Противоположность

После немудреного ужина из рамена и сигареты, выкуренной на балконе совместно с Доном, Тэхен получает сообщение от Чонгука. Он обреченно вздыхает, предвкушая подпорченные нервы. Избегая встреч вот уже в который раз, он не хотел палиться разбитой физиономией перед своим надзирателем добросовестного поведения. Пронюхав брехню, Чонгук настаивал на встрече, игнорируя все отмазки. «Вот же доебался, жандарм», — подумал Тэхен с легким раздражением. Он и сам скучал по Чонгуку, не высовываясь, пока не пройдут синяки на переносице и разодранные вновь ранки на руках. Дон слушал их телефонную ругань, додумывая чонгуковы ответы для себя. Даже если очень сильно захотеть из вежливости выйти из комнаты и не греть уши, в однушке деться некуда. Для него это оказалось прекрасным поводом не менять комфортное положение туловища в принципе. Да и какие секреты, когда вы с кентом на уровне доверия: «братский стриптиз по пьяни». — У меня понос, я сплю возле сортира, куда мне выбираться дальше трех метров от него? «Пиздишь, хитрое блядво!» — сложив ладони у рта, прогнусавил Юнги. — Ничего я не скрываю! «Ебало на ноль, уважаемый, не миновать вам кутузки». — Куда ты там собрался?! Только попробуй, я тебя трахну, прям в твоем же участке. Приезжай, но не пизди на меня, если я обосру твой салон. Бля-ять! — разорался Тэхен, когда скинул звонок. — Удумал в клуб пойти, прикинь? Говорит, раз ты от меня скрываешься, тогда не вижу причин и мне сидеть дома! Не верит он! Да как можно мне не верить?! — Согласен, странно, — Дон поддержал, как мог. То есть флегматично. — С твоим-то уровнем съеба от важных тем, достойным уважения. — Иди на хуй, — как быстрый вариант закрыть неприятный разговор. Тэхен ревнует. Безрассудно, сильно и как полагается законченному собственнику. Допустить лишь намек на мысль, что Чонгук может пойти куда-то без него «развеяться и познакомиться с новыми людьми», бесит и взвинчивает без того больные нервы. И хитрый сучонок знает все слабости. Тэхен на костылях за ним пойдет в любую точку мира. Похуй на разбитую физиономию, никуда он больше не собирается. Чонгук только для Тэхена. И если легавому хочется заставить его ревновать, так тому и быть. Щелкнула вспышка, и Дон, разглядывая фотку удивленного Тэхена на телефоне, радостно сообщил о первом разе, когда он видел его загрузившимся мыслью больше двух минут. Никому случайно друг с премерзким характером не нужен? Задаром!

***

Тэхен не успел толком погрустить о своей судьбинушке, подкинувшей друга-муденя: пришлось торопиться на маскирующий марафет. Скрыв руки до кончиков пальцев под черным лонгсливом, он курит, поправляя маску, висевшую на одном ухе. Позже с куревом необходимо будет потерпеть, так как в ближайшие часы светить рожей ему нельзя. Дон с балкона свистнул ему, помахав рукой и показывая знак мира. Тэхен показал ему фак, и тот показал ему два, закрыв окно. Приехав, Чонгук с непроницаемым лицом первым делом содрал с него маску и пристально рассмотрел все синяки на лице. И понеслась пизда по кочкам. — Кто?! — Сладость, потише, я сам напрягаюсь от такого тона, — Тэхен правда опешил от таких нот в голосе. — Ничего серьезного не случилось, париться не надо. Целуй меня скорее, хватит ненужного пиздежа. — Ты, блять, серьезно? Считаешь это нормальным — скрывать от меня вот это? Я тебе чужой человек, раз ты не считаешь нужным рассказать мне? — Не чужой, вот поэтому и не хотел, чтобы ты заебывался на эту тему! Ничего не случилось! — Если ты опять встрял куда-то, я тебя прям здесь отпизжу, клянусь, — Чонгук быстрым движением подтянул рукава куртки выше. Он. Его. Выбесил. Вот слов нет, как бесит. И почему каждый раз начинает ныкаться и умалчивать о своих проделках? Можно ведь нормально поговорить, поделиться проблемами, а не шкериться и, блять, поносом прикрываться. Сейчас Чонгук правда даст ему хорошенько просраться. Так даст, что мало не покажется и больше брехать не захочется. Тэхен игриво (так ему показалось) дернул его за прядку за ухом, улыбнувшись, и улыбка его стухла, когда в ответ он удостоился небрежного шлепка по ладони. Шлепнул в ответ и не успел увернуться от тычка в плечо. Да, по-детски, да, тупо, а хуле? Так завязалась драка и, черт возьми, махать кулаками в тачке ничем не удобнее занятия в ней сексом. Дав под дых Тэхену, Чонгук схватил его за затылок, в ответ схлопотав по подбородку. — Братва, тормозните на секунду, — стук в лобовое отвлек их в разгар действия. — Спичек дайте, у меня кальян потух. Дон деловито взметнул брови, намекая, якобы дело не терпит отлагательств. Легко и непринужденно он снова стучит, поторапливая. Еще взвинченные, они оба таращились на Юнги, стоявшего с видом, не скрывающим его искреннего непонимания, почему его благородную особу заставляют так долго ждать. Когда у него там, простите, добро стынет. Просьбу повторили уже настойчивее. Чонгук, отпихнув Тэхена, в момент приготовившего к новому раунду, взял из бардачка запасную зажигалку, отдав ее Юнги. Отчего тот резко повеселел и, честно пообещав вернуть, уплыл обратно в дом. Проследив за ним, парни переглянулись и оценили жест доброй воли, подостыв. На то он и посланник любви, мира и свободы. — Предлагаю нормально поговорить, моя харя и без того побитая, — выдвинул предложение Тэхен, вертясь на сиденье в поисках потерянной маски, слетевшей невесть куда. — Видимо, недостаточно, — ответил Чонгук, все же заводя машину.

