На войне как на войне

             Как мне говорили: если что-то очень надо, то оно может сразу появиться. Но, кажется, это будет не сегодня, возможно не будет никогда. После ужина свободное время. Вижу непонятный домик типа бытовка, которого раньше не было. Иду туда. Подхожу ближе. Дом явно крупнее бытовки, хотя и ненамного, и скорее похож бытовку на стероидах или дощатый сарай.       У нас в последние дни построено несколько больших бараков из досок и каркасом из брусьев, что позволило решить «квартирный вопрос». Похожие бараки строятся в других местах. Но полуземлянка с некоторых точек зрения лучше. Дом из бревен даёт самую большую усадку в первый год. После этого в нём можно жить. А если нет времени на усадку? Если дом заглублён в землю, то в нём гораздо меньше дует. В морозы дом неизбежно остывает, если нет хорошей печи, стоит только прекратить топить. Чистая экономия на дровах. Если добавить магические средства удержания тепла и тщательное проконопачивание щелей, то жизнь становится сносной. Крыша из дёрна обеспечивает хорошую теплоизоляцию.       Что-то я отвлекаюсь. Около дома сидит несколько детишек в легкоодетом или в совсем неодетом виде. Они пьют кофе, на столе какая-то странная бутыль. Здороваюсь. Меня помнят, как попаданца, подкатывающего к Маше Вронской. Великодушно наливают чашечку кофе. Это личный переносной домик Миши Соловьёва. Чары расширения в нём работают, когда дом уменьшается, то есть в транспортном положении. В остальное время это самый обычный дом, хотя и с оговорками. Водоснабжение и канализация есть, работает по принципу рециркуляции и очистки. Вода техническая, непитьевая, надо периодически доливать. Но лучше в общественный туалет. Размер три на восемь метров, есть одна спальня три на три, кухонька, кладовка и санузел. На этом всё. Есть, конечно аналогичные дома побольше и получше, но они стоили достаточно дорого и продавались только в мирное время. Нельзя сказать, что Соловьёвы бедны, это просто походный домик. В более крупном доме могут кого-нибудь подселить. Даже в таком иногда приходилось тесниться. Встроенных защитных чар нет.       Дети, а также несколько человек постарше, вроде возраста моего тела, отдыхают и купаются. У них на столе, стоящем на улице, стоит большой медный самовар. Помимо кофе есть Иван-чай и зверобой. — Что привело тебя к нам? — задаёт сакраментальный вопрос хозяин этого дома. — Просто есть несколько непонятных вещей на счёт магии. — Какие? — Говорят, оборотни Гриндевальда не стали убивать людей только потому, что это вредно. Возникает вопрос, как мы совершаем набеги за трофеями, устраиваем диверсии на железной дороге. — Ответ на самом деле прост. Не столько нельзя убивать обычных людей, сколько нельзя убивать совсем беззащитных. Помнишь сказку про английского мальчика, который выжил? — Да. Мне говорили, что это младенческая защита от тёмной магии. — Не только это. У ребёнка только что убили родителей. Он стал сиротой. Убить малыша-сироту — тяжкое магическое преступление. Поэтому очень тёмный волшебник моментально сдох, вдобавок тронулся головой. Как говорят верующие: «Кого Бог хочет наказать — лишает разума». Магическая сила слишком часто обратно пропорциональна умственным способностям, особенно у надеющихся на всемогущество магов. — А почему чистокровные волшебники могли пойти за полукровкой? — Как бы это сказать. Реальные причины войны мы не знаем. Убивать за то, что в родне нет волшебников — чревато. Никому не секрет, что в последние два века магическая Европа деградирует. — А убийство обретённых — это плохо? — Это ужасно. Строго говоря, без нормального анализа крови такая теория сомнительна, хотя всё к тому и идёт. Волшебная кровь очень слаба. Если волшебник или ведьма вступает в отношения с нормальным человеком, то шансы родить достаточно сильного мага очень малы. Где-то в двух процентах случаев рождается более сильный маг, в двадцати процентах маг той же или меньшей силы, потом идут лишенцы, и главное, чуть более половины — совершенно нормальные люди, которые не тянут даже на лишенцев. У нас ещё всплывает цифра в два процента: если колдун занимается так называемым «посевом семени», то есть без разбора брюхатить женщин и распространять свои гены, то вероятность рождения волшебника около двух процентов. При этом колдун несёт магическую ответственность за любых своих детей. Магическая участь самца-осеменителя часто незавидна.       