***
Ну вот опять эта навязчивая тишина, такое чувство, будто абсолютно ничего нет вокруг меня и я снова один. На некоторое время я впал в короткую кому, как мне показалось, но сейчас я способен вести вечные излюбленные монологи в своей голове. Я начинаю понемногу приходить в себя. Мне правда очень хочется понять, что на самом деле со мной случилось и верны ли мои догадки про встречу с соулмейтом, ведь с потерей счёта времени я потерял и уверенность в своих убеждениях. Мне нужно было услышать правду. Здесь и сейчас. И это желание сработало, как кнопка включения моего сознания. Моё до этого обездвиженное тело, потерявшее всякую надежду вновь ощущать окружение, начало подавать признаки жизни. Я начал чувствовать себя. Первым вернулось осязание. Я лежал на какой-то твёрдой поверхности, которая местами давила на мою спину. Но вместо того, чтоб избавиться от дискомфорта, я обрадовался и почувствовал некую окрылённость от того, что одно из пяти чувств человека вернулось ко мне и я уже точно не имею ничего общего с овощем. Никто не сможет представить, как важны остальные 4 чувства человеку, потерявшему зрение. Также никто не смог бы научить меня их ценить так, как я ценю их сейчас. Через несколько минут вернулись вкус и обоняние, тогда я понял, где нахожусь. Едкий запах медикаментов и горький привкус таблеток не оставлял и малейшего сомнения, что я в больнице. Опять. «Всё из-за этой метки!» — начал я вновь винить всё, что угодно, но метка стала самым большим предметом ненависти в тот момент. Всё вокруг настолько пропахлось этим гадким запахом медицинских препаратов, что мне хотелось выкашлять каждый вдох из себя, но изнеможение давало о себе знать. Но когда же, наконец, вернулся слух я начал различать несколько голосов, что звучали около моей койки. Сначала звук был смутным, нечётким и понять, о чём эти люди говорили, я не мог. Мне пришлось сильно поднапрячься, чтобы хоть немного разобрать, что они говорят: — Это очень странный случай… ранее не встречались, он был первым, кто так болезненно переживал появление метки соулмейта. — Может ли это значить, что она смешанная… что бы ни случилось, он должен выжить иначе… я слышал про такое ранее, но не думал, что это правда. — Это будет очень сложно и почти невозможно, потому что… мне жаль его… выпиши ему каких-нибудь витаминов для укрепления его состояния. Они так необычно говорили. Я вроде бы и слышал конец предложения, но уловить суть не смог, как бы не старался. Их слова будто произносились то где-то слишком близко и очень громко, то слишком тихо и далеко от моего сознания. Голова ещё болела, а тело почти не слушалось, но кое-как я попытался подать знак своего присутствия и не знаю, как, но медсестра таки заметила это. — Доктор! Он очнулся, его пальцы шевелятся! — чересчур радостно воскликнула она. Вдруг послышался громкий звук открывающейся двери, как будто её кто-то выбил и начал поспешно приближаться ко мне. — Кихён-а!!! Ты очнулся? Господи, как же я рад, что ты в сознании, — я распознал взволнованный голос Минхёка, который мигом сел на пол рядом с моей койкой и положил голову мне на грудь, сжимая руками моё одеяло. — Я так переживал за тебя, но так счастлив, что ты сейчас со мной. Не смей меня так больше пугать, прошу… Его голос был таким, словно он плачет. Плечи Мина резко вздымались вверх и опускались вниз, при этом сам он издавал нечто похожее на всхлипы и мне было жаль его ведь это всё из-за меня. В его нынешнем состоянии был виноват только я. — П-брат, не плачь, — охрипшим голосом прохрипел я. — Прости, что напугал и заставил так сильно волноваться. Мин поднял голову и тихо всхлипнул, отпуская скомканное одеяло и перемещая свои руки ко мне на голову. Я очень любил, когда он меня гладил по волосам, это успокаивает и создаёт ощущение домашнего уюта. В ответ я направил все оставшиеся силы на то, чтобы поднять руку и обнять брата за шею, притянув к себе. Мне стало так тепло. — Извините, что отвлекаю, но нам с вами как с опекуном пациента Ю Кихёна нужно кое-что обсудить. Пройдёмте за мной, — торопил док Минхёка и он не в силах отказать умчался вслед за ним, предварительно поцеловав меня в лоб. И снова мной потерян счёт времени. На этот раз я задумался о тех словах докторов. Очень странный случай? Это я что ли странный случай? И почему им меня жалко? Слишком много вопросов, но теперь я не в силах так быстро найти ответы. Со мной явно что-то не так, вот только никто не говорит мне в лицо, что именно не так. Всё