***
— Доброе утро, Гэбриэль, – поздоровался я с девушкой, проходя на кухню. — Хм… – только и было мне ответом от зеленоглазой, готовившей наш сегодняшний завтрак. Я сел за стол, наблюдая за движениями темноволосой, чье тело снова скрывалось под бесформенным безразмерным свитером. Я чувствовал раздражение, вновь видя на ней вещь, которая совсем ей не шла, но озвучить это не мог. Впрочем, какое мне вообще дело? Никакого! Тем более сегодня цвет подходил… светло-зеленый, под глаза. Я мотнул головой, отгоняя ненужные мысли, и перевел взгляд на обои. Какие интересные обои! Такой необычный узор и эти потертости… а вон то пятно и вовсе произведение искусства! — Ты больше не злишься? – ставя передо мной тарелку, тихо поинтересовалась семнадцатилетняя. — На то, что ты залезла ко мне в кровать вчера? – усмехнулся я, смотря куда угодно, но не в глаза серой особы. – Да нет, не особо, хотя, как твой учитель, я просто обязан сказать тебе, что приличные девушки к мужчинам в постель не лезут… И, к слову, хорошие оценки тоже зарабатываются другим путем. — Ха-ха, мерзко, – фыркнула она в ответ, садясь напротив. Остаток дня прошел без особых происшествий. Я перестал избегать Гэбриэль, как раньше, но и не стремился общаться с ней. Тот сон принадлежал ей, я прекрасно осознавал это, но мне не хотелось спугнуть девушку расспросами. Я не знал, чем являлось то место – простой проекцией сознания или воспоминаниями. Ненужные слова могли оттолкнуть зеленоглазую от меня. К ночи я думал, что все происходившее вчера просто единичный случай. Гэб делала вид, что ничего не случилось, что все произошедшее мне лишь померещилось. Я бы поверил, не будь той реакции на мою шутку… Я бы поверил, не повторись все вновь.***
Снова неприятная запустелая комната, снова отвратительный затхлый запах. Снова крысы, снова жуки, снова диван. И снова странные звуки. Осознав повторение произошедшего, я принялся оглядываться по сторонам, ища лазейку, что позволила бы мне сдвинуться с места. Однако это мне не пригодилось. На этот раз мне позволили шевелиться. С небольшим трудом, но я смог сдвинуться с места, смог ходить по комнате, разглядывая ее… эм… интерьер. Сон был очень детальным. Это было необычно. Мало кто так хорошо запоминал мелочи, мало кто так хорошо воспроизводил их в своем сознании. Если это место было частью воспоминания, то это был не самый хороший знак. Потому что лучше всего запоминаются в основном только ужасные вещи… Звуки за стеной стали громче, и я смог различить ругань какого-то мужчины и тихие всхлипы ребенка. Я немного удивился, прижавшись ухом к стене, но не смог разобрать ни слова. Внутри вскипело раздражение. Мне было слишком интересно, что происходит там за стеной, но я не мог выйти из комнаты, сколько бы ни дергал ручки дверей, сколько бы ни долбился в деревянные преграды. Я хотел знать, но мне не позволяли. И я проснулся.***
— Гэбриэль, а что тебе снится? – как бы невзначай любопытствую я, чуть повернувшись к темноволосой, что сидела рядом на диване и со скучающим видом смотрела телевизор. — Зачем тебе, демон? – спросила она в ответ, ни на секунду не оторвав взгляда от экрана. — Допустим, хочу узнать тебя ближе. — Ну да, я же уже два раза спала с тобой в одной постели. — Именно. — Между нами ничего не было. — Собственно, и не могло быть. Мясные мешки меня мало привлекают, а мясные мешки, выглядящие как столетние мумии – тем более. На этот раз реакция от девушки последовала. Серая чуть поморщила нос, демонстрируя отвращение от возникшей темы, и чуть отодвинулась от меня. Она сделала это совсем неуловимо, на