***
Раньше я никогда не бывал в комнате ангела. Причин, конечно, было много: отсутствие интереса, ссоры, моя помешанность… Поначалу я считал, что в серой нет ничего особенного помимо ее глаз и странного (я бы даже сказал, пришибленного) поведения. Потом, после истории с удушением, мы с ней сторонились друг друга, и я решил, что будет лучше, если у девушки будет пара безопасных зон, где я не стану ее трогать. В последние же дни я в принципе остерегался той части дома, где обитала святоша. Однако сегодня все обстояло иначе. Комната Гэбриэль была темной и пустой: голые стены, темный деревянный пол, узкая кровать с маленькой тумбочкой рядом, старый платяной шкаф в углу и одинокий письменный стол, на котором лежали только пара книг и маленький блокнот. Все здесь казалось бесцветным и тусклым, словно в этом помещении никто никогда не жил. Лишь стоящая у кровати электрогитара и горящая лампа на тумбе отгоняли эту мысль. Царство перфекционизма и минималистичных решений – так бы я описал помещение, в котором находился. Мне становилось некомфортно от того, насколько здесь все было «слишком». Тут властвовали математически выверенный порядок и чистота, идеальная настолько, что начинало казаться, будто я очутился на страницах журнала, посвященного дизайнам интерьеров, или в каком-нибудь номере отеля. Где угодно, но не в комнате, в которой кто-то жил, и мне становилось вдвойне противно от этого. «Это место совсем не подходит своей хозяйке!», – решил я, оглядываясь, и был прав. Комната ангела совершенно не соответствовала ни моим ожиданиям, ни характеру владелицы. Гэб была дружелюбной оптимисткой, обожавшей радугу и блестки, совсем как ее приемная мать. Почему же такая, как она, жила в таком сером месте? Я тяжело вздохнул своим мыслям и рухнул на стул, стоявший неподалеку. Не хотелось думать о том, что все это время я мог глубоко заблуждаться насчет характера ангела, приняв желаемое за действительное. Это было бы огромным проколом для меня, как для демона разума, и однозначно стало бы звоночком, оповещающим о том, что в моей жизни пора что-то менять. Близилась ночь, святая плескалась в ванной, еще не торопясь ко сну. Я сидел и рассматривал стены и потолок ее комнаты в поисках малейшего изъяна вроде трещины или пятна, словно это могло успокоить странное волнение, растущее в моей груди. Я думал о своем плане и ждал возвращения девушки, слабо надеясь, что она не испугается моего присутствия, когда, наконец, придет. Наивный. — Б… Билл?! – раздался испуганный вскрик со стороны двери. Я обернулся. – Что ты тут делаешь?! — Тебя жду, – пожал я плечами в ответ. В комнате повисла тишина. Гэбриэль выглядела ошарашенной, но, к счастью, на мое присутствие здесь реагировала довольно спокойно. По крайней мере признаков негатива в ее поведении я не выявил. Все шло достаточно хорошо. Пока что. — Что-то случилось? – спустя пару секунд, наконец, подала голос девушка. – Мама звонила? — Нет, я просто хотел поговорить. И вновь между нами воцарилось молчание. Ангел неуверенно переминалась у порога и бегала глазами по комнате, боясь даже посмотреть на меня. Это бы выглядело даже немного забавным, если б так не раздражало. Я не знал, с чем именно связана подобная реакция святоши: смущалась ли она из-за нашего поцелуя в лесу, или же из-за того, что я впервые находился в ее комнате, и она совсем не ожидала меня тут увидеть. Я не знал и не хотел знать. Мне было попросту не интересно. Без стеснения я разглядывал замершую на месте серую особу, наблюдал за тем, как с длинных потемневших от влаги волос капала вода, стекая на бледные костлявые плечи. Холодные капли застыли на лице, на ключицах и на руках, скатывались под майку на тонких бретелях. Невольно я обратил внимание и на то, что бинты, давно ставшие постоянным атрибутом зеленоглазой, отсутствовали, открывая вид на странное родимое пятно на ее шее и множество бледно-розовых полос на запястьях. Однако