***
— Ты точно не мухлюешь? — В шахматах? Прошла пара дней. Я окончательно свыкся с тем фактом, что приемная дочь Звездочки может говорить. Не только на языке жестов, не только письменно, но и устно. Она делала это, пусть и редко, но я не был уверен до конца, стоит ли сообщать о подобном старшей Пайнс. Возможно, Амабель знала, а может и нет. Могло произойти все что угодно. Я изучал странность теперь уже не безымянной, но все такой же серой особы. Мне начало становиться любопытно, что произошло с ней, раз она решила замолчать. Мне было интересно, почему она заговорила со мной, я хотел знать, к какому виду она принадлежит. Но ответов я не получил. Только догадки и новые вопросы. — Мог бы и поддаться… – пробормотала Гэбриэль с обидой. — Хочешь сделать свое поражение еще более унизительным? – насмешливо протянул я. — Хочу, чтобы разница в мышлении не прослеживалась настолько сильно. — Тебе настолько не нравится чувствовать себя тупой? Зеленоглазая зло поджала губы, подняв взгляд на меня. Мне нравилось злить ее. Кажется, я был единственным, кто действительно так сильно раздражал ее, хотя она не ненавидела меня. Она никого не ненавидела. Мне казалось это странным. Когда я только приехал, она остерегалась меня, да и я не стремился лезть к ней. В какой-то степени я жалел ее, возможно, из-за ее взгляда, возможно из-за немоты, но я не хотел ее пугать. Не хотел вредить. Не хотел издеваться. Сейчас же, видя, что по большей части все это напускное, что она не боится меня, я позволил себе расслабиться. — Ты слишком высокомерен для существа, лишенного силы, – вздохнула девушка, сбив пальцем мою черную королеву с доски. – Бесишь. — Ха, ты всегда можешь снова притвориться немой и напуганной мясным мешком, в котором проживает демон-треугольник, и я сразу от тебя отстану! — Не смешно. И она ушла. Проводив фигуру семнадцатилетней взглядом, я откинулся на спинку стула, расслабляясь. Я не нуждался в общении с окружающими, только в поглощении информации, желательно, полезной. Из-за этого я и не любил бессмысленную болтовню, терпя, буквально, только Звездочку, которой надо было выговориться. Гэбриэль же совсем напротив. Девушка нуждалась в общении, нуждалась в том, чтобы ее слушали, и чтобы слушала она. Раньше она много общалась с Сосной, но с тех пор как он умер, единственной, с кем она могла поговорить, была Мэйбл. Сейчас же основной собеседник уехал. Остался я. Такой себе вариант, думаю, зеленоглазая и сама это прекрасно понимает, но выбора у нее нет. Проблем, впрочем, у меня это не вызывало. Гэбриэль вела себя ненавязчиво, просто сидела рядом, даже немного непривычно близко, приносила игры, иногда спрашивала о моей работе с исследованиями. Золото, а не человек… Ну, она и не человек вовсе. К слову, теперь у меня было больше подтверждений этому. У темноволосой были некоторые способности, хоть я и не мог до конца понять, какие конкретно. — Я думал ты расстроилась из-за проигрыша в шахматы, – ухмыльнулся я, вертя в руках колоду карт, принесенную зеленоглазой. — Я хочу попробовать обыграть тебя, – пожала она плечами в ответ и села за стол. — Покер? — Я думала для него нужен кто-то третий… — Это другая вариация правил. Я раздаю. Еще я обратил внимание на небольшой бзик девушки, обнаруженный совершенно случайно. Она терпеть не могла проигрывать, по крайней мере мне. Что-то перемыкало в ней каждый раз, когда я выходил победителем. Возможно, из-за моих издевок, возможно, из-за моего происхождения, но что-то внутри ее черепушки истошно кричало, что она не имеет права на поражение. Это было странно, но наблюдать за ее потугами было неимоверно весело. Серая особа кусала ногти и губы, рычала, рвала волосы на своей голове, порой даже раскидывала вещи и ругалась. Много ругалась. А я смеялся, не мог не смеяться. Она выглядела забавно и слишком походила на ребенка в этот момент, хотя после долгих наблюдений я понял, что она куда старше, чем ее оболочка. Намного старше. Выбирала она всегда логические игры, и всегда в них выходил победителем я. Однако сейчас она выглядела слишком расслабленно и уверенно, а я слишком легко проигрывал… На третий день нашего вынужденного общения я узнал, что Гэбриэль карточный шулер профессионального уровня. — Ты издеваешься?! — А что в этом такого? На войне все средства хороши! — Какая к черту война, ты убиваешь весь интерес! – обреченно застонал я. — Пфф, кому какое дело… — Мне есть дело! Если ты будешь играть по таким правилам, то и я буду. — Будто ты не по ним играл до этого… В ответ я лишь закатил глаза и молча