ColorFull: Homecoming

      Утром, выйдя из комнаты, я едва ли не сразу столкнулся с другим жильцом. Это была девушка семнадцати лет, сразу отскочившая от меня на два метра, словно я был не просто обычным незнакомцем, а страшным мерзким монстром, возжелавшим сожрать ее. Это было бы даже лестно, если бы я не понимал, что люди видят сейчас на моем месте сопливого мальчишку, а не древнего и опасного демона. Она не сказала мне ни слова, лишь заметно смутилась и глубоко поклонилась в знак извинения за свое поведение, а потом убежала вниз, вероятно, на кухню.       Попытайся я ее описать, не смог бы выделить, наверное, ничего особенного. Темные, потерявшие блеск и яркость, волосы, болезненно-бледная кожа, неестественная худоба, синяки под глазами. Единственное, что бросалось в глаза – удлиненный цветастый свитер с длинными рукавами и высоким горлом, явно принадлежавший когда-то Мэйбл, и неестественно яркие зеленые глаза. Больше ничего. Встреть я такую в городе, не обратил бы внимания, но увидев ее здесь… Забавно, но что-то в ней меня беспокоило.       Спустившись после душа на кухню, я вновь увидел эту незнакомку. Она сидела за столом, читая какую-то книжку с крайне заинтересованным видом и, казалось, совсем не обращала ни на что вокруг внимания. Правда, долго этот спектакль не продлился. Стоило мне сесть рядом, как она тут же подскочила и постаралась ретироваться из кухни, но ее остановила Звезда, неожиданно возникшая в проходе.       — О, вы уже познакомились? – улыбнулась женщина своей лучезарной улыбкой.       — Не особо, – усмехнулся я в ответ, подпирая голову рукой. – Доброе утро, Звездочка.       — Ты теперь меня постоянно так будешь называть?       — Кто знает?       Весело рассмеявшись, Мэйбл мягко положила руку на плечо молчаливой незнакомки и усадила ее за стол напротив меня. Я не смог скрыть заинтересованного взгляда, впрочем, я и не пытался, пока не заметил, что девушка предо мной напряжена и явно желает убежать. Пришлось переключить внимание на более знакомую фигуру, которая уже принялась готовить завтрак.       — Как дела в лавке?       — Хорошо, сезон только начался, а клиентов уже так много, что я невольно задаюсь вопросом, хватит ли мне товаров на сегодня.       — Звучит неплохо, – улыбнулся я, краем глаза замечая, что темноволосая, наконец, смогла расслабиться в моем присутствии.       — Это действительно неплохо, – важно закивала женщина, ставя предо мной тарелку омлета и большую кружку кофе. – Приятного аппетита… Мы сами уже поели.       — О, хорошо, – пробормотал я, переводя взгляд на еду. Есть не хотелось совершенно.       — Если хочешь, мы можем уйти.       — А, нет, не нужно, я просто не голоден, – чуть отодвигая тарелку ответил я, неловко улыбнувшись Звездочке.       Амабель тяжело вздохнула, садясь рядом со мной и переводя взгляд на зеленоглазую. Серая девушка, неуверенно помявшись, подняла руки и, показав несколько жестов, кивнула в сторону выхода. Падающая Звезда лишь закатила глаза в ответ и махнула рукой, после чего незнакомка быстро поднялась с места и покинула кухню, оставляя меня один на один с «тетушкой».       — Так и кто это такая? – наконец озвучил я интересующий вопрос, скрещивая руки на груди.       — Моя приемная дочь, – устало пояснила женщина, переводя внимание обратно на меня. – Уже пять лет, как живу с ней. Прости, что не рассказала раньше, не была уверена, как ты отреагируешь на присутствие такого человека в доме.       — Какого «такого»?       — Ну, над которым легко издеваться, – нервно усмехнулась немного поседевшая шатенка. – Как-никак треугольный демон садо-мазохист, желавший захватить мир и убить моих друзей и родственников… От тебя можно ожидать чего угодно.       — Обижаешь, – бросил я в ответ.       Кареглазая сдержанно хихикнула, глядя в дверной проем, где скрылась ее преемница. Она так и не назвала имя немой девушки, что меня немного удивило. Казалось, Звезда старается как можно меньше говорить о ней, волнуясь, что если я что-то узнаю, то все пойдет наперекосяк. При этом она явно хотела, чтобы я стал другом этой особы. Зачем? Почему? Кто его знает. Потекли бесконечные будни. Волокита с документами по работе, беготня от кабинета к кабинету, знакомство с другими педагогами, еще не успевшими выйти в отпуск, помощь в лавке и скука.       