°⍣*٭☫٭*⍣°
Пришло время, когда лагерь племени Света восстановился полностью. Оками были настолько горды своей работой и воодушевлёны, что, снова собрав народ, решили развить лагерь в ширь, обновляя корпусами, конюшнями и палисадниками. Омегам и молоденьким Бетам досталась работа в садах и огородах; конец сезона листопада стремительно летит день за днём, успевая даровать богатый урожай. Кажется, вот она, прежняя и долгожданная идиллия без лишних восстаний и волнений между племенами. Конечно, будучи быть реалистом, это далеко так не является, однако это не мешает большинству - с головой погружённым хозяйством - хотя бы часть времени почувствовать такое редкое чувство с бесконечными войнами как умиротворение. Тёмный лис смотрит на оживлённый лагерь и разочаровывается. Ни в одном лице он не разглядел ни намёка на раскаяние и негодование. Все были чрезмерно спокойны и до тошноты улыбчивыми. Такое ощущение, будто только он один присутствовал там и только он был категорически против всего этого. Кицунэ был обижен на весь мир, считал вокруг бесчувственными лицемерами, на удивлении которых земля держит и по сей день. «Он не заслуживал такого рода наказания». «Он вообще не заслуживал наказания». Перед зелёными глазами повторно всплывают до боли в сердце навязчивые, отчетливые воспоминания. Голоса гулким эхом не переставали мучить тёмные уши, всё больше отпечатываясь в памяти. — Ты точно в этом уверен? Это может быть опасно! — голос Омеги начал дрожать. — Разве это стоит того? — Стоит, — болотные глаза, обычно сверкающие мрачностью, в миг потеплели, когда Альфа повернулся к лису. — Самукай больше не отстанет от меня, да и Тёмный Лорд просто так это не оставит. Он не из таких, которых подолгу будет мучать совесть, после совершенного убийства. Для сумрачных - это пустяки. Бурый волк с горечью понурил голову, нарочно избегая прослезившихся изумрудов напротив. Он хотел много что сказать в утешение, но этого не допускает полный уныния ком в горле, а потом, задумавшись, и вовсе не находит никакого утешения. Их просто-напросто нет. — Ты не обязан! Пусть они сделают со мной, что угодно, но я не смогу жить без тебя, в случае поражения воинов Ветра! Альфа сорвался с места, со всеми глубокими чувствами прижимая уже всхлипывающего Омегу к себе, который тут же уткнулся в широкую, надежную грудь, давая волю горьким слезам. — Не говори так, — Ронин зажмурился, с досадой понимая, что иного выхода из болота, в которое он успел увязнуть до макушки, нет. Оками не дали выбора, а под угнетающим давлением дали понять, что за любое непослушание они отберут того, кто ему дорог, и, не дай Первому-Предводителю, убьют на месте. Бурый волк не мог этого допустить. Он готов пойти на любые преступления, на то же предательство, чтобы спасти его. — Пообещай мне одно, — Ронин выпрямился от объятий, но не отпустил хрупкие плечи из-под своих ладоней, долго вглядываясь в покрасневшее лицо и в самую бездну полюбившихся ему глаз, прежде чем что-либо вымолвить. — Чтобы со мной не случилось, ты останешься здесь, в безопасности, и больше не будешь испытывать судьбу. Тёмный лис качает головой, тем самым откровенно говоря, что не в его силах сдержать, кажется, невыполнимое обещание. — Почему нам нельзя просто сбежать?! Вместе… только мы, — каждый всхлип не даёт ровно проговорить слова, в тоне которых постепенно угасает надежда на светлое будущее. — Ты же знаешь, что это невозможно. — Мы бы попытались! — Тёмный Лорд помнит твой и мой запахи, — в очередной раз напомнил ему Альфа и тут же смягчился, когда лис опустил голову, закрывая мокрое лицо ладонями. — У него везде глаза и уши. Ему не составит труда нас найти. Он снова втянул Омегу в свои объятья, утешительно поцеловав в висок. — Я обязательно вернусь, Марк. Обязательно вернусь… На сухую траву пала пара свежих слезинок, и Марк опомнился, поспешно вытираясь и озираясь для убеждения, что его никто таким не застал. После случившегося, не хочется казаться перед всеми слабым: так считал Марк. Кажется, что его отношение ко всем соплеменникам кардинально изменилось; вместо радостных и миролюбивых лиц он видит только маски, под которыми прячется то самое лицемерие, ложь, притворство. Все близкие товарищи и братья по оружию, слепо поверив словам своей главы, в одну секунду отвернулись от бурого волка, видя в нём только «предателя», мнение которое внедрило в них общество. Разве предатель - это тот, который готов горы свернуть, пролить нескончаемую чужую кровь, ради спасения жизни его половинки?! Да его любовь не сравниться ни с кем из живущих, которые