Противоположность

Чонгук отводит взгляд, чувствуя себя подростком, впервые застигнутым за разглядыванием откровенных фото. Тэхён без труда угадывал его слабые точки, безжалостно давя на них изо всех сил. Как бы он не отрицал, но его прикосновения были слишком приятными, чтобы не отреагировать на них. А сейчас этот придурок стоял непозволительно близко, и Чонгук не знал, чего хочет сильнее: съездить тому по зубам степлером или оттрахать по полной программе тут же. Взгляд сам собой скользнул по полным губам с привкусом дыма от сигарет, потом ниже, ещё ниже, пока не упёрся в ширинку брюк. Впору давиться слюной. Они оба были возбуждённы до предела, и Чонгук был уверен: посмей Тэхён дотронуться до него, дело кончилось бы мокрыми штанами. Чёрт его знает как, но в глазах полицейского слишком очевидно читались мысли, и в них Тэхён увидел свою победу. Его мягкие ладони коснулись чонгуковых предплечий, накрыли заднюю часть шеи и прежде, чем Гук успел отпрянуть, накрыли чужие губы своими. Всё произошло слишком быстро. Прежде, чем Чонгук успел понять, что делает, он уже прижимал Тэхёна к стене, слегка раздвинув коленом его ноги. Гук жарко выдохнул, и Тэхён подхватил его воздух, забирая последние крохи кислорода. Не удержавшись, он, словно мстя за прошлое, прикусил тэхёнову губу очевидно больно, но от этого парень лишь сильнее прижал его к себе, сдаваясь личным демонам. Дикое, абсолютно неуправляемое чувство накрыло их с головой. Они целовались жадно, словно изголодавшись по теплу, и не было здесь ничего романтичного или нежного. Каждый пытался отвоевать первенство в этой борьбе. Играй, да не заигрывайся — явно не про них. Тэхёнова ладонь прошлась по напряженной спине Чонгука, огладила поясницу. Это стразу отрезвило. Они застыли, тяжело дыша, готовые в любой момент сорваться, глядя друг другу в глаза. Тэхён находит вид Чонгука очаровательным, и видно, как сильно он его раздразнил, потому что он выглядит так, словно готов разложить его прямо тут. Парень с трудом отводит глаза от его губ. — Самое время тебе свалить, — тихо говорит Чонгук, отходя на пол шага. Голос его звучит тускло, как будто бы все эмоции он вложил в поцелуй. Тэхён тоже согласен, что самый подходящий момент линять отсюда, и стоит Гуку убрать руку, как он поворачивается к окну и смотрит сквозь отогнутые пальцем жалюзи. В коридоре по-прежнему снуют люди, а значит с выпихиванием Тэхёна придётся подождать. Мука кажется Чонгуку невыносимой. Это были самые смущающие минуты в его жизни. Он только что целовался так, будто пытался высосать из Тэхёна душу, прижимая его теснее, и да, как бы не было это сложно признавать, это было слишком крышесносно. Несмотря ни на что Тэхён был охренительно горячим парнем. А сейчас горячий парень, ну, тот, который его соулмейт, чувак, которого он из вредности подстриг налысо, бесячий кретин (нужное подчеркнуть) стоял, прижавшись к стене и покусывая распухшие губы, смотрел на него мутными от желания глазами. Кто-то был явно не против продолжения. Чонгук глянул на часы и прикинул, что Намджун должен вот-вот вернуться и охуеть с происходящего. Отпихнув в сторону Тэхёна, он посмотрел между жалюзи по сторонам, и убедившись, что в коридоре пусто, жестом указал Тэхёну убираться. Того дважды просить не надо. — И да, ммм… Чонгук? — Тэхён внезапно оборачивается. Чонгук вскинул на него вопросительный взгляд. — Я папку какую-то за шкаф пихнул, если чё, ты не злись. Он сделал ручкой «пока-пока», оставляя позади ошеломлённого Чонгука, показавшего ему средний палец вслед. Ты труп, Ким Тэхён, и следующая твоя станция у Сокджина на столе. Вернувшийся через две минуты после эпичного ухода Тэхёна, Намджун с серьёзным лицом сел за стол, наблюдая, как Чонгук читает документы, нарочно закрывая от него лицо. Он ничего не сказал, и когда Гук, ожидающий вопроса, почему он технично сплавил напарника из кабинета, глянул на него поверх кромки бумаг, то сразу понял — он попался. — Чонгук, — Намджун начал говорить серьёзно, так, как обычно сообщает о поступивших результатах экспертизы от Сокджина, и там один пиздец, — я всё понимаю, но если в следующий раз тебе нужно будет уединиться с Тэхёном, вы можете найти для этого более спокойное место, не придумывая слишком очевидных причин для выпроваживания меня из кабинета. — Хён, да ты о чём вообще? — начал отпираться Чонгук, но быстро сник пол этим взглядом, понимая: от Джуна ничего не скрыть. — Моё детективное нутро подсказывает, что твой взъерошенный вид, покрасневшие губы и вылетевший из кабинета Тэхён как-то связаны. Намджун улыбается уголками губ. Он ещё в кабинете заметил что-то неладное с младшим, его изменившийся голос и нервную