вразрез с привычкой девушка даже не старалась как-то их спрятать. Она просто стояла, нервно сминая полотенце в своих руках, и молчала. Я тоже молчал, и это нужно было срочно исправлять. — Не знал, что ты играешь, – кивнув в сторону электрогитары, заметил я. – Ни разу не слышал, пока жил здесь. — Я… – святая заметно смутилась и отвела взгляд. – Я играю, когда остаюсь одна. Подобный ответ немного меня удивил. Еще недавно я думал, что ангел не из тех, кто привык скрывать свои увлечения от окружающих. Скорее напротив, я считал, что темноволосая с большим удовольствием делилась бы своими успехами с другими. Конечно, из-за фобии она была весьма пуглива и стеснительна, но все же. — Вот как, – протянул я. – А какие жанры предпочитаешь? — А? – серая удивленно посмотрела на меня. — Жанры музыки, – склонив голову набок, пояснил я. – Какие тебе больше нравятся? И снова в комнате повисла тишина. Гэбриэль безмолвно сверлила меня взглядом, вероятно, обдумывая, стоит ли ей отвечать или нет, но спустя некоторое время все же сдалась: — … Инди, блюз, электрик-блюз, рок… – тихо пробормотала она, а затем, немного подумав, добавила: – Метал. Я в недоумении уставился на девушку перед собой. Не то чтобы я ожидал, что зеленоглазая назовет классику или ту же поп-музыку, но метал? Похоже, что я и правда ни черта о ней не знаю. Это немного удручает. Тихий смешок сорвался с моих уст, заставив ангела нахмуриться и скрестить руки на груди. Опять эта поза, будто собеседник хочет спрятаться и одновременно с этим готовится атаковать. Как же я ее ненавижу. — Чего смешного? – выпалила серая со злобой. — О, нет-нет, ничего такого! – я примирительно поднял руки и улыбнулся. – Просто не думал, что тебе нравится что-то подобное. На короткий миг бледные губы намоленного дитя сжались в тонкую полосу, тут же вернувшись в прежний вид. Это произошло неуловимо быстро, но я успел заметить, как и вдруг опустившиеся плечи девушки. Я говорил на редкость спокойно, почти ни разу не солгав и старательно не акцентируя внимания на ее внешнем виде. Все для того, чтобы серая чувствовала себя комфортно, и, вскоре, это начало давать свои плоды: напряжение в воздухе заметно спало, и темноволосая расслабилась. Было несложно догадаться, что все происходящее сейчас являлось частью моего плана. Я внимательно наблюдал за малейшим изменением мимики Гэбриэль и перескакивал с темы на тему, незаметно прощупывая почву. Я изучал реакции зеленоглазой на мои действия и слова, постепенно располагая ее к себе. Шаг за шагом я завоевывал ее доверие, сам не заметив, как ангел переместилась вглубь комнаты, вытирая волосы и весело обсуждая со мной какой-то дурацкий мини-сериал, который она смотрела с Ленор пару дней назад. Нас разделяла лишь пара шагов, и этим вполне можно было воспользоваться, но я решил пока не торопиться. С несвойственным мне терпением я следил за перемещениями девушки по комнате, стараясь не задерживать взгляд на обнаженных длинных ногах и двух продольных родимых пятнах на ее спине, оставшихся после потери ангельских крыльев в ее прошлой жизни. Святая не обращала на меня внимания, продолжая делиться впечатлениями о персонажах и сюжете, пока занималась своими привычными делами. Казалось, что она и вовсе позабыла о моем присутствии и теперь разговаривала сама с собой. Это было мне на руку. В очередной раз проводив глазами фигуру серой особы, я поймал себя на мысли, что невольно любуюсь ей. Мне нравилось то, как размахивая руками, она восхищалась актерами и тем, как хорошо они передали характеры своих героев. Нравилось и то, с каким удовольствием она пересказывала некоторые моменты и шутки, весело хихикая. Конечно, мне было сложно сдержаться от того, чтобы не начать откровенно пялиться на темноволосую. Сейчас она ходила передо мной лишь в коротких спальных шортах и майке, что немного убивало интерес, однако это также будило желание как можно скорее приступить