Значит магический ген не только рецессивный, но и очень неустойчивый. И как с этим жить? — У слабосильных волшебников, вроде тебя, в ряде случаев ситуация получше, особенно если мать — ведьма, и соблюдает некоторые условия. Есть понятие очень чистокровных волшебников, которые имеют всех предков-магов в течении семи колен, за исключением родителей обретённых и возвращенцев. Это понятно? — Возвращенцы — это кто? И почему предыдущий хозяин моего тела этого не знал? — Потому, что это знание не для всех. Считается, что слабосильным волшебникам магию крови изучать нельзя. Многие пытаются поднять свою силу, а это приводит к нежелательным последствиям. Таких идиотов мало, но встречаются с завидной регулярностью. Есть упрощенный курс магии крови и волшебной половой гигиены, сейчас именуются заповедями семейной жизни волшебного пролетариата, он общедоступен. Он, наверное не учился в волшебной школе, и мама этого не говорила. — Нет не учился, не говорили. — Всё понятно. Возвращенцы, это те, у кого в предках был волшебник, потом выродились, а потом наследственность совершенно неожиданно проявилась. И вот есть новый колдун или ведьма. — А почему с ними можно? — Потому, что если такое восстановление случилось, значит это не просто так. Они обычно не имеют никаких наследственных проклятий и магически нейтральны, хотя и слабы. С некоторых точек зрения прекрасный брачный вариант для волшебников средней руки. Надо понимать, что если бы все наследственные проблемы легко суммировались у потомков, волшебники быстро бы выродились. Их кровь слаба по сравнению с нормальными волшебниками. Объяснять принцип работы долго, если проще, то у детей снимается где-то треть очень серьёзных наследственных проблем, которые просто так не снять, дети на протяжении двух-трёх поколений, если не сходить с ума и не заниматься откровенно стрёмными вещами, обычно рождаются волшебниками. — Можно перестать быть предателем крови? — Это слишком тяжёлый случай. Положение предателя крови снимает только брак с обретёнными, причём с оговорками, и то тем стараются всеми силами обьяснить, что тратить свой дар на предателей крови совершенно неразумно. Если родовитая девушка вступает в магический брак с обретённым, то её потомки могут быть полноценными членами рода, как дети сына, это правило действует даже при чисто мужской линии наследования на правах исключения. Возвращенцев это не касается. Обретённая жена — прекрасный вариант для любого рода, но их очень мало. — А если будет брак между двумя обретёнными? — Это очень круто с магической точки зрения, но чревато проблемами из-за отсутствия или недостатка некоторых знаний. — Тёмный волшебник мог поехать головой? — Да. Террор против магглорождённых вреден, поскольку их кровь ценна. Есть ещё так называемые возрождённые, когда какой-то потомок из выродившейся линии получает возможность колдовать, это отчаянная попытка родовой магии спасти погибающий или погибший род. Напоследок грязнокровки, то есть дети лишенцев или очень слабых волшебников. Такие не котируются, но у них нормальное происхождение по меркам таких волшебников. По современным правилам международной конфедерации магии они полукровки. На самом деле дети лишенцев и нормальных людей быстро становятся нормальными людьми. Два, очень редко три поколения, и если род жив и здоров, никаких шансов. — Получается, что практически все сильные волшебники являются чистокровными? — Да, чтобы сохранить магическую силу у детей, мы вынуждены вступать в брак в своём кругу, а он невелик. Или не вступать в брак и обзаводиться детьми вне брака, но тоже с такими же. В любом случае, мы несем магическую ответственность за всех своих детей, какими бы они не родились, за редкими исключениями. Если у нормальных людей может быть принцип «Сунул, вынул и пошёл», то у нас это не прокатывает. И что хуже, мы ответственны за всех девок, что мы приручили. Тебя это тоже касается. Кстати, поройся в памяти своего тела, вдруг у тебя есть внебрачные дети или кого-то