Ужасная, неуемная скука. Я маялся от безделья, поскольку все дела, что наваливались на меня, решались слишком легко и просто. За эти девять лет я привык вести себя как типичный мясной мешок, изучив детали, которые позволяли находить с бесполезными смертными общий язык. Мило улыбнуться, вовремя вставить фразу, состроить заинтересованный вид – и вуаля! Весь мир у моих ног! Конечно, я и раньше знал и умел многое, но тогда люди не воспринимали меня, как им подобного, я был демоном, к которому они обращались со своими желаниями, а значит и отношение ко мне было совершенно другим. Не таким, как к безобидному юнцу.       Впрочем, с безымянной такое не работало. Звездочка так и не сказала ее имя, да и я не стремился общаться с зашуганной зеленоглазой, однако, по таинственным причинам, она все время ошивалась рядом. Полагаю, старшая Пайнс пыталась заставить девушку привыкнуть ко мне, давая мелкие поручения, словно случайно сводившие нас в одном помещении.       Вытри пыль в гостиной, принеси Биллу чай, занеси в ванную полотенце… Все бы ничего, если бы мне не приходилось каждый раз наблюдать это обреченное выражение святой мученицы на ее лице, когда она обнаруживала меня в тех же комнатах, куда ее послали. Особенно болезненно она отреагировала, увидев меня полуголым как раз тогда, когда заносила то самое полотенце. Я бы хотел ей объяснить, что не заинтересован в плотских отношениях с мясными мешками, но, полагаю, проблема была совсем не в этом.       Устало вздохнув, я спустился в подвальную библиотеку, где когда-то искал способы вернуть себе силу, читая исследования Шестипала и Сосны. Сюда Амабель не послала бы безымянную, а потому я мог не переживать, что мне вновь придется лицезреть кислую мину серой девушки. Прошло уже более трех лет с тех пор, как кто-то спускался в это место. По углам красовалась паутина, а книжные полки были покрыты толстым слоем пыли, как и вся мебель, находившаяся здесь. Вокруг царила атмосфера разрухи и запустения, но мне это место нравилось больше, чем весь этот город со всеми его жителями вместе взятыми.       Я прошел вглубь комнаты, пробегая пальцами по запыленным корешкам книг, оглядел письменный стол, на котором лежали выцветшие листы с разными записями и пометками, и неразборчивые чертежи. Оглядев помещение, я наугад достал одну из рукописей, оказавшуюся новым первым дневником и, немного подумав, сел с ней за стол… Тогда, девять лет назад, я уже читал ее, но мне было не до мелких недочетов, я просто пытался решить свою проблему как можно быстрее. Сейчас же, перечитывая исследования, я едва мог сдержать смех. Столько мелких ошибок, столько незнания.       Глубоко вздохнув, я поднял взгляд на полки и взял другую книгу, проверяя ее содержание, а затем третью, четвертую, пятую… И везде было одно и то же. Одни и те же неточности, недочеты, мелкие помарки и ошибки. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Шестипал и Сосна - обычные люди, пусть и довольно мозговитые, для них это не критично. Незнание, можно сказать, фишка всего их вида.       На десятом томе исследований я, наконец, не выдержал. Раздраженно бурча что-то про глупые мясные мешки и бесполезность человеческой расы, я быстро поднялся в комнату, чуть не сбив с ног безымянную, а затем вернулся с набором ручек, карандашей и блокнотов. Разложившись, я принялся за работу, поправляя текст, иллюстрации, добавляя известные мне детали и вычеркивая полностью ошибочное и надуманное. Я делал это не задумываясь. Просто хотел, чтобы все было правильно. Просто раздражался от ошибок двух стариков-ученых в исследованиях всей их жизни.       Лишь потом я осознал, что стал помогать закончить работу, казавшуюся тем двоим бесконечной. Что я, фактически, сделал так, что Уильям Пайнс, погибший при заключении контракта со мной девять лет назад, в итоге унаследовал их дело. Это было странно и довольно забавно… Но мне нравилось этим заниматься, действительно нравилось. Я бы уже вряд ли вернул себе силы, вряд ли бы покинул это тело, однако теперь я знал, что могу делать в этом теле, в этой жизни…       Найдя себе увлечение, я совсем позабыл о скуке, о мелких заботах, переживаниях. Я продолжал разбираться с волокитой, связанной с подготовкой к учебному году и устройству на своем первом рабочем месте. Продолжал игнорировать попытки сблизить меня с безымянной, все так же шарахающейся от моей невыспавшейся и небритой морды по утрам. Продолжал налаживать общение с Падающей Звездой и другими живущими в Гравити Фолз родственниками, как бы они меня не раздражали.       