***
Чувствуя как нарастает паника, Нино останавливается. Идти сквозь синюю пелену нет смысла: у него возникло впечатление, что он вернулся туда, где и проснулся. Квами исчез, никого из напарников он не слышал. Из этого можно было сделать вывод. Выбраться получится только самому. Он не был уверен в себе. Ощущения подсказывали: испытание только впереди. Он боялся, что все секреты могли вылезти наружу. И был благодарен, что рядом нет никого, кто мог бы это увидеть. Ему было стыдно. Тяжелые мысли прервал странный звук, и человек появившийся рядом. — Крис? — прошептал Нино, приближаясь к мальчику. Брат, а это был точно он, не ответил. Он стоял к нему спиной, совершенно не обращая внимания на Нино. Парень обошёл его и обомлел. Игрушка в руках Криса была, по всей видимости, сломана. Под ногами валялись руки и оружие персонажа, зелёный щит. Остальная часть, с ногами, головой и туловищем мальчик держал в руках. Нино с удивлением узнал в фигурке самого себя. Крис, совершенно не обращая внимания на старшего брата, дернул игрушечного Карапаса за руку и оторвал её. Потом бросил её на землю и продолжил своё дело. — Зачем ты её ломаешь? — спросил парень, не ожидая получить ответ на свой вопрос. Крис часто ломал игрушки, быстро с ними расставаясь. — Потому что эта игрушка дурацкая, — пробурчал мальчик, не глядя на неё, — Я ненавижу его. Нино похолодел. — Но почему? — он растерянно взмахнул руками, — Карапас хороший герой. Разве ты сам так не говорил? — Нет, — Крис швырнул фигурку в строну, — Он отвратительный герой! Они все умерли, а он остался жив! Разве это справедливо? Карапас трус! Он ткнул в него пальцем, будто обвиняя во всём. — Ты трус! Ты даже не можешь никого спасти. Твои друзья умерли, а ты остался один! Один! Один! Кинув на старшего брата полный ненависти взгляд, Крис пропал. Нино за ним не бросился. В этом не было необходимости. Он опустился на землю и схватился за волосы в голове. Неприятные воспоминания, один за другим всплывали во всех отвратительных деталях, эти дурацкие обрывки его прошлой жизни. Это просто плохой сон, это просто какой-то кошмар, — уверял себя Нино, — Сейчас я проснусь в своей кровати, а малыш Крис будет спать в своей кроватке. А ребята… Опустив руку вниз, он почувствовал неприятный холод и быстро одернул руку, вглядываясь. Туман расступился и он увидел что сидит на гранитном камне. Его кошмар продолжался. Он сидел на кладбище. И сидел на надгробие Адриана Агреста. — Нет! Он быстро встал и рванулся вперёд по кладбищу, не разбирая дороги. Глаза за стеклами линз наполнялись слезами. Этого не может быть. Краем глаза заметил большой камень с высеченными строками.Хлоя Буржуа, Следуя за бессмертной дорогой, Не сломленная Квин Би.
— Нет! — в ужасе развернулся и уперся в памятник пятнистой героини Парижа, и своего друга.Ледибаг, В сердце Парижа. Навсегда.
— Господи! К памятнику вела дорожка и Нино наконец заметил, что героиня увековечена не одна. На ватных ногах подошел к ещё одному надгробию. Белое и скромное, на нем было написано самое дорогое имя.Любимая дочь Алья Сезер, Доблестная героиня Рена Руж.