***

— Красная Шапочка, объяснись, почему свои костяшки выглядят так, будто ты кого-то пиздила. — Я неудачно упал. Хороший ответ на поставленный вопрос. Странно, почему он не устроил Чонгука. Тэхен отвлекся от созерцания покалеченных рук и глянул на него. Поджатые губы, весь нерадостный сидит и постукивает пальцами по коленке, намекая на продолжение истории. Определенно не понравилось. — Там долго рассказывать, ну нахуй, давай лучше потрахаемся. — Начина-ается, — Чонгук цокнул. Этот невозможный придурок опять кипятит его. — Мне стоит просмотреть камеры, таскать с собой шокер и впрягаться за тебя? Об этом Тэхен подумал. Как выяснилось в процессе разговора с братвой, за каждым из участников спасения Давон так или иначе следили. Хосоку почти неделю встречались подозрительные ребята возле станции метро на пути домой. Они ничего не предпринимали, вынюхивали что-то, да и он постоянно на работе был, что усложняло возможность выловить его одного. За Соджуном каталась тачела, и он смог узнать ее по резным дискам у одного из парней Дэгона. Таскались за ними давно, выясняли, с кем они связаны, в каких кругах общаются, напрямую зассав бороться. Сработали хорошо: авторитет подорвали, войну развязали и теперь пиздят на каждом углу, что южные районы совсем охуели — товар лажовый подкладывают и смеют права качать. Охеревая с лихо закрученного сюжета, Тэхен опасался, как бы Чонгука не задело всем этим дерьмом. Хватило и их поголовного участия. — Общение со мной явно идет тебе на пользу, господин Чон, еще немного, и треники станут твоей любимой одеждой. И единственной. Не надо, блять, на меня таращиться так. Ничего не случилось, просто... Да отвернись, я смущаюсь. Поспорил с одним типом и немного поговорили на разговорно-уличном. — Точно? — Чонгук сомневался, достаточно хорошо зная, что Тэхен может пиздеть и не краснеть. И вот, смотрите-ка, кто-то начал менять тему. — Да точно-точно, — Тэхена до тошноты достал этот разговор. Кроме этого, он не знал, как подступиться к копу, не вызывая никаких подозрений, разговорить-то надо, вдруг и за ним слежка. Продолжая наседать ему на уши, Тэхен аккуратно перешел к главному. — Гуки, у тебя как на работе? Ничего странного? — Я так и знал, что ты пиздишь! Всю правду рассказал мне. Сейчас же. — Бля, вот пристал. Все, фак ю, я пошел, покурю. — Вот оно как? Ладно, пиздуй. Люди в кафешке, куда парни зашли перекусить токпокки, не замечали трагедии, развернувшейся у них под носом. Красноволосый парень встал, сунул руки в карманы джинсов. Сей пафосный жест требовал определенного мастерства, так как со сбитыми костяшками такое провернуть не просто. Реакции не последовало, даже чисто символической. Немного постояв и решив, что не по-пацански уходить первым, он вернулся за стол, заявив: «Пока не доем, с места не сдвинусь, сам сваливай тогда». — Ничего серьезного не случилось, зарамсил с прохожим немного, я ему врезал, он мне тоже и разошлись. Честно. — Слава богу, я то уже начал думать, что ты мне изменяешь, — всплеснул руками Чонгук. На самом деле он много чего передумал за эти дни. От взаправдашней диареи до статуса несчастной пассии блядуна. — Хотел тебя и правда пристрелить. — Да я совсем конченый по-твоему? Хорошо ты обо мне думаешь! Да я бы никогда тебя не бросил! — Волновался ведь за тебя, дурень. Это я должен тут выпендриваться, а не ты. Так что давай поскромнее. Чонгук закатил глаза, пнув наглеца его под столом. На обиженных он больше не обращал внимания, заказав себе бинсу, и поедал десерт в свое удовольствие. Тэхен сопел рядом, отвернувшись к окну. Тогда он и увидел, как бесстыдно и пошло Гук облизывает ложку. Посасывает ее, будто это не ложка вовсе. Это что за новые приколы?! Резко пропали все звуки и мир сузился до одного человека. Будь Тэхен трижды поклявшимся не смотреть в его сторону, в этой ситуации он заранее проебался. — Помню я один случай, когда ты забрался ко мне под стол, — Чонгук слегка шлепнул себя ложкой по губам, не оставляя без внимания тэхеновых пальцев, сжавших салфетку. — Я тогда чуть не обкончался и все думал, какой же ты больной на голову. — Я уже тогда понял — не быть