Илья Вронский готовился к очередному рейсу на «Большую землю». Надо было забрать несколько тонн боеприпасов к очередному обострению и доставить в соседний партизанский отряд. С собой тоже можно что-то взять. Только что? Недавно в тысячепудовых мешках был доставлен польский уголь, предназначенный для немецких паровозов. Наших железнодорожников он полностью устроил. Миша Соловьев, потомственный разбойник, дал мудрый совет.
Целью нападения стала вспомогательная однопутная железная дорога, на охрану которой у врага часто не хватало сил и средств. В набег на врага отправились Илья Вронский с шестью тысячепудовыми мешками, которые надлежало набить под завязку, а также Миша и Лиза Соловьевы, Маша Вронская и Дима Плюшкин. Сорок минут напряжённой работы, два уничтоженных поста и три патруля. А тем временем по дороге неспешно ехал состав. Прибыв к месту происшествия служащие охранных частей обомлели, — кто-то спёр рельсы. В шесть тысячепудовых мешков набилось под завязку более ста пятидесяти тонн металла. После такого варварского уменьшения рельсы были годны разве что на металлолом, но… Это почти два километра рельсового пути. Движение пришлось остановить на трое суток, поскольку нужного количества запасных рельсов под рукой не оказалось.
Через три часа Илья Вронский прибыл на место разгрузки. Небольшая ветка при взорванном немцами заводе, на котором шли восстановительные работы.
— Здравствуйте, молодой человек, — поприветствовал его старый железнодорожник. — Что на этот раз привезли? Кажется, у вас был коварный план.
— Маленькая диверсия на железной дороге, мешки забиты под завязку, теперь всё только в металлолом. У вас шесть платформ будет?
— Конечно, как раз вчера кирпич разгрузили.
— Сейчас выгружу содержимое первого мешка.
Через короткое время все смотрели на кучу металлолома.
— И сколько вы путей пустили на металлолом?
— Полторы версты.
— Ну вы, ребята, даёте.
— Это немецкая железная дорога. Точнее, временно оккупированная, — возразил пионер.
— Я даже за. Железнодорожные перевозки врага должны быть нарушены. Вы умеете работать. Так и надо этим оккупантам.
— Стараемся.
— Но в следующий раз часть рельсов сохраните, у нас сейчас всего не хватает.
— Будет сделано.
Илья Вронский начал выгружать остальные мешки… Груз должен отправиться на базу вторчермета, где его взвесят.
Боеприпасы не терпели столь варварской транспортировки. Мальчик взял с собой двести сорокапятимиллетровавых снарядов, пятьсот восьмидесятидвухмиллиметровых мин, тридцать тысяч патронов и тысячу ручных гранат в ящиках. Перед рассветом он совершил посадку в партизанском отряде, забрал пустые ящики, после этого снова отправился к железной дороге. Как ни странно, запасы щебня для ремонтных работ никто не охранял. Превращать щебень в мелкий гравий, а то и в пыль, Илья не собирался. Где-то сто тонн щебня оказались в мешках, причём в четвёртый раз. На низкой высоте над верхушками деревьев отправился в путь. Через три часа он отправился отсыпаться в месте назначения, впереди рейс в родной партизанский отряд, причём это будет промежуточная посадка, далее полёт в Гомельскую область с грузом для белорусских партизан: в шести тысячепудовых мешках будет сорок шесть тонн груза. Железнодорожники обещали к вечеру подогнать пять полувагонов для щебня.
А тем временем восемь посылок, переданные с железнодорожниками, уже ехали к станциям назначения. Хотя и с передачей из рук в руки на узловых станциях.
Что категорически не нравилось Илье Вронскому в дальних полётах, так это сложности с дневным отдыхом и питанием. Как это бы странным не казалось, еду лучше брать с собой. Лучше всего относились железнодорожники, которых кормили согласно нормам, а лишний рот им вроде ни к чему, но они были добрыми. Сложнее всего было у тех, куда везёшь. А ещё все быстро убедились, что промежуточные посадки у «чужих» партизан лучше не делать. Потому, что идут слишком настойчивые просьбы поделиться грузом, хотя всё сосчитано, то многочисленные претензии, почему не им. А ещё им хронически не хватает артефактов, любых. Это то понятно, но ничего не поделать. А ещё некоторые считают, что тысячепудовые мешки должны остаться у них, несмотря на окрики начальства. Недавно часть витебских партизан лишили снабжения по воздуху, пока не вернут все артефакты и тару, а после освобождения сразу под трибунал. Только это и подействовало, а то они просто реквизировали четыре тысячепудовых мешка в свою пользу. Как они будут возвращать, если к ним теперь нет рейсов, — это их проблемы. Если захотят — сделают.