поспешность, но решил всё же сходить к Сокджину, который как раз разделывал новоприбывшего, в его пахнущий растворами кабинет. В руках судмедэксперта была циркулярная пила, а на специальном фартуке блестели капли крови. Из-за шума он сначала не заметил вошедшего, монотонно пиля грудную клетку. Стараясь не вдыхать удушливый запах горелых костных тканей, Джун потребовал результаты анализа, и когда Сокджин непонимающе уставился на него, переложив в одну руку пилу, а другой снимая защитные очки, всё понял. Понял, что мелкий врунишка — детектив этот Чон Чонгук. Поднимаясь к себе в кабинет, Намджун призадумался, пытаясь понять причину этого странного поступка, и остановился перед поворотом длинного коридора, за которым был отличный вид на их кабинет. Вот чего Намджун не ожидал, так это увидеть Тэхёна, едва ли не выбежавшего из двери и едва не зацепившего его плечом. И вид его был такой же, как у Чонгука. Маняще-возбужденный. — Хён, мне реально стрёмно обсуждать это с тобой! — Не волнуйся, если не хочешь, то мы не будем. Я и так всё понял, — говорит Намджун, и у Чонгука волосы дыбом на затылке от его проницательности. Вот же, портативный детектор лжи, чёрт возьми! На этом старший замолкает и возвращается к прерванной работе, чувствуя, как пара настырных глаз продолжают смотреть на него. Пытаясь сосредоточиться на работе, Чонгук не замечает строк, и отрываясь от бумаги, не может вспомнить, что прочитал секунду назад. Чёртов Ким Тэхён! Плотно засел в мозгу, вытесняя остальные мысли напрочь. Чонгук снова опускает голову к тексту, пытаясь вернуть самообладание, но строчки пляшут перед глазами, не желая сливаться в единый текст. Намджун молчит, видя, как Чонгук выпал из реальности и не хочет туда возвращаться, застряв в своей вселенной. Проходит полчаса, а за это время Чонгук преодолел всего один лист, который выветрился из его головы почти сразу. Что делать дальше, он понятия не имеет. Просидев до конца рабочего дня с гудящей головой, Чонгук отрешенно смотрит на часы, когда осознает, что пора домой. На его столе лежала стопка бумаг, которую ему следовало разобрать за сегодня, чтобы написать отчеты, подготовится к допросам; она стала значительно меньше, чем с утра, но не настолько, чтобы день можно было назвать продуктивным. Часть времени к тому же он потратил на приведение собственных вещей в порядок после нашествия Тэхёна. Намджун, размяв плечи, закончил с последними на сегодня делами, когда услышал в коридоре слишком уж знакомый голос. На секунду он не поверил своим ушам, но когда в кабинет зашёл Чимин, то расплылся в улыбке. — Спасибо, Ёндже, — Чимин махнул рукой полицейскому, который кивнул и пошёл дальше. — Скучали? — Вот это сюрприз! Конечно скучали, не заметно? — Намджун развернулся на кресле лицом к парню, указывая на стол с бумагами. — Меня не хотел впускать ваш охранник, совсем чумной, — пожаловался Чимин, усаживаясь на стул, в руках он держал бумажный пакет с запахом шоколада. — Потом ещё присел на уши и давай рассказывать о тяжелой полицейской доле... Намджун передёрнул затвор, обрывая рассказ. — Я слышал, парень сегодня хотел уволиться. Чимин игриво повёл плечом, и Чонгука одолело смущение от этого движения, веявшего флиртом. Он поражался тому, как Чимин сочетал в себе инфантильность и внезапно резко становился горячее солнца. Намджуну, разумеется, знать это ни к чему. — Моих детей сегодня забрали пораньше, поэтому я решил вас навестить и принести вкусностей, — Чимин поднял коробочку с овсяным печеньем с шоколадом. — А теперь позвольте я заберу своего мужчину с этого ужасного места. Чимин поднялся, взял куртку Намджуна из шкафчика и протянул ему. Джун рассмеялся и взял вещь. Кажется, кто-то плотно решил заняться сверхурочной работой. — Гуки, а ты чего не идёшь домой? — Немного задержусь: день сложный сегодня. Намджун понимающе закивал, подтверждая, что чонгуков день был и самом деле сложный, вот только младший вновь залился румянцем. Уж он знал об этом всё. — Ты не заболел? — Чимин подошёл ближе. — У тебя лицо покраснело. — Н-нет, — начал заикаться Чонгук, умирая от лишнего внимания к его персоне. — Уверен? Сейчас многие болеют, у меня в группе три человека на больничном, будь аккуратнее. — Д-да, конечно. Чимин блеснул улыбкой, попрощался и, качая великолепной задницей, подошёл к Намджуну, прижимаясь к нему плечом. Хён посмотрел на него душераздирающе нежно, слегка коснувшись маленьких ладоней тыльной стороной руки. Чонгук не стал скрывать зависти от вида этих двоих, пребывающих в вечном медовом месяце. После ухода сладкой парочки в кабинете стало совсем тихо, и Чонгук снова залип на настольной лампе, вглядываясь в пылинки, витающие вокруг.