нам вместе, —Тэхен едва сдержал смех, вспоминая тот день. У него хер упирается в ширинку, а он смеется. Помнит безусловно: не единожды дрочил на этот приятный эпизод. Кажется, минуло сто лет и все как один день. Теперь очередь Чонгука прикрывать болящие от улыбки щеки. Настало время напомнить, кто под его окнами стоял и чуть пол района не разбудил воплями. — И жалобно еще так: «Чонгук, открой дверь», — тихо завыл Чонгук, и желая закрыть этот грязный рот, выдрать его ложку, Тэхен снова встал, прикрывая рукой бугорок на джинсах. — Не знал, что тебя настолько возбуждает еда. — А кто тут с ложкой лизался час? Отдай сюда, маньяк. Не позволив забрать столовый прибор, Гук толкнул стол от себя, усаживая Тэхена обратно. От такого же маньяка слышит. Тот дерзко откидывает красную челку и, раздувая ноздри, смотрит в упор, не дает усомниться в своей сучности. Стащив кроссовок с ноги, Чонгук мягко касается ширинки Тэхена там, где уже было крепко и твердо. Напоминает одну ситуацию, знаете ли. Тэхен крупно вздрагивает, не верит. Чтобы вот так вот в общественном месте и при посторонних людях? Паинька Чонгук продолжает есть сладкое, зажав между губ кусочек клубники. Выглядит аппетитно и крышесносно, и, черт, до слюнотечения соблазнительно, когда он лижет с губ остатки сиропа. Тэхен чуть сползает с диванчика, расстегивая ширинку с ремнём, сдавая позиции и себя со всеми потрохами. Манипуляции под столом прекращаются. В ответ на зверски-голодный взгляд Чонгук, надев кроссовки обратно, отодвигает стол обратно и уходит. В сторону туалета. Тэхен обескуражен, он не попадает в дырки ремня, застегивая его хоть как-то, торопясь за Гуком. — Нас могут заметить, — говорит он с хитрой улыбкой, закрывая дверь на замок. — Поебать, — Тэхен с рыком прижимает Чонгука к стене. Поцелуй фруктово-сладкий. Не зря же он «сладость». Целует сбивчиво, матеря проклятую пуговицу на штанах, тормозящую процесс. Из снятых до колен штанов выпадает смазка в маленькой мягкой упаковке, тэхеновы штаны с трусами вообще летят в неизвестную сторону, и его накрывает окончательно. Хитрый коп, подготовился как надо. Итак, после быстрого раздевания Тэхена нагибают у раковины, наспех растягивая. Дается он неохотно, так как секса не было неделю и растяжка идет туго. Чонгук не церемонится, вставляя два и добавляя сразу третий, шлепая по вертлявому заду. Надавив на тазовую косточку, он прижимает Тэхена к себе и входит сразу на всю длину, размашисто и быстро вбиваясь. Тэхену воздух не дышится и на ногах не стоится, он тихо стонет, еле удерживаясь за края раковины. Из звуков — только шлепки тел и вторящие им стоны. Когда Чонгук, надавив на спину, укладывает его животом на столешницу и приподнимает тэхеново бедро, быть тихими получается еще хуже. На простату давит сильнее, и с каждым толчком член ощутимее проходится по ней. Толчок-стон-толчок. Коснуться себя Тэхен не может, прижатый к холодному дереву, ритмично подаваясь вперед и назад. Зажимая рот расшумевшемуся парню рукой, Чонгук говорит ему встать раком, чтобы он видел их в отражении висевшего над раковиной зеркала. При этом не прекращая трахать. И это нечто запредельное, когда от удовольствия максимум, на что их хватает, это имена друг друга. Наконец Тэхен может коснуться себя и грубо надрачивает, кончая, роняя голову. Чонгук имеет его так, словно не собирается останавливаться и, блять, Тэ помрет прямо в сортире от переизбытка кайфа. Пропустив его волосы через пальцы, Гук сбивается с ритма и обильно спускает парню на поясницу, пачкая лонгслив. — Ебать, я щас сдохну, — ноет Тэхен, чувствуя, как горит задница. — Ну ты и зверь, выебал так, словно проткнуть насквозь собрался. — Так и было, фух. Я тут это, запачкал тебя, — Чонгук говорит сбивчиво, задыхаясь. — Сейчас салфетку дам. Вытирался Тэхен, вспоминая родню Чонгука до седьмого колена, не забывая озвучить свое мнение по поводу грязного надругательства над его любимой шмоткой. Пришлось частично застирывать вещь и пихать под сушилку. После прачечных процедур, купив еще бинсу, они отправились в «логово справедливости», предоставив возможность Дону насладиться кальяном в одиночку.