Как подкошенный, рухнул и схватил руками камень. Отвратительный голос шептал, играя на струнах души. Ты не спас их. Ты не смог. Они умерли, а ты остался. Сейчас все по-другому, — Ледибаг сложила карту и передала её ему, — Долг обязывает быть храбрыми. Ты хочешь спасти её? Голубые глаза пытливо всматривались в него, ожидая ответа. Там, за их спинами, остались сражения. И воспоминания. Как Ананси срывала с Кота Нуара Камень Чудес. Там была беспомощная Алья. И как он хотел помочь ей. Он помнил как ответил: — Я отдам за неё жизнь. Лицо Ледибаг озарила улыбка. — Тогда вперёд, герой. Кулак врезается в камень, окрашивая его в красный. Нино не чувствует боли. — Этого никогда не будет. Я не позволю. Я защищу её.***
Следуя за сестрами, Алья чувствовала себя неуютно. Возможно, это было оттого, что девочки вели себя странно: они шли абсолютно неслышимыми шагами, не разговаривали и не смеялись. Сколько их старшая сестра помнила, такого не было никогда: близняшки славились в семье необузданным характером, и справиться с ними не могла порой и сама Нора. Но семья их любила именно за это, и не смотря на строгость, которую к ним проявляли, близнецы были генератором веселья и семейного счастья в их доме. Однако сейчас, держа обеих сестер за холодные руки, ведомая ими, привычной теплоты Алья не чувствовала. Внутренняя Лисица поджала хвост в напряжении. Вдруг Этта остановилась. — Вот. Алья оглянулась. Показалось, что туман рассеялся, и она увидела, как сквозь прозрачный занавес проявилась картинка. Именно что картинка, чутье Рены Руж это подсказывало. Проступили фигуры — люди, у некоторых была камеры и фотоаппараты. Следом за ними показалось и остальное — небольшая сцена, стоящие рядом в костюмах люди и наконец, фигура стройной женщины в очках. Темный брючный костюм плотно облегал её фигуру, гибкую, вероятно от многих сражений. Сомнений не было. Это была она сама. — Рада всех вас видеть, дамы и господа, — обратилась Сезер в костюме к людям — к прессе, как поняла Алья, — Причина, по которой я собрала вас здесь очень важна, и на фоне бесчисленных догадок и теорий, которые вы и горожане выдвигаете, я хочу развеять все слухи… Она запнулась, вглядываясь в толпу. Будто ей показалось, и она надеялась что только показалось, потому что смотреть в эти глаза, не чувствуя угрызений совести, она не могла. Она искренне хотела исправить эту ситуацию, но сейчас все что она могла это только… — Вам удалось наладить отношения с Ледибаг? — выкрикнул кто-то из толпы, — Наша героиня вернётся на свой пост? С широко распахнутыми глазами, юная Алья Сезер не могла поверить в происходящее. Она смотрела на свою взрослую копию, и кажется начинала понимать, почему оказалась на сцене, перед толпой настоящих акул. Ведь сама была такой когда-то. — Вам прекрасно известны, что сейчас наша славная героиня не появляется на публике и… — Почему она так негативно настроена на вас, госпожа Сезер? Она презирает вас? Взрослая Алья побледнела. И не отпуская рук сестрёнок, она поняла. Её самое главное опасение оправдалось — все вышло жестоко и беспощадно. — Вы готовы признать свою ошибку, мадемуазель Сезер? — к ней обратилась женщина в ярком костюме. Это была Надья Шамак, — Вы слишком далеко зашли, пытаясь сдёрнуть маску с героини Парижа, самой таинственной личности города. И вот результат — теперь мы знаем её в лицо, её имя, но не факт, что теперь сможем когда-либо её увидеть! Толпа загалдела, а подстегнутая Надья продолжила: — У этой девушки была спокойная жизнь. Благодаря вам, после роскошной сцены в прямом эфире, весь город узнал свою спасительницу в лицо, — телеведущая усмехнулась, — Даже кажется вы были удивлены, когда увидели лицо собственной подруги? Хотя, в том что вы её подруга, стоило бы сомневаться. Настоящая подруга не продаст чужие секреты в таблоиды. А именно это вы и сделали. Чувствуя прицел камер на себе, Алья на сцене тяжело сглотнула. Слова правды ранили очень глубоко. По лицу обеих текли слезы. — Я не продала её, — шептали обе, — я не продала её. — Тогда где же она, эта чудесная девушка? — жёстко спросила Шамак, притягивая взгляды к себе, — Почему за эти три недели она ни разу не появилась, ни в костюме, ни без маски? — Потому что она ушла, — раздался мужской голос и темноволосый мужчина хмуро оглядел всех присутствующих. Это был Нино Ляиф, но он не спешил поддержать возлюбленную, — Я официально заявляю, — все затаили дыхание, — Ледибаг и Кот Нуар сейчас покинули Париж. Элла и Этта исчезли, но Алья даже не заметила этого. В её голове билась одна единственная мысль. Это сделала я — Это сделала ты! — Нино повысил голос и ткнул пальцем в неё. Стоящая на сцене девушка вздрогнула, — Я говорил тебе, что ты заходишь слишком далеко! Ты что, не могла оставить это? Она сама раскрылась бы тебе. Но тебе было всё мало, ты была одержима этой тайной личности. Ты довольна результатом? Ты продала подругу, продала нашу команду! Продала ради своей карьеры. Парень сжал кулаки и тут же их разжал, борясь с эмоциями. Потом, будто что-то решив, развернулся к камерам. — Я тоже не намерен здесь оставаться. Я еду за ними, — затем развернулся обратно, — Хлоя тоже уезжает. А ты оставайся. Оставайся и будь лучшим журналистом. — Любую ситуацию можно исправить, — девушка в красном костюме положила руку на плечо подруги, — Людям свойственно совершать ошибки, такова наша натура. Но что делает человека таким, каким он есть — его искренне сожаление. — Я все исправлю! — кричали обе, со сцены и со стороны. Обе, полные желания все исправить, — Я клянусь, я все исправлю.***
