Стоя за плечом у сна

      Разумеется, далеко убежать мне никто не дал. «Далеко» в моем случае означало входную дверь Мохнатого Дома, возле которой, вихрем вылетев с лестницы, я замерла как вкопанная. А «никем», соответственно, был огромный мохнатый пес Макса по кличке Друппи, миновать которого было абсолютно невозможно. Широко расставив лапы и пригнув голову, он заслонил собой дверной проем, меряя меня пристальным взглядом. Из оскаленной пасти меня окатило настолько грозное рычание, что моя шкура попыталась вся целиком переместиться куда-то в область затылка. Овчарки Пустых Земель, как известно любому выпускнику Королевской Высокой Школы, сообразительны, отважны и прекрасно обороняют своих хозяев от любой угрозы. И увидев, как я несусь через гостиную, умный пес то ли смекнул, то ли просто почуял, что с его хозяином сотворили что-то не то.       Я замерла как вкопанная, боясь вздрогнуть. В голове взвились смерчем ровно две мысли, вернее, даже просто два страха — что меня либо съедят прямо здесь, либо для острастки откусят какую-нибудь ногу и за оставшуюся культяпку отволокут Максу на расправу. Они крутились там секунды полторы или около того, а потом пропали из сознания — разом и целиком. Как и вообще все остальное.       Когда тебя одним махом разделяет надвое, бояться собак смысла уже нет. Что тебе после такого какие-то там собаки.       Внешне, правда, это выглядело более чем скромно — что-то легонько толкнуло в спину и глаза заволокла прозрачная зеленоватая дымка, да и та пропала почти сразу же. По-настоящему интересные вещи происходили внутри, тоже, впрочем, обходясь без световых эффектов и дымовых завес. Просто мое тело пронзила короткая, но мощная вибрация, а потом внутри него будто сгустился одним махом каменный столб — твердый, гладкий, абсолютно неподвижный и несокрушимый снаружи и изнутри. Этим столбом была я сама. Мои мысли, чувства, само мое я — все превратилось в его частицы, стремившиеся к одному: спокойно лежать, с бесцельным, отстраненным любопытством наблюдая за тем, что происходит вне его. То, что прежде было моим телом, чувствовалось теперь как одежда, смутно и опосредованно. И, в целом, почти безразлично.       — Я с тобой, хозяин, — шевельнулись губы этой одежды.       — Сидеть! — донеслось в ответ из-за спины. Слабо ощущаемые подпорки, на которых держалось то, что было мной, немедленно подогнулись. — Да не ты! Друппи, не смей, дурья башка! Это друг!       Где-то в глубине моего нового бытия родилась — не мысль, нет, просто одна из слагавших его частичек насмешливо дрогнула: общеизвестно, что собаки Пустых Земель словесным приказам не подчиняются, их обучают слушаться особых команд, подаваемых быстрым отрывистым свистом, да еще вдобавок натаскивают на голос хозяина. Оно и понятно, ни к чему излишняя болтливость, когда встречаешься с разведчиками враждебного племени или просто со стаей волков. Впрочем, столбу, которым я стала, по-прежнему не было до этого никакой заботы — слишком велика и неудержима была волна бесконечного удовольствия, наплывавшего извне, оттуда, где была моя «одежда». Для нее подчиняться звукам этого голоса было не просто естественно, это было единственно возможным источником смысла для утратившего самосознание осколка моего существа. Какое уж тут недовольство, в самом деле.       Однако пес подчинился — то ли был специально обучен, то ли действительно очень умен. Опустив встопорщенную белую шерсть, он подозрительно обошел кругом «одежду», безучастно сидевшую на ковре, обнюхал ее сверху до низу и, недоуменно фыркнув, протрусил мимо нее в глубь гостиной.       — Прости меня, пожалуйста, — торопливо продолжал тем временем голос Хозяина. — Вернее, оба меня простите. Друппи, не надо кидаться на Айсу, она своя. А ты, пожалуйста, не обижайся, я не хотел тебя заколдовывать. Просто среагировал, не подумав.       — Хорошо, хозяин, я не буду обижаться, — отозвалось мое-не мое тело.       — Тьфу ты, ну что я за лапоть! Приказываю: сосредоточься и немедленно освободись от моей власти. Прямо сейчас.       — Хорошо, хозяин, — в следующую секунду мир словно рванул с места в карьер и тут же застыл в полном покое. Это было похоже на приливную волну, которую я как-то раз видела в Ачинадде: несокрушимая твердыня моего существа оплыла и расплавилась, хлынув в каждую клеточку моего тела и вновь перемешиваясь с ним. Боли не было, непостижимое ощущение счастья тоже исчезло. Осталась только я сама.       Поднявшись с пола и отряхнув колени скабы, я оглянулась. Макс стоял у лестницы, опустив правую руку на загривок Друппи. Пес недоверчиво смотрел то на меня, то на хозяина, переступая передними лапами по ковру: чувствовалось, что он все еще не убежден относительно моих добрых намерений. Зато сам Макс выглядел натурально как побитый пес, только что скулить не начинал.       — Извини, — сказал он снова, убедившись, что я встала сама по себе, а не просто повинуюсь потребности находиться рядом с ним, каковую испытывают, по слухам, все жертвы его Смертных Шаров. — Я правда не хотел. Просто Кофа успел мне объяснить, что тебе сейчас нельзя ходить по Ехо одной, а ты была уже около дверей. Если бы я велел Друппи тебя остановить, он бы на тебя кинулся, пришлось бы спасать. Если бы велел не трогать, ты успела бы выбежать на улицу, тоже пришлось бы спасать… Одним словом, как-то само собой получилось.       — А Темным Путем меня догнать не вышло бы? — уточнила я. Как-то подозрительно спокойно уточнила, будто у профессора на лекции переспрашивая. Совсем не мой стиль, а учитывая, что меня только что заколдовали против воли, мне бы впору сейчас огонь изрыгать — в буквальном смысле. А уж в переносном-то сами Темные Магистры велели.       Впрочем, разгадка пришла сразу же: Макс попросил меня не обижаться на него, пока я была заколдована. То есть, по сути, приказал. И обида прошла как миленькая, даже укоризненной записки на прощание не оставила. Ради интереса я попыталась ощутить возмущение: да как посмел меня заколдовать и еще чего-то там менять у меня в голове!.. Хрен там. Вроде все в порядке, но конкретно по этому вопросу — несокрушимое спокойствие, хоть головой об стену бейся. Ну заколдовал и заколдовал, мало ли что бывает. Ты вон сама тоже хороша.       — Вышло бы, — покаянно вздохнул Макс. — Да только штука в том, что Смертные Шары я метаю уже много лет и всегда держу их наготове просто так, по служебному долгу. А собственным Темным Путем хожу меньше года. Рефлексы — штука суровая, их не пропьешь. Но, честное слово, сегодня со мной такое впервые. Иначе мне бы давно левую руку за спиной привязали, да и правую тоже. Ходил бы как дурак, зато безопасный.       — Может, это из-за того, что ты однажды уже обещал со мной такое сделать? — предположила я. — И теперь я для тебя враг — подсознательно. Так бывает иногда, мне сэр Парас рассказывал.       — Что? А, ты про это, — он сморщился, словно увидел таракана. — Да нет, вряд ли. Подожди пару минут, хорошо? Мне надо кое-что уладить.       Я кивнула, удивленная неожиданным поворотом темы.       