поднявшись из-за стола ушел. Поведение и слова этой мелкой идиотки меня разочаровали. Вряд ли мне кто-то сейчас поверит, но я никогда не мухлевал. Ни разу в жизни. Я обходил правила, обходил условия, но никогда их не нарушал. Исключение – Уильям Пайнс. Мне потребовалось девять лет, чтобы в полной мере осознать это, но мое состояние было последствием нарушения негласного закона о силе слова. Вот и поплатился, оказавшись запертым в мясном мешке, проживая жизнь, уготованную не мне, но я никогда не нарушал правил, помимо этого. А она нарушила, она мухлевала и обвиняла в этом меня. Это злило. — Сайфер! – схватила Гэб меня за край рукава желтой рубашки. — Если тебе не хватает мозгов обыграть меня, это не значит, что я мухлюю, инфузория. — Ты что, обиделся? Внутри вскипела ярость, я чувствовал, что если зеленоглазая не заткнется, то произойдет что-то непоправимое. Что-то плохое, болезненное и крайне кровавое. Почувствовала девушка опасность интуитивно или же я сам выглядел угрожающе, но она поспешила отпрянуть от меня, испуганно глядя мне в глаза. Должно быть заалели… Такое всегда происходит, когда я окончательно выхожу из себя. — Не приближайся ко мне, – процедил я сквозь зубы, уходя в свою комнату. Ту, что когда-то принадлежала близнецам.***
— Уильям Пайнс слушает. — О, ты проснулся, как хорошо, – послышался знакомый дружелюбный голос из трубки. – Прости, что так рано звоню, Сайфер, но у меня возникли здесь некоторые проблемы, связанные с наследством и… Ох… — А, Звездочка, это ты, – зевнул я, садясь в кровати. – Что за проблемы? — Нотариус все напутал в документах, из-за чего непонятно, кто какую долю наследства получает, – тяжелый вздох. Мы оба не любили волокиту со всякими бумажками и мелкими документами. – Я хотела отказаться от своей части, но это тоже требует помотаться по паре-тройке кругов бюрократического Ада. — Насколько ты задержишься? — Не знаю, наверное, еще на неделю, – послышался неуверенный смешок. – Ладно, прости, что разбудила, передавай моему солнышку, что я ее люблю. — Боюсь, если я увижу твое «солнышко» в ближайшие дни, то оболью его бензином и подожгу, Пайнс. — А?! – удивленно воскликнула женщина, заставляя меня тут же пожалеть о сказанном. – Что у вас там случилось? — Пока, Звездочка, – сухо бросил я, отключаясь. Краем глаза я заметил в темном дверном проеме знакомый худощавый силуэт и светящиеся зеленые глаза. Прошло еще два дня, но разговаривать с Гэбриэль все так же не хотелось. Она не обижалась. Расстроилась немного и, как я понял, хотела извиниться, но не могла подобрать слов… А может боялась, что я ее прибью, что было не так далеко от истины. Постояв, девушка закрыла дверь в комнату, а затем – судя по тихим удаляющимся шагам – ушла. Я тяжело вздохнул и рухнул обратно на кровать, закрывая глаза. Шесть утра, суббота, выходной. Самое оно, чтобы лечь и поспать еще, но спать мне не хотелось. Совершенно. Мне ничего не хотелось. — Билл! – услышал я голос у самого уха, заставивший резко распахнуть глаза. В комнате было светло, судя по теням – примерно полдень. Я все же уснул? — Билл! – повторила Гэбриэль, тряся меня за плечо. – Вставай, Билл, к тебе пришли! Не скрывая изумления, я поднялся с постели, глядя на зеленоглазую передо мной. Она говорила тихо и была явно взволнована. Повторяла о каком-то госте, что я должен одеться и встретить его, но меня интересовало другое. Семнадцатилетняя впервые предстала предо мной без свитера. Легкая серая майка, темные бриджи чуть ниже колена и бинты. Бинты на руках, бинты на шее, бинты на теле… Она была похожа на мумию, жутковатую, из фильмов, кажется, тридцатых годов. Хотелось коснуться, оттянуть край белой повязки и заглянуть под нее. Что там скрывается? Шрамы? Синяки? А может свежие порезы? — Сайфер, – обхватив мое лицо ладонями и подняв его так, чтобы я смотрел только ей в глаза прошептала девушка. – Проснись, у нас проблемы. Наваждение спало, как и остатки сна. Я мотнул головой, поднимаясь с кровати и поспешил одеться. Серая особа уже покинула комнату, спускаясь открыть дверь. Только сейчас я заметил, что к нам стучались и что-то кричали. И ведь знакомый голос… — Где он?! – верещала Ленор, пока я спускался на первый этаж. – Прекрати кривляться! Объясни нормально! — Ммм! – вернувшись в режим немой, жестикулировала Гэб, пытаясь что-то сказать, но ее не понимали. — Черти тебя дери! — Что за истерика? – наконец подал голос я, подходя к девушкам. Зеленоглазая облегченно вздохнула, тут же ретировавшись на кухню. — Ты! – ткнули пальцем мне в лицо. — Я? – переспросил