первый взгляд просто сменила неудобную позу, но мелкие детали прекрасно демонстрировали ее отношение к подобным разговорам. Она хотела уйти. Ее нужно было остановить. — Извини, – коротко, но мне потребовалось много сил, чтобы выдавить это чертово слово. – Твои бинты слишком забавны, я не мог устоять от шутки. — Все нормально, – слабо улыбнулась она в ответ. Я закусил губу, задумываясь над тем, с какой стороны лучше подойти, чтобы вернуться к начатой теме. Потребовалось несколько секунд, за которые Гэбриэль вновь расслабилась, смотря фильм. Наконец, я вздохнул и чуть пододвинувшись ближе к зеленоглазой, кашлянул в кулак. — Ты ведь знаешь, что я демон снов, верно? — Хм, да, как и то, что ты пытался уничтожить этот мир, и не один раз, – бросив подозрительный взгляд в мою сторону ответила она. — Это в прошлом, – пожал я плечами, с улыбкой наблюдая за тем, как девушка неуверенно вцепилась в край бинтов на руках. Видимо, я сел слишком близко, какой я нехороший. – Так вот, мне любопытно, поскольку уже две ночи подряд ты спишь со мной в одной постели из-за неких кошмаров. Чем они являются? — Тебе недостает деликатности, Сайфер. — Ты не первая, кто говорит мне об этом, – усмехаюсь в ответ. – И не последняя, я думаю. Считай это профессиональной привычкой. Я не могу влезть в твою голову, сама понимаешь, силы не те, но мне интересно знать, что там происходит. — Если не можешь влезть через дверь – лезь в окно, – фыркает она, отсаживаясь от меня. – Ты спрашиваешь слишком прямо и как-то слишком часто о слишком личных вещах. — Слишком много «слишком». Я пододвинулся еще ближе к серой особе, почти касаясь ее бедра своим. В обычной ситуации, с кем-то совсем другим, я бы даже не обратил внимания, но сейчас в голову мгновенно ворвались тысячи странных и ненужных мыслей. Темноволосая вздрогнула и попыталась встать, явно желая пересесть от меня подальше, но я остановил ее. Просто схватил за руку, даже не сразу поняв, что вообще творю. Мы замерли. — Отпусти, – тихо, едва различимо прошептала девушка, глядя то на свою руку, то на меня. — Останься, – произнес я в ответ, только потом сообразив, что сейчас ляпнул. О, Вселенная, что за розовые сопли?! К чему я это сказал вообще?! — Чего? – выдохнула Гэб, всем своим видом просто крича: «Какого черта тут творится?!». Она смотрела на меня широко открытыми глазами, находясь в явном шоке. Я не мог заставить себя разжать пальцы, не мог отпустить ее руку, но она и не вырывалась. Только смотрела на меня, совершенно не понимая, что происходит. Внутри кипело странное желание, непонятное мне, незнакомое. Оно призывало придвинуться как можно ближе, усилить контакт. Совершенно нетипичное для меня желание. Я мотнул головой, отгоняя ненужные мысли, и отвел взгляд от гипнотизирующих зеленых глаз. Пальцы расслабились сами собой, но не разжались полностью… Однако и Гэбриэль не старалась освободить руку. В голову лезли странные мысли, больше похожие на огромный комок из животных инстинктов. Серая чуть наклонилась, заглядывая мне в лицо. — Тебе плохо? Мне написать маме? – вкрадчиво поинтересовалась она. — Нет, не стоит, – наконец отпустив ее, я надеваю на лицо свою обычную улыбку. – Кажется, я совсем заработался, лезет в голову всякий бред… Пожалуй, мне пора покинуть твое общество. — Как знаешь, – садясь обратно на диван и возвращая внимание к экрану телевизора вздохнула зеленоглазая. Ненадолго задержав взгляд на фигуре темноволосой, я покинул комнату. Нужно было остыть, подумать о чем-то другом… О, точно, можно перечитать те романы Звездочки!***
