Кровь Дракона

      Стоя в тронном зале, Джейме Ланнистер разглядывал пустующий Железный трон и пытался понять, сколько бы бед избежала его семья, если бы в тот день, когда пала Королевская гавань, на него уселся Эддард Старк? Волк из Винтерфелла мог спокойно объявить себя королем, и тот же Роберт слова бы ему поперек не сказал, ведь Баратеону власть была не нужна. В итоге именно Старк сейчас сидел бы на троне и ломал голову над тем, что ему делать с армадой Дейенерис Таргариен, которая окружила столицу со всех сторон. Железный Флот встал неподалеку от Копий Подводного короля, и теперь ни один корабль не мог пройти по Черноводной в столицу или из нее. По Дороге Роз маршировала армия Хайгардена, а по Королевскому тракту мчалась дотракийская орда, за которой следовали Безупречные.       Город в очередной раз готовился к обороне, но даже последние дураки знали, что в этот раз помощи ждать неоткуда. Тайвин Ланнистер не ударит внезапно в спину врагу, ведь Старого Льва больше нет. Не придет на помощь Хайгарден, ведь теперь он сам стал противником, и армии Простора идут на столицу. Да, было известно, что обороной города занимается сам Рендилл Тарли, талантливый полководец, один из лучших в Вестеросе, но мало кто верил, что лорд Рогова холма справится со своими обязанностями.       Ситуация для Ланнистеров складывалась катастрофическая. Над Севером вновь реяли знамена Старков, которые всей душой ненавидели Ланнистеров. Начались беды и в Речных землях — от Фреев пришло письмо, что железнорожденные неожиданно вспомнили о своих старых владениях и теперь вовсю занимаются разбоем и грабежами. Пиратские корабли видели повсеместно, их вел за собой Эурон Грейджой, который некогда прославился тем, что сжег флот Ланнистеров во время восстания Бейлона Грейджоя. Помимо этого, недавно до Джейме дошел слух, что Долина отправила послов на встречу с Дейенерис Таргариен, и Цареубийца не сомневался в том, что уже совсем скоро у Матери Драконов будет новый союзник. Лорды Дорна и вовсе ненавидели всех Ланнистеров без исключения, и лишь борьба за власть в королевстве пока не позволяла дорнийцам выступить против королевы. В борьбе за корону главными фаворитами были А́йронвуды, Фаулеры и Дейны, самые могущественные дома Дорна.       Враги окружили их повсюду, на Севере и на Юге, на Западе и на Востоке, и лишь Серсея в данной ситуации могла считать, что является великой королевой, которая оставит величайший след в истории не только дома Ланнистер, но и всего Вестероса. Самое удивительное было то, что след она действительно оставила, только совсем не тот, о котором грезила. То был след из боли, ненависти и слез, пролитых по тем, кто погиб по вине Безумной королевы, как многие теперь называли Серсею.       Являясь королевой лишь на словах, на деле власть Серсеи ограничивалась лишь стенами Красного замка, о чем ей самой было прекрасно известно. Именно поэтому она редко покидала пределы Твердыни Мейегора, а о выезде за крепостные стены замка даже и речи не шло, ведь в этом случае Серсею не спасут ни Григор Клиган, ни вся Королевская гвардия, которая окончательно утратила последние остатки уважения. Королеву в столице ненавидели, горожане мечтали увидеть ее голову воздетой на пику, а сам Джейме не сомневался, что когда войска Дейенерис Бурерожденной подойдут к городу, стражники сами распахнут перед ними ворота, и все жители Королевской гавани будут им рукоплескать. Люди ждали прихода армии, ждали с нетерпением.       Но еще сильнее они возлагали свои надежды на самого Джейме Ланнистера. Они смотрели на него с надеждой, к которой он сам был совершенно не готов.       — Убей Безумную королеву, Цареубийца! — кричали из толпы всякий раз, стоило ему выехать в город. Поразительно, но в прозвище, которое раньше считалось оскорблением, люди теперь видели чуть ли не избавление.       Когда Серсее сообщили об убийстве Квиберна и исчезновении Бронна, она тут же заявила, что это вина Тириона, которому наемник раньше служил, и потому за голову рыцаря Бронна назначили награду, которую, впрочем, никто не спешил получить. Тем временем по городу со скоростью пожара разошелся слух, что десницу Безумной королевы убил именно Джейме Ланнистер, и теперь все, затаив дыхание, ждали, когда Цареубийца в очередной раз оправдает свое прозвище. Разумеется, Серсея знала об этих слухах, но что она думала по этому поводу Джейме не знал и не хотел знать. Все те чувства, которые он некогда испытывал к сестре, давно обратились в прах.       — Мне всегда было интересно, о чем ты думаешь, когда смотришь на трон, — раздался за спиной голос Серсеи, которому вторили тяжелые шаги Клигана.       Облаченная в черное, она шла к своему брату, ее глаза блестели, и Джейме понял, что Серсея уже успела выпить несколько бокалов вина. Отвращение волной поднялось в груди Цареубийцы. Все больше и больше Серсея походила на Роберта, которого так ненавидела и презирала, и лишь тот факт, что у ее дверей не стоит очередь из любовников, пока что отличал королеву от ее покойного супруга. Разговаривать с сестрой у Джейме не было ни малейшего желания, и он, стиснув рукоять меча, направился было к выходу, когда его остановил властный окрик королевы:       — Я не отпускала вас, сир Джейме! — голос Серсеи звенел от злости, чего следовало ожидать, ведь брат начинал с ней разговаривать лишь тогда, когда ему приказывали. Все остальное время он делал вид, что королевы не существует, чем некогда порядком развлекал Бронна.       — Вашей Милости что-то угодно? — Джейме хоть и развернулся, но смотреть предпочитал куда-то за левое плечо сестры, что бесило ее еще сильнее.       — Проклятье, Джейме, ты можешь со мной нормально поговорить?! — Серсея подошла ближе, заглядывая в лицо брата. Сквозь аромат масел настойчиво пробивался винный запах, и Цареубийца поморщился.       — О чем же Ваша Милость хочет поговорить? — спросил рыцарь.       — О нас!       В глазах у Джейме потемнело, пальцы сжались до хруста, ему вдруг захотелось ощутить брызги крови на лице и услышать тот звук, с которым меч рассекает плоть и кость, и лишь усилием воли он смог сдержаться. И хоть перед его глазами вновь встала разрушенная Великая септа Бейлора, ему удалось обуздать свой гнев.       — О ком это «о нас»? — спросил Джейме. — Нет никаких «нас». Есть лишь ты, а все остальные тебе не важны.       — Ты не прав, — Серсея было прильнула к нему, но рыцарь отшатнулся. — Я всегда думала о нас с тобой, о наших детях. Я убивала и лгала ради нас, делала все, чтобы защитить нашу семью. Я с ума сходила без тебя, когда ты был в плену.       — А чтобы не сойти с ума, спала с Ланселем, — холодно заметил Джейме.       — Это наглая ложь! — воскликнула королева. — Наветы врагов, которые хотят нас рассорить! Как ты можешь этого не видеть?!       — Ты хорошая лгунья, сестра, — ответил Цареубийца, — но времена, когда я тебе верил, давно прошли.       — Джейме, пожалуйста, выслушай меня, — страх отразился в глазах Серсеи. Страх остаться одной и никому ненужной. — Да, я совершала ошибки. Много ошибок, будь они прокляты. О многих из них я жалею настолько, что ты даже вообразить себе этого не можешь. Но я всегда любила тебя и наших детей. Любила и защищала.       — Все, что ты любила и защищала, — это твоя власть, — процедил Джейме. — Я долго закрывал на все глаза, но не думай, что я слепец. Ты настолько одержима ей, что готова убить всех, кто встанет на твоем пути. Родная кровь для тебя лишь пустой звук, — с каждым словом его голос звучал все громче и злей, — ведь будь это не так, Томмен был бы жив!       — Неправда! — воскликнула Серсея. — Я любила Томмена!       — Ровно до тех пор, пока он делал все, что ты ему скажешь! — парировал Джейме, после чего он взял себя в руки. — Как только он сорвался с твоего поводка, вся твоя любовь тут же испарилась.       — Я…       — Ты бросила его тело в огонь! Как бродячую собаку!       От этого крика Серсея вздрогнула так, будто ее ударили плетью, а стоявший за ее спиной Клиган схватился за меч. Сама королева глядела в глаза брата и больше не видела в них ни любви, ни тепла. Лишь ненависть.       — Ты стала тем, кого я когда-то убил, — процедил Джейме, — и жива ты до сих пор лишь потому, что я, в отличии от тебя, не убиваю своих близких. В противном случае я бы самолично тебя придушил.       Серсея отшатнулась, а в ее голове загрохотало набатом:       … А когда ты утонешь в слезах, на твоей бледной шее сомкнёт свои руки валонкар и задушит в тебе жизнь.       Не дожидаясь ответа, Джейме развернулся и покинул зал, в то время как Серсея смотрела ему в спину. Внезапная мысль пронзила ее сознание, и она ощутила, как ее трясет от страха:       — А ведь он младший брат…

***

      Огромная армия в немом молчании приближалась к Дредфорту, защитники которого спешно собирались на крепостных стенах, прекрасно зная о том, что им предстоит битва не на жизнь, а на смерть. На стенах кипятили чаны с маслом и смолой, солдаты подносили копья и стрелы с наконечниками из драконьего стекла, кто-то приматывал широкие, острые куски черного стекла к длинным рукоятям, делая что-то навроде топоров.       — Твою мать, как же их много, — выдохнул Тормунд, глядя на приближающихся вихтов, следом за которыми шла метель. Воздух стремительно холодел и трещал от мороза, крепостные стены засыпало снегом, и даже специально выделенные люди не успевали его счищать. Небо стремительно темнело, и скоро стало ясно, что эта тьма пришла надолго.       — Не так много, сколько их было у Стены, — ответил Харальд Карстарк, мысленно хваля себя за то, что успел отправить сестру в Винтерфелл. — Белый Волк хорошо проредил их ряды. Жаль только, что он не пожег всех этих тварей.       — С каждой победой их численность будет лишь расти, — заметил одичалый. — У нас не хватает ресурсов, чтобы сжигать наших мертвых, а значит они станут частью их армии.       — Я знаю, — выдохнул лорд Кархолда. — Но давай будем честными — в этой битве мы и не надеялись выжить.       — Ну, я все же хочу еще пожить, — пожал плечами Тормунд. — У меня еще есть дела, которые надо закончить.       — Это какие же? — усмехнулся Карстарк. — Трахнуть Бриенну Тарт?       — И это тоже, — не стал отрицать очевидного одичалый. — Но еще я хочу дожить до того дня, когда все эти поганые твари вернутся в те могилы, из которых они повылезали.       Пару минут воины молчали, безмолвно наблюдая за приготовлениями. Солдаты занимали свои позиции, в последний раз проверяя свою амуницию и наличие припасов. Они знали, что враг не даст им продыху, ведь мертвым не нужны ни отдых, ни еда. Их гнала вперед чудовищная воля их повелителей, и не было в мире такой силы, что могла их устрашить и заставить отступить. Мертвые сами внушали ужас.       — Вести, что пришли из Винтерфелла, — неожиданно спросил Тормунд. — Они правдивы?       — Надеюсь, что так, — ответил Харальд. — Но я не понимаю, почему Джон Старк идет на север?       — Его что-то туда ведет, — задумчиво ответил Тормунд. — Не знаю что, но я верю — Джон знает, что делает. Он не трус, чтобы бежать от битвы, а значит у него есть цель. Возможно, нам лишь нужно продержаться до того момента, когда он ее достигнет.       — Но что там может быть? — возразил Карстарк. — Что там вообще есть кроме снега и льда?       — Если бы я знал, — Тормунд лишь сжал кулаки. — Даже одичалые не рискуют соваться дальше на север, пересечь ту черту, из-за которой не возвращаются. Самоубийц среди нас нет.       Мертвая армия подходила все ближе и ближе, она не останавливалась ни на секунду, и при виде этого неумолимого шествия у солдат падал дух, а от страха внутренности, словно змеи, скручивались в тугой ком. Казалось, лишь пару дней назад разведчики доложили о том, что армия вихтов подошла к Последнему Очагу, а они уже преодолели Последнюю реку и перешли Одинокие холмы, земли Амберов. Белые Ходоки гнали свое мертвое, пусть и поредевшее, войско вперед, и сейчас у них на пути стоял лишь Дредфорт со своими защитниками.       Наконец-то добравшись до стен замка, мертвые начали карабкаться вверх, цепляясь своими истлевшими пальцами за мелкие трещины и выбоины, взбираясь друг на друга, словно стремясь как можно быстрее добраться до защитников крепости. Не желая умирать, солдаты ответили дождем из горящих стрел, выливали на головы вихтам чаны с горящими смолой и маслом.       — Великаны на подходе! — проорали со стен.       — Лучники, готовьте стекло! — приказал Карстарк. — Цельтесь в великанов! Не дайте им подойти к стенам и воротам!       В данный момент драконье стекло было самым дорогим ресурсом в мире, а потому его доверили лишь самым лучшим лучникам, из которых сформировали особые отряды. В их числе были и островитяне со Скагоса, которые своим свирепым видом превосходили даже одичалых. Заняв свои позиции в массивных башнях, лучники должны были выцеливать Белых Ходоков, а также уничтожать тех, на кого им укажут.       В первого великана пришлось всадить почти две дюжины стрел, прежде чем удалось его свалить — толстые шкуры, в которые тот был замотан, не позволяли драконьему стеклу достать до мертвой плоти, и лишь когда лучники стали метить в лицо, им удалось достичь желаемого.       — Бейте этих тварей в голову! — из уст в уста передавался приказ, пока не дошел до каждого. — В тело не бить, лишь стрелы впустую тратим!       Вихты окружали замок со всех сторон, и Карстарк принялся ругать мертвых Болтонов последними словами за то, что те так и не удосужились вырыть вокруг Дредфорта глубокий ров. А еще он злился оттого, что не может принять бой в Кархолде, где знал каждый камень, но в этом случае уже ничто не мешало бы мертвым дойти до Винтерфелла, а оттуда расползтись по всему королевству. Даже сейчас он не был уверен в том, что здесь собралась вся армия мертвых — те вполне могли уже перебраться через Северные горы и подойти к Вершине и Каменному Холму, откуда они могли заполонить весь запад королевства.       — Не зевай, южный лорд! — проорал Тормунд, размахивая топором, лезвием которого служил толстый кусок драконьего стекла.       Мертвые все прибывали, они упрямо лезли на стены, игнорируя стрелы, копья и огонь, а следом за ними шел холод. Он усиливался с каждой минутой, выпивая силы людей. Кожа горела так, будто ее окунули в кипящее масло. Бороды, ресницы и брови покрывал иней, людей трясло от холода, и от него не спасали ни толстые шкуры, ни огни, разожженные повсеместно. Мышцы сковывало, и солдатам с каждым мигом приходилось все тяжелее, ведь мороз выматывал людей гораздо сильнее, чем атакующие их вихты.       — Эти твари где-то здесь! — прокричал Карстарк.       — Я уже понял! — раздалось в ответ. — Только показываться они не спешат!       