Жертва во имя добра

      Прошло почти неделя со смерти Люциуса Малфоя, а Гермиона так и не раскрыла всех тонкостей своей беременности. Нет, она действительно хотела рассказать, но обстоятельства не позволяли.       Директор Макгонагалл отпустила Драко Малфоя на похороны отца, стоило ему попросить. Вернее, попросила Гермиона, так как Драко был не в том состоянии, хоть старательно скрывал от окружающих своё горе. По ходатайству Нарциссы и Гарри Поттера, Визенгамот разрешил похоронить Люциус Малфой в семейном склепе, а не на кладбище при Азкабане. Гермиона не раз просила у мужа прощения за то, что не может посетить похороны. И дело даже было не в ненависти к умершему свекру, а в магии рода, но Драко пока не нужно было знать правды. Из книг, данных ещё во время зимних каникул Нарциссой, Гермиона узнала, что, когда умирает глава семейства, родовая магия находится в подвешенном состоянии, так как только после похорон новый глава может вступить в свои права. Гермиона чувствовала, как Драко окружает новая, ранее ей неведанная, магия. И сейчас было куда легче находиться рядом с ним, чем раньше, но болезненный вид по прежнему оставался при ней.       Драко был не против решения жены и, отчасти, сам считал, что на похоронах должны присутствовать только он и Нарцисса.

***

      Похороны прошли ранним воскресным утром. Все было тихо и спокойно, что не могло не радовать Драко, которому уже не терпелось вернуться в Хогвартс к жене. Ему было слишком больно находиться там, где ещё не так давно ходил отец, где в каждом предмете, звуке Малфой-Мэнора слышался ныне почивший глава семейства. Но Нарцисса попросила сына остаться ещё хотя бы на день, и он, хоть и с неохотой, но согласился, чтобы поддержать маму. Но беспокойство за Гермиону не покидало его.       Нарцисса знала, что ритуал нужно проводить как можно скорее. Потому в полночь после похорон она, собрав последнею магию мужа, прошла в комнату безмятежно спящего сына — зелье Сна без Сновидений действовало прекрасно. Нарцисса, в девичестве Блэк, не была урожденной представительницей рода, поэтому ритуал по передаче родовой магии Малфоев забирал слишком много сил. Но она продолжала читать заклинания, пока тело сына не подлетело над кроватью и, выгнувшись дугой, медленно опустилось обратно. В доме стало тихо, а Нарцисса из последних сил вызвала домовиков, приказала убрать всё в комнате сына, а её саму сопроводить в её покои. Она проспала двое суток, восстанавливая свою магическую силу. А Драко, проснувшись по утру после ритуала, почувствовал себя бодрым и как никогда живым. Магия так и просилась наружу, и он дал ей волю. Незаметно для себя, но заметно для окружающих, сделал дом более светлым и уютным.       Гермиона сразу почувствовала силу главы рода. Она едва коснулась мужа, как голубая нить, вырвавшаяся из Драко, присоединилась к ней. Гермиону это ничуть не напугало, она уже читала о подобном. Но вот Драко испугался не на шутку. — Что это? — воскликнул он, пытаясь отдернуть руку, но линия прочно связала его с Гермионой. — Магия главы рода, — прошептала Гермиона, завороженно глядя на нить, объединяющую их и дающую полноценную жизнь их дочери. С каждой секундой Гермиона чувствовала себя всё лучше и лучше. — Я не понимаю, — он растерян, улыбка жены вводит его в ступор. — Теперь наша дочь точно будет жить, — радостно нашептывает Гермиона.       И стоит линии исчезнуть, как Гермиона тут же бросается в объятия мужа, покрывая поцелуями всё его лицо, и медленно подталкивает к кровати. Стоит ему чуть оступиться — падает на кровать. Гермиона, лукаво улыбаясь, садится сверху.       У них не было близости с того самого момента, как они покинули Малфой-Мэнор. И сейчас они стараются из последних сил сдерживать всю страсть, накрывающую с неведомой силой. Они безумно скучали друг по другу.       Он покрывает её тело поцелуями, слегка прикусывая слишком интимные места, а она стонет так откровенно, что ему просто сносит крышу, и даже хваленой малфоевской выдержки не хватает.       «Она идеальная, слишком идеальная» — думает Драко, когда Гермиона перехватывает инициативу и покрывает его тело поцелуями, слишком откровенно ёрзая на его вставшей плоти так, что Драко сомневается в прочности своих брюк и целостности её трусиков.       Драко ощущает неведанную ранее силу, магия просится вырваться наружу. И не хватает сил сдерживать себя более. Не отдавая отчет своим действиям, он лишь щелкает пальцами — и вся одежда испаряется. Где-то на периферии сознания он отмечает, как легко дается невербальная магия, но сейчас не время оценивать свои новые навыки и умения. Все его нутро рвется оказаться в Гермионе, насладиться мягкостью его кожи. Но больше всего доставляет удовольствие улыбка на губах жены, будто она знает все его новые возможности. Знает и наслаждается ими, принимает и вовсе не боится.       Драко чувствует ее влагу и жар, любуясь Гермионой снизу вверх, на ее соблазнительную наготу и раскрепощенность. Он тянется губами к припухшему и твердому соску, проводит языком по бархатным бугоркам, прикусывая и посасывая, ловит ее тихие вздохи и откровенные стоны. Гермиона откидывает голову, позволяя насладиться нежностью ключиц и шеи, а сама обхватывает его член у основания и направляет в себя. Когда он оказывается в объятиях разгоряченной плоти, у Драко буквально сыпятся искры из глаз. И Гермиона начинает двигаться. Он помогает ей, придерживая за талию и пднимая бедра навстречу. Невыносимо жарко и приятно. В эту секунду Драко понимает, что все испытания, что предоставила им судьба или сам Мерлин, стоили того. Стоили затуманенного взгляда, сбитого горячего дыхания и раскрасневшихся щек Гермионы. И Драко отпускает здравый смысл, позволяя их телам танцевать первобытный танец страсти.       Они наполнены любовью и нежностью, когда наступает конец. Драко сильнее прижимает к себе жену и засыпает, а Гермиона решает, что разговор можно отложить до утра, ведь ничего страшного не случится. Обессиленная и довольная, молодая супруга нового главы рода проваливается в царство Морфея даже не подозревая, что магия рода Малфоев напитала собой ребёнка. Теперь их дочь точно родится, не убив свою маму.       Утро приятно, как никогда ранее. Тело покалывает от легкой усталости, на губах улыбка, а свежий завтрак в постель, белая роза на столе и улыбающийся муж делают Гермиону поистине счастливой. Ничего не боясь, она рассказывает мужу всю правду о своей беременности. Но вся радость сходит на нет, а на глазах появляются слёзы, стоит посмотреть на суровое лицо Драко, но он быстро справляется со своим гневом, притягивая её в свои объятия. — Никогда больше не скрывай от меня правду, какой бы суровой она не была, — шепчет Драко ей на ухо, ещё крепче прижимая к себе. — Не буду, — чуть всхлипывая, заверяет Гермиона.       Драко мысленно благодарит Люциуса за подаренный шанс стать отцом прекрасной дочери, первой девочки Малфой за долгое время. А также он понимает, что счастье теперь никогда не покинет их дом.