Руки прочь от магии!

      — Спасибо, — я обернулась и улыбнулась мюкле, которая проводила меня в новую комнату. — Она просто чудесна.       И я не преувеличивала. По сравнению с той дырой, где мы с мальчишками сегодня провели ночь, это место показалось номером класса люкс. Двуспальная кровать с тяжелым балдахином, отдельная ванная, стол, комод и даже полка с книгами. Пахло сладкими благовониями, а на стенах мерцало несколько подсвечников — и никаких голубых шаров. Не знаю, кто выбрал для меня эту комнату, но спасибо ему.       Прежде чем маленькое существо ушло, я быстро вернулась к нему и присела рядом на колени. Осторожно и медленно протянув руки, я прикоснулась пальцами к тонким, подрагивающим ушам, и маленькие, совершенно черные глазки влажно сверкнули, смотря на меня. Нагнувшись так близко, что ощутила легкий, пряный запах от мюкли, похожий на имбирь, я услышала его частое, хрипловатое дыхание. Закрыла глаза и тихо-тихо прошептала в одно из нежных ушек:       — Приведи ко мне Игига.       У меня в комнате даже был собственный балкон — правда, крошечный, с холодным каменным полом и уродливой балюстрадой. Он выходил на оранжевые поля, стелющиеся за резиденцией, и где-то далеко за ними, на горизонте, торчали острые шпили домов или других замков. Но у меня никогда еще не было собственного балкона, хотя бы даже на один вечер, и я была счастлива как ребенок. Стояла здесь, оперевшись о перила и навалившись на них грудью, и смотрела вперед, как принцесса в замке. Холодный, пронизывающий ветер с запахом горьких, сухих трав, и сизые тучи дополняли картину в стиле «Красавица в беде, где же прекрасный принц?» Никогда не любила подобные сказки в детстве, но сама оказалась в чем-то подобном. Вот такой парадокс.       — Что случилось?       Я успела забыть про него, и теперь резко обернулась назад, зачем-то одергивая юбку, которая слегка шевелилась от ветра. За спиной, в комнате, возвышалась могучая, широкоплечая фигура. Но это был не Кайл.       Я зашла в комнату и крепко закрыла за собой дверь на балкон. После этого проверила, хорошо ли заперта входная дверь. На всякий случай посмотрела по сторонам, убеждаясь, что здесь нет ни одного вездесущего голубого шарика. И только после этого я повернулась к пернатому эйту.       — Ты же их слышал. Какой-то дурацкий праздник завтра.       Игиг наклонил голову, не сводя с меня глаз. Как у всех хищных птиц, его взгляд был острым, неприятным и чересчур прямым. Мне кажется, что если бы горгульи колледжа были живыми, они смотрели точно так же.       — И что?       — Ну как «что»? Мне придется напялить на себя платье!       — Против этого я бессилен.       — Кугалунг! А как же мои…       Я резко закрыла рот, даже сама не поняв, чего испугалась больше: то, что назвала такую махину кугалунгом или то, что нас все же могли подслушать. Недолго думая, я чуть задрала левый рукав кофты.       — Сомневаюсь, что это будет вечернее платье с длинными, плотными рукавами, — буркнула я.       Первый розово-фиолетовый завиток татуировки кокетливо выглядывал из-под рукава и тянулся к моему запястью. И что в них такого постыдного, что приходиться скрывать их от всего мира эйтов?       Игиг насупился, смотря на мои руки. Но для здоровяка он соображал довольно шустро.       — Я найду для тебя перчатки. Если спросят — скажи, что у тебя шрамы. Люди же скрывают их?       — Да, некоторые. Хотя не знаю. Ты объяснишь мне или нет, что в них такого?       Я опять не назвала это слово, лишь выразительно взмахнув рукой. Мне всё казалось, что меня разыгрывают. Или что в обществе эйтов неприлично появляться с татуировками. А я что, виновата в этом? Мои родители, как-то, разрешения у меня не спросили.       — Объясню, — холодно ответил Игиг, — но после праздника. У нас остается не так много времени. Когда будут получены разрешения от ваших опекунов, от вас с номером Л5 постараются как можно быстрее избавиться. Мне так кажется, — поспешно добавил он, не собираясь пугать меня. — А ты совсем не знаешь, что они означают? Никогда про такие не слышала?       