Словно услышав их слова, Белый Ходок появился на стене совершенно неожиданно, и широким взмахом длинного ледяного меча, который он сжимал обеими руками, убил сразу четверых. Завопивший от страха солдат кинулся к нему с мечом наперевес, но первый же удар страшного оружия разрубил его пополам, после чего Ходок с невероятным изяществом ушел в сторону от копья с наконечником из стекла и ответным ударом снес смельчаку голову. Развернувшись вокруг своей оси, он пропустил мимо себя несколько стрел, а уже через миг на лучников обрушились орды вихтов, что волной лезли вслед за своим повелителем.       Белоснежные волосы Ходока развевались на ветру, а его пронзительные синие глаза мерцали потусторонним огнем в усиливающейся тьме. Властным взмахом руки он отправил несколько отрядов к крепостным башням, а сам укрылся за все прибывающими вихтами, оказавшись вне досягаемости стрел, которыми его пытались поразить. Драконье стекло косило мертвых, словно серп пшеницу, но попасть в Ходока так и не удалось, а уже довольно скоро вихты ворвались в башни.       — Нам нужно уходить! — проорал какой-то офицер с перекошенным от страха лицом.       — Куда ты собрался уходить, ничтожество?! — взревел взбешенный Карстарк.       — На лодках, вниз по реке! — последовал ответ. — Проход еще открыт!       Харальд обернулся, глядя на реку — тепло из глубин прогревало воды Плачущей и не позволяло льду сковать ее поверхность. Во время разработок залежей драконьего стекла и тщательного обыска Дредфорта были обнаружены секретные проходы, которые позволяли незаметно покинуть замок и выйти к реке. На раздумья времени не было.       — Покинуть стены! — последовал приказ. — Отступаем во внутреннюю крепость! Уносите столько стекла, сколько только сможете!       Будто бы только и дожидаясь этих слов, солдаты начали отступать, продолжая нести потери. Кто-то волочил за собой корзины, наполненные черным стеклом, кто-то подхватывал колчаны со стрелами и выроненные копья. За ними по пятам следовали мертвые, убивая всех, до кого они только могли дотянуться, и было ясно, что уже совсем скоро павшие восстанут, дабы обратить свое оружие против бывших товарищей. Раздавшийся грохот со стороны главных ворот возвестил о том, что вихты полностью окружили замок, а великаны уже начали выламывать последнюю преграду на своем пути.       — Быстрее, сукины дети! — орал Тормунд, стоя у дверей внутренней крепости. — Быстрее!       В дверях началась давка, каждый пытался как можно быстрее оказаться внутри, и это промедление стоило жизни многим солдатам, которые не успели укрыться за стенами крепости.       — Закрывай, — велел Карстарк, оказавшись внутри. Его трясло то ли от холода, то ли от бессильной злости.       — Но там еще остались люди! — воскликнул молодой солдатик, который лишь недавно начал бриться.       — Закрывай двери, поганый ублюдок! — взревел лорд Кархолда. — Иначе мы все здесь сдохнем!       Лицо солдата перекосило, и вместе с остальными он принялся закрывать тяжелые двери, пропуская мимо ушей крики и проклятья тех, кому не повезло остаться снаружи. Их вопли резали, словно острые ножи, но другого выхода Карстарк не видел. Чтобы выжило большинство, всегда приходится кем-то жертвовать — то был горький выбор многих военачальников и полководцев, и сегодня он выпал именно Харальду.       Снаружи доносились вопли и шум боя, солдаты сражались до последнего, но медлить было нельзя. Взяв в руки факел, протянутый кем-то из офицеров, Картстарк велел:       — Следуйте за мной. Мы проиграли битву, но не войну, и нам еще предоставится возможность отомстить за погибших.       Солдаты, островитяне и одичалые последовали за ним во тьму подземелий, ведь сейчас она была куда милостивей той, что царила снаружи. Долгая Ночь пала на земли Севера. Битва за Дредфорт была проиграна.