***

Новости про Хеншика появились через три недели. Тогда, когда в квартиру Хосока постучались поздним вечером и ткнули в нос полицейской ксивой. Говорил коп много, и все, что он понял — это настойчивое предложение пройти в участок. Хосок попытался расспросить мужика о сути визита, и его заверили о несущественном по времени отсутствии дома, после которого его вернут чуть ли не как национального героя. Давон, вышедшая на их голоса в пижаме и не стесняющаяся в выражениях относительно нежданного визитера, юркнула за спину брата, увидев незнакомца в форме. Сказав ей не шуметь и не будить мать, отсыпающуюся после работы, Хосок велел девушке свалить в комнату и не высовываться. Одарив копа фирменным бандитским прищуром, Давон ушла к себе, не закрывая дверь до конца. Тогда-то она и узнала, что Хеншика нашли три дня назад мертвым. Прикрыв рот от испуга, она прижалась к двери плотнее, вслушиваясь. Хосока забирали в участок, как сказали, «для беседы». Сразу представилось самое страшное. Неужели подозревают ее брата? Да это бред! — Вы не можете его забрать! — сжав кулаки, она вышла из комнаты, и Хосок прикрикнул на нее, загоняя обратно. — Хеншик хоть и был конченым уродом, подозревать моего брата у вас нет оснований! — Мы всего лишь хотим поговорить с ним, выяснить, что он знает, — терпеливо сказал офицер, — так что успокойтесь и дайте мне поговорить с вашим братом. Мы всего лишь опрашиваем людей для помощи в расследовании. — Хорошо, только дайте одеться, — Хосок, получив разрешительный кивок, наспех надел свитер и взял с собой джинсовку. Зашнуровав кроссовки, он потрепал сестру по голове, пообещав скоро вернуться. Повыебываться он еще успеет, коронную фразу «без адвоката ничего не скажу» задвинуть тоже. По сути, скрывать ему нечего, так почему бы не помочь следствию? Никаких возможностей усомниться в их благих намерениях он не видел. В общем, сучарой этот коп не выглядел, несмотря на твердые намерения забрать его из дома. Так сказать, предложение, от которого ну очень трудно отказаться. Пообещав сестре вернуться быстро, Хосок закрыл за собой дверь, и хрен его знает почему, но щелчок дверного замка показался ему оглушающим. За этими стенами осталась его мать и сестра, от которых нужно отвести все беды, так пускай спят без тревог. Он скоро будет дома. … Оставшись в квартире, Давон долго смотрела в окно, наблюдая, как младший брат садится в полицейскую машину. Жаль, не все обещания обязаны сбываться.

