***
Прошло два дня отдыха. Я мечтаю об электронной читалке для книг, но они появятся в далёком будущем. Литература сейчас в дефиците, иногда играем в шашки, шахматы и нарды, превратить гильзу в фигурку можно одним лёгким ударом по ней волшебной палочки. Метель заканчивается также внезапно, как и началась. На полосу выгоняют присланный американцами колёсный трактор для очистки взлётно-посадочных полос, мы быстро подвешиваем бомбы и взлетаем. Метель идёт на юг, у немецких истребителей пока нелётная погода. И тут ненашего полкана, которому мы временно подчиняемся, осеняет гениальная идея. Мы идём на вражеский аэродром, где базируются «Мессеры». Его расположение приблизительно известно, но там много зениток. Мы должны нанести внезапный удар. Мы снижаемся на высоту сто метров и идем практически над землёй. Зачем? У немцев есть радар, при нашем приближении они поднимут зенитчиков по тревоге. Так они нас тоже заметят, но поздно. Видимость метров двести, впереди идущий самолёт иногда исчезает. У немцев работает радиостанция, поэтому мы тупо идём на неё. Мы промахиваемся мимо аэродрома противника, мы не смогли его найти. Цели не видны, приходится разворачиваться и идти на север. Нам попадается немецкая воинская часть, мы сваливаем на неё бомбы и летим на свой аэродром.***
Полкан пытается разгадать загадку: что такого у немцев на той железнодорожной станции, чья противовоздушная оборона оснащена радаром. Партизаны пытались пронюхать и узнали следующее: у немцев было желание прислать на Восточный фронт некоторое количество тяжёлых зенитных артдивизионов, на каждый дивизион по радару. Это, в принципе, приблизительно понятно. В каждом дивизионе три батареи, в которых в общей сумме двенадцать стопятимиллиметровых зениток, один радар, «Эрликоны» и «Флакфирлинги» для обороны зениток от пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков. Дивизион должен был отправиться в Никополь, но из-за заказов для противовоздушной обороны Германии стопятимиллиметровки для армейской ПВО изготовить не успели, но нашли орудия помельче: восемьдесят восемь миллиметров. Тоже понятно: «Я его слепила, из того, что было, а потом, что было, то и полюбила», — как будет петься в более позднее время. Никополь к прибытию дивизиона на фронт наши освободили. Дивизион расположили в наиболее удобном месте, радар стоит на пригорке в ста метрах от станции, где при царе-батюшке стояла церковь, которую снесли коммунисты, они включают сирену воздушной тревоги перед налётом. В принципе логично. Если идти по «Компасу Кагановича», то есть вдоль «чугунки», неизбежно нарвёшься на зенитки. Немцы, прибыв, отправили одну зенитную батарею в противотанковую оборону. Это, как я понимаю, откат в пользу фронта. Так вот, у нас ищут потаённый смысл. Не может быть так просто, у врага должен быть коварный план. У немцев прибыла батарея стопятимиллиметровых зениток, которая заняла противовоздушную оборону на станции. Я плохо понимаю логику сумрачного тевтонского гения. Помнится, семьдесят лет спустя разные блоггеры и историки изображали танковый кулак вермахта, неисчислимые колонны грузовиков и многое другое. Зенитная батарея, оказавшаяся на острие танкового удара, по сути одноразовая. Если сделать самоходку, то получится сильнее. У нас постепенно заменяют восьмидесятипятимиллиметровые зенитки на СУ-85, а немцы то почему так поступают? Очевидно, что противотанковая самоходка на танковом шасси будет боеспособней зенитки с тем же самым стволом. И мобильность у неё выше. Что им мешает поставить зенитку на шасси Т-3 или Т-4? Получить СУ-85 по-немецки? Если есть желание, то наверняка можно поставить стопямимиллиметровку. Пока у есть немцев «Фердинанды», которые именуются «Фердинандом с восьмидесятивосьмимиллиметровой пушкой». Когда мы в Белоруссии отбомбились по немецким самоходкам, в расшифровке снимка фигурировали «Фердинанды с