к осуществлению моей задумки. В конце концов, ожидание только усугубило бы ситуацию – решил я и приступил к действиям. Медленно поднявшись со стула, я бесшумно направился к Гэбриэль. Та, похоже, совсем потеряла бдительность, забывшись в моей компании, и теперь стояла у своей кровати, повернувшись спиной ко мне. Влажное полотенце, находившееся в ее руках все это время, между тем давно висело на приоткрытой дверце шкафа, и ничто не могло воспрепятствовать моему дальнейшему поступку. Оказавшись позади своей «жертвы», я развернул ее к себе и, обхватив лицо девушки ладонями, спешно прижался к ее тонким губам своими. Ангел дернулась и тут же замерла, не до конца понимая, что происходит. Для нее все произошло слишком неожиданно, и я прекрасно понимал, что в данную секунду любое неверное движение могло стать фатальным для меня. Нужно было быть крайне осторожным, чтобы серая не испугалась того, что я собирался сделать, и не попыталась вырваться или как-то мне навредить. Но, к счастью, она была спокойна, и даже когда я мягко прикусил бледную кожу ее губ и углубил поцелуй, скользнув языком ей в рот, зеленоглазая не стала сопротивляться. Отвечать мне, правда, святоша не торопилась, все еще находясь в легком ступоре. Впрочем, в прошлый раз она вела себя так же скованно, и, возможно, причиной тому могло быть банальное отсутствие опыта. По крайней мере не похоже, что намоленное дитя целовал кто-либо до меня, и это прекрасно подтверждала ее реакция на то, что произошло между нами в лесу. А отреагировала она тогда бурно. Даже слишком. Однако сейчас все должно было быть по-другому. Я сместил одну руку на талию девушки и нехотя разорвал наш поцелуй, заглядывая в ее глаза. Гэб выглядела смущенной и немного напуганной, но, как и раньше, сбегать явно не собиралась. Это было хорошим знаком, дающим понять, что ангел не испытывает отвращения ко мне или к моим действиям, да только это не значило, что она будет не против перейти к чему-то большему. Возможно, она и вовсе возненавидит меня за то, что я собирался сделать… Я тихо чертыхнулся и поспешил отстраниться от святой, на ходу придумывая сотни оправданий своим недвусмысленным действиям. Паника накрывала меня с головой, ведь что бы я ни говорил и ни думал, общество темноволосой являлось одной из тех вещей, которые я бы не хотел потерять в своей новой жизни. Гэбриэль была, наверное, единственной, кто действительно понимал меня и не осуждал за характер и вкусы. И хотя я не подпускал ее слишком близко к себе и не позволял как-то влезать в мою жизнь, она не строила призрачных надежд на мое исправление. Я ценил это и заслуженно считал серую своим другом, а этого, знаете ли, не каждый способен добиться! — Прости, не знаю, что на меня нашло, – с натянутой улыбкой пробормотал я и уже было собирался отступить, когда вдруг ангел поймала меня за руку, останавливая. Мы замерли почти одновременно. Сердце в груди отчего-то сделало кульбит; в голове было пусто. Я не знал, что мне делать. — Н-не уходи! – вдруг выпалила темноволосая, и ее лицо тут же покрылось ярким румянцем. Я ослышался? — Билл, я… Серая резко отпустила мою руку и прижала свои ладони к лицу. Казалось, что девушка вот-вот заплачет, и, не придумав ничего лучше, я поспешил обнять ее тонкую фигуру, прижать ее поближе к себе. На мгновение в моей голове проскользнула мысль, что еще пару месяцев назад сама идея подобного решения показалась бы мне не то что глупой – отвратительной! – но я постарался не думать об этом. Мне хватало и других причин, чтобы себя ненавидеть. Не могу сказать точно, сколько мы простояли так. Я ощущал, как тело Гэбриэль напряглось в моих руках. Святая не шевелилась и даже не дышала, но в этот раз я не спешил отпускать ее. — Мне уйти? – прошептал я ей на ухо. В ответ ангел коротко мотнула головой и неуверенно обняла меня. Я улыбнулся. Меня разрывало от внутренних противоречий: с одной стороны, я был несказанно