Отвернувшись, Макс посмотрел на своего пса и вдруг опустился перед ним на колени. Друппи мгновенно перестал ворчать и внимательно уставился на хозяина. Две головы, человеческая в черном тюрбане и лохматая собачья, доверительно склонились друг к другу. Я услышала голос Макса, такой тихий, что слов было не разобрать, но определенно настойчивый. И вместе с тем просительный. Похоже, он что-то объяснял псу и уговаривал его — не приказывал, а именно убеждал, будто именно от согласия собаки зависело все дело. Впрочем, он явно мог не стараться: слушая его, Друппи дружелюбно махал ушами, время от времени отвечая коротким утвердительным взлаем, будто успокаивая хозяина. Наконец Макс прижался к мохнатому белому животу и обнял пса, коротко, но крепко. В ответ Друппи положил ему на спину переднюю лапу и лизнул в щеку. Я молча созерцала эту сцену, отчетливо осознавая, что видеть ее мне не положено — то ли пока что, то ли вообще. Но все равно почему-то глазела как нанятая, только что конспект не вела. А жаль замечательный бы вышел репортаж для «Суеты Ехо» о домашней жизни отставных варварских царей.       — Ну вот, теперь я готов, — сказал мне Макс уже нормальным голосом, поднимаясь на ноги и поправляя тюрбан, от соприкосновения с собачьим языком съехавший набекрень. — Пойдем, провожу тебя до Дома у Моста. Я, конечно, не сэр Кофа, но оборонить в случае чего смогу. По крайней мере, попытаюсь.       И галантно взял меня под руку. Так что возражать я не стала. Даже не собиралась, собственно.       Надо же, я — и не собираюсь возражать сэру Максу. Странно даже. Одно слово, заколдовал. Прислушавшись к себе, я с некоторым удовлетворением ощутила, что уже вполне способна на него рассердиться за это. А значит, жизнь приходит в норму.       Впрочем, я все равно не стала спорить. Успеется еще, да и повод наверняка отыщется.       — А почему мы идем пешком? — спросила я, когда мы вышли со двора и двинулись по улице в сторону реки.       — Сложный вопрос, — он сделал неопределенный жест свободной рукой. — Предположим, у меня есть некоторые предчувствия — например, что мы по дороге случайно встретим эту непонятную хрень с мечами и вдвоем ее браво одолеем; как, пока не знаю, но когда это нас с тобой останавливало. Или мне не хочется, чтобы ты шла одна — в последний раз, когда ко мне в спальню перемещалась симпатичная леди, закончилось все довольно паршиво для нас обоих… Как тебе, кстати, это удалось? На мой след встала?       — Понятия не имею, — ответила я предельно честно. — Меня этому не учили.       — Да? Ну, позже разберемся. Или я просто сообразил, что мы с тобой до сих пор еще ни разу не гуляли по городу. Какая причина тебе больше нравится?       — Честная, — я с трудом подавила дурацкую улыбку, которую вызвали его последние слова.       — Скучная ты. И проницательная слишком, неинтересно даже. Но так и быть, расскажу. Готовься сосредоточенно внимать, потому что после моего признания мне придется посадить себя в Холоми за разглашение государственной тайны, а тебя — за то, что вынудила меня к этому. Глупо и обидно будет торчать там сто миллиардов лет, прослушав в самом начале, за что именно мотаешь срок.       Шутки у него, конечно, те еще бывают. Впрочем, правда иногда не менее та, в чем я моментально убедилась:       — Просто мне действительно страшно, — смущенно признался человек, на моих глазах полезший в пасть чужой смерти, чтобы спасти людей, которых даже мельком не видел. — Я тогда не соврал у Джуффина в кабинете. С содроганием жду, когда он придет в Мохнатый Дом учить меня заклинанию, которое мне потом придется наложить на себя. Чтобы… Неважно. Потом как-нибудь объясню. Или вообще ничего не узнаешь, если повезет. Так даже лучше, честно говоря, ни к чему тебе такие радости.       — Нет уж, — потребовала я с неожиданным раздражением. Или, наоборот, долгожданным, как посмотреть. — Не морочь мне голову, сэр Макс, я тебе не ученица и не малое дитя. А, между прочим, коллега, пусть и младшая. И я должна знать, чем ты собираешься заниматься, мне это для работы надо. Сказал «мяу» — показывай когти.       