совратил, а может что-то обещал за секс. — Постараюсь. То есть, если у меня есть внебрачный ребёнок, то я обязан жениться? Даже если его сделал другой? — Жениться не обязан, а платить алименты и участвовать в воспитании надо. Генетически это твой ребёнок. — Тяжело. — Матерям с магической точки зрения ещё тяжелее. Ты спрашивал про рейды. На самом деле ты здесь видишь только выживших, большинство уже погибло. Сейчас на три отряда сто тридцать с лишним человек состава, если считать с докторами, часть из них лишенцы. Ну может полторы сотни максимум. Год назад было пятьсот с лишним человек. С сорок первого все наших три отряда прошло более тысячи человек, считая с лишенцами. — Так много? — Беречь личный состав стали недавно, потому что воевать некому. В конце прошлого года внезапно обнаружили, что волшебники просто закончились. Рейды на железную дорогу являются смертельно опасным мероприятием, поэтому не считаются. Магазины со специальными продуктами питания охраняются не хуже железной дороги, большая часть в том числе магическими средствами. Кстати, хочешь сыру? — Да. А какой? Итальянский? — Голландский: «Маасдам» и «Эдамер». Я вместе с Димой Плюшкиным достал в Минске. Мы тогда много чего привезли.       Мне отрезают несколько ломтиков сыра и наливают немного красного вина. Жить становится лучше. — Я не пойму: каков порядок оприходования трофеев? — Теоретически мы сдаём всё, чисто практически часть оставляем себе, ещё часть дарим. Начальство закрывает глаза на взятие трофеев. — Мне прислали триста грамм сала и килограмм сушёной воблы, надо делиться? — Желательно. Ты же не один здесь. Куришь? — Нет. — Когда будешь обыскивать трупы, забирай курево. Потом подари, оценят. — Я не шарюсь по трупам. — Зря. Хотя бы бери долю, если противно обыскивать. — Понятно. — Ты на войне. — А я обязан общаться с сестрами и дедом? — Дед с магической точки зрения относится к родителям. Сестры? Наверное да. Кровь — не вода. Написать письмо и отправить мелкий подарок не сложно. И учти, если после войны вернёшься, люди будут относиться к тебе лучше. — Моя сестра не может сделать топор для деда. — Во-первых, про изменение формы куска стали не все знают, во-вторых, возможно у неё просто нет стали. Всё сдали на металлолом. — Понятно. — Пишет, что у деда раскололся топор. Зимой останется без дров. — Он нормальный человек или волшебник? — Обычный. — Значит ему нужен топор-колун. Металлическую часть я тебе завтра сделаю из хорошей стали. Топорище он сам сделает. Напомни. — Спасибо. — Не хватает спичек, круп, сахара и лампочек. Интересно, можно наколдовать сепаратор? — Лампа керосиновая или электрическая? — Электрическая. — Найдём пару. Сахара у нас самих не хватает. Рис и гречку спроси у Димы или Маши. — А они не жадные? — Почему они должны быть жадные? — Плюшкины? — Плюшкины на самом деле не жадные, просто они не умеют избавляться от ненужного. — Продать или подарить? — Не всё и не всем подаришь. Торговать Плюшкины не умеют. — Совсем не умеют? — Отдавать перекупщикам за бесценок не хотят. Сами, — даже хуже, чем совсем не умеют. Торговаться тоже не умеют. Это всегда было их очень слабым местом. — Как-то неожиданно. — Это так и есть. — Почему европейские волшебники вырождаются? — Причина первая. Где-то в пятнадцатом веке в Европе стало столько народу, что закончились тихие места на отшибе, кроме закрытых чарами. Мест, закрытых чарами, мало и на всех не хватает. В новых условиях они оказались изгоями. Во-вторых, они решили качать права и огребли от Святой инквизиции. Уцелели в основном те, кто прятался. В-третьих, после введения Статута секретности произошёл разрыв хозяйственных связей. Из-за второй и третьей причин волшебников стало мало, что подорвало предпринимательскую деятельность. В-четвёртых, большая бюрократизация и налоговая нагрузка. В-пятых, они проиграли не только Святой инквизиции, гоблины и гномы устраивали восстания ради расширения своих прав. Большую часть восстаний подавить не удалось. — Это как? — Последнее крупное гоблинское восстание было в прошлом веке. Маша! — орёт Миша. — Чего тебе? — Когда гоблины в последний раз бунтовали? — В тысяча семьсот девяносто пятом году. Закончился бунт в тысяча восемьсот