Стоя за плечом у сна

      До сих пор не могу понять, как у меня в тот момент все-таки получилось собраться. Внятных мыслей в голове не осталось, упрямство, всю сознательную жизнь бывшее причиной большинства моих поступков, тоже куда-то провалилось, сметенное шквалом хлеставшей в меня боли Аватты и Црангиса. Думаю, еще немного, и я сама улеглась бы под стол, схлопотав в грудь или в шею что-нибудь острое. Пожалуй, ситуацию разрешило само тело, прирезанным быть не желавшее. Краем глаза оно увидело, как Хисса, в ужасе глядя на лежащих без движения ребят и не переставая кричать, вдруг ловко уклонилась от разбитого стакана в руке одного из драчунов и влепила ему в ответ крепкую затрещину — и, по недавнему выражению сэра Макса, «начало шевелиться».       Вероятно, сэр Джуффин не стал бы меня судить меня строго, если бы в тот вечер мне пришлось убивать. Все-таки моей жизни угрожала нешуточная опасность, не говоря уже о раненых товарищах: необходимая самооборона — так, кажется, это называется в терминологии Канцелярии Скорой Расправы… Проблема в том, что боевого опыта у меня почти никакого. Я знала несколько заклинаний, способных без труда оставить от «Деревянного кота» груду углей, но дело было даже не в том, что внутри трактира находились мы — просто все они требовали хотя бы пары минут для подготовки, а пудовые кулачищи и острые предметы продолжали свистеть в опасной близости от моего лица и рук. Не сомневаюсь, что любой из моих нынешних коллег оказался бы на высоте, однако мне до них было как до Чинфаро задним ходом…       Поэтому я просто сконцентрировалась и призвала на помощь тот самый Щелчок Траппа, которому меня когда-то учил дядя Црангис.       Ближайший из драчунов, коротко взвыв, опрокинулся на спину, двое его спутников недоуменно огляделись и, не в силах понять, кто его так отоварил, с руганью принялись мутузить друг друга. Не теряя времени, я «щелкнула» и их тоже. Теперь пространство возле меня было достаточно свободным, однако мне стало только хуже: к ранам Аватты и Црангиса, и без того остро ощущаемым мной, добавилась боль контуженных пьяниц. Я постаралась отсечь ее от сознания, как вчера на операции, но Щелчок Траппа как раз и предназначен для того, чтобы вызывать у жертвы болевой шок, так что на мне теперь отыгрывалось собственное колдовство. Снимать же чары теперь было откровенно глупо — во всяком случае, мои новоявленные пациенты этого явно бы не оценили.       — Ты своих уже вызвала? — тяжело дыша, выкрикнула Хисса, яростно гвоздившая стулом кого-то у меня за спиной. И я наконец-то начала думать.       Первым делом я отправила зов сэру Халли, но, к великому своему изумлению, потерпела неудачу — контакт попросту не устанавливался. Тот же самый результат принесли попытки докричаться до Мелифаро и сэра Абилата Параса, словно они были мертвы или попросту не существовали. Сдуру я едва не решила, что внезапно утратила могущество, но, попробовав связаться с сэром Максом, сразу ощутила цель — беспробудно спящую, причем скорее колдовским сном, чем нормальным. Все правильно, Джуффин же обещал его усыпить, если потребуется… Как же не вовремя!       Зато сэр Кофа отозвался мгновенно. Никогда еще я не была так рада слышать его голос!       «Где горит?» — осведомился он.       «Сэр Кофа, тут убивают! — я изо всех сил пыталась не паниковать, но выходило скверно. — У меня двое раненых!»       «Где?» — требовательно спросил Кофа.       «В «Деревянном коте», это неподалеку от…»       «Знаю, — нетерпеливо прервал он меня. — Иррашийцы?»       «Откуда вы знаете?» — опешила я.       «У меня тут тот же бедлам, что у тебя. Взбесились они, что ли? Не высовывайся. Я пришлю к вам отряд полиции. Сам пока не могу, извини — без меня тут все в пекло покатится!»       «Спасибо, сэр Йох, — я почему-то почувствовала себя виноватой, — я обязательно…»       «Потом!» — и связь исчезла.       