Etiam sanato vulnere, cicatrix manet

А потом нас тряхнуло. Это было так неожиданно, что по салону пронесся встревоженный вздох, а после него повисла напряженная тишина. Оливия выронила из рук стаканчик с горячим чаем, который приземлился прямо на меня. Где-то в хвосте заверещал маленький ребенок и, словно по сигналу, самолет снова затрясло, правда, теперь не с такой силой. Боли я не почувствовала, хотя точно знала, что в руках у подруги был горячий напиток. Медленно перевела взгляд со своих колен на проход, по которому, сохраняя полное спокойствие, ходили стюардессы, собирая обратно подносы. Послышался сигнал, вместе с которым обычно загорается табло с просьбой пристегнуть ремни безопасности. Потом невнятный голос пилота из динамиков. Что-то про турбулентность – только это мне удалось расслышать. Остальное перекрывало мое сердцебиение. Удары гулко отдавались в ушах, постепенно заполняя собой все пространство. Я попыталась сделать глубокий вдох, но диафрагма как будто сжалась в спазме, не позволяя пропустить в легкие необходимое количество кислорода. С силой сжав зубы, начала обратный отсчет от ста до одного, каждый раз вычитая тройку, но несколько раз подряд сбилась на цифре шестьдесят семь. - Николь! – я еле различила свое имя, прозвучавшее фоном к ударам своего сердца. Несколько раз часто поморгала и медленно обвела взглядом салон самолета в поисках источника звука. - Николь! – услышала я уже чуть громче и поняла, что зовет меня кто-то рядом. Повернула голову направо. Оливия уверенно смотрела мне в глаза и, кажется, положила свои руки мне на плечи, хотя прикосновения я не почувствовала. Ее губы шевелились, но звук немного запаздывал, словно кто-то открыл плохой видеоролик. - Ты слышишь меня? Эй! Назови мне все цвета радуги. По очереди. Я открыла рот и в течение нескольких секунд не могла выдавить из себя ни звука, понимая, как у меня пересохло в горле. Я начала хоть что-то чувствовать, это уже было хорошо. - Красный… - мой голос прозвучал хрипло и очень тихо. Или это я плохо расслышала саму себя. Оливия приложила руку к моей щеке, и я смогла почувствовать тепло ее ладони. - Хорошо. Да, красный – первый цвет. А дальше? Ты помнишь, какой следующий? - Оранжевый, - выдавила я, понимая, что навязчивые удары начинают затихать. - Да, продолжай. - Желтый, зеленый, - немного невнятно протараторила я. - Стоп. Не спеши. Давай сначала, - перебила меня Оливия. Я нервно сглотнула воздух и, наконец, смогла сделать глубокий вдох. - Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый, - сердце до сих пор старалось выпрыгнуть из груди, но удары больше не заполняли собой все пространство. Я расслышала возню где-то сзади – кто-то громко шуршал пакетом. Наконец, я заметила, что нас больше не трясло. Стюардессы перемещались по проходам, интересуясь самочувствием пассажиров. Сидящая совсем рядом пожилая парочка с подозрением косилась в нашу сторону. - Извините, можно стакан воды? – обратилась Оливия к проходившей мимо бортпроводнице. Та кивнула и быстрым шагом удалилась. Потом я поняла, что у меня свело руки. Опустив взгляд, увидела, что пальцы побелели, так сильно я сжимала подлокотники. С осторожностью оторвалась от пластиковых опор. Суставы, будто стали каменными – не сгибались, не разгибались. - Держи, - Оливия сунула мне в руки одноразовый стаканчик с водой, но тут же отобрала его обратно, когда я, поднимая его к губам, расплескала почти половину жидкости. - Черт, Николь! - Восемьдесят три доллара. Оливия, не ругайся! – послышалось слева, а потом Нил взял мою руку в свои. Его теплый и сухие ладони были совершенно противоположны моим – влажным и холодным. – Давай по очереди в числа Фибоначчи! Я не смогла сдержать улыбку и, отпив воды из стаканчика, который Оливия заботливо поднесла к моим губам, начала считать вместе с сыном. - Один. - Один. - Два. - Три. - Пять. - Восемь. Даже если Нил и испугался небольшой тряски, виду он не подал. Внимательно смотрел на меня, не позволяя отвлечься от цифр и счета. Это Оливия научила сына помогать мне. И в самом начале это прекрасно помогало – Нил еще плохо считал, и мне приходилось делать это за двоих, внимательно следить за тем, чтобы он не ошибался. Со временем сын стал считать лучше, а мои приступы стали легче, так что наша тактика не поменялась. Мозг не может одновременно паниковать и считать, этому подруга очень быстро научила моего ребенка. Когда общее напряжение спало, Нил вернулся к просмотру мультфильма, а я, ткнув пальцем в темное пятно на джинсах, вопросительно посмотрела на Оливию. - Это я чай сладкий пролила, когда нас тряхнуло. Я случайно! - Да я понимаю, - устало улыбнулась я. - Не обожгла? - Не знаю, сейчас не болит, - пожала я плечами. – Выпусти