Хреновая была идея, читать любовные романы, коллекционируемые женщиной, которая так и не смогла построить отношения ни с одним другим представителем своего вида. Странно, но, когда мясному мешку, в котором я проживаю, было одиннадцать, я даже не обратил внимания на количество постельных сцен в этих книжках. В общем, мне и пару недель назад было плевать на них, но сейчас все было иначе… Я едва смог уснуть, особенно когда рядом в который раз легла Гэбриэль, жалуясь на кошмары и плохой сон. Казалось, она просто издевается надо мной, прекрасно осознавая, что со мной происходит, и даже как-то влияя на это. Однако беда была в том, что я прекрасно чуял ложь, чуял фальшь людей и я знал точно – она здесь совершенно ни при чем. Я тяжело вздохнул, вновь обходя неприятную комнату из воспоминаний серой особы. Похоже, я стал забывать истинный облик… Забавно, но лишь сейчас я заметил, что не был здесь треугольным. Я больше нигде не был таким. Два глаза, мужская фигура, лицо Уильяма Пайнса в отражениях… А еще мне пришло странное осознание, что комната заперта не потому, что это такое воспоминание, а потому что зеленоглазая меня боится. Это льстило, действительно льстило. Лишенный силы демон разума, который, несмотря на все свои преступления в прошлом, с огромнейшей вероятностью стал бы посмешищем на своей родине, и его боятся. Боятся, несмотря на то, что он так глупо запер сам себя в людском теле. Боятся, несмотря на то, что он лишен магии. Боятся, несмотря на то, что не видели его истинной мощи, только слышали, читали. Я оглядел комнату и прислушался. Вновь те звуки. Ругань взрослого, плач ребенка. За стеной что-то происходило, но я совсем не знал что… Мне было интересно. Мне было, черт возьми, любопытно. Я хотел знать, я нуждался в этом! Но девушка закрылась от меня, она не позволяла увидеть, несмотря на то, что не знала, что я нахожусь в ее снах. Несмотря на то, что я попал в ловушку, поставленную на всякий случай и рассчитанную только задержать меня. Что же, со своей задачей эта гребаная комната справляется на отлично! Я со злобой пнул дверь, ощущая, как тело наполняет странное чувство легкости. Я просыпался, покидал чужой сон, в который попал случайно. Как же это глупо. Позволить приблизиться, но не давать узнать больше положенного… Что за чушь! Я тихо зарычал, закрывая глаза и с силой стукаясь головой о деревянную преграду, отделяющую меня от таинственной загадки прошлого моей подопечной. Едва ощутимая боль отрезвила меня, немного ускорив пробуждение, но мне было уже плевать. Чуть повернув голову, я замер, обнаруживая деталь, которую игнорировал все это время. В голове всплыли слова Гэб, сказанные мимоходом сегодня. Если не можешь влезть через дверь – лезь в окно. Какой хороший совет, дорогуша, но боюсь, не сегодня… Легкость сменилась тяжестью. Сон во сне. Слои измерений расходятся и сходятся. Реальность – иллюзия. Вселенная непостоянна, это лишь проекция чужого восприятия, голограмма. Одно действие – все пойдет прахом, одно решение и случится непоправимое… Жизнь непостоянна. Все непостоянно. На мне лежит девушка и я ее знаю. Заторможено моргаю, глядя на темную макушку, покоящуюся на моей груди, на темные длинные волосы, разметавшиеся по бледным плечам серой особы, по постели… по мне. Я не сразу понял, что произошло. Я просыпался значительно позже Гэбриэль, успевая застать лишь чуть примятый край кровати, каждый раз жалея, что пропустил интересное зрелище. Ну, что же, на этот раз зрелище не пропущено! Вот она, спит, обхватив меня руками, странным образом не вызывая и капли дискомфорта… Я сглотнул, ощущая