Etiam sanato vulnere, cicatrix manet

Мне стало гораздо лучше. Действительно радовал тот факт, что мне удалось поспать во время полета. После долгого ожидания багажа нам предстояла четырехчасовая дорога домой, и, если моим спутникам можно было отдохнуть, то ко мне это не относилось. Как только я забрала свой серебристый Kia Rio с платной парковки, мы загрузили чемоданы и заехали на ближайшую заправку. Пока я заливала в бак бензин, Оливия закупилась горячим кофе и перекусом в дорогу. Время шло к полуночи, поэтому дороги в городе были достаточно свободными. Несмотря на то, что я любила ездить за рулем, эти четыре часа меня невероятно вымотали. Яркий свет фар от одиночных машин на трассе слепил глаза, периодически заставляя меня ехать практически наощупь. Благо, дорожный покров был совсем новый, и погода радовала отсутствием осадков. К тому же, Оливия с Нилом не давали мне заскучать. Мы очень долго играли в «ДаНетки», города и просто обсуждали прошедший отдых. Домой мы приехали около пяти утра и, забрав чемоданы, поспешили отдыхать. - Приятно было провести с вами столько времени, но я в душ, - торжественно произнесла Оливия, пересекая порог квартиры, затем она побросала свои сумки прямо в прихожей и побежала к ванной комнате. - Нет, я первый! – закричал Нил, кидаясь за ней. Не успел. Оливия с грохотом захлопнула за собой дверь ванной комнаты. Нил разочарованно вздохнул, на что в ответ послышалась плохая пародия на злобный смех. Понаблюдав за всей картиной с мыслями «они сейчас весь дом перебудят» и «кажется, у меня два ребенка», я пронесла свой чемодан в гостиную. Открыв его, неспешно создала из имеющейся одежды стопку для стирки, расставила некоторые предметы на свои места. Для последующего разбора чемодана мне была необходима ванная комната, которую до сих пор занимала Оливия. Еще мне была нужна чашка кофе. Пока грелся чайник на плите, я заняла себя разбором скопившейся за время отдыха почты, которую предусмотрительно прихватила с собой из почтового ящика, когда поднималась домой. Среди бумажек обнаружились налог на машину, счет за коммунальные услуги, куча рекламных брошюр и желтый конверт из местного суда. Неужели забыла оплатить какой-то штраф? Открыв конверт, я бегло пробежалась взглядом по тексту. Затем потупила взор и прочла повторно, уже намного внимательнее. В ушах, кажется, снова зазвенело, а потом начали отдаваться удары сердца. Я сделала глубокий вдох, резко свернула бумагу и сунула ту обратно в конверт, потом выдохнула, подхватила сумку и уверенно двинулась к выходу, чувствуя, как кружится голова. - Мама, ту куда? – поинтересовался развалившийся на диване Нил. - За хлебом. В доме нет хлеба, - пробормотала я, закрывая за собой входную дверь. Очнулась я уже на улице, держа в руках телефон с открытым контактом. Не заметила, как спустилась с пятого этажа и отошла от дома на добрых двести метров. Тяжело дыша, я устало потерла лоб, а затем посмотрела на номер, который так и не смогла заставить себя удалить семь лет назад. Мой палец замер над кнопкой вызова, а вторая рука вытащила из кармана пачку сигарет. Я не думала, что это сможет привести мои мысли в порядок, нет. Мне вряд ли хоть что-нибудь могло помочь. На что я вообще рассчитываю? На то, что он не поменял номер телефона за столько лет? Да и что я, в принципе, хочу от этого разговора? Затушив наполовину выкуренную сигарету, я коснулась кнопки вызова и прижала телефон к уху. Замерла, а, когда пошли гудки, неосознанно подстроила свое дыхание под длинные сигналы. И чуть не задохнулась, когда они вдруг резко прекратились, и после долгой тишины послышалось недовольное: - Слушаю. Растерялась. До конца ведь надеялась, что не смогу до него дозвониться. - Алло? – голос с другой стороны звучал крайне недовольно и хрипловато. Я явно его разбудила. - Повестка в суд, да? – сжав кулак, плюнула я в трубку. С другой стороны воцарилась тишина, а затем тихое шуршание, будто кто-то выбирался из кровати. - Пять сорок утра. Ты в курсе, что люди с нормированным рабочим графиком в это время спят? - Ты серьезно хочешь отобрать у меня ребенка через суд? Ты потерял остатки разума! – продолжила я наступление, не обращая внимания на его замечание. - Отобрать? Нет, пока я просто хочу разрешение на то, чтобы с ним видеться. Пока. Я поджала губы, прекрасно зная, что это «пока» переводится как «этим я не ограничусь». - Ты не сможешь отобрать у меня ребенка. Да ты даже о его существовании узнал всего неделю назад! Суд всегда на стороне матери, к тому же, он живет со мной – есть фактор эмоциональной привязанности… - Да, суд на стороне матери, - перебил меня Клеменс. – Матери с высоким заработком, психически здоровой, способной вырастить ребенка в правильной семейной атмосфере. Ты вообще читала иск? «Устранение препятствий в общении» не равно «Отобрать». Пусть суд установит расписание, по которому мы сможем по очереди общаться с сыном. Я имею на это полное право. Я молчала. Мы жили далеко друг от друга, значит, каждую неделю Нил не сможет посещать отца. Скорее всего, в расписании его днями станут праздники и каникулы, в которые ребенок может спокойно забыть об учебе. На первое время. Было больно признавать, но Клеменс говорил правду – он имел полное право на воспитание сына. Но он ведь действительно не будет ограничиваться