меня, постараюсь немного отмыть в туалете. Оливия тут же встала со своего места, выпуская меня в проход и с недоверием посмотрела, как я, пошатываясь, выбираюсь к ней. - Давай доведу, - она подхватила меня под руку, но я дернулась от этого жеста так сильно, что чуть не упала. Благо, смогла опереться на спинку сиденья одного из пассажиров. - Извините, - кинула я потревоженному молодому человеку, а затем раздраженно обратилась к подруге: - Прекрати. Оливия, на секунду опешив от такой резкой перемены моего настроения, подняла руки в примирительном жесте. - Прости. Присмотрю за Нилом. Что-то в ее задумчивом взгляде меня одернуло. Оливия прекрасно знала, что я ненавидела, когда меня жалеют, но уже давно не наблюдала с моей стороны приступов агрессии из-за этого. Опустив взгляд, я на негнущихся ногах направилась в уборную, придерживаясь за спинки кресел. Небольшое и достаточно чистое помещение оказалось свободным. Прикрыв за собой дверь, я включила кран, который, прежде чем поделиться водой, громко плюнул воздухом. Настроив конкретный напор ледяной воды, я хорошенько умылась, подавляя желание стянуть с себя блузку, которая неприятно липла к коже. Выпрямившись, я подняла взгляд на зеркало, занимавшее большую часть стены. Мое бледное лицо с испуганными глазами и... Мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы убедиться, что я вижу за своей спиной Его. Клеменс в своей обычно манере – спокойное выражение лица и недобро блестящие серые глаза, всегда напоминавшие мне серебряные пули, выпущенные из дула пистолета. - Что? – спрашиваю я, заправляя прядь волос за ухо. - Серьезно, милая? – ни один мускул на его лице не дрогнул, но эти металлические нотки, никак не сочетавшиеся со словами, заставили меня поежиться. После недолгой паузы он сменил тон: - Тебя и правда пугал этот галстук? – он вдруг усмехнулся, поднимая руку, и плавно провел указательным пальцем по моей открытой ключице. От его бархатного голоса и прикосновений по позвоночнику побежали мурашки. Зябко поежившись, я обняла себя за плечи, больше стараясь закрыться от мужчины, чем от холода. - Не пугал. Он мне просто не нравился. Это было единственное, что я успела сказать перед тем, как его рука переместилась к моему лицу и большой палец начал очерчивать контур губ. А я послушно приоткрыла рот, потому что сейчас он был ласков – и это нравилось мне до дрожи в коленях. - Когда-нибудь ты купишь мне такой же, - шепнул он мне на ухо, и я закрыла глаза, чувствуя, как загораются мои щеки. Что-то было не так. Не было того тепла, которое я всегда ощущала от его тела, когда он был так близко. Подумав об этом, я распахнула ресницы и обнаружила, что нахожусь в тесном помещении совершенно одна. В зеркале отражалась моя худощавая фигура, обнимавшая себя за плечи. Щеки украшал яркий румянец. Возможно, я покраснела вплоть до ушей, но их скрывали распущенные темные волосы. Обернувшись, проверила замок на двери – закрыто. Тяжко вздохнув, я помотала головой – уловки разума. За один вечер Клеменс смог раскопать в моем подсознании ту часть воспоминаний, которую я усердно прятала как можно дальше. Эти моменты из прошлого сопровождали меня весь отдых – вот он пытался накормить меня из своей тарелки, пока мы с Нилом обедали. С интересом заглядывал через мое плечо, пока я заполняла анкету на выезд из отеля. Нежно касался меня в постели, пока я, зарывшись в мягкие подушки, пыталась уснуть. Ни разу в моих воспоминаниях он не появлялся передо мной в плохом настроении или с не лучшими помыслами. Но я все равно бегала взглядом по округе, стараясь убедиться, что в толпе не мелькал его силуэт. Мой разум сам не знал, чего хотел. Пока перед моими глазами он рисовал красивые картинки, в мозг поступали сигналы опасности. Как будто выделялись чувство страха и неприятного оцепенения. Я честно постаралась откинуть подобные размышления, пока осторожно оттирала чайное пятно на светлых джинсах. Потом подсушила все бумажным полотенцем, насколько это было возможно и, вспомнив, что в самолете не одна, поспешила покинуть уборную. Мое нахождение в туалете успело создать очередь из двух человек. Наскоро извинившись, я быстрым, уже уверенным шагом прошла к своему месту. - Пустишь меня? – спросила я развалившуюся на моем кресле Оливию. - Отстань, - ответила она. – Не видишь? Аниме смотрим. Я глянула на экран и, увидев сцену из «Унесенные призраками», плюхнулась на место Оливии. Ну, главное, что не «Скорая помощь» или «Ординатор». В голове монотонно гудело, что часто происходило у меня после отступившей паники. Я прикрыла глаза, только сейчас почувствовав невероятную усталость. А потом мне повезло уснуть и не просыпаться вплоть до начала посадки. После короткого сна мне стало гораздо лучше.