Жертва во имя добра

      POV Драко       В какой-то момент мне показалось, что жизнь налаживается, и письмо от матери, которое я получил во вторник утром, было подтверждением этому. Я чётко знал, что моё покорное поведение перед отцом давало положительный результат по отношению к Нарциссе. И меня это радовало.       Но всё изменилось в среду, когда я решил поговорить с Грейнджер. У нас был один совместный урок Защиты от Тёмных искусств, где мы работали в паре гриффиндорец- слизеринец. Новый учитель плохо нас знал, а потому разделил нас на пары, как посчитал нужным. Я надеялся попасть в пару с Грейнджер, всё-таки мы были самыми умными в классе, но мне досталась девчонка Уизли, а вот Нотту как раз таки попалась Грейнджер. Весь урок я не сводил с них глаз. Они быстро нашли общий язык и к концу пары уже весело переговаривались. Они одни получили «Превосходно» за задания. Злость снова накрывала меня. Это точно был не мой день: Грейнджер убежала от меня, не дав даже слова сказать, а всё та же злость привела к потасовке с Ноттом. Забини, растащивший нас по разным комнатам, уже в моей спальне сказал: — Похоже, обязанности Малфоев жениться раз и навсегда накладывают на тебя отпечаток. Сбавь свои бушующие гормоны и посмотри правде в глаза: Грейнджер даже с Уизли почти не общается, а ты её к Тео приревновал.       После этих слов друга я провёл всю ночь в раздумьях. Нет, я точно её не ревновал, но то, что изменил своё отношение к ней — это факт.       Утром в четверг я извинился перед Ноттом и снова попытался поговорить с Грейнджер, но моя попытка была проигнорирована, и меня это жутко бесило. Я видел, что в Большом зале она смотрит на меня и даже позволяет нам встречаться взглядами, но упорно молчит.       После публичного расставания с Пэнси, мне стали в больших количествах приходить подарки от других девушек, а Астория Гринграсс так вообще проходу не давала. Всё достало так сильно, что в какой-то момент захотелось прямо в Большом зале вывесить плакат: «Я женюсь на Грейнджер!», — но малфоевская выдержка, трещавшая по швам, всё-таки не позволила мне этого сделать.       После инцидента на Трансфигурации с Грейнджер и Асторией, я окончательно решил послать всех к чертям и провести время до понедельника в своей комнате, но приставучий Забини и тут всё испортил. Долгое нытьё, и вот я всё-таки пошёл на ужин. К тому времени, как мы пришли в Большой зал почти, все уже приступили к трапезе, а я от чего-то хотел, чтобы Грейнджер была ещё там. Забини ушёл почти сразу же, так как письмо от матери требовало срочного ответа. Я же, допив тыквенный сок, не спеша отправился в подземелья. Коридоры были пусты, а тишина как никогда привлекала, но она закончилась, когда, завернув в очередной коридор, я увидел сидящую на подоконнике, поджав ноги и опустив голову, Грейнджер. Места было достаточно, потому я тихо подошёл к ней и сел рядом. Она плакала. Мне не хотелось её утешать, но набить морду тому, кто довёл её до слёз — запросто. — Расскажешь? — спросил я, когда она немного успокоилась.       Грейнджер подняла голову и внимательно посмотрела на меня. Увидев слёзы на ее щеках, я достал платок и протянул ей. Она взяла платок и, спустив ноги на пол вытерла, лицо от слёз. Платок тут же стал мокрый. — Нет, — уже почти не плача, ответила Грейнджер и снова посмотрела на меня. — Тогда пошли, — встав с подоконника и протянув ей руку, предложил я. — Куда? — Просто пошли, и ничего не спрашивай, — просто ответил я. Она молчала, выкатив на меня свои огромные карие глазищи. Мне пришлось невольно отвести взгляд и добавить: — Не бойся, ничего я тебе не сделаю.       И она пошла. Тихо, неуверенно, но пошла. И отчего-то, идя сейчас рядом с ней, я чувствовал, что это правильно. И мне это нравилось.       Астрономическая башня — самая высокая башня в Хогвартсе. Я не был здесь почти два года. Именно здесь я должен был убить Дамблдора, но профессор Снейп спас меня. Именно сейчас, именно с Грейнджер я хотел быть здесь. Я не знал, почему, но факт оставался фактом. Я видел, как Грейнджер вздрогнула, когда мы вышли на площадку башни, как сжала сильнее мою руку, будто искала защиты, и я, можно сказать, дал её. Аккуратно шагнув назад, а потом вправо, я оказался у нее за спиной, одна рука по прежнему держала её за руку, а другая легла на талию и аккуратно пододвинула к себе. Все границы личного пространства были нарушены, но было так легко и правильно, что менять ничего не хотелось.       