уверяют, что чувствовали её! Марк уверен в преданности Ронина как никто другой. Он лучше любого знал и знает, что на уме бывшего глашатая. Ронин искренне переживал за будущее Светлого племени, этим он делился и с самим Кицунэ, хоть и умело скрывал бушующие волнения глубоко в себе. Но… он в любой момент мог легко сдвинуть интересы племени в сторону, когда дело касалось Омеги. И Марк это больше всего ценил в Альфе. Лис уверен, что они связаны неразрушимой связью, уверен в их настоящую любовь, в которую навряд ли поверят другие. Верил, что они истинные, иначе не были бы они такое долгое время вместе, не могли бы случайно догадаться, о чём тот или другой думает. Марка настигает горе от одиночества, отравляет и разрушает каждую клеточку, словно яд, и теперь жить в лагере среди «своих» ему становится безумно тяжко. Он остался совсем один. И Марк не имеет представления, какие следующие напасти преподнесёт ему жизнь, которая и без того успела его нехило потрепать. Марк не знает, что и думать. Ему остаётся только надеется, что сумрачные воины не настигнут Ронина, и тот до сих пор жив.°⍣*٭☫٭*⍣°
В доме предводителя постепенно становилось душно с прибытием ещё нескольких Альф, что отвечали за патрули. За длинным столом собрались временно назначенные предводителем «главные» по определенным деятельностям. Вопрос решался об омраченном послании Тёмного Лорда, в котором присутствовали привычные сумрачной натуре угрозы и настоятельное предложение назначить переговоры в лагере Теней. Такая проблема требует быстрых, мудрых решений. — Чего здесь думать?! Договариваться надо с этими проклятыми! — предъявил свою точку зрения рыжий волк. — Мы только-только привели всё в порядок, а эти сумрачные, при удобном случае, запугивать нас ещё смеют! — Это наверняка может быть ловушкой для вас, мой предводитель, — вставила своё светлая волчица, всем корпусом повернувшись к Ву. — Любому глупцу известно, хочешь завоевать племя - одолей предводителя. — Или убей, — согласно кивнул серый Оками. — Мой предводитель, мы сделаем всё возможное за короткое время, чтобы быть готовыми отразить атаку. Мы множество раз превосходили их не числом, а мастерством. Превзойдём и на сей раз. — У нас совсем не осталось припасов. Вся еда в данный момент уходит старейшинам и детям. Чем вы собираетесь кормить воинов, которым предстоит не один день битвы? И кому, интересно, вы дадите охотничьи поручения заместо воителей, которых решаетесь обучать? — Запасы целебных трав тоже требуют пополнения, — добавил от себя Зейн, сидящий по правую руку от предводителя. — Половина ушла на исцеление раненых, которых было большое множество. Другая рассчитана на всю зиму… и если считать, что сезон голых деревьев ещё не наступил, — целитель сделал паузу лишь для того, что прочистить горло. — то с этим могут возникнуть проблемы. Все собравшиеся в миг замолчали, наверное, осознав своё трудное положение. Сейчас они абсолютно уязвимы, и наверняка об этом знают не только сумрачные воины. — Дядя, — тихо позвал Ллойд, что сидел подле предводителя, легонько дотрагиваясь до старческого плеча. Ву, до этого безучастно присутствующий на собрании и прожигавший взглядом перед собой, будто всплыл обратно в реальность, что лишний раз доказывало в этом его потерянное моргание. Он внимательно осмотрел племянника, который взглядом указывал в сторону собравшихся. Тот как по команде вернулся в исходное положение, только на этот раз удосуживаясь одарить взглядом каждого растерянного таким поведением главы. Предательство Ронина дала ощутимую отметину глубоко внутри. Ву до сих пор не мог смириться с мыслью, что Ронину больше нет места в племени Света. Священный кодекс, написанный кровью предков, диктует свои правила, вынуждая в строгости придерживаться их, в то время как сердце кричит совсем иное. — Что ж, — Ву с досадой ощущает пустоту в голове, напрочь забывая слова, которые готовил высказать во время переговоров. Собравшиеся, не до конца понимая отрешенность со стороны главы, выжидающе молчат, иногда нерешительно переглядываясь. Тишина в помещении затянулось на приличное время, тем самым вынуждая некоторых чувствовать себя неловко. — Возможно, я единственная из всех присутствующих, которая хорошо знает Гармадона до и после укуса поглотителя, — молчание осмелилась прервать Мисако, повернувшись в сторону Ву и Ллойда, из которых последний сомнительно прищурил глаза, но ничего не сказал. — Я думаю, что смогу помочь. Если он в какой-то момент откажется тебя слушать, то ему наверняка будет интересно узнать, что скажу ему