На войне как на войне

             Маша Плюшкина и Лиза Соловьёва сидели в халатах у камина и ничего не делали. Рядом на столике лежал журнал боевых действий партизанского отряда имени Павлика Морозова. Так отряд назвали в центральном штабе партизанского движения.              Что они здесь делали? Пытались придумать новую запись для журнала боевых действий. После того, как неделю назад они написали: «Окружены превосходящими силами противника», ничего не придумывалось. И что самое сложное, написанное должно быть чистой правдой, но можно толковать в свою пользу, только осторожно.              Как они здесь оказались? Элементарно. Всех должны были десантировать в Львовской области безпарашютным методом, то есть выпрыгнул из самолёта, а там левитацией или на метле вниз, только левитацией владели не все, а мётел не было, их тупо не выдали со склада. Поэтому неумеющим летать самостоятельно было велено обнять со спины умеющих и не дрейфить, а так как умеющих было меньше, чем неумеющих, то некоторые обнимали спереди. Приземлились без потерь и продуктов питания. Мародёрствовать было запрещено, но имелся заныканный в потайных артефактах на теле запас рейхсмарок и польских злотых. Конвертация рейхсмарок в продукты питания с последующим стиранием памяти продавцам проблем не составила, и это несмотря на отсутствие продуктовых карточек. У них на руках была та сумма денег, на которую они согласились. Считать это мародёрством нельзя, необходимая в глубоком тылу врага секретность была соблюдена со всей тщательностью.       Надо сказать, группа из четырнадцати несовершеннолетних колдунов, достаточно сильно незаинтересованная в прямых столкновениях с противником, обнаруживается очень плохо. Однако надо совершать диверсии на вражеских путях сообщения, как это велено начальством. Вопрос только, как отчитываться, ведь фотоаппаратов и плёнки на руках не было. А то потом скажут, что занялись приписками. Что гораздо хуже, ничего мощнее пистолета «Вальтер» ППК и «Маузер» 712 у юных партизан не было, волшебные палочки не в счёт. Необходимыми трофеями было решено разжиться у немцев. В первый раз что ли? После занявшего две ночи марша по ночным дорогам вышли к немецкому аэродрому. Одна проблема, на аэродроме ничего приличного не было, что показал визит на аэродром в сумраке, кроме оружия охраны, а оставаться около аэродрома нельзя, вокруг сёла, где живут украинские националисты. Однако, судя по документам, которые удалось рассмотреть, скоро должны прибыть два отряда самолётов, которые перегоняли к линии фронта. Дел то всего, дождаться до завтра или три дня продержаться до прибытия второго отряда. Была занята позиция в сарайчике на поле, который прикрыли защитными чарами.              Как и следовало ожидать, немцы были пунктуальны. На следующий день на аэродром стали прибывать истребители, заправляться и… взлетать. Шесть истребителей ушли к линии фронта. Зато вторая группа прибыла ещё через день ближе к вечеру. Было решено отдохнуть и вздремнуть и в три часа утра отправиться к самолётам. Благо идти всего полчаса.       Но как всем прекрасно известно, ничто не делается вовремя, а также всегда хочется проспать, поэтому выдвинулись в полпятого утра, но немцы ещё спали. Техники встали полшестого утра, чтобы заправить машины. Но рота аэродромной охраны на тот момент была уничтожена в полном составе. Не обошлось без магии, но для конспирации делалась имитация смерти от ножевых ранений. Дел то всего: воткнуть нож и применить заклинание искусственного дыхания. Следующими стали спящие пилоты, которых просто зарезали. Через час весь персонал аэродрома и экипажи были уничтожены — погибло более четырёхсот человек.       Постепенно рассветало. В числе трофеев оказались три новеньких фотоаппарата «Лейка», предназначенных для «Люфваффе».       На аэродроме неожиданно оказались самолёты с нескольких авиазаводов, все они были подорваны при помощи наколдованных динамитных шашек, предназначенных для взрывных работ. Всего было уничтожено восемь самолётов, из которых два были истребителями неизвестной партизанам конструкции, по немецким документам она значились, как «Фокке-Вульф-190А7», два самолёта-разведчика «Фокке-Вульф-189» по кличке «Рама», один маленький самолёт гражданской конструкции неустановленного назначения, значившийся в документах аэродрома, как «Физелер-156», но его жалеть не собирались, и главное: три трехмоторных транспортных самолёта «Юнкерс-52». Уничтожив транспортные самолёты, можно было отрапортовать об успешных действиях на вражеских коммуникациях. Никаких запретов на действиях на вражеских воздушных линиях не было.       Самолёты были подорваны и сфотографированы со всех сторон, в том числе все вместе с высоты птичьего полёта.       Трофеями стали лётная форма и обмундирование. Что важно, достались двадцать автоматов МП-34о австрийского образца, хорошо, хоть, стреляющие немецкими патронами. Также трофеями стали три станковых пулемёта МГ-34, четыре ручных пулемёта МГ-30Т чешского образца, восемь странных ручных пулемётов чешской конструкции под немецкий пистолетный патрон, шестьдесят винтовок «Маузера» чешского образца и много пистолетов разных типов, начиная от австрийских пистолетов охраны образца двенадцатого года, хорошо хоть под стандартный немецкий патрон, до маленьких «Маузеров» лётчиков. Были захвачены два странных трёхствольных охотничьих ружья, которые были найдены в самолётах, они хранились в специальных ящиках.       После этого были заложены подрывные заряды под аэродромное имущество. Реквизированные оружие, боеприпасы, обмундирование и продукты были положены в зажатый от начальства «тысячепудовый» мешок, после чего все сели на грузовик и отправились в сторону границы бывшей Чехословакии. В горах уже лег снег, а в предгорьях тяжело прятаться.       Жертвой номер два стал караул на железнодорожном переезде. Были раскручены гайки у рельса, что привело к крушению поезда...       

