***
- Ты сдернула меня с важного совещания, - раздраженно кинул Клеменс, садясь в машину на заднее сиденье рядом со мной. Первой Леон забрал меня, так как от неотложки школа находилась немного дальше. Хорошо, что одна из девушек согласилась меня подменить, а старшая закрыла глаза, когда я выбегала из здания. - Между прочим, мне тоже пришлось уйти с работы, - огрызнулась я. - Не сравнивай, пожалуйста. - Уважаемые знатоки, внимание, вопрос. Что важнее – реанимировать человека, попавшего в аварию или решить, скольких пациентов мы обнадежим новостью о новом испытании, чтобы потом большинству отказать. - В твои обязанности не входит реанимация. - Да, в мои обязанности входит только подача утки и разнос обедов! Прости, забыла, я еще подтираю задницы. Я вдруг заметила, как Леон нервно почесал затылок, слишком резко притормозив на светофоре. Меня даже по инерции слегка мотнуло вперед. Гарденберг, который в машину уже сел злющий, сверлил меня взглядом какое-то время, но, в конце концов, отвернулся к окну. - Ты знаешь, что я не это имел в виду, - холодно, но спокойно произнес он. - Нет, милый, именно это ты и имел в виду. Куда мне до звезды с телеэкрана. Один вопрос – не разучился ли один из лучших онкологов-хирургов оперировать в окружении такого внимания? - Как думаешь, может, нет необходимости в такой открытой демонстрации недотраха? Я опешила. Даже сама не поняла от чего – от такого ответа или его подростковой формулировки. Он на меня не смотрел, и слава богу, ведь уши мои, да и лицо просто горело. - Леон, останови. Сейчас, - уверенно произнесла я. - Леон, мы едем. - Я серьезно, - кинула я, на ходу открывая дверцу. Парню пришлось резко затормозить, так что на асфальт я встала, когда машина замерла. - Ты сдурела? – Гарденберг попытался перехватить меня за руку, но не успел. Развернувшись, я нагнулась, смотря в его широко раскрытые глаза. - К слову, если у женщины недотрах, может, проблема в ее мужике? И посильнее хлопнула дверью, хотя сама поморщилась от сильного звука. Отойдя от машины на пару метров, я выудила из кармана сигареты, которые успела припасти неделю назад. Даже зажигалку завела, правда, воспользоваться этим никак не решалась. Сделав первую затяжку, я медленно выдохнула в воздух дым. Такое впечатление, что Гарденберг только что прикрепил последний провод к моей самодельной бомбе. У нас были мелкие ссоры в течение последних двух недель, но дальше недовольных взглядов еще не заходило. А сейчас накопленные во мне переживания рвались наружу, устраняя все препятствия на своем пути. Остановились мы на обычно оживленной улочке, напротив небольшого кафе. К счастью, народа практически не было. Виной тому, скорее всего, служил холодный воздух, непривычный для октября. - Что с тобой происходит? – спросил Клеменс, стоя в шаге сзади меня. Я слышала, как он вышел из машины и приблизился, но повернулась лишь, когда он заговорил. - Ты происходишь. - Выбрось эту дрянь. - С чего бы? Клеменс протянул руку, призывая меня отдать ему сигарету, но я показательно сделала еще одну затяжку. Даже моргнуть не успела, как он схватил меня за запястье и вырвал из пальцев тлеющий предмет. - Я тебя не понимаю, - бросая сигарету на асфальт и наступая на нее ногой, произнес Клеменс. - Да куда уж. Все ты! Ты… Договорить я не успела. Дернув мое запястье на себя, мужчина впечатал меня в свою грудь, словно я была тряпичной куклой. Хотя, не скрою, что особой устойчивостью при таких жестах, будучи на каблуках, я не обладала. Затем он чуть наклонился и, придерживая мою голову свободной рукой, накрыл мои губы своими. Это не был нежный поцелуй – скорее, властный, требующий заткнуться. Я попыталась отстраниться, но хватка у Клеменса была такой же крепкой, как и семь лет назад. Злость, скопившаяся глубоко внутри рвалась наружу. Хотелось кричать, бить кулаками в стену. Однако рот был заткнут, а одна из рук в ловушке. В какой-то момент во мне словно переключатель сработал, и я чуть обмякла в крепких мужских руках, несмело отвечая на поцелуй. Клеменс перестал притягивать меня к себе силой, опуская свои руки мне на талию, а через пару секунд медленно отстранился, всматриваясь в мои полуприкрытые глаза. - Твоих родителей когда-нибудь вызывали к директору? – мой голос был хрипловатым и тихим. - Пил пиво на задней парте в одиннадцатом классе. А твоих? - Курила в туалете в десятом. Мы оба замолчали, внимательно всматриваясь в глаза друг друга. Клеменс вдруг показался мне таким спокойным, словно никакой ругани только что не было. А я чувствовала неприятную усталость, как после выброса адреналина. - Поехали, посмотрим, что натворило наше чудо, - шепнул он, когда порыв ветра немного стих и потянул меня к машине.***
