Охранник для сына

Персиваль Ну в принципе… — Вам нравится, мистер Грейвс? — лучший и самый дорогой в этом городе портной маэстро Луиджи Финуччи корректно поправляет воротник его костюма и сдержано улыбается. Он со всеми корректен. Вернее, корректен великий итальянский маэстро с каждым, кто готов отвалить шесть сотен за отлично пошитый костюм, а еще девятьсот — за новые пальто и шляпу, которую Персиваль решительно отбрасывает в сторону за ненадобностью. Чтобы сойти за своего в мире дорогих портных с Пятой авеню и их насквозь фальшивых улыбок, шляпа ему не нужна. Костюма будет более чем достаточно. — Тебе в самом деле очень идет, Перси, — подает голос присутствующий в ателье Якоб. Еще бы не шло. Значит, не зря бесконечно придирался и гонял подручных маэстро (да что греха таить — и самого маэстро тоже) по огромной подсобке, в пику Англичанину, да и просто из вредности подыскивая самую дорогую ткань. Интересно было бы увидеть, как взметнутся белесые брови Геллерта: «Ну и Персиваль! Каков засранец! Нанял на свою голову!..», когда невозмутимый курьер в форменном костюме «от Финуччи» вручит ему счета за пошив. Указанная в них конечная цифра его криминальному нанимателю вряд ли понравится. Впрочем, плевать. — Превосходно, — выносит свой вердикт Персиваль, оборачиваясь к портному. — На этот раз, маэстро, вы превзошли самого себя. Финуччи отвечает неизменно сдержанной, но довольной улыбкой и с достоинством раскланивается. Новое пальто тепло и приятно обтекает плечи. Воздух улицы, куда они выходят вместе с Якобом, наполнен хмурой зимней влагой. У дверей ателье, под тенью извечного дождя, дожидается припаркованный у тротуара темно-серый респектабельный и надежный кадиллак из личного гаража Англичанина. — Мне пора за Криденсом, — бросив взгляд на наручные часы, сообщает Персиваль, раскуривая сигарету. — Я и так уже сильно опаздываю. Но если хочешь, могу подкинуть до метро. — Не надо. У меня там машина, — Ковальски стряхивает с лица дождевые капли, потом неопределенно машет пухлой ладонью в сторону неоновых реклам. Персиваль понимающе усмехается. — Куинни? — Мисс Куинни, — поправляет Якоб, отводя мечтательный взгляд. После кровавой разборки в «Переулке», закончившейся расстрелом боевиков преступного итальянского клана, в флегматичном бухгалтере Якобе Ковальски разом проснулось недюжинное геройство. Повстречав в коридоре нарядно одетую, оживленную и по своему обыкновению радостно щебечущую Куинни: «Привет, милый! Как твои дела?», он безапелляционно заявил удивленной, но неожиданно обрадованной девушке, что теперь во избежание неприятностей будет самолично привозить ее в клуб на выступление и отвозить домой по ночам. — Послушай, Перси, я просто волнуюсь за твою свояченицу, — вздыхает Якоб. — И уж точно не имел в виду ничего такого… — Такого? — Выделив последнее слово, Персиваль весело смеется, усаживаясь в роскошный кадиллак. — Скажи ей, Якоб. Она взрослая девушка, а не пустоголовая вертихвостка. Скажи Куинни, что она тебе нравится. — А ты скажи Криденсу, что я по нему соскучился, — игнорирует его предложение Якоб. — Ладно, — покладисто соглашается Персиваль, заводя мотор. — Поеду я, Якоб. В самом деле, сильно опаздываю. А мне еще нужно успеть купить мальчику его любимых конфет. Криденс Сегодня жестокие одноклассники придумывают над ним такую забаву: исподтишка, точно нечаянно, носком ботинка брызгают на него водой из лужи и вызывающе хохочут, когда на темных штанинах его скромного костюма оседают грязные капли. Предпочитая не связываться, Криденс молча отходит в сторону и с затаенной надеждой смотрит на дорогу, где вот-вот должен появиться знакомый кадиллак. Новый охранник мистер Грейвс неожиданно оказывается добрым, заботливым и внимательным. На второй день знакомства заметив в зеркало заднего вида, как Криденс судорожно сглатывает при виде неоновой рекламы новой закусочной, он без лишних слов везет восхищенного парнишку в маленький домашний ресторан на берегу. Еда там в высшей степени простая и непритязательная: наваристый суп с лапшой, пирог с почками и пудинг с патокой. Но Криденс с удивлением понимает, что еще никогда в своей недолгой жизни не ел так вкусно и радостно. Он даже немного стесняется собственного аппетита, но мистер Грейвс и не думает сердиться: он усмехается (усмешка не оскорбительная, а теплая-теплая) и подкладывает ему на тарелку еще кусок пудинга. А потом спрашивает, любит ли Криденс лакричные леденцы. Леденцы пахнут чем-то сладким, карамельным и тянутся долго, как флюс. Криденс осторожно шуршит свертком на заднем сидении, пока мистер Грейвс рассказывает о своей семье, о младшем брате Александре: «Он был почти твоим ровесником, Криденс, когда умер от туберкулеза в клинике в Швейцарии, куда я его отправил», о книгах, которые читал в детстве и отрочестве, и совсем