Руки прочь от магии!

      Я едва продрал глаза в это утро. Поспать удалось часа три, а то и меньше. Конечно, у меня уже выработан небольшой иммунитет для таких случаев — спасибо вечеринкам в колледже, после которых приходилось как миленькому идти на лекции. Но я все равно чувствовал себя погано.       Кайл еще спал, и я не без труда растаскал его. Мюкли уже вовсю скреблись к нам в дверь, приглашая на завтрак. У меня горло пересохло от жажды и, поспешно умывшись и переодевшись, я поспешил за уродцами, таща сонного друга за собой.       В резиденции слышался шум с нижнего этажа, неясные голоса и даже рычание Энрира. Что будет, что совет устроит нам после завтрака? Они получили разрешение и теперь могут делать все, что захотят, а люди, которые отвечают за наши жизни, оказались слишком запуганы, чтобы хоть немного противостоять им. Эйталиты даже не удивились, получив от них согласие.       В столовой была одна Джем, которая уже завтракала своими овощами. На ней снова старая спортивная форма колледжа с той же неизменной кофтой с длинными рукавами. Глядя на нее, нельзя было сказать, что еще сегодня ночью она представала перед нами в шикарном платье, похожая на сказочную принцессу. Теперь она опять лишь боевая подруга, которую знаешь сто лет.       Завидев ее, Кайл немного проснулся и поспешил к столу, путаясь в слабых ногах.       — Дж… К… Укол, где ты была? — наконец выпалил он и плюхнулся на соседний стул.       Я подсел к ним и пододвинул к себе одну из тарелок. Мне тоже интересно, где она пряталась полночи и, конечно же, еще не имела понятия о том, какое важное известие мы получили.       — Доброе утро, — она едва взглянула на нас, кроша свой салат. — Вас не касается, где я была.       Чего-чего? Мне как будто дали пощечину, опять. Как это не касается? Еще как касается! Мы единственные близкие ей люди в этом месте, и если она всю ночь просидела в туалете, то мы и об этом обязаны знать!       — Почему это не касается? — Кайл тоже обиделся — настолько, что даже не заметил еды перед собой. — Что случилось? Это из-за Х... Скрипа?       Ага, как обычно все сваливают на меня. Джем сердито ударила вилкой о тарелку. Я заметил темные круги вокруг ее глаз — не то правда от слез, не от бессонной ночи.       — Я не обязана перед вами отчитываться, — сердито процедила она и указала взглядом куда-то в угол потолка.       Я нехотя проследил за этим направлением и заметил парочку голубых шаров. Понятно. Мало того, что ее где-то носило всю ночь, так, оказывается, еще в таких местах, в которых она не должна была находиться! Я почувствовал обиду. Джем всегда была такой правильной в этом отношении — в колледже ей почти не выдавали записок о нарушении правил, редко наказывали за что-то, потому что она всегда мыслила трезво и никогда не переступала черту. А что произошло сегодня ночью? Во что она втянулась?       — Мы могли бы составить тебе компанию, — с укором заметил я, отрезая кусок от мяса такикану.       — У меня была компания, не хуже вашей, — отмахнулась от меня Джем.       — И кто? — тут же подорвался Кайл. — Игиг?       Тут меня взяла настоящая злость. Это уже ни в какие рамки не лезет! Она успевает развлекаться без нашего ведома, и при этом еще спокойно променивает на такого типа, как эйталит из совета! Она что, совсем головой тронулась?!       — Я не хочу сейчас ни о чем говорить! — твердо ответила Джем, вытирая пальцы салфеткой и убирая приборы. — Давайте потом.       — О нет, мы обсудим все сейчас! — рявкнул я в ответ. — Потом может никогда не наступить. Ты вообще в курсе, что совет получил согласие на нашу проверку? Одному Кату известно, что они теперь будут делать с нами!       — Что они будут делать с тобой, — поправила меня подруга, взглянув исподлобья. — Только из-за тебя мы оказались здесь, и только ты им интересен. Как ты того и хотел.       Меня выводил из себя ее спокойный, но при всем этом такой язвительный тон, ее пренебрежение к нам, ее скрытность и нежелание говорить. Я мимолетно ощутил, как потеплели ладони, и в следующую секунду салфетка возле блюда Джем вспыхнула зеленым пламенем.       Кайл оказался расторопнее всех и тут же плеснул на огонь соком из своего бокала. Мы перевели дыхание, а я сжал руки в кулаки, как будто это могло купировать магию.       — Кугалунг, — фыркнула Джем, рассматривая горстку пепла. — Ты никогда не изменишься.       Я и без того был раздосадован не на шутку и, казалось, еще одно слово, и я опять взорвусь, но в этот раз вместо салфетки загорится ее кофта. К счастью для всех нас в дверь опять поскреблись, и показались мордочки мюклей, которые, похрюкивая и повизгивая, снова приглашали нас за собой. Совету уже не терпится увидеть нас. Наверное, они тоже едва проснулись после вчерашнего, но такие трудяги, что спешат начать свой рабочий день как можно раньше. Вручите им медаль за это.       Джем первая вскочила на ноги, отодвинув свой стул. Ага, еще бы, нашла причину снова отложить разговор. Но пусть будет уверена, как только мы останемся наедине — без всяких шпионов-эйтов, — я тут же узнаю всю правду. Я должен это знать, нравится ей это или нет.       Мы с Кайлом были вдвойне рассержены не только из-за молчания нашей подруги — за этим спором мы даже не успели позавтракать. В то время как Джем слопала весь свой салат. А когда теперь выпадет возможность поесть нормально? Что вообще нас ждет после проверки?       Вернее, что меня ждет?       В зале совета было шумно. Все пятеро эйталитов разговаривали друг с другом, переходили с места на место и были взвинчены до предела. Где эти вальяжные движения и неторопливые разговоры, которые еще только ночью я наблюдал на празднике? Эйталиты волновались и не скрывали этого.       Когда мы зашли в зал и оказались в поле их зрения, все разговоры мигом затихли, а совет на пару мгновений замер, смотря на нас. Гугалан стоял посреди зала, приковывая к своей массивной фигуре все внимание. По левую руку от него находился Телем, и он единственный продолжил что-то говорить, когда другие уже замолчали. Но вскоре осекся и он. Арей спиной стоял к столу и опирался на него руками. Его рубашка была смята, волосы растрепаны, а глаза сверкали. Я вообще поначалу не узнал его.       Аврора поднялась в воздух выше чем обычно, вероятно, привлекая к себе внимание или лишь пытаясь это сделать. Неподалеку от всех стоял Игиг, и я разозлился, увидев его, как будто всерьез верил, что его здесь не окажется.       — А, они уже здесь! — воскликнула Аврора, спускаясь ниже, но Гугалан бесцеремонно оттолкнул ее в сторону, надвигаясь на нас.       — Т23, ты сейчас же отправишься на проверку, — без всяких вступлений выпалил он. — Мы ограничены во времени и должны как можно скорее все закончить.       Взгляд его странных глаз был тяжел и неприятен как никогда, но я вдруг вспомнил, как он смущался сегодня ночью на сцене. Ого, это было только сегодня?..       — Куда нам торопиться? — поинтересовалась Джем, но Гугалан не обратил на нее внимания.       Зато кое-кто поспешил ответить.       — Ваши опекуны дали нам не более суток, — с готовностью отозвался Игиг, — после этого мы должны будем вернуть вас в ваш мир. — Он отвел взгляд. — Здесь и так проблем хватает.       Гугалан недовольно фыркнул и закончил за него:       — На празднике меня пытались отравить.       Я мигом забыл и про Джем, и про Игига. Отравить? Поэтому он кашлял? Но кому бы… он же не думает, что это мы? Нам бы такое и в голову не пришло! Мне неожиданно стало так душно и нехорошо, как будто я все же был повинен в этом преступлении.       — Никто на вас не думает, — сразу попытался успокоить нас Игиг, но взгляд Гугалана был далеко не таким доброжелательным. — У вас не могло быть такой возможности. В напиток господина Гугалана подсыпали порошок слириума. Если вы не знаете, он лишает эйталитов магической силы.       О, прекрасно знали! Я по себе знал, как безжалостны эти кристаллы, но никогда не слышал о том, что его можно использовать вместо яда. Это отвратительно и по характеру ощущений, и по самому поступку. У меня самого к горлу подступила желчь, когда я попытался представить себе, что будет, если проглотить блокиратор магии.       — Но кому это могло понадобиться? — недоуменно воскликнул Кайл. — В смысле, вы же не один представляете весь совет. Если кому-нибудь это было и надо, так только другому члену совета.       