обычным расписанием. Перебрав в голове все причины, по которым, в дальнейшем, суд может решить, что Нилу лучше с отцом, я вновь почувствовала головокружение. - Конечно, если ты не хочешь решить этот вопрос без суда, - Клеменс зевнул, а потом… я буквально услышала, как он улыбнулся. Прикрыла глаза, сильнее сжимая в руке телефон. Я прекрасно понимала, что его предложение мне не понравится. - Что ты хочешь? – я попыталась звучать строго, но голос все равно дрогнул в конце фразы. - Ты вернешься ко мне вместе с сыном, и мы начнем все заново. Он произнес это с такой интонацией, будто все было невероятно просто. Я медленно села на находящуюся радом скамейку, чувствуя, что ноги начинают подкашиваться. Всегда казалось, что он не осознавал, сколько боли причинял мне. Даже сейчас, когда между нами было много километров, его самодовольство больно пинало меня ногами. В горле образовался большой ком, и я с силой сжала зубы, чтобы не заплакать. Молчание затягивалось, но я отчаянно боялась открыть рот и выдать свое состояние. - Или твой адвокат может связаться с моим, - добавил Клеменс уже куда холоднее. - Ты даже не знаешь… твой ли это ребенок, - сдавленно произнесла я. Посередине фразы мои плечи содрогнулись, и я была вынуждена с трудом подавить в себе всхлип. - Знаешь, у меня было неплохо с математикой в школе, - протянул Клеменс. Да, я догадывалась. - И у меня было достаточно времени, чтобы это проверить. Если бы вся ситуация не пыталась утопить меня в отчаянии, я бы непременно задохнулась от возмущения. Но в этом был весь Клеменс – доверяй, но проверяй. Всегда было так. Я закрыла рот рукой, вздрагивая от очередного приступа всхлипов. Он ведь не изменился. Ничуть. Я поняла это еще в номере отеля, на отдыхе. Все время, с первой встречи, меня тянуло к мужчине, за которым можно быть, как за каменной стеной. Но за этой неприступной кирпичной кладкой находилось так много опасности, что внешний мир казался чем-то сказочным. Я, правда, по уши влюбилась в Клеменса в свои девятнадцать лет. Высокий, красивый… он будто вышел с обложки журнала и воплотил в себе мой личный идеал. Прекрасные знания медицины, заботливость и хрипловатый низкий голос были приятным плюсом к внешности. Невероятно красиво сделав мне предложение, мужчина услышал в ответ «да». Он, словно умелый чародей, притянул меня к себе, и я никак не могла выкинуть его из головы. - Николь? – его голос звучал тихо, но требовательно. И я вдруг представила Клеменса, такого домашнего, за приготовлением чашки кофе и себя, в то время, когда только-только влюбилась в него. Осознание того, что такой мужчина выбрал меня, врезалось в разум, и все «небольшие недоразумения» будто отошли на второй план. Какой же я была идиоткой. - В таком случае, пусть этим занимается суд, - произнес Клеменс, словно вел деловые переговоры. А потом его голос сменился тремя короткими гудками. Я сложила руки на коленях, все еще сжимая уже затихший телефон в руках так крепко, что пальцы побелели. Паника, которая, в последнее время, заняла в моей жизни очень много места, сейчас, кажется, про меня забыла. На ее место осела апатия. Я сидела и вспоминала, какими усилиями далось мне восстановление после нашего расставания. Меня постоянно мучали ночные кошмары, острые приступы одиночества и панические атаки, которые практически сошли на нет около двух лет назад. Новость о беременности и вовсе выбивала меня из колеи. От мужчин, даже коллег по работе, я часто шарахалась, как от огня, поэтому об отношениях и подумать было страшно. А теперь он предлагал мне вернуться и говорил об этом с такой легкостью. Мне вдруг представилось, что стена безопасности, которую я возводила годами, дрогнула и упала к моим ногам. Присмотревшись, я с ужасом обнаружила, что она оказалась картонной. - Девушка, вам нужна помощь? Вздрогнув от неожиданности, я подняла глаза в поисках источника мягкого женского голоса. Передо мной стояла девушка лет двадцати с маленьким корги на поводке. Она казалась действительно озабоченной. - Нет-нет. Я просто… Спасибо, - я вытерла с лица мокрые дорожки от слез и нервным движением сунула телефон в карман. Только сейчас заметила, что, вылетая из квартиры, даже не подумала взять пальто. Вместе с осознанием вернулись чувства – и вот легкий свитер уже не спасает от неприятного северного ветра. Зябко поежившись, я поднялась на ноги. Как бы я не старалась переключиться, ужасные мысли не хотели уходить из головы. Я, словно в вязком тумане, медленно добрела до ближайшего круглосуточного магазина. Купив продукты, вернулась домой, где меня встретили сын с подругой. Оба свежие, только после душа. В ванной недовольно шумела стиральная машина, привычно громко на кухне гудел старенький холодильник. - Я почти смирилась с тем, что ты ушла за хлебом в половину шестого утра. Но я не могу понять – ты съездила за ним в соседний город? – пошутила Оливия. Я молча поставила на кухонный стол полный пакет и, сделав пару шагов назад, прижалась спиной к стене. - Кетчуп, майонез, шпроты… о, еще шпроты, - перечисляла Оливия, перебирая мои сомнительные покупки. – Кажется, у нас сегодня будут очень вредные бутерброды. - Мамочка, а где хлеб? – поинтересовался Нил, когда пакет опустел. - Я забыла купить хлеб, - дрожащим голосом выдавила я, а потом не выдержала и снова разрыдалась.