Мне уже не на шутку было интересно, но я все равно не рисковала задирать рукава, чтобы как следует разглядеть татушки, как в первый раз. Может, потом, в ванной. А вдруг в них заключено особое послание, которое я, несмотря на все семнадцать лет своей жизни, так и не смогла прочитать?       — Не знаю, — резко ответила я. — А откуда должна была знать?       — Ты даже не знаешь, кто и когда тебе сделал их? Ты родилась с ними?       Кстати, насчет последнего — когда-то у меня самой были такие мысли, но затем профессор биологии под номером три сообщила, что магия и технологии еще не дошли до такого уровня, но откуда она знает наверняка? Она всего лишь человек.       — Конечно нет, кугалунг. Их мне сделали родители.       Кроме этой, «официальной», версии, у меня больше никаких других не было. В моей жизни, знаете ли, есть много других вещей, которыми стоит забивать себе мозги. Странные татушки не из этой категории.       — Ты сказала, у тебя нет родителей.       Так, меня все больше и больше бесили узколобые вопросы этого пернатого! Но я проявила чудеса терпения — спасибо занятиям ингелой и медитации.       — Какой ты наблюдательный! Я что, по-твоему, из яйца вылупилась?       Кажется, получилось довольно грубо, если учесть того, что я не знаю, как появляются на свет такие, как Игиг и его брат. Кюрук, у меня уже голова шла кругом от всего этого!       — Я не думаю, что кто-то еще кроме моих родителей, мог сделать это, — медленно проговорила я, не глядя на эйта. — Но наверняка я, конечно, не знаю. Никто мне об этом не говорил. — Я немного помолчала, потому что не хотела продолжать, но затем все же призналась: — Меня нашли у порога колледжа, когда мне было несколько месяцев отроду. Мои руки уже были такими. Со мной никого и ничего не было. Меня просто подкинули.       Резко стянуло кожу внутри носа, и воздух показался холоднее обычного. Я всегда избегаю говорить о своей семье, потому что… это же глупо. Зачем о ней говорить, если ее нет? И как можно грустить от того, что ее нет? Глупо. У меня сжало горло. Очень. Глупо.       — Мне жаль.       Я кивнула, по-прежнему глядя в другую сторону. Только сочувствия от бездушного существа из правящего совета эйтов мне и не хватало в этой ситуации. Уж лучше мюкли, чем он.       — Тебя нужно обнять?       Что-что? На всякий случай я отступила назад, готовясь, если что, врезать. Я не ослышалась?       — Чего?       — Тебя нужно обнять в такой ситуации? — Голые, без перьев, щеки Игига вдруг стали пунцовыми. — Люди же так делают…       Он почти извинялся — до того у него был сконфуженный вид. Но я продолжала занимать оборонительную позицию, готовясь в случае необходимости дать отпор. Кто-кто, а громилы с крыльями вместо рук до меня еще не докапывались.       — А эйты нет?       — Ну… да, конечно… в смысле… — Игиг нервно почесал макушку, встрепав длинные серые перья. — Я читал, что у людей все проще. На уровне эмоций. И я вообще-то просто хотел показаться вежливым!       Теперь он сам постарался занять оборонительную позицию: как так, я тебе предложил свои колючие, пернатые объятья, а ты еще тут смеешь воротить нос! Я усмехнулась, не зная, как еще выразить свое возмущение.       — Мы что тебе, примитивные морские свинки? Думаешь, у нас все на уровне эмоций держится?       Игиг насупился, чувствуя себя виноватым и пристыженным. Так-то. Мне нужно оправдывать свое прозвище не только в стенах колледжа, но и даже в мире эйтов.       — Где ты это прочитал? — чуть мягче спросила я, потому что на самом деле стало интересно.       — Э… в книге… о человеческой психологии.       — Которую написал эйт?       — Конечно.       Я больше не могла злиться. Да тут впору было только плакать. Великие и мудрые эйталиты, без которых жалкое людское племя до сих пор прозябало бы в своих пещерах! Я взмахнула рукой, не в силах выразить и половину своих мыслей словами. Полный дурдом. Я даже растерялась.       — Хорошо, умница. Ничего не скажешь. Сам-то был бы не против объятий?       — Э…       Трансформация из хмурого и грозного человека-птицы в сконфуженного и неловкого подростка была уморительной. Жаль, у меня не было под рукой фотоаппарата Кайла.       — Смотря от кого. — Игиг виновато улыбнулся, смотря на меня сверху вниз. — Прости, не хотел обидеть. Эйталиты не так много знают о людях, на самом деле. Как и вы о нас. Говори мне, если я делаю что-то не так.       Мне хотелось ответить, что этак я охрипну, но пора было уже кончать с этой непринужденной болтовней. Я о чувствах вообще говорить не люблю и уж тем более со странными существами из правительства. Пора напомнить, зачем он сюда пришел.       — Так ты найдешь перчатки к вечеру?       Смущенный подросток за секунду превратился в серьезного человека-птицу с каменным лицом. Слишком резко.       — Найду, — кивнул он. — Тебе нельзя показывать свои руки. А потом я тебе все объясню — ты обязана это знать. И если не от своих родителей, то от кого-нибудь другого. Кажется, в балконной двери были нехилые щели, потому что я вдруг жутко продрогла и даже крепко скрестила на груди руки, сжавшись в один комок. Только бы он снова не предложил свои теплые объятья.       — Я могу навестить своих друзей? Куда их увели?       — Можешь, но я не советую выходить из комнаты. За вами следят, — понизил голос Игиг. — Просто подожди здесь. Осталось не так много времени, как ты думаешь.       Он развернулся, готовый уйти. А мне, значит, и шага отсюда ступить нельзя! И это, значит, называется «более гуманное отношение к нашим гостям»! Я быстро разозлилась, потому что это чувство было самым знакомым и понятным из всего того букета, что я ощущала рядом с этим парнем.       — «Просто подожди»? Я имею право знать, что с мальчишками! И я не собираюсь сидеть в комнате, сложа руки, пока вы готовите против нас кюрук знает что!       Игиг остановился, уже взявшись за край двери. Не оборачиваясь на меня, он небрежно произнес:       — Все-таки эйталиты никогда не ошибаются. Вами управляют одни эмоции.       И он вышел, захлопнув за собой дверь.       Я попятилась и опустилась на холодную кровать. Спальня показалась больше, когда в ней осталась одна я, и светлее — никто больше не отбрасывал черную тень. А еще меня ударила по ушам внезапная тишина.       Неужели я когда-то хотела себе отдельную комнату в УКОГ, без соседей?       Я вспомнила Мелодию и Дарью, всех прошлых девочек, с которыми делила комнату. Он все казались мне такими одинаковыми и скучными, но они все успешно справлялись со своей главной ролью — они были рядом со мной. Благодаря им, я не чувствовала себя такой маленькой, такой одинокой и такой глухой, как сейчас. Могла злиться и раздражаться из-за них сколько угодно, грубить, язвить и игнорировать. Но они были нужны мне. И сейчас тоже. Я скучала по колледжу, по своей комнате, соседкам. И даже — немного — по родителям.       На всякий случай оглянувшись по сторонам, я погасила почти все свечи, села спиной к балкону и осторожно задрала левый рукав кофты. В полумраке почти ничего не было видно, но я знала, что он здесь, и по памяти провела пальцем по зигзагу, который опоясывал всю руку, от запястья до плеча. Когда я была ребенком, то думала, что у меня просто такие пигментные пятна или даже побочная внешность — в УКОГе хватало людей со странностями. Я никогда не придавала своим татушкам большого значения, как не придают значения родинкам или чему-то еще естественному. Поэтому было так странно слышать, что в них заключена какая-то тайна или что-то еще, из-за чего ее нельзя показывать ни одному эйту.       Было жутковато думать, что существует еще что-то, чего я не знаю о себе. Но мне не хотелось узнавать об этом. Не сейчас, может через несколько лет, когда я точно буду готова. И от кого угодно, но только не от эйтов, которые ничего не понимают в людях. Сколько бы умных книг по психологии они ни прочитали бы.