Кайл часто ляпает что-нибудь лишнее в самый неуместный момент, но сейчас он сам себя превзошел. Такое обвинение, слишком смелое в кругах людей, не говоря об эйталитах, повисло в тишине, и все остальные, четверо, членов совета уставились на нашего друга. Телем, Арей, Аврора и Игиг. Мне даже стало страшно за нашего дуралея.       А вдруг это правда кто-то из них, и сейчас он набросится на Кайла и... Честно говоря, я не был уверен ни в одном из этих четверых, но в первых двух особенно. Аврора вряд ли бы стала ввязываться в такие делишки — больно ей это надо. А насчет Игига я вспомнил слова Калану — вряд ли этот выскочка стал бы так рисковать.       И я бы даже предположил, что Гугалан сам себе подсыпал этот порошок, чтобы вызвать подозрения на своих коллег. Но вслух такое озвучивать я, конечно, не стал, мой номер не Л5.       — С этим мы разберемся, но не сейчас и не здесь, — прервал тишину сам Гугалан. — Не будем терять времени! — распорядился он и энергичным шагом подошел ко мне. — Для проверки нужна специальная машина, которая есть в нашей резиденции. — Он поколебался и с неохотой обернулся к остальным эйтам. — Кто выступит свидетелем проверки?       Ох, нелегко ему, наверное, смотреть на них и думать, что среди них может быть тот, кто желает ему смерти. Лучше бы Кайл держал свой широкий рот закрытым!       Игиг с готовностью вышел вперед, но Гугалан со смехом остановил его движением руки.       — Господин Игиг, успокойтесь уже. Думаете, раз нашли этих детей, то вы их личный нянька? Мне кажется или вам нужен отпуск?       Тот насупился, недовольно смотря на него, его бледные щеки покраснели. Я усмехнулся, надеясь, что он заметил это. Пусть лучше проследит за Джем, мне его помощь даром не сдалась. И пока все внимание было направлено на него, вперед вылетела Аврора.       — Я буду свидетелем.       Гугалан недовольно поджал губы, но неожиданно согласился.       — Вам это будет полезно, госпожа Аврора. Женщины часто не имеют никакого представления о том, как устроен мир.       С этим позитивным выводом он вывел нас из зала. Мелькнули растерянные глаза друзей, и огромные двери захлопнулись за нами.       В мире эйталитов не жалуют механизмы и электричество — я это уже давно заметил. Поэтому неудивительно, что пришлось спускаться по лестницам, без всяких лифтов и эскалаторов. На голодный желудок — то еще развлечение, и я думать не хотел, как буду подниматься обратно.       Я уже сбился со счета, сколько этажей мы миновали. Казалось, что под землей резиденция имеет больше уровней, чем наверху. А еще здесь было намного холоднее, и я сильнее натянул рукава кофты, поднял воротник и корил себя за то, что был в шортах. Как только полуголый Гугалан и Аврора в своей легкой накидке не замерзли?       Они молчали всю дорогу. Не смотря ни на меня, ни на друг друга. Лишь громкое сопение Гугалана, и стрекот крыльев Авроры выдавал их.       Когда мы уже в десятый раз прошли через лестничный пролет, я заметил на полу огромную, призрачную цепь, со звеньями в полметра высотой, которая вилась по коридору, точно хребет древней гигантской змеи.       — Это для Энрира, — пояснил Гугалан, заметив мой взгляд. — Только эта цепь и может сдержать волчка. Не будь ее…       Он угрожающе замолчал, предоставив мне самому додумывать ужасающие последствия свободы для «волчка».       Аврора быстро пролетела мимо, не взглянув на нее.       Миновав и этот этаж, мы оказались в небольшом, сыром, темном помещении, и только сейчас у меня появились подозрения, что, кажется, со мной здесь могут спокойно расправиться. А может, заодно и с Авророй.       Или все же с Гугаланом?       Загорелись наши вечные спутники — голубые шары. В неверном, дрожащем свете выступили очертания странной машины, смахивающей на изобретения дантиста, который в прошлом работал в тату-салоне, а еще раньше — пытал людей. Здесь и кресло, и зажимы для рук, и провода, и даже стеклянный шар на подставке.       — Это изобретение несравненного Дедара, одного из величайших эйталитов! — гордо провозгласил Гугалан. — Дедар не первый, кто хотел использовать магию в качестве энергии, но он был первым, у кого это получилось. Это гениальное открытие перевернуло весь мир эйталитов!       — А не проще ли использовать электричество? — я попытался спустить его с небес на землю. — Или вы, судя по всему, так и не знаете, что это такое?       