необычный сладковатый запах, исходящий от ее волос и кожи. Приятный запах. Слишком приятный запах, пробуждающий внутри несвойственные мне желания… Даже не мои, а этого тела. Зажмурившись и издав глубокий вздох, я решил попытаться вновь уснуть. Не вышло. Запах кружил голову, а потом я вспомнил кое-что еще. Зеленоглазая спит без бинтов. Я вновь распахнул глаза, опуская их на знакомую фигуру, сонно трущуюся щекой о мою грудь, пытаясь устроиться поудобнее. К моему счастью, она все еще спала. Этим можно было воспользоваться. Аккуратно, без лишних движений сдвинуть прядь волос, приподнять одеяло, осторожно перевернуть, и можно узнать, что она прячет под ними… Может даже не понадобится вновь влезать в ее сон и пытаться выбраться из комнаты, чтобы понять, что случилось! Пфф, да кого я обманываю… В этом теле я неуклюж настолько, что по утрам обычно первым делом здороваюсь с полом, а только потом со Звездой и ее чудной дочуркой, которая сейчас раздражающе провоцирует это тело. Аргх, надо переключиться на что-то другое! Ого, какой интересный паук у меня оказывается живет. Гэбриэль что-то тихо пробормотала во сне, слабо вздрогнув, и прижалась к моему телу сильнее. Я с почти гастрономическим интересом наблюдал за ней, слегка прикусив губу. Хрупкая, маленькая, мне не составило бы труда что-то ей сломать. Приложи только каплю усилий и все, в твоих руках труп, Сайфер… Но вредить ей почему-то не хотелось. Она спала, и я решил, что в сложившемся положении мне никто мешать не станет. Просто нужно быть осторожным и не разбудить ее раньше необходимого. Я отодвинул темные мягкие волосы с ее спины и шеи, чуть приподнял одеяло и замер. Твою мать.***
— Рис или макароны? – интересуется зеленоглазая, разглядывая цветастые коробки на полках кухонного ящика. — То, что быстрее варится, – тихо отвечаю я, не отрывая взгляда от чашки нервно сжатой моими руками. Почему я не догадался сразу? Почему не почувствовал раньше? Девушка, которую удочерила Звезда, воспитанница Сосны, аномалия в человеческом обличии, заинтересованная наукой и желающая знать все, начиная с отношений между людьми и заканчивая причинами образования атома в природе. Серая до мозга костей, будто лишенная части света внутри… С тонким родимым пятном, смыкающимся на шее кольцом, и еще двумя на спине, больше похожими на шрамы. Я слышал о таком и раньше, даже неоднократно встречал подобных существ, но не думал, что мне придется жить с одним из них рядом… Намоленный ребенок – счастье для нуждающихся и наказание для грешных. Распространенная практика среди так называемых «Светлых». Нарушивший закон, превысивший полномочия или попросту оступившийся индивид был обречен на казнь, но его душа не переходила в тело нового бессмертного нелюдя, а становилась частью колеса Сансары, вплетаясь в бесконечные круги перерождений смертных созданий. Нужно было сильно провиниться, чтобы заслужить такое наказание, тем более той, кого люди называют ангелом. Разумный сгусток энергии, святой огонь, чистый порядок. Их жажда познаний и завышенное чувство справедливости известны во всех существующих мирах. Практически боги, пусть и разделенные мирозданием на ранги, которые им не преодолеть порой и за всю жизнь. Существа, нуждающиеся лишь в отклике светлых чувств разумных созданий… Что же, у нас с ней было много общего, несмотря на то, что мы являлись полными противоположностями друг друга, однако это ни капли не объясняло ее страха мужчин и всей этой серости, приблизившей ее к обычному мясному мешку. Зато я больше не удивлен ее желанию во что бы то ни стало победить меня