***
После тяжелых рабочих будней меньше всего хотелось демонстрировать, насколько счастливая у меня семья, и как я прекрасно себя в ней чувствую. Клеменс, с которым мы в последние дни обменивались только недовольными взглядами, уже, кажется, успел пожалеть о своем решении устроить мне встречу с подругой. Зато Нил был действительно рад – сын даже успел построить план вечерних прогулок в компании моей подруги, планируя показать все свои любимые места в этом городе. – Дорогая! – громкий голос девушки перебил тишину улицы, как только я открыла входную дверь. Оливия с раскрытыми для объятий руками быстрым шагом двинулась к крыльцу, как только черная дверь такси закрылась. Ее каблуки громко стучали по дорожке, а я чувствовала, что несмотря на промозглый ветер, в моей груди зарождается знакомое тепло. И я поспешила обнять подругу – все-таки соскучиться мне пришлось невероятно. – Да ты похудела! – произнесла я, слегка отстраняясь и всматриваясь в знакомые черты лица. – Разбиваю мифы о жестокую реальность – на магазинных салатах невозможно набрать лишний вес. А чем еще питаться, если дома больше никто не готовит? – Проходи давай, простынем. Закрыв за нами входную дверь, я невольно поежилась от холода и помогла подруге раздеться, приняв у той не по сезону легкое пальто. Оливия неловко выскользнула из обуви, с интересом осматривая помещение. – Нехилый домик, – наконец, выдавила она, когда я, устав от ее немого оцепенения, чуть подпихнула подругу вперед. – Тихо как-то. – Нил делает уроки у себя в комнате, а Клеменс задерживается на работе. – Сложная операция? – Скорее, не могут подобрать нужный ракурс для съемки очередного телешоу. Кстати, Клеменс убедил меня заказать еду в японском ресторане, но я в последний момент передумала и приготовила рагу. – Знаешь ведь, как сделать отвратительный день хорошим, – хмыкнула Оливия, продвигаясь по коридору и заглядывая за дверь, ведущую в гостиную. Затем она посмотрела в сторону лестницы, ведущей на второй этаж и громко поинтересовалась: – Где мой хулиган? Ее голос эхом оттолкнулся от стен и потолка, заставляя меня в очередной раз ежиться от большого количества свободного пространства в этом доме. Он точно не годился для маленькой семьи. Скорее всего, в одиночестве здесь просто можно сойти с ума. – Оливия! – отозвался Нил со второго этажа, а следом послышался топот маленьких ног. В гостиной он появился даже слишком скоро, сразу вбегая в объятия подруги. – Кошмар, ты умудрился вырасти за такой короткий промежуток времени. Скоро выше меня будешь! – Вот раньше ты меня на руках носила, а скоро я буду, – радостно провозгласил ребенок. – Нил, ты доделал уроки? – Фу, какая скучная мамочка. Не каждый день к вам, вообще-то, приезжает самая лучшая тетя в мире, – фыркнула Оливия, даже не поворачиваясь в мою сторону. – И самая скромная, не забывай, - дополнила я. – Я все сделал и проголодался. – Тогда пойдем накрывать на стол. Клеменс обещал скоро подъехать. Со столовыми приборами мы справились очень быстро, несмотря на то, что Оливия почти каждую вещь рассматривала с удивительной тщательностью и задавала вопросы, вроде: «это серебро?», «ты же не сама драишь эти белоснежные тарелки?» и причитала: «На такой кухне и я бы с удовольствием начала готовить!». Хотя мы обе знали, что это неправда. Когда все было расставлено по местам, Оливия торжественно водрузила на стол бутылку вина. – Не нужно было… – Перестань, оно было по акции, – отмахнулась подруга. – У нас не принято пить за ужином, – аккуратно вставила я, стараясь не выдать своей нервозности – пришлось сделать вид, что я вытираю руки полотенцем. – Ради меня можно сделать исключение. Я уже придумала очередную отговорку, но успела только открыть рот прежде чем все услышали, как открылась входная дверь. Оливия с Нилом устремили свои взгляды в сторону звука, пока я отвернулась к плите и, подавив порыв бросить полотенце, аккуратно повесила то на крючок. – Оливия, добрый вечер. Прошу прощения у всех за опоздание, – только повернувшись я увидела, как мужчина протянул букет розовых пионовидных роз моей подруге. На его черных волосах переливались капли воды, видимо, ветер нагнал небольшой дождь. В остальном он выглядел даже слишком опрятно для семейного человека – разве что галстук слегка ослабил, когда сделал шаг в мою сторону, протягивая мне точно такой же букет. – Добрый. Спасибо за букет, – но я почти не услышала голос Оливии, принимая у мужчины цветы. Клеменс же, освободив руки, приобнял меня за талию и, протянув к себе, мягко прижался губами к моему лбу. Прозрачная упаковка, зажатая между нами, громко зашумела, и я прикрыла глаза, пытаясь понять, какой аромат нравится мне больше – исходящий от цветов или от мужчины. Цветы в нашем доме не были