MamoChiba Week 2019 (Drabbles)

***

      Когда Мамору получил на руки свою идеально решённую работу с красивой цифрой «100», обведённой в кружок, он ни капельки не удивился и отложил её на край стола с деланным равнодушием. Поставленная цель — поступить на единственное бюджетное место на интересующем его факультете — уже не казалась такой недостижимой, как, например, в средней школе. После аварии он ещё несколько лет мучился от кратковременных провалов в памяти, из-за которых часто пропускал или часть материала, или попросту не выполнял домашнее задание. Сменив школы эдак четыре за всё время своего пребывания в среднем звене, Мамору смог поступить в старшую только благодаря собственному упорству, трудоголизму и невыносимому упрямству. И то ли болезнь сдалась и отступила, то ли и впрямь помогли те таблетки, которые прописал ему лечащий врач. Так или иначе, все последние года обучения Мамору не выходил из разряда отличников, и преподаватели чуть ли не хором пророчили ему поступление на то самое единственное место, и не удивительно: кое-кому из их класса светил, увы, лишь колледж, а об университете можно было только мечтать.       Тихий всхлип отвлёк Мамору от доски, на которой учитель расписывал новую тему. Переведя взор на сидящую перед ним девушку, он негромко вздохнул.       Вот как раз «отличный» пример того самого «кое-кого»: Усаги Цукино, которую Мамору за глаза звал Оданго-атама и даже не думал называть её иначе, как бы Усаги ни просила. Вообще-то она не была дурой, как могли думать некоторые недалёкие люди; умом Цукино не была обделена, как и нестандартным мышлением да способностью выкручиваться из запутанных ситуаций, однако низкие баллы почти на всех контрольных и зачётах практически по всем предметам даже не думали расти в положительную сторону. Мамору догадывался, в чём была проблема, однако всё никак не мог поговорить с ней «по-нормальному», без взаимных подколок. То ли она не желала общаться по-другому, то ли он не выдерживал и из вежливого парня превращался в ходячего «противного хулигана», как любила обзывать его Усаги.       — Мисс Цукино, если у вас какие-то проблемы, выйдите и решите их в коридоре, — сделал замечание преподаватель, заметив, что Усаги даже и не думала вливаться в урок. — Если вы думаете, что и в старшей школе вам позволят балду гонять — вы ошибаетесь.       — Да пожалуйста, — бросила Усаги, поджав губы, и стремительно вылетела из класса, громко хлопнув дверью.       На урок она так и не вернулась, как и не подумала прийти на следующие; вещи сиротливо ожидали своей хозяйки, которая и не думала возвращаться. Когда на перерыве на обед Ами приблизилась к парте Усаги и хотела собрать всё в сумку, Мамору неожиданно подорвался с места, опередив Мидзуно.       — Я всё соберу и найду Цукино, — дежурно улыбнулся Мамору. — Ты ведь хотела успеть записаться на курсы по английскому? — припомнил он их утренний разговор у ящиков на первом этаже.       — Эм, да, спасибо, — неуверенно протянула Ами, явно не зная, что и сказать.       Она ещё немного постояла у стола, наблюдая, как Мамору аккуратно складывал вещи Усаги в сумку, и, наконец, всё же ушла к их преподавательнице английского языка.       Нашёл Мамору Усаги спустя лишь двадцать минут, и то ему подсказал Мотоки из параллельного класса, вспомнив, как ещё утром Цукино чуть не сбила его, когда учитель послал его за мелом. Она сидела на крыше, забившись в самый дальний угол и, цепляясь пальцами за сетку, рассеянно смотрела на проплывающие по небу белые кучерявые облака.       — Привет, — Мамору осторожно присел на корточки рядом с ней, положил на колени Усаги сумку.       — Угу, — так и не повернувшись к нему, кивнула она: непонятно, то ли здоровалась, то ли благодарила за вещи.       — Ты всё это время тут просидела? — попытался он подступиться к Усаги с другой стороны, но она снова лишь «угукнула» в ответ.       — Слушай, Оданго, ну, хватит, правда. Повернись-ка ко мне.       Мамору сел целиком на крышу, скрестив перед собой ноги в позе лотоса, и терпеливо подождал пару минут, когда Усаги всё же соизволит повернуться.       — Оданго!       — Нет, — довольно грубо отрезала она, пряча голову в плечи.       — Я просто хочу помочь, — пожал плечами Мамору. — Если ты чего-то не понимаешь, я могу позаниматься с тобой, объяснить что-нибудь, что, может, сложно для тебя.       Кажется, именно эти слова и стали решающими.       — Да неужто? — воскликнула Усаги, резко развернувшись; покрасневшие и слегка опухшие от слёз глаза не были такими уж «необычными», однако вместе с потекшей тушью, которой старшеклассницы пользовались втихаря, это выглядело несколько устрашающе. — Наш светила науки решил снизойти до тупицы и неудачницы? Спасибо, нам подачки не нужны — ни твои, ни особенно учительские, если ты пришёл, потому что они так сказали тебе.       Она снова отвернулась; плечи её снова задрожали.       Мамору понятия не имел, как разговаривать и утешать плачущих людей — он всегда терялся, когда видел у кого-нибудь слёзы. Но в данный момент его словно ударило током, и нужные слова и действия нашлись сами собой.       — Никакие это не подачки — это раз, — серьёзным голосом заговорил Мамору; он осторожно коснулся её плеча и заставил снова повернуться к себе. — Никто мне ничего не говорил — это два. Я в самом деле хочу тебе помочь. И три: давай, прекращай эти сопли, приводи себя в порядок и пошли на занятия.       — А что, если не прекращу? — состроила мину Усаги, скосив глаза и показав Мамору язык.       — А вот что!       Он резко подхватил её на руки, поднявшись на ноги вместе с Усаги, и решительно направился к выходу с крыши.       — Дурак ты! — закричала она, усиленно заболтав ногами и попытавшись вырваться, однако — безуспешно. — Пусти меня, Чиба! Живо отпустил!       — И не подумаю.       — Нахал! — Усаги попыталась отпихнуть его лицо от себя, но вновь потерпела неудачу: Мамору лишь улыбался, наблюдая за её неудачными попытками.       — Обычно спасение утопающего — дело рук самого утопающего, но я тебе даю шанс, грех им не воспользоваться, — попытался воззвать к голосу разума Мамору.       И то ли и впрямь это сработало, то ли Усаги просто устала, но она всё же прекратила лягаться и вырываться.       — Я отвратительная ученица, — мрачно подметила она. — Даже мои лучшие подруги махнули на меня рукой: Ами и то не выдержала и недели репетиторства со мной.       — Думаю, я всё же смогу найти подход к тебе, — усмехнулся Мамору и довольно отметил, как стремительно покраснели у Усаги щёчки.