шестнадцатом. По результатам бунта гоблины и гномы стали фактическими монополистами по закону в банковском деле, появились гоблинские права собственности в вопросах наследования, но здесь они сами дураки, прекратились проверки гоблинских поселений на наличие незаконных волшебных палочек. Количество волшебников в Британии после всего этого сократилось на двадцать с лишним процентов, во Франции на сорок процентов, в Италии в два с лишним раза. Полугоблинов и полугномов, до трёх четвертей гоблинской или гномьей крови, уровняли в правах с волшебниками. Было много другого. В какой-то момент от Блэков осталось всего четверо способных к деторождению мужчин, у одного были две дочери, у другого одна дочь, четвёртый — бездетный. Гонты разорились, более трети исключительно чистокровных родов по правилу седьмого колена уничтожены. Во Франции более половины. Магическая Испания практически перестала существовать, как социум. Они получили права на эмиграцию во все колонии европейских стран. В Британии под контролем людей осталось всего одно крупное чисто волшебное поселение — Хогсмид, и то в лесу собирать травы и иметь дело с животными имеют право только твари, максимум половина человеческой крови. Все домовые эльфы были освобождены. И много другого. — Эльфы снова стали рабами? — Некоторые. Это оказалось лучше, чем работать на гоблинов. Но есть обоснованные достаточно серьёзные подозрения, что некоторые домовые эльфы на самом деле агенты гоблинов. Гномы и гоблины декларируют борьбу за равные права, на самом деле борются за привилегии, подчёркивающие особый статус, — говорит Маша. — Я пойду купаться.       Как много Джоан Роулинг опустила в своей истории. — А как ты давно знаком с Димой? — спрашиваю я Мишу. — Виделись давно, но мы не общались. Приятельское общение с начала войны. Он Соловьёв по матери, но ветви разделились ещё в семнадцатом веке, мы смотрели родословную. У него есть классная младшая сестра, с точки зрения родовых заморочек она мне прекрасно подходит в качестве жены. — Женишься? — Если доживу до победы, то наверное да. Хорошо подходящих невест мало. На самом деле сильные волшебники не выбирают себе супругов. Приходится жениться по расчёту. — У вас много странных семейных обычаев? — Смотря насколько странных. Нам, Соловьёвым, запрещено клясться в супружеской верности. — Хорошо устроились. — Не очень, поскольку наши жёны тоже не клянутся. Плюшкины никогда не женятся на женщинах старше себя. — А если рабыня? — Если рабыня, то можно, но вряд ли. Они нередко заводили себе рабынь для увеличения рода, традиционно она младше того члена семьи, в чьё распоряжение она поступает. По их обычаю рабыня, имеющая вольности жены, должна быть девственницей и никаких загулов направо или налево. — А у Соловьёвых бывают такие рабыни? — Мы искоренили этот пережиток царских времён. У нас рабыню могут иметь все половозрелые члены семьи, живущие в доме, кроме её сыновей. Права таких детей ограничены, в отличие от некоторых родов. — А из-за чего такие правила? — Иногда просто обычай. Например у нас очень долго по обычаю требовалось украсть девку и изнасиловать. Мы же были разбойниками. Просто демонстрировали удаль. — Безрассудство и отвага? — Молодецкая удаль, храбрость и лихачество. А вот Плюшкины по натуре собственники, как и их родственники Кощеевы. "Там царь Кощей над златом чахнет"... Хорошо подкололи. — Пушкин был волшебником? — Ни разу. А его нянька — ведьма. — А как она оказалась в крепостных? — Крепостное или рабское состояние бывает очень разным. С экономической точки зрения иногда выгоднее быть рабом, чем наёмным работником. По сути это превращается в пожизненный трудовой договор с пенсионным обеспечением в старости. Доходы таких людей выше, чем у остальных. У нас есть ключник, это тот, кто управляет домом, он наша домашняя прислуга в шестом поколении. Хотел передать место внуку, если того ещё не убили. — Он чей именно раб? — Раб рода, им командует глава рода. — Родовые проклятия тяжело снять? — Да, иногда очень. Иногда они складываются странным образом. — Это каким образом? — Например Илья Вронский, первый рождённый нормальным образом за несколько веков мальчик. — Это как, нормальным? — Есть проклятия, заточенные