Слезы высыхают, а горло саднит от криков. Силы на исходе, но она стоит, не двигаясь, потому что чувствует, что это бесполезно. Пытаться храбриться тоже не имеет смысла. Можно не лгать. Хотя бы самой себе. Даже самой себе. Маринетт знает, что все кончится скоро. Маринетт знает, что окружена со всех сторон. Впереди — те, кто отнимут серёжки, сзади — те, кто отнимут все. Помощи нет и не будет, а спасти кого-либо она не в состоянии. Её бы кто-нибудь спас. Маринетт знает кто виновен. Те, за спиной, уже рядом. Она поворачивается к ним лицом и поднимает глаза. Убегала от них, пряталась за маской слишком долго. Час расплаты настал, неудачница. Лила Росси презрительно кривит губки. — Какая же ты неудачница, Маринетт, — фальшиво-ласково воркует она, стреляя глазками, — Жаль, так жаль, что мы потеряли близкого друга, — она обращается в сторону, к тем невидимым ей. К ребятам, как понимает Дюпен-Чен. — Ха, да кто бы мог подумать, — плюет Хлоя Буржуа, высокомерно вскидывая брови, — Это просто ужас, что она училась вместе с нами. Я потребую у отца, чтобы её имя вычеркнули из истории коллежа. Нет, чтобы её вычеркнули из Парижа! Это позор для города. Хлоя опускает глаза вниз, и Маринетт поднимает руки. Бледные, на них проступают вены. Они мелко подрагивают, и это только начало. — Ты напишешь об этом в Ледиблоге? — озабоченно спрашивает Нино, потирая подбородок. Алья качает головой. — Конечно, нет, — она не отрывается от экрана телефона, — Будет лучше, если это останется в секрете. Тем более, что мы уже нашли новую Ледибаг. Поверь, она намного лучше прежней, — девушка морщит лицо, — О Маринетт нужно забыть, раз и навсегда. Мне жаль, что я с ней общалась. Это была серьёзная ошибка. Но огонёк надежды все еще горит в голубых глазах. Трещина разрастается. Сабина Чен удрученно качает головой. — Бог свидетель, Том, мы старались сделать из неё что-то стоящее. Это так ужасно — осознавать что твой единственный ребёнок — полное ничтожество. Том ей вторит. — Ничего страшного, милая. Мы вместе, а значит все будет хорошо. Скоро люди позабудут об этом, вот увидишь. Ноги становятся ватными, а сердцебиение учащается. Мастер Фу откладывает Камень Чудес в шкатулку. — Я снова ошибся. Я слишком поспешил и выбрал не ту девушку. Ледибаг должна была стать достойная девушка. Голова раскалывается и Маринетт подносит пальцы к виску, прикрывая веки. Это все неправда. Это все неправда. Это все неправда. — Хуже точно не будет, — вслух произнесла Маринетт, уверяя себя. Становилось плохо, тело начинало ломить. — Тияньши. — Дедушка, — голос предательски дрогнул, — Только не ты. — Все кончено. — Что? — крикнула она, чувствуя как брызнули слезы, — Что кончено? Мое время быть Ледибаг? Оно не может кончится, не может! — Не может. — Я Ледибаг, была ей с самого начала, и буду ей до конца! Только я, и никто другой! Я никому не отдам свой Камень Чудес, свою жизнь, никому! — Маринетт, — никакой прежней мягкости в голосе, — Не может кончится то, чего никогда не начиналось. — НЕТ! НЕТ! Яростно прожигая в нем дыру, хватается за темные пряди на голове и тянет на себя. Взгляд безумный, голубые глаза широко открыты, колени и руки дрожат. — Я — Ледибаг. — Больше нет. — Замолчи! Замолчи! — она срывается. Слезы продолжают литься на землю, окропляя её. Через несколько часов начнется дождь, но она уже не узнает об этом, — Убирайся! Вон! И когда фигура растворяется в мерцающей синеве, Маринетт все ещё верит. Все ещё надеется. И глаза, полные боли, слез и надежды устремляются на своего спасителя. Зеленые глаза Кота Нуара не улыбаются своей Леди. — Кот…? — едва шепчет Маринетт, делая шаг к нему, — Кот, Котик… — Пожалуйста, Котёнок, — последняя надежда, позволяющая ещё держаться, — Адриан, прошу… В ответ лишь презрительный взгляд. >— Я ожидал лучшего, — кажется воздух в её лёгких кончился, — Но никак не тебя. Как я мог любить тебя? Такое ничтожество. Огонёк гаснет. — Поверить не могу, что восхищался этим. И развернувшись, уходит. Падает на землю, потому что ноги уже не держат. Добита, сломлена, уничтожена. Сердце бьется слишком быстро, дышать нечем. Она потеряла все. И пронзительный крик отчаяния и боли развеет эту тьму, спасая других, тех что рядом, ещё борющихся. Спасая их, но не себя.