Neurotoxin

Наконец, этот день настал. Первая операция. Из целого чёртового цикла. Она была запланирована на час дня, а Гэвин, вопреки обыкновению не проспавший до самого обеда, поднялся в шесть часов утра, и с тех пор, казалось, даже не присел ни разу. Он молчал, но андроид отчётливо видел пролёгшую между бровей складку и ходящие под кожей желваки, напряжённую челюсть и сжимающиеся в нить губы. Выработка гормонов превышала норму. Совокупность невербальных знаков и физиологических признаков позволяли заключить, что… Гэвин нервничал. Наверное, Ричард мог бы сказать об этом и без подробного анализа, но уход к кибернетической части, просматривание данных до мельчайших подробностей изучаемого им Гэвина и их структурирование помогало ему самому переключить внимание на те сорок четыре целых две десятых процента вероятности, что во время операции что-то пойдёт не так. Менее десяти процентов — вероятности необратимых осложнений, менее пяти — с летальным исходом, но… Но они существовали. И статистическая погрешность в этот раз имела огромное значение, потому что за равнодушными цифрами стояло нечто ценное, очень важное. Тот, за кого Ричард отдал бы всё. В какой-то момент Ричард снова ушел за кофе. По просьбе Гэвина. Просьба была чем-то новым. Зачастую Рич понимал без слов, по взглядам и неловким жестам, и исполнял просьбу до того, как Гэвин её озвучивал, сам несколько озадаченный тем, насколько легко и быстро получалось подстроиться. Это было… неожиданно. Но всё-таки ему нельзя было исключать вероятность спонтанного желания. Людям они свойственны. Андроид поражался человеческой природе, удивительной, непредсказуемой. Она настолько же восхищала, насколько порой пугала. В палате Гэвина не оказалось. Ричард замер на пороге, держа стакан с кофе, и почувствовал себя очень… непривычно. Активировалась детективная программа. Было странно понять это, Ричард, казалось, слишком давно не пользовался её алгоритмами. Перед глазами побежали графики и варианты, и Ричард медленно опустил стакан на тумбочку, а затем снова вышел в коридор. У Гэвина было всего два пути — направо и налево. Налево — конец коридора и туалет. Первым делом Ричард проверил именно его. Гэвина там также не оказалось. Между ними были три минуты тринадцать секунд. Ричард дошел до лифта и лестницы, ненадолго притормаживая возле них. Не мог ведь Гэвин?.. Нет. Насколько Ричард уже успел узнать, не в его характере сбегать от трудностей. Однако он мог выйти в сад, «подышать воздухом» — Ричарда несколько озадачивался такая формулировка, словно бы в помещениях воздуха не было. Другой вопрос — почему бы не подождать Ричарда и не пойти вместе? Безликая фигура, очерченная белым контуром — модель, генерируемая программой, проскользнула мимо него, дальше по коридору. Поворот, сразу после него — медсестринский пост. Далее коридор с автоматами — снэки, кофе, прочие напитки. Именно отсюда пришел Ричард. Вероятность, что Гэвин прошел мимо незамеченным, критически низкая. На посту стояла лишь одна медсестра. Андроид-медработник. Из тех, кто, даже подвергшись девиации, всё равно остался на том месте, для которого был разработан. Те, кто сломал барьер не сам, редко могут сразу же осознать в себе личность и понять, чего они хотят. Они были в какой-то переходной форме от машины до девианта. Ричард подал ей запрос на проверку данных и тут же получил файл с данными. Сканирование… И… Ничего. Гэвин не проходил мимо за последние десять минут. Ричард повернул обратно. И снова он встал у лифта и лестницы. Вероятнее, конечно, был лифт. На нём быстрее, а Гэвину нельзя чрезмерно перегружать себя прямо перед операцией, это повышает риски. Но… Раздался тонкий звоночек, и створки лифта раздвинулись. Из них вышла медсестра, человек, бросила на Ричарда беглый