в ответ я, насмешливо округлив глаза. — Аргх! – всплеснула руками блондинка. — Как информативно. — Я все знаю! Ты мне соврал! У тебя нет парня! И девушки у тебя нет! — И что? — И что?! Ты спрашиваешь меня и что?! — Да, и угадай почему? – скрестил руки на груди я. — Потому что ты урод! — Ответ не верный, – издевательски протянул я. – Правильный – потому что тебе не должно быть никакого дела до моей личной жизни. — Я бегаю за тобой, как последняя дура все эти четыре месяца, а ты даже не смотришь на меня! Ты мог бы согласиться побыть со мной хотя бы из вежливости! — А, понятно, чтобы у тебя была другая причина сейчас закатывать мне истерику, да? — Я не… Аргх! С кухни послышался смешок. Ай-яй-яй, Гэбриэль, подслушиваешь, как не стыдно! — Перестань позориться и иди домой, Ленор. — Я не уйду домой, пока не получу от тебя честный ответ, почему мы не можем быть вместе! — Потому что я не заинтересован в подобном! Вообще! – наконец, не выдержал я этого идиотизма. – Меня не привлекаешь ни ты, ни твои подруги, ни какие-то парни на улице! Никто. — Так не бывает… — Отнюдь! Я даже не понимаю, чего ты от меня хочешь. Мне это, мать вашу, чуждо! Повисло молчание. Юная Нортвест кусала губы, смотря куда-то в пол, подбирая слова, думая, но ничего в голову ей так и не приходило. — А… А что если со мной?.. В ответ я только закатил глаза и выволок девушку за шиворот на улицу. Этот цирк мне надоел. Я терпел подобные сцены десятки и сотни раз, но все повторялось снова. Надоело. Мне осточертела вежливость и милые улыбки, осточертело терпеливое молчание. Мне все это надоело. Следующую такую идиотку я собственными руками задушу, клянусь. Возвращаясь в дом, я практически сразу столкнулся с Гэбриэль. Девушка смотрела то на меня, то на дверь, жестикулируя и что-то говоря, постоянно заикаясь и повторяясь, но я ее не слышал. Ничего вокруг не слышал. Не хотел. Я просто прошел мимо, поднимаясь наверх, а она бежала следом, чуть повышая голос. Требовала объяснить, почему я поступил так, но не хотела, чтобы кто-то посторонний услышал ее речь. Я не хотел говорить ни с кем. Мне все осточертело. Я устал. Я хотел спать, но темноволосая цеплялась за мою одежду, пытаясь остановить. Она требовала ответа. Она хотела знать. Хотела услышать… А я просто захлопнул перед ней дверь.***
Я проснулся, ощутив, как кровать прогнулась под чужим весом. Была глубокая ночь, я только уснул, закончив возню с последним из написанных Сосной дневников. Вторжение в личное пространство мгновенно привело меня в чувства, но остатки сна все еще не покидали мой разум. — Можно я посплю с тобой? – тихо прошептала девушка у самого моего уха. — Что? – я сонно моргнул и обернулся к ней, не до конца понимая сути вопроса. — Мне приснился кошмар, – пояснила Гэбриэль, заметно смутившись. – Не могу уснуть одна. Меня не прельщала идея делить одну кровать с кем-то, тем более с дочерью Падающей Звезды. Однако, глядя в слабо светящиеся в ночи зеленые глаза, я не мог отказать. Она выглядела напуганной и заметно уставшей… К тому же ее нахождение рядом не вызывало у меня такого отвращения, как было с другими мясными мешками. Тяжело вздохнув, я отодвинулся, освобождая место для темноволосой, которое та поспешила занять. Постель была достаточно узкой, удобно расположиться двум взрослым людям было проблемно, но я не испытывал дискомфорта. Мне было тепло и даже как-то необычайно мягко… — Не смотри на меня так, – пробормотала девушка, напрягшись. — Мне еще не приходилось находиться рядом с кем-то настолько близко. — Это не причина пялиться, – чуть раздраженно бросила она. Я лишь усмехнулся в ответ, переводя внимание на потолок. Надолго меня не хватило. Новый опыт и любопытство требовали действий и мой взгляд вернулся на спину девушки, лежащей рядом со мной. В темноте едва можно было отличить ее силуэт, но мне удалось заметить одну деталь. На ней не было бинтов. Совсем. Любопытно. Невольно захотелось прикоснуться, проверить, однако я держался. Пробежавшись глазами по ее спине и рукам, по длинным волосам, разметавшимся по подушке, я ощутил внутри странное незнакомое чувство. Необычный интерес, подозрительное желание… Что-то посторонне притягательное во всем ее существе… Вспомнилась забавная книжка про половое созревание мясных мешков мужского пола. Я вздрогнул, отодвигаясь от девушки рядом и старательно отводя взгляд от ее едва различимой фигуры. Она не обратила внимания. Уснула. Я тихо вздохнул, закрывая глаза и облизывая неожиданно пересохшие губы. Мне просто нужно поспать… Но уснул я только к утру.