Его рука почему-то заметно вздрогнула под моей. Затем я услышала тяжелый вздох.       — Ладно, Магистры с тобой, имеешь право. Что это я, в самом деле. Все равно ведь Мелифаро расскажет… Помнишь, я как-то упоминал в разговоре, что во время твоего изгнания мне однажды пришлось стать чудовищем?       — Смутно, — припомнила я. — Но вроде что-то такое было, да. А зачем? И как?       — За шкафом, — сердито ответил он. — Ну что ты на меня так смотришь? Для дела, конечно, не для собственного развлечения. Как — пока не знаю, Джуффин вон объяснять придет. Я в тот раз был скорее опытным образцом, чем полноправным участником. А теперь получилось так, что это нужно провернуть еще раз… Это страшно, Айса. Ты сама говорила, что понимаешь, насколько мало общего у того, кто пошел на такой шаг, с тем, кто в итоге опять стал человеком, так что уволь меня от объяснений. Просто такие вещи желательно делать быстро, а не сидеть дома, уладив все дела, ждать стука в дверь и бояться. А у Джуффина тоже какие-то дела, которыми ему сейчас надо заниматься, так что сорок минут из жизни не выкинуть никак. Поэтому лучше уж я с тобой по Старому Городу погуляю. А потом обратно пешком пойду.       — Ты точно сейчас не шутишь? — недоверчиво переспросила я.       — Зачем спрашивать, если не веришь? — ответил Макс вопросом на вопрос.       Ну… резонно, да.       — А ту мою угрозу насчет Смертного Шара можешь выкинуть из головы, — неожиданно добавил он. — Особенно после сегодняшнего.       — Попытаюсь, — я пожала плечами.       — Хорошо будет, если у тебя получится. Просто я в тот раз очень на тебя рассердился — за Карвена, Таниту, регулярные попытки меня заколдовать и вообще всю эту дурацкую историю с чужими смертями. А еще зверски устал и хотел хоть как-то заставить тебя не вредить себе и окружающим и не мешать мне работать. Ты же на тот момент себя так накрутила, что вся твоя внешняя готовность отправиться в изгнание ломаной горсти не стоила. И не спорь, я же видел. Поэтому остановить тебя можно было только одним — угрозой отобрать у тебя последнее, что ты все еще считала действительно своим. Правда, все равно не сработало, ты все-таки ухитрилась обернуть все по-своему в последний момент. Большая молодец.       — Никакая я не молодец, — меня передернуло. — Просто терпеть не могу, когда со мной начинают обращаться, словно со своим имуществом. Ты весь день держал маску дружелюбного соседа, говорил со мной как с равной, а под конец вдруг одним махом указал мне мое место — под твоими ногами, рядом со слабыми. Как это вообще можно было перенести спокойно? Зачем тогда вообще жить?       В следующую секунду мне в лоб прилетел щелчок. Не колдовской, а самый обычный щелчок средним пальцем, довольно болезненный, между прочим. Ойкнув от неожиданности, я сразу коснулась ушибленного места, убирая новорожденный синяк. Когда с ним было покончено, я возмущенно уставилась на Макса. Агрессор ответил мне странным сочетанием легкомысленной ухмылки и очень серьезного взгляда.       — Ерунду ты думаешь, леди, — внушительно ответил он. — Причем постоянно. Насчет второго пункта спорить не стану, по нему мы с Абилатом уже тебя переспорили, капитально и безоговорочно. А насчет первого…       — Руки держи при себе! — попыталась перебить я. Правда, так и не отпустив его локоть.       — А насчет первого скажу так, — безапелляционно продолжил Макс. — Никакая ты не низшая. И прежде чем ты скажешь, что это просто слова, дела тоже об этом свидетельствуют. Тот, кто сильнее тебя, обычно или обходит тебя стороной, чтобы не зашибить ненароком, или, если нет другого выхода, просто поступает с тобой так, как считает нужным. Но он не станет угрожать. Слабому вообще не угрожают, если только это не совсем робкий человек, которого проще один раз напугать, чем как-то иначе с ним разбираться. А вот тот, кого ты считаешь равным или более сильным, имеет право на откровенность. И спрашивать с него ты будешь как с равного. То есть как с себя.       — Но себе-то ты Смертных Шаров в лоб не метал, — угрюмо ответила я.       — Один раз всерьез собирался, кстати. Не пришлось, к счастью, но вполне могло так получиться. Я тогда застрял в Черхавле…       — Ты был в Черхавле?!       — Был, — мы свернули с бульвара и вышли на улицу Медных Горшков. — Мог там и остаться навсегда, потому что этому грешному городку слишком понравились сны, обитающие в моей дурацкой башке. И одним из способов спастись было поразить себя Смертным Шаром и приказать вообще перестать видеть сны. Не знаю, получилось бы у меня или нет, но я не блефовал тогда. Иначе меня вмиг раскусили бы. И в разговоре с тобой я тоже не блефовал, как в тот раз.       — Тогда почему я должна теперь выкинуть ту угрозу из головы?       Макс снова вздохнул. Но новый Смертный Шар, сопровождаемый приказом все разом понять и не давить ему на психику, в меня все-таки не запустил. И то хлеб.       — Смотри. Если я вдруг на этом самом месте неизлечимо чокнусь, возомню себя духовным наследником Лойсо Пондохвы и пойду громить Старый Город, источая запах безумия и ядовитых слюней, это будет не только роковое стечение обстоятельств, но и моя личная вина. Потому что с ума я сходил уже неоднократно и научен с этим справляться. А могу — значит, обязан. И если я с этим не справлюсь, то из Тайного Сыщика превращусь в угрозу, с которой придется разбираться лично Джуффину, потому что из нынешнего состава Сыскного Войска со мной сможет справиться только он, ну и еще сэр Кофа, пожалуй, если я вместе с разумом утрачу еще и способности к Истинной Магии. Но Джуффин не настолько слаб, чтобы свалить на кого-то проблемы с бывшим учеником. А поскольку в условиях задачи сказано, что я неизлечим, ему придется меня убить. И он это сделает, зубоскаля и насмехаясь, потому что выведенный из себя противник нерасчетлив в бою, а я, как показывает практика, даже в невменяемом состоянии болезненно самолюбив. Правда, потом, скорее всего, напьется, но это будет потом. И я на его месте поступил бы с ним так же, и он об этом знает. А мы тем временем пришли.       Мы остановились перед Тайным Входом в Управление Полного Порядка.       — То есть ты хочешь сказать, что мне просто надо иметь в виду возможность, а не бояться ее? Ну… такую, как ты говорил. Не хочу повторять.       — Как-то так, да. В сущности, сегодня все очень даже неплохо получилось. Все-таки в тот раз шарахнуть тебя Смертным Шаром мне очень хотелось. А я Вершитель, поэтому мои желания сбываются всегда. Поэтому хорошо, что оно только что сбылось таким безобидным способом. Еще раз извини.       Я отпустила его локоть и сделала два шага к крыльцу. А потом повернулась и посмотрела ему в лицо.       — Не за что тебе извиняться, — сказала я почти как Аватте до этого. — Потому что я тебя перед этим тоже заколдовала. И не стала потом снимать заклинание, в отличие от тебя. И если ты не превратишься потом из какого-то дурацкого чудовища обратно в человека, оно тебя убьет, зверски и в страшных мучениях. Потому что я Тайный Сыщик и должна бороться с чудовищами. Вот тебе моя угроза, сэр Макс. Живи с ней в страхе и унижении.       И поднялась по ступенькам, унося на сердце его улыбку.