в чем-либо, а также этой ее заинтересованности в изучении моего характера. Светочи всегда отличались своеобразной наивностью и любопытством, хотя темноволосая сильно выделялась на их фоне… — Сайфер, – я вздрагиваю, слыша сладкий шепот у самого уха и оборачиваюсь, встречаясь почти нос к носу с Гэбриэль. — Что случилось? – как можно спокойнее спрашиваю я, отодвигаясь от зеленоглазой и натягивая на лицо улыбку. — Я же уже три раза спросила, – раздраженно вздыхает она в ответ, отходя к холодильнику. – Мяса нет, что ты будешь есть? — То, что ты приготовишь. — Макароны с сыром? — Если приготовишь их – буду их. — Тц, с тобой все ясно. Проводив тонкую фигуру взглядом, я позволил себе вновь расслабиться и уйти в глубокие размышления. Весь сегодняшний день прошел в моих слабых потугах сделать вид, что ничего не произошло, что я как обычно проснулся позже Гэб и ничего не узнал. Даже когда она встала утром, я притворился спящим, хотя сам так и не понял, зачем. До сих пор не понимаю, но что-то подсказывало, что если я признаюсь девушке в своем знании, легко я не отделаюсь… Подтверждением этого предположения было то, что серая особа никогда не появлялась предо мной без бинтов и даже при неловких столкновениях в ванной или возле ее комнаты она старалась скрыть шею, спину и руки. Постепенно мне стало проще притворяться, будто я все еще не в курсе ее происхождения, однако я все еще не мог успокоить странный нервный мандраж в теле. Меня раздражала сама мысль, что это было на поверхности все это время, но я в упор не замечал, просто не хотел видеть… а еще меня выворачивало от осознания того факта, что мое тело реагирует именно на нее. Девять лет я спокойно игнорировал инстинкт, призывающий этот чертов мешок мяса размножаться, игнорировал гормональные всплески, но появляется она и в одно мгновение все портит! Я бы не злился так, даже если бы мой интерес вдруг упал на долю безмозглой Элеонор Нортвест, но нет, меня заинтересовала тощая мумия, оказавшаяся святошей. Прекрасно! Я тяжело вздохнул и посмотрел в сторону зеленоглазой, севшей напротив меня с книгой рецептов. В голове была пара идей, почему у меня могло возникнуть слабое влечение к ней, но каждый раз углубляясь в эти теории возникали мысли, от которых мне хотелось кричать. Бред, какой же это все бред! Тем более мне было непонятно, каким образом физическая близость с ее спящим телом позволяла мне попасть в ее сны. Я темное создание, она светлое, возможно, мы в какой-то степени полярны, и наши человеческие тела, неспособные пропускать магию сами по себе, вдруг начали тянуться друг к другу? Звучит складно, но слишком сопливо и лженаучно, еще скажите, что смерть побеждается силой любви и магией дружбы! Невольно усмехаюсь своим размышлениям, заставляя Гэбриэль вздрогнуть и поднять взгляд на меня. Я лишь мило улыбаюсь в ответ и, допивая кофе из чашки, выхожу из-за стола. Она наблюдает за мной. Неудивительно, в последние дни я веду себя слишком подозрительно. — Так… ты уверен, что у тебя все хорошо и мне не обязательно писать маме? – вдруг интересуется она, неуверенно теребя край страницы книги. — Я в полном порядке, – отвечаю полуправду, принимаясь мыть посуду. Господи, девять лет в человеческом теле, что вы делаете с моей жизнью? — Ты смотришь на меня как-то странно, да и вчерашнее, – тихо бормочет серая за моей спиной, а я почти физически ощущаю ее взволнованный взгляд. — Все нормально. — Врешь же! — Неужели? – усмехаюсь, резко обернувшись к ней. – А ты не задумывалась часом, что я могу нуждаться, ну скажем, в личном пространстве? Что мне, как