Магический указатель, прикреплённый к метле, указывал направление полёта. Летние ночи короткие, поэтому их надо использовать полностью. Некоторые места можно проскочить только ночью.
Надо сказать, командир партизанской бригады не понимал, почему он не может лично встретить самолёт с «Большой земли». Да и груза многовато для самолёта. Наконец начальство предприняло хитрый маневр и просто повязало группу встречи. Они сидели и ждали на какой-то странной поляне, посреди которой стоял странный столб, на вершине которого был странный шар. На самом деле это магический маяк, сильно упрощающий навигацию. А в километре ждали вестового двадцать телег. Заодно смотрели за группой встречи самолёта с «Большой земли».
Около семи утра Илья Вронский подлетел к магическому маяку, увидел группу людей, похожих на партизан, и пошёл на посадку.
«Тревога!» — заорал один из партизан, всё сразу схватились за оружие. Но это был мальчик, летевший на метле, который приземлился у партизан. Группа встречи была связана. Командир партизанской бригады вышел поговорить.
— Командир партизанской бригады имени двадцати пяти лет Октябрьской революции Юшкевич, — представился главный партизан.
— Партизан Вронский, партизанский отряд имени Котовского.
— Вы и есть тот самолёт с «Большой земли»?
— Да. Я вижу, вы изменили порядок встречи.
— Заподозрили измену Родине.
— Ясно. Кто будет принимать груз?
— Я. Мы не ожидали, что это будет ведьма на метле.
— Я не могу быть ведьмой, я мужчина.
— Колдун, значит.
— Да.
— В этих мешках груз?
— Да, сорок шесть тонн. Он под чарами, разгружать строго в соответствии с инструкциями. Иначе взорвётся.
— Ясно.
— Использование магии является государственной тайной и незаконным способом ведения военных действий. За раскрытие покарают по всей строгости военного времени, — здесь Илья Вронский понял, что не помешало бы умение стирать память.
— Ясно. Разрешите приступить к выгрузке?
— Разрешаю.
Мальчик открыл первый мешок…
Надо отметить, что в дальнем тылу в отрядах, где не было волшебников, остро не хватало всего. Трофеев не напасёшься. По факту, основное вооружение — брошенное советскими войсками. К ним прибыли винтовочные патроны, составлявшие основной груз, пара ящиков револьверных патронов для «Нагана», двадцать немецких автоматов с пятнадцатью ящиками трофейных патронов, десять ящиков с ручными гранатами, двести выстрелов к сорокапятимиллиметровым противотанковым пушкам, пятьсот выстрелов к пятидесятимиллиметровым миномётам, сто противотанковых мин устаревшей конструкции, но против грузовиков хватит, сто килограмм тротила в четырёх ящиках, советская пресса и тридцать килограмм лекарств.
Партизаны пересчитали груз, командир партизанской бригады расписался в получении. Отправили гонца за подводами, велев не болтать. Группу встречи развязали.
— Вас, наверное, хорошо снабжают, — сказал главный партизан, присмотревшись к автомату ППД мальчика.
— Я бы не сказал, — ответил юный партизан, исполняющий обязанности лётчика. — Основное вооружение нашего партизанского отряда в данный момент — трофейные французские винтовки, морально устаревшие ещё в Империалистическую войну, есть французские пулемёты. Нам удалось взять склад полицаев, мы в сумме захватили более миллиона патронов.
— У нас много трофейного оружия, только патроны не достать. А у вас много автоматов?
— Мне положено, как совершающему полёты. Кроме того, винтовка сильно бьёт в плечо, а я ещё маленький. Пистолет трофейный, захватила моя старшая сестра. Практически всё оружие трофейное, патроны наколдовываем.
— А нам можете наколдовать?
— Ещё не освоил, но даже у остальных хранятся около недели. Нам надо соблюдать секретность.
— Когда обратно?
— Мне надо выспаться, вылет около восьми вечера. Я полечу на малой высоте, опасные места постараюсь проскочить в темноте.
— Метлы быстро летают?
— Чисто теоретически есть спортивные мётлы, развивающие бешеную скорость, но это в, так называемых, особых условиях, поэтому развить заявленную скорость очень тяжело — практически нереально, реальная скорость метлы семьдесят-восемьдесят километров в час, иногда падает до тридцати. Полёт обратно займёт две ночи.