редкостью, Клеменсу не нужен был повод для этого подарка. Но от его теплых объятий я успела отвыкнуть. Мягкость прикосновений заставляла улыбаться, словно последнюю дурочку и мне пришлось одернуть себя, чтобы вернуться в реальность. – Ладно, давайте к столу, все проголодались, – произнесла я, слегка отстраняясь от Клеменса и забирая у подруги букет, который на пару со своим погрузила в большую вазу, предварительно набрав в нее воды. – Ах, да. Клеменс, Николь сказала мне, что вино за ужином у вас не принято, но ты же мне не откажешь? – поинтересовалась Оливия. В тот же момент я неловко схватилась за сковородку, слишком поздно поняв, что прихватка слегка съехала. С грохотом вернув горячий предмет на место, я сдавленно зашипела. – Давай под воду, – Клеменс, до сих пор стоявший достаточно близко, тут же подхватил меня за локоть и подпихнул в сторону раковины, самостоятельно включая достаточно мощный напор. – Не переигрывай, – успела шепнуть я под шум воды, пока мужчина не подставил мою руку под струю. Здесь мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы подавить стон. Через палец, пострадавший от соприкосновения с горячим предметом и теперь неприятно пульсировавший, было сложно понять, насколько холодная бежит вода. – А ты не шарахайся от всего подряд, задеваешь углы. И почему ты не можешь просто принять мою заботу? – он шептал мне прямо в ухо, и я чувствовала его горячее дыхание на своей щеке. – Потому что ты не такой. – Или ты решила сделать меня не таким в своей голове, – он продолжал настойчиво держать меня за руку, когда я попыталась отстраниться от раковины. Его ладонь тоже полностью промокла, и я почти физически ощущала, что ему, в конце концов, стало холодно так же, как и мне. – Я не пью, но за дамами с удовольствием поухаживаю, – наконец, разбавил журчание воды Клеменс своим голосом. Еще через какое-то время он все-таки отпустил мою руку и отстранился, позволяя мне первой высушить руку о полотенце, а потом взялся за сковородку. – И раз уж я заставил всех ждать, позвольте сегодня самому управлять балом. – Клеменс, ну что ты выдумываешь, давай я. – Сядь, – не знаю, можно ли говорить одновременно властно и очень мягко, но именно сейчас мне показалось, что его интонация совершенно по-разному прозвучала для меня и для Оливии. Я неспешно опустилась на свой стул. Подруга все это время активно общалась с Нилом, узнавая последние новости из его жизни, но это, кажется, не мешало ей наблюдать за нами с Клеменсом. И как только я нервно выдохнула, она слегка прищурила глаза, всматриваясь в мое лицо. Но ничего не сказала. Вопреки всем ожиданиям, вечер прошел невероятно спокойно. Даже я, скорее всего, под действием разливаемого Клеменсом по нашим с Оливией бокалам вина, смогла расслабиться – активно поддерживала разговор, смеялась. И в очередной раз доказывала себе, что мне очень не хватает Оливии. Чуть позже мы разошлись по дому – я в гостиной дописывала журналы, прихваченные с работы, Клеменс разговаривал с кем-то по телефону в своем кабинете, Оливия с Нилом во что-то играли в его комнате. Вновь забеспокоилась я чуть позже, когда поняла, что пора отправляться спать. Подругу я уже устроила в гостевой комнате, а Нила уложила в детской. – Я думал, ты уже спишь, – произнес замерший на пороге спальни Клеменс, пока я растерянно то закрывала, то раскрывала шторы, пытаясь понять, так ли необходимо добавлять в комнате темноту. – Я все еще могу лечь в кабинете, – вздохнул он, когда не услышал от меня ответа. Я опустила руки, оставив шторы раскрытыми и развернулась, посмотрев на так и не сделавшего ни одного шага вперед мужчину. В его взгляде я вдруг подчеркнула не привычное безразличие, а какое-то усталое смирение. – Все нормально. Давай просто ляжем спать, сегодня был долгий день, – покачав головой, тихо произнесла я, первая забираясь под одеяло до самого подбородка. Клеменс чуть помедлил, но все же занял свою половину. По прогнувшемуся матрасу я поняла, что лег он на самый край.19. Amicos res secundae parant, adversae probant.
17 января 2021 г. в 22:26
– Клеменс, ответь, пожалуйста, на звонок. Это, скорее всего, с работы.
– Поставить на громкую?
– Да, пожалуйста, – кивнула я, продолжая месить тесто руками и стараясь не рассыпать муку, которая покрывала почти всю поверхность стола. Мужчина оторвался от каких-то бумаг и, вернув чашку с кофе на блюдце, выполнил мою просьбу.
– До президента легче дозвониться! – послышался знакомый голос, как только монотонная мелодия звонка прекратилась. Я невольно улыбнулась – слышать подругу всегда было приятно, особенно теперь, когда мы были так далеко друг от друга.
– Привет, Оливия. Рада тебя слышать. У меня грязные руки, поэтому ты на громкой связи. Можешь поздороваться с Клеменсом.
