, внутренние шутки и их особый тип общения на собственной волне, который остальных порядком раздражал.              И этим вечером беседа текла и развивалась как обычно, наполненная одобрительным хмыканьем и проблесками смешков. Но в отличие от множества свободно мелькающих дней и беззаботных совместных ночевок, которые остались в прошлом, теперь между ними висел вопрос, и в итоге никто так и не озвучил его, пока они не закончили есть.              — Так что, — начал Артур, отодвигая опустевшую тарелку и наконец переводя разговор в более серьезное русло, — ты мне собираешься объяснить, почему ты меня избегаешь?              Вопреки желанию, Альфред поднял голову и посмотрел ему в глаза. Они были такими ярко-зелеными и такими мягко настойчивыми, что он просто не удержался. Он знал, что эта тема возникнет неизбежно, но все равно теперь начал паниковать.              — Это не так, — с учетом страха он соврал довольно гладко, поднимаясь, чтобы убрать со стола и сложить грязные тарелки в раковину.              — Альфред, — не меняя тона, произнес Артур.              Не поворачиваясь к гостю, Альфред вздохнул и повернул кран, холодная вода зашумела о тарелки.              — Я просто был занят, вот и все.              — Да чушь это, — легко опротестовал Артур. — Мы до сих пор справлялись — даже в колледже, с учетом всех этих списков книг к прочтению и подготовки к экзаменам, мы всегда выделяли время. И не мог бы ты, пожалуйста, повернуться и нормально поговорить со мной, — он, по-прежнему оставаясь за столом, приподнялся и легонько потянул Альфреда за предплечье.              Широкие плечи поникли, пока Альфред тянул время, снимая с дверцы буфета махровое полотенце и высушивая им руки, желая, чтобы ком в горле рассеялся. Он скучал по нормальным разговорам с Артуром, скучал по его едким комментариям и по тому, как увлеченно тот тянул и толкал Альфреда, чтобы тот высказал все, что хотел — никто больше так не мог. Он скучал по пойманному взгляду, который сверкал бы остроумием и разделял бы то же понимание момента. Он скучал по травяному запаху одеколона, которым Артур пользовался в попытке скрыть, что все еще курит.              И вот они были здесь и сейчас, вместе, но Альфред смотрел на него через силу, вынужденно вернувшись за стол, как его и попросили.              — Я тебя знаю, Альфред, и я могу сказать, когда ты не в своей тарелке. Ты в последнее время уклоняешься от моих телефонных звонков и кое-как отвечаешь в сообщениях. Мне ведь пришлось чуть ли не требовать этой сегодняшней встречи. В смысле, обычно, если уж я тебя чем-то взбесил, ты хотя бы открываешься и говоришь это.              — Ты не сделал ничего…              — Так в чем дело? Альфред, ты же знаешь — если тебя что-то беспокоит, можешь все что угодно мне рассказать, я выслушаю. Черт, да мы ночами напролет сидели и обсуждали наши проблемы, когда были в колледже — я рассказал тебе про всю эту дерьмовую хрень относительно моей семьи, а ты был откровенен про свои проблемы с самооценкой. Что вообще может быть трудней… — он осекся, прежде чем наклонить голову и поглядеть Альфреду в глаза. — Иисусе, у тебя ведь нет проблем со здоровьем? — и Артур неосознанно протянул руку через столешницу, его лицо разъедало беспокойством.              — Ничего такого, — Альфред инстинктивно двинулся, чтобы накрыть руку Артура своей, но передумал перед самым прикосновением, вместо этого попытавшись смастерить на своем лице убедительное выражение. — Я правда в порядке.              — Очевидно ведь, что нет, — Артур нахмурился.              — Я просто… — он опустил глаза на свою руку, теперь лежащую на столе, пальцы своевольно начали перекатывать несколько зернышек риса, выпавших из тарелки. — Я просто многое обдумывал.              — Ну и скажи мне, что происходит, — Артур одарил его осторожной поощрительной улыбкой. — Если мне придется заявляться к тебе каждый день… — он уловил, как от самой идеи Альфреда перекосило, и осел на стуле, в его глазах проявилась болезненная растерянность. — Вот как.              — О, Артур, не будь таким…              — Не быть каким? — выпалил тот. — Разозленным, что ты мне не доверяешь достаточно после всех лет, что мы знаем друг друга? Или может тем, что по какой-то причине даже идея провести время со мной у тебя вызывает дискомфорт?              Альфред повесил голову. Это было именно то, чего он боялся.              — Мы вроде как лучшие друзья, — продолжил Артур уже без всякой желчи, его голос звучал как-то смиренно — такой тон ему не подходил. — Я могу помочь.              — Не можешь, уж поверь, — Альфред практически промямлил себе под нос. — Ты последний, к кому я мог бы обратиться.              — Что это должно означать? — пробормотал в ответ Артур. Его брови сошлись на переносице, откровенно выражая, что он оскорблен до глубины души.              — Да я не это имел в виду. Слушай, это не твоя вина, а моя.              — Ты серьезно приплетаешь эту ерунду «дело не в тебе, дело во мне»? — Артур ухмыльнулся, даже не представляя, насколько близко к грани он подбирался.              Альфред застонал и закрыл лицо ладонями. Он бы все отдал, чтобы не вести сейчас этот разговор, он был к нему не готов. У него не было такого обширного запаса понятий, как у Артура, он не знал верных слов, чтобы объясниться, чтобы хотя бы иметь шанс на борьбу. Он не был готов прямо сейчас потерять человека, который был дорог ему больше всех, но все в данный момент шло к тому что это случится — независимо от того, скажет он правду или нет. Он реально и конкретно облажался, как ни посмотреть.              — Ты мне нравишься, Артур.              — Ну, — Артур выдохнул. — Полагаю, я мог на это надеяться.              — Нет, — Альфред раздраженно уронил руки от лица. — Господи, Арт, такой ты иногда тупой. Я имею в виду, ты мне нравишься, — он с трудом сглотнул. — У меня к тебе чувства. В смысле, романтические. К тебе.              Альфред беспомощно наблюдал, как в голове Артура крутятся шестеренки, как проходят минуты и секунды неизбежного конца их времени, проведенного вместе. Он изучал лицо друга; его расширенные глаза, легкий румянец на щеках и незначительный наклон головы, пока тот пытался обработать информацию. Наверное, именно так люди представляют себе остановившееся время — и ни звука, только гудение старого холодильника и шум крови, стучащей в ушах Альфреда.              — Понятно, — осторожно произнес Артур, прочистив горло. Они встретились глазами на секунду и сразу оба быстро отвели взгляд. Желудок Альфреда сжался.              — Да. Прости.              — Н-нет, не извиняйся, — Артур запнулся. Дурацкая привитая вежливость взяла верх, пока жар продолжал расцветать на его скулах. — Просто, а… ты уверен?              — Ну конечно я уверен! — Альфред почувствовал, как кипящее расстройство прорывается наружу, прежде чем быстро успокоиться. — Ты в самом деле думаешь, что мы с тобой вели бы такой разговор, если б я не был?              — Справедливо, — учтиво признал Артур.              Кухня снова погрузилась в неловкое молчание, и у Альфреда промелькнула мысль, не станет ли это неразговорчивое состояние их новой реальностью. И с этой мыслью, с расцветающим пониманием, что он в самом деле открылся и сказал все вслух — сказал Артуру правду, и этих вырвавшихся слов обратно не вернуть — с этим всем осознание ситуации реально дошло до Альфреда. Артур знал.              О таком стечении обстоятельств он думал, возможно, слишком много, буквально мечтал об этом. Но ни разу, неважно, счастливым ли был исход в его мечтах, он не представлял в ужасающей застывшей толще, окутавшей их, насколько сильно он будет вслушиваться в собственное дыхание. Он не мог и вообразить, что возможно одновременно испытывать неизбывное облегчение и цепенеть от беспокойства, которое повисло на нем неподъемным весом. Это было даже иронично, учитывая, что именно такой кризис внутреннего хаоса Артур терпеливо помогал ему преодолеть последние семь лет. Только он оказался достаточно компетентен, чтобы поддержать его в жизненно важном для него вопросе.              — Как давно? — наконец произнес Артур, явно тоже подзаплутавший в лабиринте собственных мыслей. — Я даже не знал, что ты… — он обвел Альфреда круговым движением кисти, пытаясь передать свою мысль без слов.              — Гей? — спросил Альфред, хотя он знал, о чем речь. — Ну или би, полагаю, — он потер затылок ладонью. — Но да, уже долго, — выдохнул он. — Действительно долго.              Судя по Артуру, он не собирался как-то отреагировать на слова, не считая его ответно отведенных глаз или того, как он отсутствующе ковырял этикетку на бутылке из-под пива, очевидно от стрессового состояния. Альфред, однако, положительно отказывался снова погружаться в атмосферу недосказанности.              — Я не собирался скрывать, честно, — упрямо продолжил он. — Я думал… пытался изо всех сил игнорировать, — он прикрыл глаза, против воли вспоминая все те оттенки своих страданий, которые стали результатом подобной тактики. — Но оно меня так никогда и не отпустило.              