— Ясно.
Товарищу командиру партизанской бригады имени двадцати пяти лет Октябрьской революции многое было не ясно, но если «Большая земля» использует малолетних колдунов, то начальству в Москве виднее. На то оно и начальство. Всем прекрасно известно, что Боевой устав на самом деле состоит из двух пунктов: 1. Командир всегда прав. 2. Когда командир не прав, смотри пункт первый. Если при этом надо сохранять государственную тайну, значит надо.
Илья Вронский сдал груз и отправился отдыхать. Опыт подсказывал, что с грузополучателями лишний раз лучше не общаться. Залетел на крону дерева, ведь левитацией он владел, повесил гамак, закрылся защитными чарами и завалился спать. А вот товарищу командиру стало неудобно — он какой-то негостеприимный. Ему привезли груз, а он даже не налил ребёнку стакан парного молока. Встречающие до этого явно были не очень добры к этому мальчику. Быстро сдал груз под роспись и тихо свалил. А потом будут ходить порочащие слухи среди пилотов мётл и ступ. Это не к добру.
Можно было бы поговорить, узнать, как дела в других отрядах. Как воюют волшебники, ведь это интересно. У них должны быть чисто колдовские способы ведения военных действий.
Где-то в три часа дня Илья проснулся, вспомнил, что по дороге видел несколько брошенных советских танков БТ, пообедал, а может быть позавтракал, и отправился к ним. Танки, конечно, никакой боевой ценности из себя уже не представляли, но это металлолом, которого остро не хватало на «Большой земле», танковые башни можно было использовать для борьбы с полицаями в укреплениях партизанского отряда.
Через час с небольшим все восемь танков, а также три грузовика ЗиС-5 были уменьшены и погружены. Судя по всему, у танков просто кончился бензин. В грузовиках он ещё оставался.
Через день неспешно летя, ведь был довольно сильно загружен, Илья Вронский прибыл в родной партизанский отряд, где сдал танковые башни и снаряды. Полицаи как раз готовились к очередному наступлению, восемь башен могли очень пригодиться.
Вечером он вылетел в сторону восстанавливающегося завода, куда прилетали связные на мётлах. Дополнительно получил с собой трофейные рельсы, которые снова были уменьшены так, хоть потом металлолом.
Надо сказать, на том месте были недовольны вопросами снабжения партизан, потому что летали туда-сюда всего тридцать человек. Поступило предложение мобилизовать ещё пятьдесят волшебников.
Илья Вронский совершил посадку на ремонтирующемся после немецкой оккупации заводе. Там его ждали дежурные. Грузовики сжимались самыми гуманными методами, хотя и требовавшими достаточно много маны. Вдруг они будут пригодны на запчасти? Остальное на металлолом. Железнодорожные платформы и полувагоны ждали свой груз.
Илья Вронский сдал металлолом и накладные на груз, получил новый груз в то же место назначения и начал его грузить, ведь все трое дежурных были лишенцами. Хотя обычно лётчики и шофёры грузчиками не работают. После этого мальчик направился в свой отряд, с трудом проскочив между трёх вражеских волшебников, патрулирующих на мётлах. Они летали ранним утром над верхушками деревьев. Илья не знал, что за прошедшую неделю только эта тройка перехватила двух волшебников, перевозящих грузы для партизан. А ещё его обстреляли с пулемётной вышки. Удалось уйти, только летя между деревьями. А это чревато, легко столкнуться с ветками, а то и с деревом. Он ещё не знал, что внизу был взвод оборотней, который должен уничтожать тех, кто прячется в лесу.
Прибыв в родной отряд мальчик отправился отсыпаться. А проснувшись, доложил командиру роты о попытках перехвата. Вдобавок враг поставил пулеметные вышки, явно рассчитанные на волшебников на мётлах.
Комиссар отправился докладывать по сквозному зеркалу, а Илья стал готовиться к дальнейшему полёту к месту назначения.
***
Второй полёт шёл достаточно спокойно. Пролетев ночью над особо охраняемой железной дорогой мальчик направился дальше. Он мог бы добраться за день, но короткие летние ночи, противодействие противника и Статут секретности делали своё дело.
На месте назначения ждали.
— Командир партизанской бригады имени двадцати пяти лет Октябрьской революции Юшкевич, — представился встречающий.