***

Джун с Чимином ехали мимо парка, в котором они часто гуляли на первых свиданиях. В вечернее время в нём было полно народу, и они часто прятались на уютных лавочках, прямо под развешанными гирляндами, светившимися мягким светом. Провожая взглядом медленно вращающуюся карусель с лошадьми, Чимину вспоминалось его унылое детство. Мать с отцом привели его сюда в десятый день рождения, это был первый и последний раз, связанный со счастливыми моментами. Карусель светилась разноцветными огнями, а лошади... Чимину в самом деле казалась, что нет прекраснее в мире этих разукрашенных коней, которые кружились в хороводе. Везде детский смех, его собственный, вторящий им. Как же он был счастлив. — Прогуляемся? Намджун кивнул, ища глазами ближайшую парковку. Немного повозившись с выбором места, они вышли из машины. — Куда пойдём? В наше место? Четвёртая беседка на втором повторе главной тропы стала их местом случайно. На одном из свиданий, уплетая сладкий ванильный рожок, Чимин прислонился спиной к широкой намджуновой груди, ощущая какой он тёплый. На улице стало прохладно, но зной от его тела согревал даже замёрзшие от мороженного ладони. — Да, но прежде, я вижу на горизонте сладкую вату. Намджун легонько тянет Чимина в сторону крохотной будки, откуда пахнет жженым сахаром, но когда последний тоже замечает её, то резко прибавляет ходу. — Детка, ты читаешь мои мысли. — Нет, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы предположить твой невозможный отказ от сладости. Рассмеявшись, Чимин заказывает огромную, чуть ли не с половину него самого вату и круглыми от восторга глазами смотрит на бледно-розовый шар. Счастье есть и оно в его руках, приятно пахнувшее клубникой. Неспешно прогуливаясь по парку, он отщипывает липнущую к пальцам вату. Во рту сладко так, что слюна становится вязкой, и Чимин едва не давится ей, когда видит, что их беседка занята милующейся парочкой. Разочарованно промычав, он поворачивается к Намджуну. — Давай пройдёмся дальше. Я не хочу сидеть больше нигде, кроме как здесь. — Почему? — спрашивает Намджун, когда они проходят мимо. — Ты первый раз поцеловал меня там, — мечтательно вздыхает Чимин, когда воспоминания накрывают его с головой. Смущённо кашлянув, Намджун берёт чиминову ладошку и перебирает его прохладные пальцы. Он тогда находился на грани смертельного смущения, не ожидая для самого себя, обычно уверенного и смелого, такой робости и молчаливости. И пока Чимин увлечённо щебетал о себе, своей работе, пытаясь выведать у залипающего на него мужчины хоть что-то, Намджун материл себя последними словами за эмоциональный затык. Они болтали долго, прошли весь парк и, сев в ту самую беседку, поцеловались. Намджун, явный не любитель романтики, признавался, что поцелуи Чимина это нечто запредельное. Сняв свой кардиган, он нежно накрывает плечи своего парня и, не слушая его протесты, идёт рядом в тонком свитере молочного цвета. — Нельзя тебе болеть, иначе как твоя сопливая малышня будет? — Я пью витамины, про которые ты вечно забываешь. Так что не переживай и надень кардиган обратно, — Чимин высвободил руку, снова отщипнув ваты. — И Чонгуку скажи, чтобы следил за здоровьем, он выглядел таким уставшим сегодня. У него точно всё нормально? Я беспокоюсь, как бы он не заболел. — Всё, что я могу сказать — что наш малыш Гуки болен. — Чем? — забеспокоился Чимин. Младший ему симпатизировал. — Скорее всего у него повышенное содержание соулмейта в крови. — И ты молчал? — захлопал в ладоши Чимин, требуя подробностей, но Джун начал отнекиваться, оправдываясь тем, что это личное дело Гука. Сетуя на выводящую из себя намджунову принципиальность, Чимин, насупившись, вернулся к поглощению сладкой ваты. Ему до смерти хотелось узнать о Чонгуке и его соулмейте. — И всё-таки кто этот счастливчик, которому достался наш младший детектив? Джун?! Наклонившись, Намджун поцеловал своего соулмейта в нос. — Ты что-то сказал? Голос удивлённый, словно он первый раз услышал, что к нему обратились. — Джу-ун!