семидесятипятимиллиметровыми пушками». Так сейчас именуют все немецкие самоходки. Приблизительно также все немецкие лёгкие истребители именуются «Мессерами», они же БФ-109. На самом деле это несколько разных поколений самолётов, которые между собой отличаются гораздо больше, чем «Бостоны» старого и нового образца. У них как получается: поменяли мотор, мотораму, пришлось вносить другие изменения в фюзеляж, слегка изменился размах крыльев, потому что крылья новые, на выходе практически новый истребитель со старым названием. Я не удивлюсь, что с таким подходом они проиграли войну. Точнее: проиграют весной следующего года. Начальство принимает решение разбомбить эту несчастную станцию. Пять «Бостонов» взлетают и идут по «Компасу Кагановича» вдоль «чугунки», она видна внизу тонкой чёрной полосой. Снова низкая переменная облачность, на высотомере полторы тысячи футов. У нас есть хитрый тактический замысел. У нас две «пятисотки» под крыльями и двенадцать фугасно-зажигательных «соток» в бомбоотсеках. Следом за нами идёт полк, укомплектованный нормальными людьми. Начинают взрываться вражеские снаряды, значит мы подошли к станции. Бомбы на боевой взвод, мы идем на станцию. Страшный взрыв рядом с нами, прямое попадание в самолёт, идущий справа от нас. Маруся что-то видит в свете пушечных вспышек, мы идём по прямой и на станцию и она сначала, вопреки первоначальному плану, кидает две «пятисотки». Промахнуться с полутора тысяч футов практически нереально. Мы разворачиваемся и идём обратно. Двухорудийная батарея стопятимиллиметровых зениток находится рядом с путями, там же «флакфирлинги» и бараки артиллеристов и железнодорожный рабочих. Их освещает пожар. Заходим по-штурмовому, открывая огонь изо всех стволов, и валим бомбы на головы оккупантов. Через восемнадцать минут подошли ещё четырнадцать «Бостонов» старого образца и разбомбили горящую станцию, каждый сбросил на головы фашисткой гадины по шестнадцать «соток». Возвращаемся, садимся. У нас вооружение и заправка самолётов, лёгкий перекус, ведь боевой день только начинается. У нас впереди вылет на охоту за немцами и их приспешниками, бодро драпающими из Херсона в Николаев. Вылет, как вылет, нашли колонну и разбомбили. Только вместо «пятисоток» нам под крылья подвесили сотки, в бомбоотсеках были «полтинники». Мы копим запас бомб. Чем мне нравится местное начальство, оно не ведётся на «ну вы же волшебники» и не допускает по три-четыре боевых вылета в день. А если посмотреть лётную книжку, так иногда вообще пять. Но мы же почти железные, выдержим. Нормальным людям за такое давно бы дали "героев". Когда-то давно в начале войны, им давали «героя» за сорок боевых вылетов. Потом лимит подняли. Потом учредили орден «Отечественной войны», меня даже к нему представили, но бумаги на награждения затерялись.***
Узнаю, зачем Маруся ходила к полкану. Мы будем искать путеразрушитель при помощи магии. Под наш бомбардировщик вешают контейнеры АБК-П-500 с зажигательными ампулами АЖ-2. План предельно прост. Мы ищем это чудо враждебной техники, атакуем и поджигаем, после чего горящий путеразрушитель атакуют остальные. Восемь «Бостонов» отправляются на поиск цели. С нами летят оружейница Даша и техник Таня. Нашему полкану кажется, что так надо, поэтому все экипажи берут в этот боевой вылет стрелков. Нужная цель находится, видны какие-то вспышки, заходим и валим на неё зажигательные ампулы с бреющего полёта. А это точно он? Смотрю в бинокль. Похоже на мотодрезину, к которой прицеплены несколько вагонов, у последнего что-то вроде большого плуга. И эта моторезина горит. На неё заходят семь «Бостонов»… Разбомбили в хлам. У нас есть бомбы на подкрыльевых держателях, у полкана два дополнительных подкрыльевых держателя, где весят светящие авиабомбы. Маруся легко находит новую цель, мы бомбим, потом полкан фотографирует цель. Возвращаемся. Опять за один вылет два