я. — Нет, исключено, — оживился белый Оками. — Письмо было адресовано мне, значит Гармадон хочет услышать ответ именно от меня. — Может и так… — хотела было добавить Мисако, как её перебили. — Мам, Мастер Ву прав. Я не хуже вас двоих знаю Лорда. И если он предъявил условия об одиночном участии Мастера Ву в его переговорах, то считайте, что всё пойдёт коту под хвост, если с ним отправится патруль, — Ллойд выждал секундную паузу, чтобы приблизительно отгадать по мимике, о чём думает Мисако. — Моё мнение: Мастер должен идти в лагерь Теней в одиночку. Если он - Тёмный Лорд - и захочет покончить с предводителем Света, то только, не сказать в честном, но в бою один на один. Сказать, что у всех собравшихся светлых воинов тут же появились подозрения насчёт племянника Ву, который, молчавший всё это время, внезапно предлагает свою точку зрения, хоть его никто об этом не просил вовсе - значит ничего не сказать. У каждого был свой червячок сомнения в голове, ведь такое непростое решение может понести за собой непоправимые последствия. — Соглашусь с Ллойдом, — неожиданно для всех выдал целитель. — Гармадон из тех Оками, которые спокойны, когда у них всё под контролируемой властью. Он увидит, что Вы - Мастер Ву - проявите к нему уважение, раз решили следовать его нелегким условиям. Да и ни для кого не секрет, что в других трёх племенах скрываются лазутчики Лорда, выдавая себя за других. Если один из них окажется в патруле на переговорах, боюсь, это повлияет на «соседские» отношения. Молчание снова нависло над собравшимися, но не надолго; у многих воителей лицо поменяло с задумчивых на озадаченные черты, и, кажется, в помещение настолько обострилось напряжение, что больше нечем было дышать. — Хотите сказать, что у нас тоже могут быть предатели? — Вполне возможно, — согласно кивнул предводитель Бете, дописывая последние строчки на состаренной бумаге. — но сейчас мы должны восстановить связи с теми племенами, с которыми успели повздорить. — Повздорить - мягко сказано, — изрядно подметил бордовый волк, нахмурившись, и Мастер Ву, молча свернув бумагу, перевязав, и поставив печать солнца, которая символизировала племя Света, подал полученный свёрток белому Оками. — Отправь сокола с этим посланием Мастеру Морро. Перемирие с племенем Ветра будет выгодно обеим сторонам, — Зейн без лишних слов принимает с рук предводителя свёрток и отправляется в нужный корпус, покидая переговорщиков. — Значит, мы решили? — для окончательного убеждения в последний раз спрашивает Мисако, а внутри ощущается волнение и преграждающий воздуху ком, не позволяющий с расправленными плечами вдохнуть полной грудью. — Да, — с уверенностью кивнул Альфа. — Я отправлюсь один.°⍣*٭☫٭*⍣°
— Не хочешь поговорить об этом? Бархатисто-спокойный голос брюнета вывел целителя из транса. Он не сразу понял, что обращаются именно к нему, всё это время вглядываясь в книгу, расписанную им же, пустым взглядом. Он повернулся в сторону голоса, признавая Баккета, и заинтересованно повёл ушами. — Смотря о чём, — отдалённо ответил тот, закрывая книгу, тем самым давая понять собеседнику, что он готов сосредоточиться над предстоящем разговоре. Чёрный волк медлит, не спеша проходит дальше, и, находя глазами ближайший стул, сел на него, не прерывая зрительного контакта. Жульен в полном смысле слова был уверен, что тема разговора будет не столь приятна, и что-то вопящие глубоко внутри будто бы подтверждало его опасения. — Кай мне всё рассказал, — напрямую выдал Альфа, снова помешкав, в то время как целитель всем нутром почувствовал предательский холодок, который так и мешает держать самообладание. Было ощущение, словно его окунули в ледяную воду, и он вот-вот задрожит. Только далеко не от холода. — Ты… ничего не подумай о нём! — брюнет виноватым видом покачал головой, подняв руки на уровне груди в защитном жесте. — Это я попросил его мне сказать. Зейн ничего не говорит и даже не дышит. Слова оправданий, что крутились водоворотом на языке, так и не были произнесены вслух. Он не видел в них смысла, ведь в отдалённом уголке разума он точно знал, что он поступил тогда именно так, как посчитал нужным. Его двигало таинственное предчувствие, вернее, шестое истинное чувство, которое всё твердило в правильности его действий. Мысли, приходящие к утешению, постепенно успокоили белого Оками, зародив в нём маленькую надежду. Но, чтобы быть полностью осведомлённым, взвесить все позитивные, негативные влияния, тем самым приблизительно предвидев свою судьбу, ему нужно узнать больше, поэтому выжидает и молчит. Коул посчитал это как в знак продолжения