и тебе, нужны секреты, о которых будет знать крайне ограниченный круг лиц, к которому ты, милочка, не относишься?! Девушка замерла, глядя мне в глаза, а затем поджала губы и вновь уткнулась в книгу, скрывая смущение. Наблюдать за ее реакцией было забавно, правда не думаю, что хочу знать, о чем таком она подумала, раз ее вечно бледное лицо за пару секунд покраснело настолько, что стало сливаться с ее бордовым свитером… Вновь мотнув головой, отгоняя бесполезные мысли, я покинул кухню. Семнадцатилетняя меня даже не окликнула, а впрочем, неважно.***
Оказавшись в старой доброй комнате-ловушке, я, не думая и секунды, направился к окну. Распахнув плотные грязные шторы и выглянув наружу, я едва смог сдержать усмешку. Перед моими глазами предстал аварийный спуск, если точнее – связка небольших балкончиков с железными лестницами, позволяющими покинуть здание во время пожара. Мне несказанно повезло! За стеной вновь послышались крики и ругань, однако на этот раз я был близок к тому, чтобы узнать, что происходит в той соседней комнате. Я схватился за оконные створки и потянул их на себя. За спиной зашумело, зашуршало, заскрипело, но мне было плевать. Я должен был увидеть, я должен был узнать. Послышался жуткий визг крыс, а затем шум, будто в комнате обвалился потолок. Осталось немного и вот, наконец, створки поддались, окно распахнулось, и я быстро вылез на площадку аварийного спуска, закрывая проход за собой. Обернувшись, я увидел, что комната, в которой я находился исчезла, схлопнулась в попытке задержать меня. Что же, Гэбриэль с защитой своего сознания явно не мелочится. Не сидится тихо – умри в муках. Губы против воли растянулись в улыбке, но я ничего не мог с собой поделать. В голове проскользнула мысль, что такие отчаянные особи всегда имели во мне своеобразный отклик, и что зеленоглазая однозначно мне симпатична… Даю себе пощечину, чтобы выветрить этот бред из головы. — Пожалуйста, нет! – слышу я голос ребенка из открытого окна рядом. Оно соседствовало с тем, откуда я вылез, и также являлось выходом к площадке этого аварийного спуска. — Нет? Ты смеешь мне указывать, соплячка?! Прислушавшись, я подхожу к последней преграде, отделяющей меня от прошлого темноволосой, и заглядываю внутрь. Помещение, оказавшееся спальней, повторяло убранство комнаты-ловушки, однако отличалось своим наполнением. Вместо дивана и столика здесь стояла железная двуспальная кровать, под которой лежал облезлый, воняющий чем-то тухлым ковер. Тумбочка, видавшая виды, шкаф со сломанными дверцами, ничего нового, ничего необычного, если не учитывать две фигуры посреди всей этой разрухи. Заросший мужчина, толстый и отвратительный, в полинявших штанах и засаленной майке, правда, меня особо не интересовал, а вот ребенок перед ним… Золотисто-русые, переливающиеся потусторонним светом волосы, бледновато-персиковая кожа, тонкая, почти кукольная фигура, и большие зеленые глаза. Слишком знакомые глаза. Я не мог оторвать взгляда от девочки со странным родимым пятном на шее, так похожим на след, оставшийся после отсечения головы и ее возврата на старое место. Гэбриэль, еще совсем маленькая, кажется, даже младше Сосны и Звездочки в нашу с ними первую встречу. Ненамного, конечно, но младше… И она предо мной. — Папа, пожалуйста… – шепчет она, испуганно пятясь от мужчины, сжимающего в руках широкий кожаный ремень. — Не «папкай» мне тут! Готов поспорить, этот ублюдок сдох еще до твоего рождения, маленькая тварь! Никогда я твоим отцом не был и не собирался стать! — Н-но ведь… — Повисла со своей шлюхой-матерью на моей шее, создаешь