***

             Надо сказать, немецкое начальство было обеспокоено нападением, но исчезновение грузовика было обнаружено только через день прибывшей комиссией «Люфтваффе». Нападение на бывший советский, до этого польский аэродром, который использовался для перегона самолётов? Это что-то новое. Может перебросили партизанский отряд или диверсантов? Но из местных их никто не видел, несмотря на обещанное щедрое вознаграждение за информацию про партизан.              За четыре дня блуждания по тылам юные партизаны успели пустить под откос восемь поездов и подорвать угнанную мотодрезину, после того, как на ней покатались, взорвать пять шоссейных и два железнодорожных моста, уничтожить несколько армейских грузовиков и эскадрон карателей, ликвидировать два десятка постов на дорогах, убедиться, что враг проснулся и начал охранять стратегические объекты, уничтожить две роты карателей, взять трофеи и пересечь государственную границу, не понеся потерь.              Всё успехи были тщательно сфотографированы и занесены в журнал боевых действий. Осталось связаться с начальством, но это было практически невозможно.       План до конца года в восемь поездов и пять мостов был выполнен и перевыполнен.              

***

                    К удивлению местной администрации, партизаны исчезли также внезапно, как и появились. Может засели в схрон? Или это местные разбуянились? Только кто так профессионально взрывал мосты? Чувствовался немалый опыт.       

***

             Через три дня юные партизаны решили отказаться от попытки прорыва в бывшую Чехословакию, на что была очень уважительная причина, — они встали на постой в охотничьем домике ясновельможного пана благородного происхождения в польских Карпатах, благо никаких людей там в данный не было, и все дороги были завалены снегом. На охотничий домик и дороги были наложены чары, обвал уничтожил участок единственной дороги, ведущей к охотничьему домику.       А зачем шли на южные склоны Карпат? Чтобы найти место потеплее и оттуда партизанить. А здесь все расслабились, посмотрели на висящую на стене карту Европы, и пришли к выводу, что окружены со всех сторон: с севера панская Польша, с востока — вермахт, с юга Венгрия, воюющая против нас, с запада фашистская Германия. Везде враги, и главное, их много. Было решено занять круговую оборону и ждать вражеского наступления. Дополнительно, на всякий случай — мало ли что, немного пошаманили и вызвали обильный снегопад.              Оборонительная тактика и стратегия партизанского отряда имела всего один существенный недостаток: враг не знал о месте дислокации и, более того, даже не подозревал о наличии партизан в этом конкретном месте, а польские партизаны из «Армии Крайовы» и, тем более, местные крестьяне старались обходить охотничьи угодья ясновельможного пана стороной. На всякий случай. А зимой там вообще делать нечего, да и плохо с жильём в том месте. Ясновельможный пан категорически запрещал строиться в своих охотничьих угодьях.              Партизаны из отряда имени Павлика Морозова терпели лишения и героически превозмогали трудности. Дело в том, что на случай, если враг всё же нападёт, всё жили в одном доме. Дом для прислуги стоял закрытым. В доме было всего пять спален, а также две каморки для прислуги. Некоторые волшебники из старых семей, бывшие в этом партизанском отряде, чувствовали себя, как потомственный дворянин В.И. Ульянов, когда в его небольшую парижскую квартиру: четыре спальни, кабинет, столовая, гостиная, заваливались на несколько дней в гости коллеги по партии. По его чистосердечному признанию, он не мог жить и работать в такой суете. А ещё в отряде были проблемы с санитарными процедурами, что было отражено в журнале боевых действий. На самом деле ситуация была предельно проста: в доме было всего две ванны. Конечно, в них можно полежать и погреться, но мыться в ванне, как совсем маленькие дети или европейцы? Это было просто ужасно.       А ещё на всех не хватало хозяйских халатов… Про то, что у ясновельможного эксплуататора трудового народа изъяли несколько бутылок из винного погреба… Никто про это в здравом уме и трезвой памяти писать не собирался, хотя были негативные последствия в виде захмеления.       