Гугалан покачал тяжелой головой и посмотрел на меня чуть ли не с жалостью.       — Несчастный! Если ты пытаешься сравнить магию и электричество, то ты ничего не знаешь о мире! Но мы здесь не для того, чтобы говорить о твоем невежестве. Мы узнаем, что на самом деле за сила спрятана внутри тебя.       После последнего случая с Кайлом и того, что сегодня случилось за завтраком, мне уже как-то не очень хотелось знакомиться со своей побочной силой поближе. Кто знает, кого она еще может ранить.       — Это совершенно безболезненно, — заверил меня Гугалан, подходя к агрегату поближе. — Я даже продемонстрирую.       Он уселся в кресло, положил могучие руки на подлокотники и кивнул Авроре, впрочем, внимательно наблюдая за каждым ее движением. Эйталита подлетела к нему, слегка дотронулась до наручников, закрепленных на подлокотниках кресла, как они тут же крепко захлопнулись, надежно схватив Гугалана в тиски. Несмотря на то, что зажали лишь его руки, мне показалось, что теперь он оказался полностью беспомощен.       Аврора еще не закончила. Приблизившись к панели управления изобретения, она со всей силы навалилась на торчащие рычаги допотопного образца. Наверное, она планировала продолжить заковывать Гугалана. Мне даже захотелось помочь ей в этом благом деле. Механизм заскрипел, по проводам, тянущимся от кресла, забегали разряды. Глаза Гугалана засветились белым светом.       И вдруг в стеклянном шаре вспыхнул свет. Он был странный — круглая, летающая сфера, похожая на голубые шары светильников-эйтов, но из ее центра лучился чисто белый свет, а по краям он был окрашен в черный, точно дым. Сияющий шар занимал собой почти все пространство под стеклянным колпаком, и я начал опасаться, что эта хрупкая защита вот-вот разлетится вдребезги. Но она и не собиралась, надежно удерживая шар внутри себя.       Гугалан выглядел совершенно спокойным, даже расслабленным. Я наблюдал за ним — он не показал ни тени того, что ему неприятно или больно. Кажется, он вообще не чувствовал никаких неудобств, сидя здесь, в тисках, и переправляя свою магию в стеклянный шар. Может, я ошибаюсь, если думаю, что это по ощущениям должно равняться тому, что из тебя литрами выкачивают кровь?       — Видишь? Все очень просто, — снова обратился он ко мне, когда Аврора повернула рычаги обратно и открыла наручники. — Только с помощью этого механизма мы сможем увидеть, чего ты стоишь на самом деле. Насколько ты один из нас.       «Меньше, чем ты думаешь, урод.»       Он поднялся, освобождая для меня место, и я, немного поколебавшись, все же прошел туда и опустился в кресло. Было немного неуютно и все-таки страшновато. Само сиденье оказалось жестким, высоким и холодным. Я едва успел расположить руки на подлокотниках, как Гугалан тут же зажал мне запястья. Металл обжег кожу льдом, а сам размер наручников подогнался под обхват моих рук, надежно стиснув их. Не теряя времени, Гугалан уже подошел к панели управления и занес над ней свои ручищи. Я напрягся, с опаской следя за ним. Аврора успела ободряюще мне улыбнуться.       Это всего лишь проверка. Как проверяют сердце или смотрят в уши…       Меня подбросило от боли. Внутренние органы опалило, и огонь начал разгораться, сминая, сдавливая, сжигая изнутри заживо. Меня откинуло на спинку сиденья, но руки оказались крепко зажаты наручниками, которые уже раскалились.       В ловушке!       Я попытался выдернуть руки из тисков, но тело слабело с каждым мигом. От боли я ничего не соображал. Сердце заходилось. Рот наполнился кровью, а из глаз текли слезы.       Я не мог кричать. Боль ломала кости.       Я умирал.       Мое тело начало подскакивать на кресле, как от удара током. Затылок бился о подголовник, и я все еще бессмысленно дергал руками, пытаясь освободиться.       Я не мог дышать.       Перед глазами сверкали белые вспышки. В какой-то момент у меня открылся рот, и я заорал.       Но ни звука не услышал.       Неожиданно все закончилось. Наручники отпустили мои руки, и я упал вперед. Тело продолжала бить крупная дрожь, но его словно парализовало — я не чувствовал его, не мог шевельнуться. Изо рта и носа хлестала кровь. Я не слышал ничего, кроме гула в ушах, но он вскоре начал стихать. Холод и жесткое кресло пропали.       Потом пропало все остальное.