проблемы! Признавайся, это ведь ты сказала копам про те деньги! По виду будущей мумии мгновенно становилось ясно, что она не понимает, о чем говорил мерзкий мужчина. Испуганный вид, застывший в глазах вопрос и нервно сжатый край подола платья. Она не знала, что происходит, почему это происходит. В панике зеленоглазая хотела убежать, спрятаться, но это был дурной выбор. Я даже не удивился, когда ее, пытающуюся обогнуть массивное препятствие в лице, как я понял, отчима, схватили за длинные волосы и приложили головой о стену. — А-ха-ха-ха-ха! Куда это ты пытаешься убежать?! Ну ничего, я покажу тебе, что происходит с теми, кто не держит язык за зубами! – хохочет смертный, таща ребенка к кровати. — Я ничего никому не говорила! – рыдает Гэб, пытаясь вырваться, не понимая, что ее не слышат. Просто не хотят. – Пожалуйста, хватит! — Заткнись, мелюзга! Твои визги меня раздражают! Подхватив одиннадцатилетнюю под живот и швырнув ее на кровать, толстяк навалился сверху, стягивая с ребенка одежду. К горлу подступила тошнота от осознания того, что произойдет дальше, но я не мог оторвать взгляда. Подтверждалась самая банальная, но и самая отвратительная теория о случившемся с Гэбриэль, объяснявшая природу той идиотской фобии. Тут же пришло понимание от ее отказа говорить с другими людьми столько лет… Она кричала и волосы ее темнели, она теряла свет, становилась серой буквально перед моими глазами, но я ничего не мог сделать. Не хотел. Может, только отвернуться чуть-чуть, однако интерес требовал запомнить увиденное. Впитать каждое событие, каждый вздох, каждый вскрик, каждый всхлип… И я понял, что мне нравится происходящее. Мне было отвратительно от мысли, что кто-то другой заставляет эту девушку испытывать боль, что кто-то другой заставляет ее страдать. Я хотел быть единственным, кого бы она ненавидела, кого бы она боялась. Я хотел, чтобы она кричала и плакала только из-за меня. Желал, чтобы она принадлежала лишь мне… Она будет принадлежать мне. Вдруг я ощутил, как за моей спиной возникло что-то излучающее невероятный жар. Я даже не успел сообразить, что произошло, как меня за шкирку оттянули от окна и развернули спиной к жуткому зрелищу. Перед моими глазами возникло знакомое лицо, правда, из света, и его хозяйка была крайне недовольна. — Вон из моей головы! В ответ я лишь натянуто улыбнулся, открыв было рот, чтобы что-то ляпнуть, но в одно мгновение все вокруг потемнело, и я распахнул глаза. Реальность? Голова гудела, в глазах плясали мушки, картинка плыла, но самой кожей я чувствовал, что мне лучше бежать. Я попытался выбраться из-под девушки, но она оказалась проворнее. Ногой зацепившись за край кровати и потеряв опору в виде руки, сбитой неожиданно точным ударом зеленоглазой, я познакомился лицом с полом, следом с кровати грубо столкнули остальную часть моей туши и навалились сверху, не позволяя встать. Я кое-как перевернулся, желая выбраться из-под разъяренной бестии, но лишь сделал хуже, открыв ей доступ к моему горлу, что тут же сдавили тонкие пальцы темноволосой. Я вцепился в запястья, исполосованные шрамами от неоднократных попыток суицида. Многие следы были свежими, но, к моему несчастью, изучить я их не мог. Времени не было, а я ужасно хотел жить. Заканчивался кислород, тело слабело, но ангел, сжимающая мою шею с невероятной силой, не колебалась. Никто не должен знать о ее прошлом, если она сама не позволяет, да? В глазах потемнело и сознание стало неумолимо покидать мое бренное тело. Я уже думал, что умру, когда вдруг услышал где-то совсем вдалеке голос Амабель… — Я вернулась!