Да, наверное, я не упоминал, но, женившись на Нортвест, Сосенка обзавелся достаточно приличным числом потомков. Их старший сын после долгих уговоров Ламы и лекции о традициях, наследстве и бизнесе, жил под девичьей фамилией матери, тогда как остальные трое детей остались Пайнсами. Новые Нортвесты были значительно менее высокомерными, нежели их многочисленные предки, но общаться с ними все же было не о чем.       Единственное, в чем разбирался мой, да простит меня Вселенная, дядя – экономика, политика и кучи графиков, позволившие ему в свое время восстановить былые богатства семьи и выкупить старый особняк. Ни чувства юмора, ни прочих интересов — мне кажется, он даже не помнил, как кого из трех его бесполезных отпрысков зовут. Зато он отсылал процент доходов Мэйбл, если дела в Хижине Тайн шли плохо, впрочем, с другими своими родственниками он делал то же.       Как бы то ни было, сталкиваться с ними я не любил, ни со старшими, ни с младшими. Последние часто раздражали своей бессмысленной болтовней и беспричинным желанием «подружиться». Особенно сильно это проявлялось у младшей Нортвест, которая, к моему глубокому несчастью, как раз училась в старших классах школы, где я и должен был работать.       Ну зачем ей физика? Зачем? Я понимал бы, если бы мой курс был одним из обязательных, но это было совершенно не так! Так нафига?!       Но мелкая Нортвест была не единственной моей проблемой. В последнее время, когда я стал чаще выходить на улицу, ЭТО снова начало повторяться. До того, как я приехал в Гравити Фолз, подобное происходило в университете, на улице и в клубах. Везде. Они преследовали меня, у себя за спиной я то и дело слышал восторженные вздохи и охи, а моя спина почти дымилась от взглядов, направленных на нее. Девушки подходили ко мне на улице, глупо хлопая ресничками и спрашивая о какой-то ерунде, падали на меня из-за углов, лезли обниматься в общественном транспорте, просили помочь с элементарными темами, пытались всучить мне еду собственного приготовления или два билета на какой-нибудь концерт.       Порой доходило до абсурда. Особы женского пола, чьих лиц я даже не помнил, закатывали истерики, требуя от меня чего-то невообразимого. Кричали, что я обязан что-то им ответить, как-то поступить, что я принадлежу им и только им, хотя до этого я никогда на добровольное рабство не соглашался. Впрочем, длилось это всегда не очень долго. Через пять минут моего молчания и судорожных попыток вспомнить хотя бы имя индивидки, они сами неожиданно остывали и с высоко поднятой головой, бросив, что я сам их не стою, стремительно удалялись прочь в неизвестном направлении.       Так происходило постоянно, еще с тех самых пор, как моему телу исполнилось пятнадцать. Период гормонального всплеска практически сошел на нет, пропали чертовы прыщи, произошел небольшой скачок роста, и все словно с цепи сорвались. Я этого не понимал тогда и не понимаю сейчас… Да и в принципе понимать не хотел.       Мясные мешки не интересовали меня в этом, как они говорят, романтическом плане, не интересовали и сексуально. Мне было плевать. Поэтому я испытывал невероятное удовольствие каждый раз, когда, возвращаясь в хижину и случайно сталкиваясь с безымянной, видел, как та отскакивает от меня на метр-полтора, едва не крестясь. Даже ее мученическое выражение, отражающееся на лице, когда ей приходилось задерживаться в одном помещении со мной, начинало радовать. А еще… Она молчит!       О, я был готов обнять ее за это, плевать, что физическая близость казалась мне отвратительной, а немая девушка боялась меня до полуобморочного состояния. Хотелось выразить ей благодарность за то, что она существует. Единственный лучик адекватности в моей жизни… Я просто подарил ей шоколадку. Положил на стол и пододвинул палкой, не приближаясь, на что получил весьма красноречивый взгляд а-ля «тебя в детстве не роняли?»       Я даже не обиделся. Только развел руками в ответ, изобразив на лице самую милую улыбку из возможных и снова ушел возиться с дневниками. По крайней мере сделал вид, что ушел. Мне было любопытно, как поступит с подарком серая особа, почему-то предполагая, что сладость тут же отправится в далекое путешествие на свалку или в желудок Звездочки, остающейся все такой же жуткой сладкоежкой, но безымянная оставила ее себе. Ожидаемо и скучно, но мне было приятно. По крайней мере это значило, что меня не мечтают прирезать во сне за одно мое существование в этом мире, как я думал раньше.       