рад тому, что девушка так меня и не оттолкнула, но с другой… Я хотел большего, хотел, чтобы существо, с таким доверием жмущееся ко мне, страдало. Мне было жизненно необходимо доказать свою дурацкую теорию, и для этого я должен был навредить Гэб. Я был уверен, что мои действия оттолкнут ее от меня, и мне это не нравилось, но я должен был узнать. Я был обязан проверить… — Я… ты… – что-то тихо и неразборчиво пробормотала мне в шею зеленоглазая, вынуждая меня вынырнуть из своих мыслей. — Что? — Ты мне нравишься! – выпалила девушка таким тоном, будто только что совершила прыжок веры. Теперь настала моя очередь застыть в изумлении. Признание святой стало для меня полной неожиданностью, и, судя по панически расширившимся глазам Гэбриэль, для нее тоже. Стоило ангелу осознать сказанное ей, как ее лицо вновь сменило тон, на этот раз бледнея ярче мела. Темноволосая попыталась отстраниться, но я, решив, что нужно действовать, пока момент не был упущен, почти на инстинктах подался вперед и снова поцеловал ее. Я старался вести себя как можно увереннее, чтобы ненароком не выдать своего страха перед намоленным дитя. В основном, потому что тогда у девушки возникли бы вполне определенные подозрения на счет моих действий. Больше всего на свете в тот момент я надеялся, что она совсем не понимает, для чего на самом деле я пришел в ее комнату… Я сильнее прижал тело серой к себе и вновь углубил поцелуй, с удивлением отмечая, что на этот раз она пыталась мне отвечать. Неумело, но пыталась. Невольно я усмехнулся в ее губы и, недолго думая, скользнул руками вдоль тела святой, изучая изгибы, скрытые под тонким слоем ткани. Гэбриэль вздрогнула, и на этом ее реакция на мои действия, в общем-то, и ограничилась, что совершенно мне не нравилось. Я попробовал еще раз и еще, но она оставалась все так же тиха и неприступна. Даже если Гэб и была не против моих касаний, то показывать это явно не собиралась. Пассивное поведение ангела выводило меня из себя, и, казалось бы, в нем не было ничего плохого, но я, продолжая держать инициативу в своих руках от начала и до самого конца, все чаще ловил себя на том, что совершенно не понимаю, делаю ли я хоть что-то правильно, или же святоша просто старается перетерпеть мой «порыв нежности» в свою сторону в надежде, что он закончится так же быстро, как и начался. Это ужасно бесило! И вскоре мне все это окончательно надоело. Решив попытать удачу в последний раз, я невесомо очертил пальцами плечи девушки, постепенно спускаясь ниже и, словно бы случайно, задевая родимые пятна на ее спине. На этот раз ангел не смогла сдержаться и, издав едва слышимый стон, подалась ближе. Ее руки как бы невзначай заскользили по моим плечам, но темноволосая не решалась зайти дальше. Ну, что же, если она и сомневалась, то я точно был готов. Я не сразу осознал, что все это время почти не отрывался от губ зеленоглазой. Лишь на короткий миг отстранялся, чтобы вздохнуть, и вновь впиться в них жадным поцелуем. Я ощущал себя так, словно последние девять лет я провел в пустыне, измученный жаждой, и вот, наконец, нашел оазис. Это было сильнее меня. Мне потребовалось немало усилий для того, чтобы разорвать поцелуй, и еще больше для того, чтобы не сорваться вновь в тот момент, когда я увидел лицо Гэбриэль. Глаза святой сияли как никогда прежде, и ее взгляд был каким-то затуманенным, но ей явно нравилось. Весь ее вид говорил, что она была не против моих действий… Даже не так, он просто кричал о том, чтобы я не останавливался. Касаться святой было до невыносимого приятно и, если честно, не думаю, что я смог бы остановиться, даже если бы очень захотел. Меня пьянили ощущения и запахи, а также разрастающееся внутри приятное тепло. Сейчас я чувствовал себя как никогда живым, чувствовал силу, накапливающуюся во мне капля за каплей, и мне не хотелось прекращать это. Совершенно. От переполняющего меня чувства восторга хотелось что-то