– Привет, тот самый Клеменс, забравший у меня подругу, – тут же отозвалась девушка.
– Добрый вечер, Оливия, так и оставшаяся для меня заплаканной загадкой, – хмыкнул в ответ мужчина, возвращаясь к чашке с остывающим напитком. Они и правда виделись лишь мельком, в тот самый вечер, когда Нил решил ознакомиться с территорией отеля в поисках отошедшей девушки. Вечер, перевернувший все с ног на голову.
– У тебя что-то срочное? Мне не очень удобно разговаривать, – включилась я, зная, что Оливия будет не против продолжить разговор в не самом приятном тоне.
– На самом деле, я очень быстро, так что лучше скажу сейчас, – тут же спохватилась девушка.
– Хотела приехать в столицу, пройтись по магазинам в эти выходные.
– Неожиданно. Ты же не любишь большие города, – нахмурилась я. На самом деле, Оливия не любила не только большие города, но и походы по магазинам. Сама удивлялась, как такая яркая девушка неделями уговаривает себя прикупить новые вещи. Даже мне выход в торговый центр казался более приятным, чем ей.
– У нас все магазины пустые, как будто апокалипсис. Я, собственно, это к чему – не подскажешь хорошую гостиницу? Не дорогую, конечно, но и не совсем убогую.
– Да я по гостиницам-то и не…
– Зачем ехать в гостиницу, если можно остановиться у нас? – вдруг перебил меня Клеменс, в очередной раз откладывая бумаги и облокачиваясь на спинку стула. Я замерла на несколько секунд, а потом недоверчиво покосилась на мужчину.
– Не хочу вас смущать, но, раз вы предлагаете, я буду невероятно рада! – слишком бодро для неожиданного поворота событий отозвалась девушка. Вообще-то я ей ничего подобного не предлагала и была полностью уверенна в том, что сегодняшний наш не личный разговор намекнул ей на неплохой план. Тут же и магазины вспомнились, это же было легче всего. Она бы ни за что не напросилась ко мне в гости, потому что делала вид, что доверяла мне. Но ни одной фразе, вроде, «я в порядке» или «у нас все хорошо» она, на самом деле, не верила. Она была слишком хорошей подругой – и это заставляло меня злиться.
– Вот и прекрасно. Когда тебя ждать? – продолжил Клеменс, показательно игнорируя гримасу на моем лице.
– Я приеду в пятницу. Думаю, часам к шести буду у вас – договорилась на встречу с другом чуть ранее.
Очередная ложь. Будь у нее друзья в столице – я бы об этом знала.
– Отлично, как раз к ужину. Адрес, я так понимаю, ты не знаешь?
– Пусть Николь скинет мне сообщение, потому что мне уже пора бежать и совершенно некуда записывать. До встречи. Целую, Нини! – она так стремительно положила трубку, что я рта раскрыть не успела. Прекрасно понимала, что мне эта затея не по душе.
Я сделала глубокий вдох.
– Клеменс, скажи мне, пожалуйста, почему ты, утверждая, что пытаешься наладить наши отношения, продолжаешь решать все самостоятельно? – мой голос прозвучал приглушенно, с трудом пробравшись сквозь стиснутые зубы. Я слишком сильно начала месить тесто, как будто во всем виновато именно оно. Хотя, от части, так оно и было – не будь я занята готовкой, этот разговор бы даже не начался.
– Она же твоя лучшая подруга. Я подумал, что ты хотела бы…
– Вот именно. Она – моя лучшая подруга, – я опустила тесто в небольшую емкость и отпихнула ту от себя. Стекло неприятно проскрипело по поверхности стола и остановилась на самом краю. Я повернулась к мужчине со сжатыми кулаками.
– Не пойму, что не так?
– Клеменс, ты бы хотел, чтобы твой лучший друг переживал о твоих проблемах? Или предпочел бы оградить его от собственных неприятностей?
– Зачем моему другу мои проблемы?
– Оливия думает, что у нас все в порядке.
Точнее, она так не думает, но я пытаюсь ее в этом убедить.
– А это разве не так?
– То есть, ругань на постоянной основе – это нормально?
– Хочешь сказать, что не вытерпишь и двух дней без истерик? – его противно расслабленная поза злила меня еще больше.
– Клеменс, мы даже спим в разных комнатах! Куда ты собираешься разместить Оливию, если сам занимаешь единственную гостевую?
– Постелю себе в кабинете.
– Хватит. Если ты считаешь это нормальным, то нам не о чем разговаривать, – потерев лоб тыльной стороной ладони, я развернулась обратно к столу, окидывая взглядом опасно стоящую на краю емкость с многострадальным тестом.
– Я думаю, тебе нужно общение с подругой. Если ты решила, что я подкачаю, то могу уверенно тебе сказать – играть я умею лучше тебя. Я даже сделал вид, что ты не называла меня проблемой.
Я лишь грустно усмехнулась. Интересно, он когда-нибудь был до конца честен со мной? Да и была ли я когда-нибудь с ним настоящей?