и прочистил горло. — Когда всё закончилось, я увидел, как он подошёл к одному Оками из племя Ветра и вынул из него стрелу. Я сразу узнал её - она была твоя. — Зейн переступил с ноги на ногу, на секунду задумавшись, что позднее он обязательно применит приметы других лучников, чтобы не так отличатся. Но он тут же отдернул себя от ненужной мысли, вслушиваясь в слова Баккета. — Он пытался скрыть её от всех в лесу, дальше границы. Но он поздно уловил мой запах, где-то на полпути… И ему пришлось объясниться. — в заключении Баккет снова внимательно посмотрел на блондина. — Он хотел прикрыть меня, — наконец шёпотом невнятно промолвил целитель скорее для себя, чем для друга, облокотившись руками на полку, перед которой стоял, и устало проводя ладонями по лицу. — Да, — с трудом разобрав слова, кивнул Коул, приподнимаясь с места и подойдя к блондину. — Послушай, в последнее время наши связи стали… обрываться медленно, но верно. И я говорю не только о нас. Взять того же Смита, Нию и Джея. Я это к тому, что какие бы трудности на одного из нас не обрушились на плечи, мы договаривались, что будем делиться ими, разделяя между собой всё плохое и дурное. Нам всегда было от этого легче, — брюнет сделал паузу, чтобы хоть этим привлечь внимание целителя, но потерпев «крах», продолжил уже с каким-то отчаянием. — Что теперь-то поменялось? Это какой-то страх? недоверие?! Брат! — больше не выдерживая равнодушный вид друга, Коул схватился за чужие плечи, выудив того повернуться к нему. — Нельзя же всё держать в себе! Я же вижу, как ты убиваешься при одном воспоминании о совершенном. И я ясно как день знаю, что тебе это противозаконно. Но нам же можно доверять! Ты не подумал, что мы могли, там не знаю, помочь?! — Коул. Тихий монотонный оклик заставил застыть Баккета, который от неожиданности забыл, что задумал говорить дальше. В светло-голубых глазах больше не было живого серебристого блеска, и это смогло пошатнуть уверенность чёрного Оками, понимая, что его слова воспринимаются для Зейна пустышкой. Целитель с горьким осадком тяжело выдохнул. — Я знаю твоё истинное желание. Ты как и всегда переживаешь за других больше, чем за себя. Ты понял, что с приходом моего плачевного духовного состояния это сказывается на лечение раненых и больных, часть из которых я до сих пор не могу поставить на ноги. — Зейн, нет, ничего подобного! — Передай «главным», что я делаю всё возможное, — с холодностью бросил тот, отворачиваясь от Альфы, стараясь отвлечься поиском чего-угодно, лишь бы не продолжать затянувшуюся трескотню. — По-твоему, меня направленно к тебе подослали?! — возмущения чёрного волка не было предела. — То есть, всё то, что я тебе говорил, было для тебя не больше, чем пустой звук?! Молчание целителя означало конец их острому общению. Не вытерпев такое в свой адрес, Коул нарочно хмыкнул так громко, насколько был способен, и поспешно удалился из корпуса, всю дорогу бубня под нос своё недовольство и мучившиеся вопросы к Предкам-Воителями. Зейн изнеможённо выдохнул тяжелый воздух в потолок. Ещё немного и он эмоционально не выдержит; утомление и бесконечное переживание за ученицу, которая всё ещё находится в бессознательном состоянии, давит привычно непоколебимого Альфу с особой свирепостью, которой позавидует любой бесчувственный варвар. Самостоятельно выбраться из тягучей трясины он не сможет; Зейн это точно чувствует. Ему нужна спасательная ветка, ощутимый толчок, новые свежие силы в конце концов. Из блондина безразлично выжили все жизненные соки, желание всё бросить и впасть в депрессию становилась с каждой минутой всё заманчивей, но кто, если не он, будет заниматься его обязанностями? Некому. Оттого и пользуются, прикрываясь не знающими в сфере целительства. А ведь целители тоже способны уставать, у них тоже есть чувства, часть из них которая им недопустима. И Жульен находит в этом несправедливость по отношению к врачевателям, но с досадой вспоминает, что связать судьбу именно с этой деятельностью было его самостоятельным решением. Его никто не заставлял, и ему с раннего детства было интересно заниматься медициной, с целью помогать и спасать людей от гибели. В этом он видел свою значимость, своё превосходство над другими. Ему нужно безропотно пережить это тяжёлое время. Только и всего, но хватит ли у него на это сил и терпения? Его взгляд пал на свою побледневшую ученицу, и только редко подымающая грудь говорит о том, что девушка дышит. Присев на кровать рядом с белой Кицунэ, он накрыл на вид хрупкую ладонь своей, а свободной спрятал половину лица. «Нет, не хватит…»