сломать или сжечь, но я все еще старался контролировать себя. Как-никак, спугнуть намоленное дитя своей грубостью и жестокостью в последний момент совершенно не входило в мои планы. Да что уж там говорить! После всех тех нервных клеток, что я убил лишь ради того, чтобы ангел смотрела на меня так, как сейчас, портить с ней отношения было бы просто верхом идиотизма! Но мы отвлеклись. Я довольно улыбался, разглядывая лицо серой особы словно впервые. Ее взъерошенный вид и одурманенный взгляд вызывали внутри странное чувство удовлетворения. И пока девушка нетерпеливо мялась, не до конца понимая, что же ей нужно делать, я только молча наслаждался ее непониманием и смущением. План был простым: прийти к Гэб в комнату и попробовать соблазнить ее, чтобы узнать, действительно ли я могу красть ее энергию при… Более близком контакте. И пока все шло очень даже хорошо. Гэбриэль не пыталась вырваться или как-то покалечить меня, напротив, девушке нравились мои касания, объятья и поцелуи. Она была не против близости со мной, а значит, я мог попробовать зайти еще дальше. Я снова коснулся губ ангела своими, но на этот раз совсем мимолетно, практически сразу переходя короткими поцелуями на ее щеки, шею и ключицы, чем заставил святую в очередной раз замереть. Я едва сдержал смех, наблюдая за поведением серой. Не думал, что смогу заставить ее краснеть сильнее таким невинным способом, ведь даже на мои руки, давно оказавшиеся под ее майкой, она реагировала спокойнее. Поразительно. Конечно, мне приходилось сдерживаться. Мои инстинкты, подкрепленные демонической природой, буквально кричали о том, чтобы я наконец плюнул на факт нашей дружбы с намоленным дитя и сделал все быстро и грубо, совершенно не переживая о том, что после этого наши отношения с Гэб наверняка бы испортились, а сама девушка могла сломаться, окончательно замыкаясь в себе. Но, как я и продолжаю повторять: я не могу так поступить. Не от любви, а из уважения, я старался действовать мягко и осторожно. Контролировать себя так, как никогда раньше. Я следил за каждым своим движением и когда кончиками пальцев обводил родимые следы на спине святой, и когда касался губами тонкой полосы на ее шее, я наблюдал за каждым ее вздохом и тихим стоном, стараясь поймать сигналы, говорящие о том, что я приблизился к той грани, которую мне не стоит переступать. Незаметно для самих себя мы оказались на кровати, и вскоре я обнаружил, что давно лишился футболки, а тихая скромная Гэбриэль не преминула воспользоваться моментом, чтобы начать изучать мое тело в ответ. Было странно ощущать неуверенные касания тонких холодных пальцев на своей груди, животе или спине, но я старался не зацикливать на этом внимания. Я тонул в ощущениях, едва сохраняя крупицы рассудка. Хотелось взять Гэбриэль прямо так, отбросив прелюдии, с каждой секундой казавшиеся мне все более бессмысленными. Мне становилось все тяжелее контролировать себя: в крови бурлил адреналин, а голову кружил знакомый аромат осени, казалось, заполнивший мои легкие до краев. Было во всем этом что-то дикое и совершенно ненормальное, я бы даже сказал – сумасшедшее, безумное, но мне это только нравилось. Движения ускорились, дыхание стало прерывистым и резким. Еще недавно неловкие ласки святой набирали уверенность. Все чаще я чувствовал, как аккуратные ладони скользили по моему телу, заставляя кожу гореть изнутри. Все чаще я ловил чужие губы на своих ключицах и лице… — Билл! – раздался стон у самого моего уха, распаляя сильнее. – О Боже, Билл… Я усмехнулся и аккуратно прикусил кожу чуть ниже ключиц серой, вырывая из ее груди тихий вскрик. Хотелось как-то поиздеваться над зеленоглазой перед тем, как приступить к самой интересной части нашего действа, но я сдержался. Сейчас раздеть девушку было куда более интересным делом для меня, и я решил приступить к нему незамедлительно. Сначала в угол полетела майка на тонких бретелях, а за ней в неизвестные