***
Кот Нуар не последовал за своей напарницей, когда она перепрыгнула на другую крышу, а потом — на следующую. Парень по ее лицу видел — она его узнала, но это всего лишь половина беды. Другое и главное заключатся в том, что Эллиот больше чем уверен, под маской скрывается Эмма, акума ее побери, Агрест. Ему так хотелось ее догнать, поговорить… Но он заставил себя этого не делать. Если это была Эмма, а это точно была она, то он со всей уверенностью может заявить, что достаточно хорошо ее знает, чтобы сказать, что сейчас ее лучше не трогать. Неспеша пройдя вдоль края крыши туда-сюда несколько раз, Нуар с передавшейся ему вместе с талисманов супергероя кошачьей ловкостью спрыгнул в переулок, где перевоплотился в самого себя. Из узкого прохода между домами вышел уже Эллиот Савар и неспеша направился в сквер, на который совсем недавно с крыши дома смотрела Ледибаг.***
Следующим утром я встала очень рано. Панду-зомби я напоминала гораздо меньше, чем вчерашним утром, но все же выглядела не то, чтобы очень хорошо. Мне так хотелось верить, что зеркало мне врет, но увы. В эти два дня синяки у меня под глазами были больше, чем когда бы то ни было. Даже во время поездки в Нью-Йорк год назад они такими не были, а я ведь тогда по двадцать часов в сутки не спала, все поверить не могла, что нахожусь в этом городе, гуляла и гуляла. Я спала в трикотажных шортах и огромной футболке, которую мне подарила моя подруга Лилит. «Шмотки в мужском отделе куда лучше, чем в женском», — говорила она. И я была полностью согласна. Даже имея родителей-дизайнеров-модельеров-невероятно-богатых-и-модных-людей, я чаще отдавала предпочтение простым и удобным, чем «краси-и-и-ивеньким», как буквально пищала Фифи, самая «крутая» и мерзкая девочка в школе. Но скорее без первого. Титул самой крутой, реально крутой, чаще доставался мне, спасибо маме и папе. Смысла переодеваться не было, суббота в конце-то концов. Так что я как была, так и спустилась завтракать. Дедушка, вероятно, уже был на первом этаже, в пекарне, семь утра — время, когда она уже открыта; бабушка хлопотала у плиты. — Эмма, — она, привстав на носочки, чмокнула меня в щеку, когда я подошла посмотреть, что она готовит. — Ты так рано встала! — бабушка выглядела гораздо лучше, чем вчера и за день до этого, а о Хью такого сказать, к сожалению, нельзя было. На улице было не меньше градусов двадцати пяти тепла, в доме не прохладней, но это абсолютно не мешало Хьюго сидеть за барной стойкой, завернувшись в плед и вытащив из-под него руку, чтобы держать кружку, полную горячего чая с бергамотом. Пустой взгляд его глаз цвета Карибского моря, как и у мамы, вперился в холодильник. — Хей, Хью, — я растрепала черные волосы брата, кружка в его руке дернулась, немного обжигающе-горячего напитка пролилось ему на плед. Брат никак на это не отреагировал, ровно как и на мое появление. Я так скучала по веселому Хьюго, который радовался всегда и всему. Улыбка крайне редко пропадала с его лица, а глаза всегда смеялись. Мой приход всегда вызывал у брата еще большее счастье, особенно когда он был маленьким. Сейчас же, смотря на его словно лишившееся жизни тело — а я никак иначе его назвать не могла, — я с трудом могла в это поверить. Я вздохнула и присела рядом. По телевизору шло какое-то дурацкое ток-шоу, но оно хоть как-то отвлекало меня от ненужных мыслей, так что я решила мужественно его терпеть. Но голову все равно заполняли Кот Нуар и Эллиот. Все, хватит. Надо просто смериться и жить дальше. Ну и что, что мой лучший друг — мой супергерой-напарник? Что это, акума возьми, меняет? Словно услышав меня, Эллиот прислал СМС-ку. Уже не спишь?А должна?
Ответа не последовало, зато почти мгновенно на весь дом раздался звонок, и я побежала открывать дверь. Эллиот обнял меня. «Привет» и «Пока» всегда казались и мне, и ему бесполезной тратой времени, так что очень часто мы их не использовали. Оторвавшись, он спросил: — Что готовит Сабина? — принюхался, протягивая нос к лестнице. — Блинчики вроде. Он проскакал мимо меня, и через секунду я услышала сверху его громкий восторг: — Как вкусно пахнет, мадам Чен! Он явно меня рассекретил, но, видимо, как и я, решил сделать вид, что ничегошеньки он не знает, и спокойно продолжить жить дальше. И это было правильно. Пока что смысла об этом думать абсолютно не было. Я пошла по лестнице вверх, мысленно жалуясь на рост метр шестьдесят с хвостиком и маленькие шаги. Когда я своими крошками-шагами добралась до кухни, Эллиот уже восседал на барном стуле, хищным взглядом смотря на стопку ароматных блинчиков перед собой. Хьюго переместился на диван и высунул вторую руку из-под одеяла, чтобы запихнуть в рот блинчик. Я заняла место рядом с Эллиотом, и сразу же бабушка плюхнула на стол передо мной тарелку с такой же стопкой блинчиков, как у Элла. Вернее, она была бы такой же, если бы он половину уже не слопал. К тому времени, как я налила себе чай и отпила пару глотков, то ток-шоу по телевизору, слава тебе квами, закончилось, и на экране появилась Манон Шамак — ведущая новостей. Манон была миловидной женщиной лет тридцати. Я иногда присматривала за ее дочерью Чарлайн, пока Шамак работала, как когда-то моя мама присматривала за Манон, пока работала ее мать Надья. — Шестнадцатого мая, в среду Париж отметит двадцатую годовщину победы над Бражником, — сообщала Манон. — Однако гарантировать появление победителей этой почти пятилетней битвы, Ледибаг и Кота Нуара на празднике никто не может, так как личности или местонахождение героев до сих пор не установлены, а письмо в мэрию они, как делали в прошлые годы, не отправили. Обычно в нашей семье и среди наших друзей каждый год шутили про этот день. У народных героев, звезд этого праздника, Ледибаг и Кота Нуара спустя ровно шесть лет после победы родился сын. Мама говорит, даже время практически совпадает (почти восемь часов вечера). Но в этом году все по-другому. Знающая мамин и папин секрет бабушка, как и пару дней назад, услышав новость, осела на первый попавшийся под руку стул и заплакала; из пекарни стремительными шагами к нам поднимался дедушка, видевший все по телевизору, висящему в у прилавка; Хьюго, сильнее завернувшись в свой клетчатый плед, мужественно удалился в ванную, чтобы, очевидно, выплакаться; мы с Эллиотом переглянулись. Герои будут, правда, немного не те, которых они ждут.