Юркнув под стол, я подползла к Аватте, скрючившемуся на боку. Крепко зажмурившись и постанывая, он скреб пальцами по рукоятке уже знакомого мне меча. Лезвие глубоко ушло ему в грудь. Рана была очень скверной, на таком близком расстоянии я, сжав зубы до хруста, ощущала ее так явственно, словно это меня пронзили почти насквозь. Црангис был не намного лучше: похоже, неизвестный швырятель попал ему в нервный узел. Шевелить их обоих явно было опасно, а лечить прямо тут еще опаснее: кругом топтались сапоги буянов, на счету же при этом была каждая секунда. Так что мне не пришло в голову ничего лучше, чем уменьшить и спрятать ребят в пригоршню. Вообще-то этим приемом обычно пользуются для переноски тяжестей, с людьми так поступать считается крайним хамством. Хотя меня саму однажды так уже уменьшал сэр Макс, и могу сказать, что это было совсем не больно и даже отчасти приятно, словно глубокой темной ночью лежишь в теплой постели — практически отдых душой и телом. Вот и поди пойми, что нас не устраивает…       Когда мои друзья, сжавшись до размеров атома, заняли место между большим и указательным пальцем моей левой руки, я на четвереньках быстренько ретировалась в угол. Меня не останавливали: не очень-то и была я им интересна. Драка достигла полного накала, иррашийцы и моряки пришли в полный раж. Повсюду блестели брызги крови, мне было страшно. Хисса, разломав стул о чью-то голову, вскочила на стол и вертелась волчком, раздавая пинки направо и налево — интересно, когда она выучилась так драться?! Позвать ее я не решалась, чтобы не отвлекать: кулаки и ножи пахали все вокруг, не разбирая. Сперва следовало как-то угомонить дерущихся…       Вот именно, угомонить! Шестеренки в моей голове наконец-то встали на место. Не зря Иллайуни учил меня всем этим хитрым заклинаниям, исподволь воздействующим на сознание человека. Правда, мне еще ни разу не доводилось проделывать это с такой большой толпой, но вдруг получится? В конце концов, мы в Сердце Мира, а успокоить взбудораженного больного — едва ли не первое, что должен уметь любой знахарь.       Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я привычно представила себе, как из моего дыхания формируется большая, мягкая ладонь, висящая передо мной в воздухе. Спохватившись в последний момент, разделила ее на три десятка более мелких: воздействовать необходимо было на всех и сразу, иначе раненых и убитых в трактире мигом прибавилось бы. В глубине моего разума, больше не оглушаемого болью спрятанных Црангиса и Аватты, родился медленный, негромкий переливчатый звук наподобие того, каким крэйские скотоводы разговаривают с животными. Повинуясь ему, мои невидимые руки медленно поплыли к буянам и замерли у них за спинами. Управлять мелодией было тяжело: даже чтобы очаровать одного человека, необходимо как следует сконцентрироваться, а тут на ногах по-прежнему было не менее двух десятков драчунов. Мое заклятье сбоило, стопорилось, то и дело отклонялось от курса, но все-таки мне удалось поймать момент, когда все стояли именно так, как мне требовалось — боюсь, не столько из-за моих усилий, сколько из-за того, что сами они не стояли на месте, но ночью и тощая баба одеялом кажется…       Беззвучная флейта в моей голове издала короткий, требовательный свист, и призрачные «ладони», прянув вперед, ухватили каждого человека за сердце. Поначалу казалось, будто у меня ничего не вышло: драка не прекращалась еще несколько мгновений. Но вот то один, то другой боец начали останавливаться на месте, опуская уже занесенные для новых ударов руки. Задумчиво оглядываясь по сторонам, они не могли понять, что на них нашло — то ли сейчас, то ли ранее, перед началом побоища. Некоторые озадаченно рассматривали свои исцарапанные ладони, другие без сил опускались на стулья. Я едва не дала самой себе пощечину: дура такая, ведь с самого начала могла все это прекратить! Так ведь нет, полезла с боевой магией выпендриваться, тоже мне Тайный Сыщик… Хисса, недоуменно моргая и все еще азартно пританцовывая на столе, смотрела то на них, то на меня.       — Это ты их так? — почему-то шепотом спросила она. Я молча кивнула: объяснять не хотелось. «Деревянный кот» затих, словно переводя дух. Трактирщик, в ужасе спрятавшийся за стойкой в самом начале, набрался храбрости и выскочил в зал. Обводя руками разгромленное заведение, он что-то гневно затараторил морякам, слушавшим его с потерянным видом. Иррашийцы выглядели не лучше — казалось, всех их полдня продержали в тесном подвале, а потом неожиданно выпустили на свежий воздух. Пожалуй, теперь и полиция для задержания не требовалась, сами пойдут куда сказано, еще и дорогу по пути будут спрашивать. Смех смехом, но выглядели они именно так…       Будто подслушав мои мысли, полиция тут же оказалась легка на помине. Громко хлопнув дверью, в трактир ворвались полтора десятка крепких молодых ребят в сиреневых лоохи. Не задавая вопросов, они мигом скрутили бывших буянов и ткнули их носами в половицы: те безропотно подчинились, даже не пытаясь сопротивляться. Мускулистый парень с нашивкой лейтенанта на правой стороне груди, торжествующе оглядевшись по сторонам, подозвал к себе хозяина и нас с Хиссой.       — Лейтенант Чекта Жах, Городская Полиция, — четко козырнув, представился он. — Ваши имена, пожалуйста. Будете свидетелями? Вы имеете право отказаться, но я бы не советовал.       — Будем, еще как! — Хисса решительно тряхнула волосами. — Это ж мои засранцы, с нашего учебного корабля! Расслабились, змею им в сапоги, кошачье племя!       — Берете на себя ответственность? — уточнил лейтенант.       — Я не… — мигом стушевалась, даже растерялась Хисса. Трактирщик неприязненно покосился на нее. — Видите ли, я не капитан, а просто курсант, помощник капитана. Я здесь на практике…       — Тогда после отведете меня к капитану, — подвел черту Чекта Жах и, больше не обращая на нее внимания, повернулся ко мне. — Вы леди Шимора Тек?       — Да, я. Вас послал сэр Йох?       — Я получил приказ сэра Лая, своего непосредственного начальника, — холодно ответил лейтенант. — Мне сообщили, что здесь двое раненых. Где они?       — Вот тут, — я показала ему левую руку. — К сожалению, не могу показать, сэр, так как раны очень тяжелые. Выпустив их здесь, я могу им повредить.       — Тогда зачем вы их убрали? Я должен все запротоколировать…       — Эту часть дела берет на себя Тайный Сыск. Занимайтесь драчунами, Чекта, — жестко прервала его я. За минувшие сутки меня успели достать уже несколько раз, еще и пререкаться под занавес с твердолобым грызом в мои планы никак не входило. Он смерил меня неприязненным взглядом, но смолчал: видимо, до сведения Городской Полиции мою новую должность уже довели. Или это сэр Кофа не поленился объяснить? Да нет, с чего бы…       Кстати, о сэре Кофе. Мне пришло в голову, что надо его отблагодарить, пусть его помощь и не пригодилась. Попытка наладить Безмолвный контакт, однако, опять оказалась неудачной: правда, зов уже не проваливался в пустоту, как прежде, а как бы рикошетил от цели, наталкиваясь на своего рода барьер. О таких барьерах мне уже доводилось слышать — ставить их умеют не все, а хотят и того меньше, прибегая к ним только в случае, когда требовалось все внимание, без остатка. Чем бы ни занимался сейчас Кофа, он явно не хотел, чтобы ему мешали. Это было понятно и простительно, но это же означало, что добираться до Дома у Моста — ибо время уже шло к полуночи — мне придется пешком.       — Мне пора на службу, — решительно заявила я. — Если у вас будут какие-то вопросы, Чекта, найдете меня в кабинете сэра Джуффина или в лазарете. Я работаю до рассвета.       — Ты уходишь? — встревожилась Хисса. — А мне что делать? А ребята? С ними что?       — Я займусь ими немедленно. Не беспокойся. Хорошей ночи, господа, — я уже шла к выходу.       Лейтенант Жах снова козырнул, что-то неразборчиво буркнув себе под нос. Хисса неуверенно махнула рукой мне вслед. Честно говоря, сама не понимаю, почему я так резко рванула: то ли манеры Чекты Жаха окончательно испортили мне настроение, то ли дело было в обществе Хиссы, которое снова не доставляло мне ни малейшего удовольствия. Наверно, не стоило так просто бросать ее на растерзание Полиции, но я трусливо угомонила заворочавшуюся было совесть: в конце концов, мне действительно было пора, а скидку на «боевые условия» этим вечером сэр Халли мне едва ли сделает.       За поисками самооправданий — это вообще ко мне, в любой ситуации. Другое дело, что верить в них у меня не всегда получается. Наверно, это приходит с опытом.       