дали отправились спальные шорты темноволосой и мои штаны. Лежавшая подо мной девушка осталась совсем беззащитной, чем я бесстыдно пользовался, изучая взглядом ее тело. Хотелось запомнить каждый изгиб, каждый шрам, каждую родинку святой. Впитать в свою память, чтобы сохранить их там навечно. Фигура Гэбриэль немного отличалась от той, которую я представлял. В своих снах я зачастую видел тело зеленоглазой чуть более андрогинным, я бы даже сказал, почти юношеским, если бы не наличие груди и по-женски выраженных бедер. В реальности же, как оказалось, все было не совсем так. Ангел была женственна и хрупка на вид, но не как античная скульптура или фарфоровая кукла, с которыми мне так часто хотелось сравнить святую, а, скорее, как изящное молодое дерево. Гэб не была высокой, и при моих почти ста девяноста едва достигала моего плеча. Однако из-за ее пропорций казалось, что это было не так. Длинные худые ноги и руки, тонкая талия и маленькая грудь, выраженные бедра, узкие плечи – все это делало ее невероятно красивой в моих глазах и ужасно портило под одеждой. Будучи обнаженной, серая нравилась мне намного больше… С эстетической точки зрения, конечно же. — Сайфер? Я вздрогнул и поднял свой взгляд на лицо намоленного дитя, про которую я, каким-то неведомым образом, успел забыть. Ушел слишком глубоко в свои мысли, да еще и засмотрелся до кучи. Однако темноволосая не выглядела раздраженной, скорее напротив: ее выражение лица довольно красноречиво говорило о том, что она волновалась за меня. Хотя, казалось бы, почему. Ничего ведь не случилось, разве нет? Но подумать об этом безусловно «важном» вопросе мне не позволили, впившись в мои губы требовательным поцелуем. Я замер от неожиданности на пару секунд, не сразу сообразив, что же, черт возьми, только что произошло. (Святоша меня поцеловала? Что?!) Но уже в следующее мгновение я прижимал стройное тело ангела к себе, вновь перехватывая инициативу. Одной рукой я обнимал девушку за талию, когда как другая давно скользнула вниз по животу Гэб, вырывая из ее груди тихий стон. Я кусал губы и шею зеленоглазой, оставляя бордовые следы на горячей бледной коже, обводил языком ее ключицы и тонкие полоски шрамов на запястьях, пока мои пальцы подготавливали ее лоно. Краем глаз я наблюдал за реакцией святой, вжимающейся лицом мне в плечо, в попытках скрыть смущение и заглушить предательские стоны удовольствия. Ее острые ногти больно впивались в мою спину, царапая при малейшем движении, но я был не против. Мне всегда нравилась боль, а в такие моменты она нравилась мне еще больше… С каждой минутой я все отчетливей ощущал, как теряю остатки разума. Я был жутко напряжен, лишь чудом продолжая сохранять контроль над собой. Все чаще я ловил себя на дурном желании сжать горло серой особы своими руками, обрывая какофонию чувств, разрывающих меня изнутри. Но вот, наконец, настал тот момент, когда я смог позволить себе «сорваться». Гортанно зарычав, я ворвался вглубь лона Гэбриэль, теряясь от бури новых ощущений, накрывшей меня с головой. Внутри девушки было горячо, словно в Аду, а от звука ее криков сносило крышу. Мои движения против воли выходили рваными и быстрыми, но я не мог думать об этом, видя, как намоленное дитя выгибается подо мной, закатывая глаза от удовольствия. Я был уверен, что окончательно свихнулся, смотря на «тихую, скромную» Гэбриэль, умолявшую меня не останавливаться и стонавшую ничуть не хуже какой-нибудь именитой порнозвезды из всеми известных сайтов для взрослых. Но нет, я не свихнулся и даже не спал, и оттого происходящее казалось лишь более абсурдным. Вот это я понимаю – «девственница со стажем» … Однако все кончилось довольно скоро. Не в силах отдышаться, я устало повалился на другой край кровати рядом с ангелом, устремляя свой взгляд в потолок. И в мороке утекающего сознания лишь одна мысль проскользнула особенно четко: Я знаю, как вернуть себе магию.Конец Акта 1.