немного — о работе в полиции. — Эй, Бэрбоун! Тебя все бросили? Хочешь, сегодня я буду твоим папочкой? Юнец, чей резкий оклик безжалостно вырывает Криденса из приятных мыслей о мистере Грейвсе, засовывает за щеку язык и глумливо хихикает. Криденс смотрит на него с упреком, потом, не найдя понимания, втягивает голову в плечи и отворачивается от обидчика. Неужели это так сильно заметно?.. Но нет — одноклассник просто издевается над ним: «Давай, малыш, отсоси у меня!», имитируя непристойные движения рукой, как это делают все помешанные на физической близости мальчишки. К счастью, в последнее время Англичанин не тревожит его по ночам. Криденс догадывается, что всему виной какие-то неотложные дела, и ему просто не до постельных утех с глупым малолетним пасынком, но почему-то связывает нежданную передышку с появлением в его жизни мистера Грейвса. Да, все хорошее он отныне прочно связывает только с ним. Наконец темно-серый кадиллак стремительно вылетает из-за поворота и замирает напротив школьных ворот. А дальше все происходит как в кинофильме: дверца распахивается, являя миру бесстрашного и сильного Героя в шикарном новом пальто, который в несколько шагов пересекает двор. — Проблемы, парни? — спрашивает Герой, насмешливо глядя на притихших в один момент забияк. Персиваль Какого дьявола?! Что, точнее, кого пытается вырастить из мальчика долбанный Англичанин? Несмотря на бешеную скорость, Персиваль действительно сильно опаздывает. Подъехав (нет, буквально подлетев!) к школе, он сразу замечает Криденса, который растерянно топчется на крыльце под взглядами явно задевающих его одноклассников. Слабых всегда травят. Особенно — в мужских компаниях. Что ж… Вот и проверим, какой отпор они смогут дать тому, кто сильнее. — Проблемы, парни? — Нахальные малолетки замирают перед ним, как кролики перед удавом. Понимая, что отпора не будет, Персиваль удовлетворенно хмыкает, кладет руку Криденсу на плечо: «Пойдем, нам пора. Ты же не хочешь вымокнуть до нитки?», бросает последний взгляд на примолкших подростков: «До скорого, молодые люди», и уводит своего подопечного в машину. И только отъехав от школы, позволяет себе смачно выругаться: — Черт тебя задери, Криденс! Ну разве так можно? Ты должен научиться защищать себя, ведь я не всегда буду рядом! — Я не умею, — глухо бормочет тот, опуская голову. — Они же… — Что? — возмущенно фыркает Персиваль. — Больше, крепче, сильнее? Впрочем, его возмущение уходит, точно вода в песок, едва он подмечает абсолютно несчастное выражение, застывшее на симпатичном юном лице. — Не знаю, — вздыхает Криденс. И вдруг обезоруживающе улыбается: — А вам очень-очень идет новый костюм, мистер Грейвс. И пальто. А еще вы пропустили поворот. Вот и попробуй с ним сладить! — Врешь. Но я верю, — смеется Персиваль, поглядывая в зеркало на парнишку, к которому за прошедший месяц нежданно-негаданно довольно сильно привязался. Может, всему виной его уязвимость, заброшенность и одиночество? Или то, что он чем-то напомнил ему так рано ушедшего Алекса? Какая, впрочем, разница. К чему копаться в себе и что-то выяснять. К тому же до него только сейчас полностью доходит смысл сказанного. — А как ты догадался, что я пропустил поворот? Ведь сегодня я выбрал другую дорогу в Куинс*. — Я ее знаю, — ответная улыбка согревает душу. Странное ощущение… Оказывается, он уже успел позабыть, каково это — улыбаться не одному, а вместе с кем-то. — Этой дорогой, — продолжает Криденс, — меня возил Якоб. — Скучаешь по нему? — Согласный кивок, радостная улыбка меркнет, подергиваясь дымкой легкой грусти. Ругая себя, Персиваль бросает: — Он тоже соскучился по тебе, Криденс, — и добавляет, желая отвлечь расстроенного парнишку: — Хочешь, расскажу тебе про французских мушкетеров? Криденс Оказывается, он никогда не знал, каково это — улыбаться и радоваться не одному, а вместе кем-то. Странное ощущение, но такое приятное!.. Сегодня мистер Грейвс рассказывает ему какую-то запутанную историю о подвесках королевы, и Криденс от восторга даже забывает, как дышать. Так, за приключениями мушкетеров, они добираются до Куинса, где мрачной и неуютной громадой возвышается огромный дом Англичанина. — Мистер Грейвс! — волнуется Криденс, изумленному и испуганному взору которого неожиданно открывается развороченная взрывом красивая кованная ограда, отгораживающая особняк от остального мира. — Вижу, — кивает тот, пристально глядя на окруженного толпой журналистов Абернети, дающего показания полиции. — Спокойно, Криденс. Сиди смирно. Равнодушно шурша шинами, кадиллак проплывает мимо взорванной ограды и устремляется в конец улицы, чтобы резко развернуться и двинуться в направлении Манхэттена. — Куда мы едем? — нарушает повисшее молчание озадаченный Криденс. — На Пятьдесят седьмую**, — пожимает плечами мистер Грейвс. — Ко мне домой.