На свежем воздухе было уже темно: голубые газовые фонари здесь стояли куда реже, чем ближе к центру. Неудивительно, если подобные драки здесь не редкость… Немного подумав, я зашагала вниз по дороге, к Хурону. Если верить указателям, поблизости находилась пристань для водных амобилеров, где можно было нанять машину, а если повезет, то и возницу. Конечно, так путь до работы станет втрое короче, зато и клевать носом придется не на ходу, а на мягком заднем сиденье. Поспать мне, видимо, все равно уже удастся только завтра утром, но ждущий меня в ящике стола бальзам Кахара делал эту перспективу не самой безрадостной в моей жизни.       Я так размечталась о мягком кресле и сладком вкусе вожделенного зелья — шутки шутками, но так и впрямь недолго пристраститься, и возражений у меня никаких не было! — что далеко не сразу заметила, что с измеряемой моими шагами улицей что-то не так. Слишком тихо, слишком темно было на этой грешной улице — лишь слабые шумы доносились откуда-то издалека. Я отлично вижу в темноте, как и все уроженцы Угуланда, но как ни вглядывалась, не могла разглядеть ощущаемую мной где-то поблизости неявную, глухую угрозу. Потом раздался слабый металлический звук. Кто-то переступил с ноги на ногу, будто принимая позу поудобнее. Волосы встали дыбом, внутреннее чутье сказало мне: сейчас что-то начнется, скверное и смертоносное — хочу я того или нет, но начнется прямо сейчас!       Когда впереди что-то блеснуло, я была уже настолько накручена, что тело само рванулось прочь от опасности — глупым неловким прыжком куда-то вперед и в сторону, под стену дома. Мой прежний учитель танцев, вероятно, схватился бы за голову, когда я плюхнулась на живот, но именно этот бестолковый рывок меня и спас. Что-то просвистело в воздухе там, где я стояла мгновение назад — да не что-то, а еще один грешный иррашийский меч, дырку в небе над этой поганой страной! Что им всем от меня надо?!       Из темноты послышалось ругательство — к моему удивлению, на всеобщем языке. Подняв голову, я увидела, что мрак на другой стороне улицы словно вихрится, скручивается быстро вращающимися широкими кольцами. Сердце у меня екнуло: множество таких же мечей, как тот, что едва не угодил в меня, быстро вращались вокруг одной точки, в которой… В которой не было ничего — вообще ничего, кроме воздуха, сквозь который явственно виднелись узкие кирпичи противоположной стены. Неведомый убийца то ли был невидим, то ли… Грешные Магистры, да я вообще уже ничего не понимала!       На этом месте мозг снова жалобно пискнул и отключился, а за дело взялись рефлексы. Моя левая рука, взметнувшись над головой, встретила следующее лезвие, уже со свистом рассекавшее воздух. Разумеется, я не пыталась остановить сталь голой ладонью — клинок просто исчез, спрятавшись в том самом невообразимом пространстве между моими пальцами. Принимать во внимание то, что там уже были скрыты двое тяжело раненых людей, было некогда — велик ли, в конце концов, шанс их столкновения при такому-то размере? Ушибленные коленки жалобно застонали, когда я поднялась на них с мостовой и метнула в нападавшего первое, что пришло в голову — все тот же Щелчок Траппа. И сразу добавила сглаз — пакостный и надёжный, чтоб наверняка проняло. Похоже, половинка Тайного Сыщика во мне наконец-то дала корни: в тот момент я была твёрдо убеждена, что этого гада нужно не испепелить, а за шкирку отволочь на стол к Кеттарийцу, и чем целее, тем лучше…       Ага, размечталась!       Оба моих заклинания пронзили ту точку, вокруг которой вертелись мечи, самый центр их жуткого хоровода — и прошли насквозь, не встретив цели, словно там действительно никого не было. Это было похоже на мои недавние попытки связаться с Джуффином, только во много раз хуже. Я пялилась на окруженное клинками пустое место, не в силах понять, что за хрень такая сегодня происходит с магией… Или со мной — тоже не лучше! Хотя какая сейчас, в сущности, разница…       Послышался смех. Вихрь мечей медленно качнулся вперёд. Я могла лишь тупо смотреть, как он приближается: два произнесенных впустую заклятья оказались последней каплей. Бессонные сутки, беготня, творимая направо-налево ворожба — все это будто выдернуло из меня спинной хребет, превратив наконец замордованные мышцы в пропитанные токсинами дряблые тряпки. У меня не было сил даже отползать. Последней, судя по всему, в жизни мыслью было осознание того, что Аватта и Црангис тоже обречены, и глупое, неуместное