Впервые за несколько минут Артур посмотрел прямо на него, черты его лица смягчились в выражении сочувствия, а губы приоткрылись, когда он попытался что-то сказать — безуспешно. И Альфред не желал его жалости, но теперь, похоже, плотину прорвало, и он понял, что продолжает говорить, наплевав на чувство собственного достоинства или на проблемы, которые могут возникнуть впоследствии.              — Так глупо, — он горько рассмеялся, — но всегда было лучше, когда ты был с кем-то. Я всегда считал, что если ты счастлив, а у меня и шансов нет, то это можно принять, — он нахмурился. — Но вот после того как ты расстался с Шелли…              — О боже, — Артур со стоном закрыл глаза, выдавая наконец какие-то эмоции после того постыдного шока, когда бомба откровений разорвалась. — Альфред, ты позволил мне тогда тебе все уши прожужжать, и я неделю тебе в жилетку плакался! Почему же ты не сказал мне заткнуться?              — Потому что тебе был нужен друг. И я люблю тебя, — мягко добавил Альфред.              Артур просто уставился на него, и Альфред, твердо сжав губы, смотрел в ответ. Они продолжили удерживать взгляд друг друга даже когда Артур потянулся в нагрудный карман своей белой рубашки, и только когда тот зажигал тонкую сигарету трясущейся рукой, он опустил глаза. Обычно Альфред не любил, чтобы люди курили в его доме, но с учетом текущего положения дел он подумал, что это вполне справедливо.              Артур глубоко затянулся и выпустил дым в сторону, тонкий серый шлейф устремился через его плечо, прочь от Альфреда. Он стряхнул немного пепла в горлышко пустой бутылки и некоторое время крутил сигарету между пальцами, прежде чем снова взглянуть на Альфреда.              — Спасибо, — тихо произнес он. — Мне жаль, что я это сделал.              — Ты не знал.              — Но мне все же жаль, — он опять уставился на свои руки.              — Все это время я ничего не говорил тебе, потому что знаю тебя и не хотел, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Я не хотел, чтобы ты меня ненавидел.              — Альфред, я не ненавижу тебя…              — Но ты меня не любишь, — он пытался не звучать слишком обвиняюще, не показывать своего разбитого сердца.              — Я… — начал Артур. — Альфред, ты ведь знаешь, что я не гей?              — Полагал, — тот угрюмо пожал плечами. — Ну ок, было ведь в колледже, что ты и Франциск встречались…              — Не встречались мы! — Артур вскинулся, уронив свою наполовину приконченную сигарету в бутылку, и отодвинул ее в сторону. — Мы несколько раз целовались на вечеринках у Гилберта, но на этом все, — хрипловато пояснил он.              Альфред помнил, какими дикими бывали эти вечеринки, так что он типа и сам уже знал, что ничего это не значило. Тем не менее, даже тогда его безудержное веселье ушло и не вернулось, когда он увидел, как Артур позволяет рукам этого самонадеянного француза блуждать по его телу. И после этого до него непозволительно долго доходило, с чего бы у него было такое чувство.              — Так что, это и есть причина твоего отчужденного поведения в последнее время? — озвучил Артур, скорее для себя, чем выставляя это как вопрос.              — Угу, — тем не менее подтвердил Альфред, цедя остатки своего пива. — И, — печально добавил он, — думаю, это будет к лучшему.              — Что? — Артур вышел из прострации, упершись ладонями в стол. — Какого черта ты хочешь этим сказать?              — Я хочу сказать, — Альфред скривился, — последнее что я хочу — это потерять тебя, Артур, но я думаю, я собираюсь на какое-то время исчезнуть. Не навсегда, просто на время.              — Нет, — Артур неверяще потряс головой, вставая, отчего стул заскрипел по покрытому линолеумом полу. — Исключено. Ты не можешь. Альфред, мы это преодолеем. Ты справишься с этим.              — Может, я не хочу с этим справляться! — он тоже вскочил, перекрикивая Артура.              Они пялились друг на друга, пока Альфред не зарычал глухо в раздражении и не отошел к раковине наполнить стакан. Он залпом выпил воду, но остался стоять спиной к комнате и неотрывно смотрел через окно, стиснув челюсти и вонзая ногти в ладони.              — Эй, — Артур подошел со спины и успокаивающе положил ему на плечо руку. — Прости, не расстраивайся, пожалуйста, — и Альфред сквозь ткань футболки чувствовал жар его прикосновения.              — Я так не могу, — он старался, чтобы его голос не срывался, — но разве ты не видишь? Ты делаешь хуже, — он медленно развернулся и грустно улыбнулся от смятения на лице Артура. — Я знаю, что ты не нарочно, но стоять к тебе так близко, и когда ты пытаешься меня успокоить… это слишком. Это больно.              — Альфред…              — Я так больше не могу, — пробормотал он, собираясь удалиться.              — Альфред, пожалуйста! — Артур был в панике, его голос звучал необычно высоко и зажато, когда он вцепился в локоть Альфреда, чтобы остановить его уход. — Не закрывайся от меня. Прости, — он снова извинился, хватаясь крепче. — Пожалуйста, позволь мне помочь, я все сделаю. Альфред, ты знаешь, что для тебя я бы сделал что угодно.              Это было слишком. Альфред чувствовал, как злость и сдерживаемое расстройство в нем достигли точки кипения, ощущал давление внутри, что копилось внутри него уже очень давно — куда дольше, чем стоило бы. Большего вынести он не мог.              — Что угодно? — вопросил он, резко толкнув Артура к стойке и хватаясь руками за нее по обе стороны. — Что угодно сделаешь для меня? — мрачно произнес он, продолжая вторгаться в личное пространство. — Ты бы позволил мне себя поцеловать? — прошептал Альфред ему на ухо. — Прикоснуться к тебе и быть с тобой? Раз и навсегда избавиться от моих навязчивых мыслей о тебе?              Альфред обдавал шею Артура тяжелым дыханием, и он ощущал, как его колотящееся сердце гоняет лишний адреналин по кровотоку. Он знал, что с его стороны жестоко было так вот вываливать все это на своего лучшего друга, но он слишком много уже укорял себя в прошлом.              Он услышал, как Артур нервно сглотнул, и сам вздохнул, начал отстраняться, впоследствии собираясь поступить правильно. Избавиться от всей этой ситуации.              — Ладно, — выдохнул Артур, остановив его на полпути.              Альфред задержал дыхание, осторожно отступая, как будто удаляясь от опасного животного.              — Если такова цена. Если ты хочешь поцеловать меня, провести ночь вместе, то так тому и быть. Если тебе это нужно. Может, тогда ты осознаешь, что я не стою всех тех переживаний, в которые ты себя вовлек.              — Так, погодь, я просто… Ты же не хочешь сказать… — выдавил Альфред, пытаясь найти ответы на лице Артура, который целенаправленно отводил глаза.              — Что хотел, то и сказал, — Артур скрестил руки, ярко краснея, но все еще слишком строго выглядя для того, что он предложил.              — Ну в смысле, то есть, что-то в этом роде ведь типа точно заставит тебя ненавидеть меня еще больше…              — Альфред Франклин Джонс! В последний раз повторяю, я не ненавижу тебя, придурок ты долбанный! — проревел Артур, пронзая Альфреда разгневанным взглядом.              Альфред не заметил как издал легкое фырканье — он не смог сдержать смех, и тот легким эхом отозвался в тишине маленькой кухни.              — О, заткнись, — буркнул Артур, но злости за его словами не было. Он выдохнул и оперся о стойку, взял в руки и покрутил маленькую перечницу с молотым перцем чили, внезапно найдя надписи на этикетке фантастически увлекательными. — Слушай, ты так же хорошо как и я знаешь, что некоторые мои отношения были реально хреновыми. — он нервно постучал по крышке перечницы кончиками пальцев, прежде чем продолжить. — Иногда мне они даже не особенно нравились, я вроде как просто плыл по течению, даже зная, что всему придет конец. Но по какой-то причине я полагаю, что ты по-настоящему дорог мне, Альфред. В то время как я не всегда беспокоился насчет других, твое мнение меня действительно волнует. Я был серьезен, когда сказал, что все для тебя сделаю.              — Но это… Артур, я не думаю что ты понял, что именно я к тебе чувствую. То, что мне хотелось бы сделать, — Альфред резко сглотнул, взглядом умоляя Артура воспринять, когда он изобразил их вместе, — это немного больше, чем держаться за руки и обниматься.              — Ты потрахаться хочешь, — Артур указал на него перечницей, и хотя его взгляд был отягощен пониманием, в его голосе звучала простая констатация факта, возможно, даже немного цинизма по отношению к ситуации. Но даже так Альфред мог сказать, что это не означало обиду и печаль. Что ж, Артур мог одновременно быть непонятным и прямолинейным.              — Л-ладно, то есть, я бы не так выразился. Это звучит так — понимаешь? А я хотел бы, чтобы тебя все устраивало и…              — Альфред, ты мне доверяешь?              — Конечно, — тот ответил, не нуждаясь в размышлениях.              — Тогда тебе придется поверить, когда я говорю, что могу это сделать. Потому что я доверяю тебе, — он снова уперся взглядом в перечницу. — Просто наше доверие друг к другу станет еще на одну ступень выше.