***

Беседа по прикидкам длилась уже час. Так как он не был подозреваемым или ценным свидетелем, разговаривали с Хосоком в кабинете. До этого момента ему никогда не приходилось бывать в подобных местах и он немного разочаровался от обыденности атмосферы. Обычная канцелярская клетка: в светлых тонах, с кучей коробок и бумаг, на столе по лампе, и из самого необычного — огромный длинный кактус, напоминающий колючий хрен. Оставалось надеяться, растение здесь не для того, чтобы засовываться в жопу самым несговорчивым посетителям. Хосок задержал дыхание, не давая проявиться улыбке, и понял, не все так уж и плохо, раз он может шутить шутеечки ниже пояса. На все вопросы он отвечал сдержано и не понимал, какого хуя он тут торчит так долго и почему разговор идет если не как допрос, то очень к нему близко. В основном спрашивали, где он быть такого-то числа в определенное время. В тот день Хосок практически все время был на работе, а после остаток вечера провел с Соджуном, там же был и Юнги. Хреново. Объяснения походили на оправдания, и он нарочито приободрился, отчеканив ответ. При всей расслабленности офицера, ощущение подвоха не покидало. Вот это не нравилось больше всего. И опять Хосок возвращается к мысли, кто же мог навести копов на его след. Фотографии, которые ему показали, были не из приятных, и сдерживая себя от брезгливости, он безразлично глянул на разложенные на столе картинки. Новость о смерти Хеншика потрясла его, и не в том смысле, что ему горевалось о гибели такого хуесоса — тот давно нарывался сдохнуть в канаве и во многом своим годам жизни он обязан уголовной ответственности за убийство. Проблема в другом: кто его грохнул и почему на «беседе» сидит Хосок? Все это время парни искали Хеншика, и он абсолютно точно знал, тем не известно о его нахождении, иначе они добрались бы до него первыми. У ублюдка имелось немало врагов и в то же время нехилые союзники, это к слову про брата и Дэгона. Вмешалась третья сторона, и оставалось лишь найти ей имя. — Тогда что ты можешь сказать о Ким Тэхене и Мин Юнги? В каких отношениях вы с этими людьми? Внутри все оборвалось. Заклокотало и загремело. Полицейский взял тонкий конверт и, отодвинув фотографии с места убийства, выложил в неровный ряд распечатанные скрины, судя по качеству и неярким цветам, с камер наблюдения. Дон, высаживающий Тэхена из машины. Ошибиться трудно, да и номера можно разглядеть, не ломая глаз. Страх перехватил горло, и от волнения Хосок не смог ничего сказать, в изумлении приподнимая брови. Они здесь причем? Записав все его ответы, с Хосоком попрощались и отпустили домой, не задерживая более. Выйдя из кабинета, он выдохнул и покачал головой, ощущая неприятное давление после разговора. Хотелось вымыть руки с мылом и избавиться от липкого ощущения, словно тебя перебрали по косточкам. Он с парнями знал, во что они ввязывались, но отчего в их уличных разборках теперь и полиция? Кто знает, что копы еще нарыли и почему прицепились именно к ним. Неспроста легавый спросил про Юнги и Тэхена, наверняка что-то да знают. Болтливых ртов вокруг много, может, и проболтался кто. Закончится ли на этом все? Чего ждать? Ебучий Хеншик и после того, как сдох, умудряется портить другим людям жизнь. После его кремации Хосок специально попросит коробку с прахом и будет удобрять цветочки: они, говорят, от говна хорошо растут. Идя по коридору, Хосок позвонил Юнги и сбросил, не дослушав гудки, увидев Тэхена и Дона на длинной лавочке вдоль стены. Увидев друга, парни подскочили на ноги, расспрашивая. Он им в подробностях рассказал все и спросил, почему они здесь. За Тэхеном тоже заехали копы, как и за Доном. Невеселая беседа получилась. Выяснилось так же, что Чонгук вызвонил Тэхену, велел ждать своего прихода, лишнего не говорить и не шевелиться. Пришел он вскоре и не один. Явился Гук в компании двух парней, и глядя на них, Хосок в который раз подумал, что у судьбы блядский характер и хуевое чувство юмора. Хуже ведь быть не может? Может, ответил он сам себе, глядя на Чимина.