- А заняла Нила небольшим рисунком, он в соседнем классе с учительницей по математике, так что не переживайте. Проще было сказать, чем сделать. Мы с Клеменсом сидели рядом друг с другом прямо у учительского стола. Всегда с содроганием вспоминала школьные годы, хоть и неплохо училась, и любой поход в подобное заведение был для меня стрессом даже сейчас. Мужчина выглядел спокойнее, и я даже успела порадоваться, что успела выплеснуть свои эмоции по дороге. - Мисс Уилсон, что-то случилось? – задал вполне логичный вопрос Гарденберг. – Проблемы с успеваемостью? - Нет, что вы. Нил – очень умный мальчик. Особенно хорошо ему дается математика, - помотала головой девушка. На вид ей было не больше двадцати пяти. Светло-русые волосы были забраны в опрятный пучок, а классическая одежда хоть и подчеркивала аккуратную фигуру, но пошлым это никак не делала. - Поведение? – осторожно предположила я, но учительница вновь отрицательно покачала головой. - Если бы было что-то серьезное, скорее всего, я просила бы вас посетить кабинет директора. У Нила нет проблем с поведением или успеваемость. Можно сказать, что у него вообще нет никаких проблем. Но ему… тяжело адаптироваться к новой школе. - Как это проявляется? – спросил Клеменс, когда я только успела открыть рот. - Он ни с кем не общается. Видела, как с ним пытались подружиться несколько ребят, да и соседка по парте. На переменах он сидит один, в обед тоже ничего не меняется. Очень зажатый. А еще он вчера отказался выступать перед классом со своим сочинением. - И что? Я тоже ненавидел выступать перед классом, - заявил Гарденберг. Я скосила на него удивленный взгляд. Перед классом ненавидел, а перед камерами тебе вполне комфортно? - Мистер Гарденберг, я никого не хочу обидеть, но отказался Нил выступать именно с этим сочинением. Предыдущие он зачитывал вполне вдохновленно. - Что же это за сочинение такое? И есть ли адекватная причина нашего здесь нахождения в данный момент? – на этот раз в разговор встряла я. - Это рисунки Нила за две недели учебы, - вместо ответа протянула девушка, раскладывая перед нами листы. Клеменс даже внимания на них не обратил, а я взяла творчество сына в руки. Таланта к рисованию у него, как и у меня, никогда не было, но по рисунку был вполне понятен сюжет картины. На некоторых Нил находился с отцом, на других – с матерью. Было пару листов и с одиноким мальчиком. Собрав рисунки в аккуратную стопку, я положила ее на стол, прекрасно понимая, о чем хочет сказать учительница. - Сочинение было на тему «Моя семья», - подчеркнула она. - Что вы хотите этим сказать? – стальные нотки в голосе Гарденберга непременно заставили бы поежиться даже мимо проходившего человека. Я накрыла его руку своей, чувствуя, как сильно он напрягся. - Мисс Уилсон, Нил что-нибудь говорил вам о своих переживаниях? – спросила я. - Нет, лично он ничего не говорил. Поймите меня правильно, отношения в семье никак меня не касаются, пока это не начинает отражаться на ребенке. - У нас прекрасная семья, - кинул Клеменс, но я перебила: - Подожди. - Что бы ни происходило, но Нил сильно переживает. Я бы рекомендовала поход к психологу. У нас, кстати, работает хороший специалист. Но… если проблему не решить глобально, то она лишь скроется на некоторое время. Может, было бы неплохо провести сеансы для всей семьи? - До свидания, мисс Уилсон, - Клеменс поднялся на ноги и вышел из небольшого кабинета. Я потерла виски, чувствуя, как начинает гудеть голова. Любой переезд – стресс для ребенка, но, когда это подкрепляется напряжением дома – эффект может быть совершенно неудовлетворительный. - Я… - учительница, кажется, растерялась из-за резкого ухода Клеменса. - Хочу вас заверить, что это временные трудности, - осторожно начала я. – Мы с мистером Гарденбергом еще раз все обговорим и подумаем, на счет психолога. Возможно, мы сможем справиться с этим самостоятельно. - Спасибо, что пришли, - кивнула девушка, когда я последовала следом за Клеменсом. Прикрыв за собой дверь, я обнаружила мужчину в паре метров от кабинета, разглядывающего благодарственные письма учителям. - Ты понял, что она хотела сказать? – подойдя ближе, поинтересовалась я. - Я понял, что все женщины помешаны на психологах.