рассказывают только брату, а я должен тут лежать в неведении, с каждой секундой всё больше себя накручивая. Но что там может быть такого, что он вывел Мина из палаты? Минуты для меня уже начинали казаться часами, когда дверь распахнулась с соответствующим звуком, и вошли док с братом. У меня было достаточно интересных вопросов, но я остановился на главном и по их приходу я рискнул приподняться на локтях с постели и задал его доктору: — Что не так с моей меткой? Минхёк, расскажи мне всё, что тебе говорили. Видимо, такой прямой вопрос ввёл обоих в ступор, потому что оба молчали достаточно долго. Первым решил заговорить док, но, как и в прошлый раз его слова меня не порадовали: — Никто точно не знает, почему ваше тело и метка так реагирует на вашего соулмейта. Наши доктора взяли у вас всё необходимое для анализов и через несколько недель мы скорее всего, сможем сказать наверняка. Пока что вам поставили несколько капельниц, после которых вы должны прийти в норму и вскоре сможете вернуться домой. Это всё, что я могу вам сказать. Но это ведь не всё, да? Если это всё, то почему даже на расстоянии я чувствую, как трясёт Минхёка и он старается не дышать, чтобы не выдать накатившую на него волну боли и отчаяния? Я прекрасно понимаю, какое напряжение висит в воздухе и что вы, док, скорее всего сейчас хмурите брови, потому что не знаете, как сказать мне правду. Ту ужасную правду, которую теперь будет скрывать от меня брат, не в силах её произнести. Так что же это и насколько всё плохо? — Понятно, — лишь разочарованно роняю я, не набравшись смелости всё высказать ему в лицо. Ненавижу это в себе. Да и себя я тоже ненавижу.***
К вечеру мы добрались на такси в мою квартиру. Мин немного прибодрился и шутил всю дорогу с водителем, пока мы ехали. Так же он пытался поднять настроение и мне, громко смеясь и в шутку прилипая ко мне. Но я слишком хорошо его знаю. Сейчас его поведение не настоящее, фальшь. — Хэй! О чём ты там опять задумался? Заходи быстрее, будем ужин готовить, чтобы наконец заткнуть твоего постоянно урчащего кита в животе, — сказал он бодрым голосом и, закрывая за мной дверь на ключ, побежал готовить рамён. Пока он готовил, я немного заразился его хорошим, хоть и притворным настроением и пошёл переодеваться. Уже ничего не болело кроме вен благодаря капельницам, это радовало. Я на ощупь быстро отыскал домашние шорты и футболку и, переодевшись, пошёл на кухню, где уже очень вкусно пахло едой. Мы сели есть. Быстро уплетая за обе щеки рамён, мы разговорились. Мин решил переночевать у меня, чтобы не оставлять меня одного, а я был только рад ведь остаться наедине со своими мыслями сейчас мне меньше всего хотелось. Скоро всплыла и тема моего соулмейта. Минхёк оживлённо всё рассказывал и рассказывал, какой Вонхо хороший друг, который никогда не бросит в беде и не заставит грустить. Он всё говорил, а внутри меня растекалось нечто тёплое и приятное, нечто что обволакивало моё сердце и согревало его, заставляя биться быстрее. — Кстати, как он тогда отреагировал на мою потерю сознания? С тех пор я не чувствовал его эмоций, с ним точно всё в порядке? — чёрт дёрнул меня за язык, я ведь вовсе не хотел проявлять так явно свои переживания о нём. — Нууу… он сильно испугался. Бедный парень носился по коридору, как сумасшедший, что даже соседи снизу начали швабрами по батареям стучать. Ещё он не смог сразу выговорить скорой помощи понятное «моему другу плохо, приезжайте». Получалось что-то нечленораздельное и смешное, хотя тогда было не до смеха. Он переживал за тебя и как раз перед тем, как ты очнулся, я отправил Вонхо домой, потому что он выглядел очень измученным и обессиленным. Наверное, твои ощущения передавались и ему. Мне стало стыдно за себя. Я сожалел, что так случилось и должен был извиниться перед ним за беспокойство. А ещё мне просто хотелось почувствовать его рядом с собой, но себе я в этом уж точно не признаюсь. Помыв посуду, мы пошли в спальню и улеглись спать. Я — на кровати, Мин — на одеялах у шкафа. Он подошёл к моей кровати с улыбкой на лице и потрепал мои волосы, потушив ночной светильник. — Спокойной ночи, Мин, — шепнул я. — Сладких, пусть тебе присниться твой соулмейт, — хихикнул тот, за что сразу же в него полетела подушка. — Да иди ты! — улыбнулся я, укрывшись одеялом по скулы стараясь скрыть явный румянец на щеках, и свернулся в клубочек. Ночь так тихо прокралась в этот небольшой городок, накрывая всё и всех своей сладкой дрёмой. Ты ведь тоже уже спишь, не так ли?