***

             Маша стала рассматривать пальцы на своей правой ноге. — Опять задела? — поинтересовалась Лиза. — До сих пор болит, хорошо, что этот несчастный стол переставили. — Чтобы такого написать? Кроме того, что мы по-прежнему окружены. Может написать о лишениях? — Это гениально. Как нам повезло, что с нами нет партизан крестьянского происхождения. — Это вы к чему? — поинтересовалась сидящая на диване Катя. — Обижаете трудовой народ? — Видишь ли, Катя… — начала свою речь Маша. — У нас были бы проблемы с питанием. Их кормить нечем, у нас нет хлеба. — Как нет, у нас было шестьсот кило муки. — Это пшеничная мука, а хлеб из пшеницы, это не хлеб, а булка. Если не веришь, то у нас есть двое питерских, они подтвердят. — Да я знаю об этом. — Так вот, если русский мужик будет без ржаного хлеба, он будет помирать с голоду, несмотря на то, что у него полные закрома. — Не трави душу, — сказала Лиза. — Мне в прошлом году одна баба все нервы истрепала, обязали снабдить её продовольствием. А она всё кочевряжилась. — И что вы сделали? — Я её чуть не убила, когда узнала, что у неё полтонны картошки, забили перед зимой порося, десять петухов и много кур. А она уже помирает, хлеба, видите ли, нет. Мы в итоге привезли ей от нас восемь мешков муки и реквизировали семьдесят килограмм свинины и сала, более двух центнеров курятины. Пускай посидит зиму на хлебе и воде. Эта гадина потом пошла жаловаться командиру отряда. Лучше бы раньше думала, когда нам нервы трепала. — А сало и свинина — они разные с точки зрения отчётности? — спросила Маша. — Вроде да, — ответила Лиза. — Что ты предлагаешь? — Во-первых, мы давно не ели хлеба. — Ржаного? — Именно. — Во-вторых, у нас чего только нет: свинины, говядины, конины, телятины, курятины. — Есть суповые куры, — возразила Катя. — А почему нельзя просто написать, что нет мяса? — Потому, что будет магическая проверка правдивости того, что мы понаписали, а у нас в сарае две тонны мороженой баранины, что мы спёрли на железной дороге. — А это мысль, — сказала Лиза. — Я подумаю, как это оформить. — А почему нельзя снова напасть на врага? — Потому что мы выполнили план, а наши парни дали магическую клятву его выполнить, причём в случае перевыполнения он может повыситься. — А если написать им письмо? — Мы не первый день на войне и рассчитываем до весны сорок пятого не попадаться на глаза начальства. — То есть это обходится элементарно? — Конечно, — сказала Маша. — За что я люблю грязнокровок при власти, так это за элементарные способы обхода ограничений. — Я не грязнокровка, — гордо сказала Катя. — Ты то нет, просто ты не росла среди колдунов и многого не знаешь. — Я в принципе не грязнокровка. — Ты наверное не знаешь кто это такие на самом деле. — А вы не рассказываете. — Лиза, а ты не замечала одну странность в формировании нашего отряда? — поинтересовалась Маша. — Ты про слишком большое количество партизан в нашем отряде, рождённых среди обыкновенных людей? Их всё равно можно пересчитать по пальцам. — Да. Я не знаю, о чём думали в штабе партизанского движения, но они нам сделали шикарный подарок. Это даже лучше звания «героя». — Это то понятно, причины деформации характера никто не отменял. — Кстати, Маша, а как ты вышла замуж? — поинтересовалась Катя. — Элементарно, командир воинской части имеет право регистрировать браки. Но это только брак со стороны государства, с магической точки зрения он не имеет никакой силы. — А зачем тогда жениться? — Я хочу поносить новую фамилию на законных основаниях, — призналась Маша. — А если я захочу полноценную свадьбу? — Это не проблема. — Только нам негде жить. Нас «уплотнили» перед войной, недалеко от нашего дома стали строить новый завод. После этого остались две комнаты, потом подселили эвакуированных. А вас «уплотняли»? — Пытались, — сказала Лиза. — А у тебя? — спросила Катя Машу. — Вам дадут ордер на комнату? — Какую комнату? После войны, если доживём, побываешь у нас в гостях. Посмотришь, как мы живём. — Хорошо живёте? — Увидишь. А пока мы подумаем об отчётности, заполним, когда ребята придут с рыбалки.       Парни тем временем ловили в горной речке ручьевую форель. Это, конечно, с точки зрения местных законов было браконьерством, но местные законы никого не интересовали. Немного магии, ловкости, и три десятка самых разных рыб были пойманы.