сожаление о том, чего я так и не успела… хотя все было так близко…       И в этот момент что-то изменилось. Неспешно шедший ко мне убийца вдруг остановился, я каким-то образом ощутила его недоумение, злое замешательство, будто у него появились более важные дела, требовавшие все внимание и даже больше. Людские голоса, едва слышно шелестевшие где-то в стороне, теперь звучали громко и близко, слышался топот ног. В следующий миг я увидела, что ещё два заклинания несутся на моего противника откуда-то сбоку. Одно из них, как и мои до того, безвредно прошло насквозь, рассыпая шлейф оранжевых искр. Зато второе…       Тогда я успела подумать одно — что таких чар просто не бывает. Потому что заклинание, во-первых, было уандукским, в таких вещах меня хорошо научили разбираться. А во-вторых, что тоже было совершенно точным и при этом вообще никак не увязывалось с «во-первых» — оно было боевым. То есть быстрым, стремительным, рассчитанным на применение в драке, когда счет идёт на секунды. Уандукские кейифайи такой вид магии не жалуют, для них в порядке вещей потратить несколько лун или даже лет, если уж всерьёз собираешься кого-нибудь укокошить — могут себе позволить, поганцы бессмертные! Колдовать быстро — это наш, угуландский стиль. Но вот же оно, прямо передо мной. И какова тогда цена тем грешным годам, проведенным в Суммони?!       Впрочем, это я как следует подумала уже потом, а тогда все слилось в одно очумелое «чего?!», пока заклятье делало своё дело. Зигзагом промчавшись по улице, как пьяный метеор, оно ушло в никуда — не прошло насквозь, а именно поразило цель, отыскав ее в каком-то неведомом ином пространстве. Я услышала вопль не то боли, не то ярости, клинки перестали вращаться. А потом остановившийся железный смерч рванулся прочь, вверх по улице. Что-то огромное, мелькнув мимо меня, устремилось вслед, слитный топот четырёх ног быстро удалялся.       Наконец все стихло.       — Час от часу не легче, — раздался незнакомый мужской голос. — Ты разглядел его, Коба?       — Сам не знаю, что я разглядел, — ответил ему другой, глухой и сиплый. — Не нравится мне все это, господин мой. Что за пакость такая в нашем с тобой городе завелась?       Развернувшись, я едва не сошла с ума: на какое-то мгновение в лунном свете мне померещилось, что ко мне, прислушиваясь и подозрительно озираясь по сторонам, приближается Иллайуни… Наваждение развеялось почти моментально. У идущего по затихшей улице была бледная, почти белая кожа, такие же белые волосы выбивались из-под ветхого синего тюрбана. При ходьбе он опирался на длинную трость. Его спутник был плотно закутан в долгополое шимарское лоохи с капюшоном.       — Вы не ранены? — шагнув вперед, он взял меня за руку.       — На ней ни царапины, — ответило за меня удивительное существо с клюкой: впрочем, сейчас я все равно могла только бессмысленно пялиться на него. — Просто устала и переволновалась. Удивительно даже… Хотя… Ха! Да это же новенькая из Тайного Сыска, дочка старого Эшлы. Будет толк!       — Неужели? — кажется, его собеседник не только удивился, но и обрадовался. — Значит, я был несправедлив к сэру Халли. Вы в порядке? Можете идти?       — Только если до ближайшего угла, — снова отозвался вместо меня бледный человек. — Дальше свалится. Даже я своих салаг так не гоняю. Ну и ну! Под мост её отнести, что ли? Или ко мне?       — Что за чушь, Коба? Какой ещё мост? — укоризненно покачал головой человек в капюшоне. — У меня есть мысль получше. Подожди меня здесь, хорошо? Если вернётся Лаюки, расскажи ей все.       — Добро, — пожал плечами бледный Коба. — Все равно мне делать особенно нечего. Этот идиот с ножами последних прохожих тут распугал.       Собрав остатки последних сил, я открыла наконец рот, чтобы растолковать этим двоим, что у меня в пригоршне двое раненых и вещественное доказательство, мне пора на службу, и вообще откуда они меня знают и с какой стати что-то там за меня решают — но тут Коба вдруг поглядел на меня, усмехнулся и, протянув руку, погладил меня по голове. Мягко так погладил, ласково, словно собственную дочь… или знахарь мешающего ему беспокойного пациента. Да он ведь меня попросту…       Это и стало моей последней мыслью. На всю оставшуюся ночь.