на медленное уничтожение рода. В общем, сыновья у них могли рождаться только от своих женщин, причём с оговорками. Обычно Вронские женились, законная жена рожала только дочерей, а старшая дочь рожала сыновей от отца, ведь род наследуется строго по мужской линии. Старшую дочь в их семье традиционно зовут Марией, если в матриархальном роде первое имя другое, то так зовут вторую дочь. Когда неожиданно после старшей дочери родился мальчик, все были очень рады. Кроме того, это упрощает выдачу замуж дочерей, ибо проклятие может перекинуться на другой род. Случаи были. А на Вронских ещё одна родовая проблема: любая девочка из их рода обязана стать матерью, иначе нехилый откат на родителей и главу рода. У нас та же проблема, мы подхватили от них. Кроме того, первым ребёнком у нас всегда рождается девочка, это мы подцепили от Вронских, как облегчённая версия того проклятия, из-за которого они таким образом продолжали род. Всем интересно, как машины родовые проклятья будут сочетаться с димиными. У Плюшкиных очень редко рождаются девочки, а если и рождаются, то от рабынь при законной жене. По какому-то странному обычаю их могут звать Татьяна, Ксения, Светлана, Ольга, Евгения, Анастасия и ещё какое-то, которым они давно не пользуются. Всего семь имён, но вроде были исключения. — А почему они раньше не породнились? — Плюшкины относятся к семьям, которые сильно потеряли в правах при Петре Первом, мы тоже пострадавшие. До этого у Плюшкиных была чёрная полоса, но они не выродились и выкарабкались. Ещё Вронские всегда были боевиками, идущими в лобовую атаку. Плюшкины любят отсиживаться за высокими стенами. В допетровские времена они были из лучших архитекторов, но в основном работали с деревянными крепостями. — Каменные лучше. — В каменных они тоже много понимали. Но если надо было за неделю соорудить большой острог на вражеской земле — это к Плюшкиным. Это даже практически без использования магии. А если с магией, то острог был готов за несколько часов. — Сейчас это неактуально. — Не скажи. Возможность разместить роту со всей обслугой за один день много стоит. Обычно, так строят за месяц. Это вместе с ДЗОТами и блиндажами в три наката, которые не берёт шестидюймовый снаряд. А сборный терем или острог — мечта каждой волшебной роты. — Сборный терем, это что? — Это готовая казарма на роту. Встал на несколько дней, поставил. Надо сменить место, — собрал и перенёс. Это куда лучше и удобней зачарованных палаток. Я по своему опыту говорю. — А почему мы такие не используем? — Потому, что в мирное время это считалось ненужным. Есть склады и схроны в лесу, партизанский отряд должен постоянно двигаться, уничтожать врагов и проводить советскую пропаганду. Для ночёвки есть палатки, либо останавливаться на постой. Ну и не смогли договориться о цене таких построек. Это ручная работа высококлассных специалистов, много и дёшево не выйдет. Только делали базы для освоения удалённых районов. — Понятно. А если я хочу завести себе девушку? Что лучше делать? — Ты сам в прошлой жизни кто? Девушка? — Да. Мне доктор рекомендует. — Здесь полно девок, вон Лена и Маша, которая Полякова, если пообещаешь после войны жениться, готовы на что угодно. — Доктор Карлыч сказал, что этого лучше не делать. — Доктор прав. Учти, если хочешь поднять магическую силу, тебе надо вступить в приятельские отношения с Димой Плюшкиным, или Костей Бариновым, он из соседнего отряда, за него хочет выйти замуж моя сестра Лиза, подруга Маши Вронской. — Я не верю в женскую дружбу. — И правильно. Но ты учти, что Лиза на пару месяцев старше Димы, поэтому она Маше не конкурентка. Маша может положить глаз на Костю, но если выдать Машу за Диму, то она Лизе не конкурентка. Так что они могут спокойно дружить, не опасаясь за своих драгоценных кавалеров. Здесь ещё появляется такой интересный момент, как телегония. У нормальных людей её практически не бывает, у волшебников она есть в обе стороны.              Мишу зовут, он уходит. Мне подливают ещё немного вина, чтобы я не опьянел, а то завтра будут репрессии против недостаточно трезвых. Я сажусь в плетёное кресло, закрываю глаза и пытаюсь вспомнить всех девушек предыдущего владельца моего нынешнего тела...