взгляд и прошла мимо, сама не осознавая, что подсказала андроиду правильный вариант. Он снова прокрутил звукозапись за последние несколько минут. Он должен был услышать и записать звонок лифта, если бы тот останавливался на этаже. Но звонка не было. Лифт не останавливался. Гэвин воспользовался лестницей. Ричард уже прошёл три ступеньки вниз, как вдруг замер. А что, если он ошибся? Точнее, он был прав изначально. Что, если Гэвин не спускался? Ричард постоял ещё несколько секунд. А затем поднялся обратно. Теперь сложно было сказать, что им движет. Это не было программой. Это было не слишком логично. Даже, пожалуй, абсурдно. Но это было так… по-гэвински. И Ричард не ошибся. Гэвин не спускался вниз. Ричард встал рядом с ним, выскользнув из-за спины. Гэвин скосил на него глаза и дёрнул уголком губ, чуть щурясь, отчего от его глаз разбегались лучики мимических морщинок. Поднеся к губам сигарету, он затянулся и выдохнул дым куда-то вверх, наблюдая, как он быстро растворяется в воздухе. — Ты долго. — Вы оставили мало улик, — не то упрекнул, не то похвалил андроид, делая глубокий вдох, не укрывшийся от Рида. — Я что, сделал тебя пассивным курильщиком? — брови Гэвина выразительно дёрнулись вверх, и губы снова коснулись сигареты. — Во даю. Испортил такого правильного андроида. Ричард дождался момента и аккуратно вытянул из пальцев Рида сигарету, не обратив внимание на проблеск возмущения в глазах. Он сделал затяжку. Очень, очень долгую затяжку, пока огонёк тлеющей сигареты не добрался до фильтра. — На вкус не так, — констатировал Ричард, так и не выдохнувший дым. — А как должно? — забирая и кидая окурок под ноги, хмыкнул Гэвин. — Как ваши губы, — ничуть не мешкая, ответил Рич. — Но, как я и думал, слишком ярко выраженный вкус табака. У вас привкус кофе и мятной жвачки. Гэвин поднял на Ричарда взгляд. И того коротнуло. Резко, колко. Прямо в груди, там, где у людей сердце, а у андроидов — лишь его подобие. Рид взял его за воротник кофты и резко дёрнул на себя. Они столкнулись зубами, но это нисколько его не смутило: он впился в губы андроида, жадно, пылко, горячо. Ричард не мог не ответить, не поддаться напору, отвечая столь же дико, кусаясь и сминая губы этим крепким, пьянящим поцелуем. Но, обняв ладонями лицо Рида, он гладил скулы большими пальцами со всей имеющейся у него нежностью. Чувствительные сенсоры на пальцах, а также на лице, сходили с ума от ощущения жесткой, колючей щетины. Нейронная сетка плавилась от грубости и стойкого, словно выжженного в программном коде всепоглощающего желания сделать всё ради того, чтоб Гэвин был счастлив. Абсолютно всё. Он почувствовал, как рука Гэвина разжала его кофту и переместилась под затылок, крепко нажимая. Однако Ричард всё равно отклонил голову назад, втираясь затылком в ладонь Гэвина, прикусывая его нижнюю губу и заставляя тихо, но довольно внушительно заурчать, прежде чем они снова приникли друг к другу. Спустя некоторое время Гэвин всё же вынудил себя оторваться. С припухшими губами, сбитым дыханием и взъерошенными волосами, ибо чьи-то руки никак не могли определиться, где им больше нравится его щупать. Загнанно дыша, он уткнулся андроиду в шею, вжав в себя так крепко, насколько мог. Поколебавшись, Ричард опустил руки на спину Рида и мягко провёл вниз, разглаживая складки на одежде. Жадно ловя очередную крупинку информации. — Если, — хрипло начал Гэвин, касаясь губами шеи андроида, не в силах удержаться, — всё пойдёт не по плану… Я хочу знать, что ты от меня скрыл. Руки андроида замерли. И он мягко отстранился, вынуждая Гэвина поднять голову и заглянуть ему в глаза. Словно найдя в них свою смелость, Ричард коснулся губами шрама на переносице и прижался лбом ко лбу Гэвина. — Не здесь. Вернёмся в палату, Гэвин. Там я всё расскажу.