— Партизан Вронский, партизанский отряд имени Котовского.
— Как-то нехорошо получилось в прошлый раз, молодой человек. Вы сразу от нас сбежали.
— Мне было необходимо отдохнуть.
— Это нельзя сделать в нашем отряде?
— Отряды бывают разные. Мы стараемся минимизировать общение. Это следствие полученного опыта.
— Были неприятные случаи?
— Да. Я отвечаю только за доставку. По поводу количества и состава груза, частоты полётов не ко мне. Есть очень много жалоб, проблем. Я их не решаю. Бывали случаи задержания лётного состава отдельными партизанами. Мне лучше всего сдать груз и тихо исчезнуть.
— То есть вы лично ничем помочь не можете?
— Да. Не я собираю груз. Мешки для перевозки предмет строгой отчётности, за потерю — трибунал.
— Неужто с ними всё так плохо?
— Хороший мастер изготавливает тысячепудовый мешок за два дня, их около десяти на всю страну.
— А вы везёте нам меньше? Сорок шесть тонн, это меньше трёх тысяч пудов.
— Взрывчатка плохо переносит уменьшение, может сдетонировать, — такие случаи были. Металлические предметы могут потерять прочность. При желании можно впихнуть двадцать пять тонн, но сталь после этого только на металлолом. Вы будете принимать груз?
— Да, конечно будем. Давайте ваш груз. Я предлагаю погостить у нас хотя бы несколько часов. Ничего предосудительного. Здесь недалеко, всего три километра. Скажу, что вы вестовой из другого отряда.
Через полчаса Илья сидел около командирской землянки и пил иван-чай с мёдом. Командиру бригады было интересно всё: как воюют другие, как дела, вести с «Большой земли» и многое другое.
— Мы рассчитываемся с крестьянами за поставки инструментами, — в какой-то момент сказал Илья.
— А где вы его берёте?
— Делаем сами. У вас рельс, который не жалко, есть?
— Есть запасной кусок, два метра.
— Тащите.
Рельс притащили, мальчик достал волшебную палочку.
— Сначала отделяем металл, — от стукнул по рельсу пять раз, пять кусков стали отделилось. — Потом превращаем его в лопаты. Обычное изменение формы материала при помощи магии. Черенки придётся делать самим.
Все с удивлением смотрели на пять лопат.
— Черенки сделаем, — сказал командир партизанской бригады. — А оружие вы тоже умеете?
— Только ножи. Если хотите, я превращу остатки рельса в инструмент.
— Будем очень благодарны. А почему оружие нельзя?
— Низкое качество стволов, затворов и ствольных коробок. Кованое и фрезерованное предпочтительней. Посредственно держит нагрузки при выстреле. А лопата? Что с ней будет?
— Понятно. Если бережно, то с лопатой ничего не случится?
— Некоторые лом ломают, хотя, казалось бы, это в принципе невозможно. Если есть талант, то ничего не поможет.
— Согласен, — рассмеялся командир партизанской бригады.
Через три часа разговоров Илья устал и отправился спать.
Проснулся, поужинал, поболтал с хозяевами, они добыли ещё металл для превращения в инструмент, и, когда стемнело, вылетел прямо оттуда. На него счастье, пошли дожди и он, прикрываясь облаками, в два часа следующего дня прибыл в родной партизанский отряд.
Там его «порадовали», что враг не спит и надо будет летать в обход. Впереди «авиарейс» в Брестскую область, а пока надо слетать туда и обратно, доставить груз для родного отряда и трофейные запасные рельсы вместе с мотодрезиной и парой железнодорожных платформ.
***
На «Большой земле» Илью встретил знакомый пожилой железнодорожник, с радостью принявший рельсы. На чьё-то замечание, что это немецкие рельсы и у них другой профиль, он сказал, что это не проблема. Всё пойдёт в дело. Три, доставленные в прошлый рейс, грузовика проверены, им необходим капремонт, после чего вернутся к работе.
Благодаря плохой погоде во всех четырёх рейсах через линию фронта удалось проскочить среди туч. Впереди многодневный полёт в дальние края. И что гораздо хуже, старшая сестра отправляется в район Курска, точнее во вражеский тыл в районе курского выступа. Когда он вернётся из рейса, всё будет совсем по-другому.
Но больше всего беспокоило другое: если придётся постоянно летать, не останется времени на уничтожение врагов. Просто не пустят убивать проклятых немецко-фашистких оккупантов, топчущих своими грязными сапогами родную землю.