боевых. Главное — не наглеть и держать себя в определённых рамках, иначе точно прищучат. Почему? Это магия. Садимся на рассвете. У командира этого авиаполка не просто чутьё на проблемы, у него, вдобавок, чутьё на визиты начальства. К нам пожаловала внезапная проверка от командования фронтом, к которой добавились проверяющие из Москвы. Их "Дуглас" стоит на аэродроме. Нас встречают на командирских «Виллисах». А у нас в самолётах куча девок, они нередко работают механиками и оружейницами. Начальство рассматривает спаренные крупнокалиберные «Браунинги». Как я понимаю, не возьми мы стрелков, командиру этого авиаполка бы влетело за приписки. Как мы прекрасно понимаем, про "два в одном" надо молчать. Интересуются, зачем мне такой большой нож. Полкан отвечает за меня: сбивали, даже побывал в партизанах и награждён медалью "Партизану Отечественной войны". После последнего сбития этой зимой вожу с собой "усиленный" НЗ и автомат. Вдруг опять выходить к своим? Все понимающе кивают. Начальство просит поколдовать, хоть немного. Дарья Марьянова показывает, как можно подвесить авиабомбу при помощи заклинания. Бомбы отрываются от земли и встают на место. Хороший оружейник должен иметь дар предсказания. Дело в том, что самолёт сразу заправляют и вооружают, а если ошибёшься с номенклатурой бомб, придётся перевооружать. Начальство переключает внимание на другие авиаполки, а мы тихо сваливаем в очередной боевой вылет. Надо быть подальше от начальства в такие моменты. Пока мы летаем, приходит партизанский отчёт по налёту на станцию. Экипаж сержанта Васильева точно положил бомбы на немецкий радар, который после взрыва «пятисотки» завалился на бок. Более того, радарную будку изрешетило осколками. Радиолампы — вещь хрупкая, радар считается уничтоженным. Чем-то странным, что казалось Марусе во время первого захода, оказалось красивым пассажирским паровозом довоенного выпуска. Рядом с ним стоял обычный товарный паровоз военного выпуска. Их разнесло прямыми попаданиями крупнокалиберных авиабомб. Ещё два «четвертака» точно легли на огневую позицию тяжёлой двухорудийной зенитной батареи. Четвёртый экипаж отбомбился «сотками». Со второго захода мы попали в двухорудийную тяжёлую зенитную батарею и уничтожили её вместе с двумя «флакфирлингами». Партизанским информаторам сильно повезло, что они ушли смотреть на радар. Потом подошла вторая «волна» и станцию разнесли. Потери фашистов в личном более семисот убитыми и ранеными, если считать с организацией Тодта, чьи работяги тушили пожары после первого налёта. Начальство изучило партизанский отчёт о нашем налёте, и он понравился. Все мы прекрасно понимаем, что две тяжёлых зенитных батареи по мнению немцев могут являться одной, но мы всё равно пишем две. Война всё спишет, в том числе ещё одну зенитную батарею. Если что, все вопросы к партизанам. Есть точка зрения, что самый альтернативный подсчёт сбитых самолётов у немцев. Недавно сбили немецкий истребитель, пилот взят в плен нашей пехотой. Его могли прикончить, но рядом оказался командир разведвзвода. Если кто-то убьёт «языка»... «Язык» доложил, что они недавно сбили два двухмоторных бомбардировщика. Судя по датам и месту, это были мы. Как? Фотопулемёт показал, что они попали. Засчитали два сбитых, очень нужны победы, начальство требует — кровь из носу. Я не говорю, что наши пилоты белые и пушистые, приписками занимаются все, но у немцев это особенно ярко выражено. Потом доктор Геббельс по радио рекламирует Хартманна, Руделя, Виттмана и прочих. Нам немецкое радио слушать нельзя — это измена Родине. Наконец начальство отбывает, найдя незначительные недостатки. Кажется, пронесло. Нам вылет на путеразрушитель засчитывают, как два. Уже после отбытия начальства. Две совсем разные цели.***
А мне строит глазки Таня Николашина... Как раз вовремя. Наступила весна, гормоны в моём организме просыпаются от зимней спячки.