Я слегка вздрогнул, когда Грейнджер, расслабившись, откинула голову мне на плечо и закрыла глаза. Именно в этот момент я впервые захотел прикоснуться к её губам. — Рон считает, что я специально всё это подстроила с этой помолвкой, что обманываю их, — после долгого молчания, заговорила Грейнджер. Ее голос звучал спокойно и тихо. Почему-то я не удивлен, Уизел всегда думает через пятую точку. — А ты что считаешь? — тихо спросил я. — Я не знаю, почему ты на это всё согласился. Нет, я понимаю, ты хочешь жить. Но твоё поведение по отношению ко мне изменилось... И я просто не могу по-прежнему себя вести грубо, когда ко мне по-доброму относятся, — тяжело вздохнув, ответила она — И это фраза Люциуса: «Малфои женятся раз и навсегда» ... Это же всё… — Неправильно, — закончил я за неё. — Да, ты права. Но ведь, в принципе можно, найти общий язык и наладить совместную жизнь? Иного выбора нет. — Это точно, — подтвердила Грейнджер. Я почувствовал, как она кивнула головой. — Ну, а ты почему так легко всё воспринял? — Нелегко. И не принял. До сих пор хочу бороться, но шансов нет, — ответил я, всё сильнее прижимая её к себе. — Моя мать и так слишком настрадалась, а отец ясно дал понять, что если буду вести себя так, как надо ему, то с ней всё будет хорошо. — Теперь я понимаю, чем Кингсли и Люциус похожи, — усмехнувшись, сказала она. Но это был отнюдь не веселый смех. — Шантаж близкими людьми. Это подло и низко. — Я уже ничем не удивлен, — усмехнулся я. Также недобро. И, фыркнув, продолжил: — Мать написала, что в документах для суда значится: «Взаимная любовь». — Ну да, если продолжим вести себя так же, то нам точно все поверят, — сказала Грейнджер и, отпустив мою руку, направилась к выходу. — Я пойду, уже поздно. И ты не стой здесь слишком долго. Многое тут произошло. Спасибо за поддержку.       Я лишь кивнул в знак согласия, и Грейнджер, слегка мне улыбнувшись, ушла. Она была права, что, стоя здесь, я лишь усугубляю своё и так шаткое положение, ведь вспышки агрессии появлялись всё чаще, и даже зелье, любезно предоставленное мадам Помфри, мне не всегда помогало, а мысли о смерти Дамблдора давили на мое сознание, и хотелось шагнуть вниз и полететь, как когда-то директор.       Я старался сосредоточиться на друзьях, матери, но ничего не помогало, меня трясло, а расстояние между краем и мной было уже минимальным. Ещё пару шагов, и моей никчемной жизни конец. В мыслях всплыл образ плачущей Грейнджер.        «Уизел» — вот он тот волосок, который удержал меня от неминуемой гибели. Он ответит за её слёзы. Никто не смеет обижать невесту Малфоя.       Я проходил библиотеку, когда услышал шаркающие шаги. Отлично, мышка сама идёт в мышеловку. — Ты то мне и нужен, — зло процедил я, сжав кулаки, когда был достаточно близко к нему. — Иди к чёрту, — буркнул рыжий. — Неделю назад я позволил тебе сделать из меня отбивную, но сейчас ты поплатишься за свои слова и действия, — говорил я, всё ближе и ближе подходя к Уизли.       Удар он нанёс первым, но я ловко отвернулся, а после уже сам ударил: быстро, сильно, вкладывая в удар всю ненависть и несправедливость жизни. Я бил беспощадно не думая ни о чем. — Ты нихрена не знаешь, через что мы проходим, чтобы выжить, — присев на корточки рядом с Уизли, практически потерявшим сознание, злобно прошипел я. — И только попробуй её ещё хоть раз в чём-нибудь обвинить! Если бы не она, и тебя, и меня ждал бы Азкабан!       Слова потоком вылились из моих губ. Высказав все, что хотел, я поднялся на ноги и ушёл в подземелья. Пэнси и Дафна вскрикнули, увидев меня меня в общей гостиной в крови, но мне было плевать. На какое-то время ко мне вернулось душевное спокойствие.       Утро следующего дня настало слишком быстро, я нихрена не выспался, но тренировку по квиддичу никто не отменял, да и желудок урчал. Заняв своё место в Большом зале за слизеринским столом, я посмотрел на Грейнджер - она была чернее тучи, а место Уизела пустовало. За весь завтрак она посмотрела на меня всего один раз, а в её взгляде я снова увидел ту ненависть и презрение, которые были до войны с Волан-Де-Мортом. Мы вернулись к началу, а ведь ещё вчера казалось, что мы сможем это пережить вместе.