Наверное, за эти девять лет я сильно очеловечился, иного объяснения своему поведению найти я не мог. В течение всего июня и первой трети июля я успел окончательно ужиться и с Падающей Звездой, и с ее приемной дочерью. Я ненавидел пустую болтовню, но разговаривая с Мэйбл, я не испытывал дискомфорта и желания сбежать куда подальше. С семнадцатилетней, правда, мне было комфортнее.       Постепенно она привыкла ко мне и уже не пыталась сбежать при первой возможности, не косилась странными взглядами в сторону дверей и окон, не зажималась, ощущая на себе взгляд. Это был явный прогресс, что, видимо, заметила и Амабель. Безымянная все реже «случайно» оказывалась со мной один на один, впрочем, это уже было не так интересно.       К слову, за это время мы с ней так ни разу и не контактировали, только тот раз с шоколадкой и случайные столкновения, вызванные тем, что и я, и она ужасно тихо ходим. На самом деле я довольно часто ловил себя на том, что почти не ощущал ее присутствия рядом. Сначала я считал это странным, как и тот факт, что иногда ярко-зеленые глаза девушки светились в темноте, но теперь привык.       Высшие, да я сам одноглазый треугольный демон! Мы живем в Гравити Фолз, для этого городка подобное вполне естественно. Именно поэтому я и не интересовался причинами подобных явлений со стороны немой, ведь ей также не было интересно, почему иногда мои глаза неожиданно желтели, а зрачки сужались в узкие полоски, пугая настойчивых посетительниц лавки, так и норовивших повиснуть на моей шее. Она замечала это, не могла не заметить.       Дни летели, проходили недели, близился учебный год. Совершенно неожиданно для себя я обнаружил, что не только мелкая Нортвест интересуется бесполезной для нее физикой, но и еще одна женская особь, от которой я подобных откровений не ожидал совершенно. Узнал я об этом, правда, уже от Звездочки, после того, как наткнулся на учебник высшей математики в руках безымянной.       — Ты не знал? Она собирается поступить на ядерную физику, – как ни в чем не бывало пожала плечами женщина, мешая ложкой кофе в своей чашке сахара.       — Не знал, если ты не заметила, со мной в этом доме кроме тебя и посетительниц от четырнадцати до тридцати никто не разговаривает.       — Ну, теперь ты знаешь.       — И чем она хочет там заниматься? Разрабатывать новое супероружие или высокочастотные генераторы для улучшения работы АЭС?       — Полагаю, она просто хочет узнать что-то новое.       — Пусть идет на биологию, генетики постоянно изучают что-то новое.       Амабель только закатила глаза. Наверное, она догадывалась, что я просто не хочу возиться с немой в школе, а мне бы пришлось. Мы оба знали это, Звезда из собственного опыта, а я – интуитивно. У безымянной были проблемы с общением, не только с противоположным полом, но и с другими девушками. Мэйбл много раз пыталась исправить это, полагаю, как и Сосенка, но вмешательство в проблему лишь усугубило ситуацию.       — Сайфер, – вздохнула кареглазая, строго взглянув на меня. – Мне нужна твоя помощь. Ей осталось учиться только год, но у нее нет ни друзей, ни более-менее знакомых людей среди сверстников.       — То есть ты именно поэтому пыталась нас с ней свести? Чтобы мы подружились?       — Конечно, вы ведь с ней в какой-то мере похожи.       — Ты сейчас серьезно? – не сдержав усмешки фыркнул я.       — Вполне, – кивнула Звезда, а затем, помолчав, тихо начала: – Ты ведь тоже понял это, полагаю, даже быстрее нас с Диппером…       — Она не человек, – закончил я за нее, подперев голову рукой. – По крайней мере, не полностью, да?       — Да, и из-за того, что с ней случилось, она не может полноценно доверять людям.       — И что с ней случилось?       Шатенка замолчала, прикусив губу и чуть отвела взгляд. Догадка созрела сама собой, но озвучить ее я не стремился.       — Просто… Помоги ей, Билл, – наконец нашла, что сказать Амабель. – Проследи, чтобы у нее все было хорошо. Она нуждается в этом.       Внутри разлилось раздражение. Хотелось высказаться, зарычать, уйти. Все что угодно, лишь бы не соглашаться возиться с бесполезной малявкой в рабочее время, которое я мог потратить на что-то более интересное и стоящее. Я открыл рот, уже готовясь осуществить задуманное, как тут же его закрыл, заметив в проеме знакомый худощавый силуэт.       Я слишком очеловечился за эти девять лет.