***
В ночь на двадцать второе июня начинается операция «Багратион». Нашей авиадивизии поставлена непростая боевая задача: разрушить мосты на железных дорогах Кёнигсберг-Вильнюс-Минск, Варшава-Даугавпилс и Брест-Минск. Цель номер два — мосты на шоссейных дорогах, особенно на рокадных. Немцы что-то чуют, радиолокатор замечает группу «Мессеров», две эскадрильи на Ла-5 отправляются решить проблему. Лётчики-истребители искренне радуются, — их отправили в нормальный воздушный бой с вражескими истребителями. Мы взлетаем ещё засветло вечером двадцать первого, наша задача пройти на низкой высоте и уничтожить радиолокационные станции немецко-фашистских оккупантов. В качестве стрелков и фотографа летят Дарья Марьянова и военфельдшер Семёныч. Под крыльями новейшее сверхоружие: две зажигательные авиабомбы ЗАБ-500, дополняют это великолепие две светящие авиабомбы САБ-50-15 и четыре обычных «полтинника», в бомботсеках двенадцать «полтинников». К этому добавляются четыре американских двадцатимиллиметровых авиапушки и два крупнокалиберных «Браунинга» в носу, два ШВАКа и два спаренных «Браунинга» винтовочного калибра под крыльями, двенадцать РС-82 под крыльями. Самолёт заправлен чистым американским авиабензином. В ноль часов тридцать минут в воздух поднимутся бомбардировщики нашей авиадивизии и пойдут на север. Дальность действия радиолокаторов ночных истребителей невелика, без наводки с земли они малоэффективны. Наши радиопеленгаторы и разведчики уже засекли места расположения радиолокаторов немецко-фашистких оккупантов, в крайнем случае у нас есть магические средства ориентирования, на которые основная надежда. Следом за нами идёт образцовый экипаж из соседнего бомбардировочного авиаполка, укомплектованный нормальными людьми. У них «Бостон» новейшей модификации, где пушки заменены на крупнокалиберные пулемёты. Шесть крупнокалиберных "Браунингов", конечно, сила, но это не самый лучший вариант при стрельбе по колоннам. Если попасть в грузовик, то пушка лучше. У них четыре «четвертака» под крыльями и четырнадцать соток в бомбоотсеке. К этому добавляется двенадцать РС-132 под крыльями. Идём «по пачке Беломора», на схеме местности есть приблизительные координаты цели. При подходе к цели Маруся запускает «клубок», выпиваем зелье удачи. Наконец мы приближаемся непосредственно к цели и даём команду следующему за нами бомбардировщику приготовиться к атаке. Он немного отстаёт от нас. Первой идёт светящая авиабомба, которая высвечивает холм с радиолокатором, вокруг тяжёлые зенитки, виден аэродром, но сейчас нам не до него. А может до него? Маруся предлагает скинуть на стоящие на аэродроме самолёты «полтинники» и добавить из подкрыльевых ШВАКов и пулемётов, «на сладкое» эрэсами. Заходим на штурмовку, по нам не стреляют. Ээээ… Мы этого не поняли. Может, немцы просто проспали налёт? Две авиабомбы по двести пятьдесят, сброшенные идущим за нами «Бостоном», рвутся рядом с радаром. Предлагаем отбомбиться по зениткам или самолётам, они отказываются. Зря. Мы поворачиваем к следующему радиолокатору. Также легко находим его. Надо сказать, он чуть ли не в поле, средств противовоздушной обороны рядом почти нет, только грузовики и несколько «Эрликонов». Мы сбрасываем вторую светящую авиабомбу. Ещё два «четвертака» и очередного радара нет. Чисто теоретически, следующий за нами бомбардировщик должен вернуться на свой аэродром, но они решают идти за нами, ведь у них осталось четырнадцать «соток». Средние зенитки калибра восемьдесят восемь миллиметров открывают огонь, снаряды рвутся далеко за нами. Да, определение дистанции хромает. Мы идём на трёх тысячах футов. Я вспоминаю зенитную самоходку «Шилка», которая будет в далёком будущем, нам от неё был бы конец. Что плохо, зенитки отвлекают внимание на себя, и понять в свете вспышек орудийных выстрелов, что здесь радиолокатор, практически невозможно. Если считать с высотой местности над уровнем моря, то у нас минимальная высота сброса для ЗАБ-500. Мы сбрасываем на ориентировочное местоположение радара "зажигалку" и идём по кругу. Взрыв зажигательной «пятисотки» очень красив, мы промахнулись метров на триста. Идём на второй заход. Только подходим к цели, как следовавший за нами «Бостон» поражает радар и охраняющие его зенитные автоматы «сотками». Я открыто возмущаюсь такой наглостью по радио, они, типа, извиняются. У нас четвёртая цель. Они идут следом за нами. Предлагаем отвернуть на свой аэродром, аргумент: у них закончились авиабомбы. Они отмахиваются. При подходе к цели нас атакуют ночные истребители противника, причём первой огонь открывает Дарья Марьянова и сразу в кого-то попадает. Очередь явно бьёт по самолёту. Как? Это магия. Попасть в истребитель из спаренного крупнокалиберного «Браунинга» также просто, как и в человека с полусотни метров заклинанием. Надо просто понять, где именно цель и открыть огонь. Враг открывает огонь по нам, промахивается, но ещё одна трасса из нашей задней верхней огневой точки упирается точно в фюзеляж вражеского истребителя, — Даша стреляет по вспышкам выстрелов. Нами восторгаются наши коллеги, но их самолёт повреждён. Мы опять промахиваемся «пятисоткой», цель видна в свете пожара, но у нас ещё есть четыре "полтинника" под крыльями и авиапушки с полным боекомплектом в носу. Захожу на радиолокатор и расстреливаю его из пушек и пулемётов, летят последние четыре «полтинника», висящие под крыльями, после чего нас пытается атаковать ещё один ночной истребитель, но промахивается, сам огребает от Семёныча, ведущего огонь из нижней точки. Мы спешно набираем высоту, у нас ещё есть чары скорости, поэтому мы пытаемся тупо оторваться от противника, что получается. Дарья кидает заклинанием и попадает им во вражеский истребитель. Перед рассветом садимся на наш аэродром, наш самолёт срочно вооружают и заправляют. Мы взлетаем и снова идём в очередной боевой вылет. Семёныч остаётся на аэродроме. У нас два «четвертака» и шестнадцать «соток», но нам лететь недалеко. Атакуем со стороны восходящего солнца. Нам попадается зенитный бронепоезд, открывающий по нам огонь, стоя на какой-то станции. Мы сваливаем весь «груз» на него и идём обратно. При изучении фотографий выясняется, что это не бронепоезд — это небольшой состав с противотанковым дивизионом. Стреляли пулемёты с контрольных платформ. «Бостон» — машина достаточно крепкая, временами. Бомбардировщик, следующий за нами, снизился над верхушками деревьев и смог удрать. Точнее, они хотели выброситься с парашютами, потом попытались дотянуть до линии фронта, что получилось. Связались по радио с аэродромом, дотянули, им подсветили полосу, и угробили самолёт при посадке. В них попали шесть двадцатимиллиметровых снарядов, штурман убит, пилот ранен, стрелок вроде жив и здоров, но, возможно, легкоранен. За ним и фотоснимками отправят По-2. Повернули бы обратно после третьего по счёту радиолокатора, все бы были живы и здоровы, а бомбардировщик — цел и невредим. Мы, теоретически, пьём по сто грамм румынского вина и отправляемся отсыпаться. Практически: Маруся отдаёт половину своей дозы мне.***
Лётный состав авиаполка, откуда был шедший за нами бомбардировщик, строят на плацу и разъясняют ошибку. Наши жизни принадлежат Родине и партии, надо распоряжаться ими разумно. Излишнее геройство не к чему, — они не истребители, а бомбардировщики и штурмовики. Прилетают два По-2, приводят двух человек. Штурман не убит, — его оглушило, ничего серьёзного, через неделю вернётся в строй. Нам по итогам лихого налёта на аэродром засчитывают три двухмоторных бомбардировщика Ю-88. Истребители противника, уничтоженные Дарьей Марьяновой, засчитываются. Нужно подтверждение, поэтому ей предлагают поклясться своей магией, в сколько именно самолётов она попала. Все понимают, что вражеский самолёт мог дотянуть до своего аэродрома, поэтому весьма обтекаемые формулировки. На процедуре присутствуют полкан, замполит, военфельдшер Семёныч и представители особого отдела, сведущие в наших колдовских делах. Я и мои младшая сестра Маруся и жена Таня в качестве зрителей. Клятва приносится довольно просто. Сначала проверяют, может ли она колдовать, потом зачитывает текст магической клятвы, клянётся своей магией. Колдовать может, значит попала. Таким образом условно считают, что сбито три вражеских истребителя. Ира, наш полковой писарь, начинает оформлять документы на три вражеских истребителя, сбитых стрелком, и писать представление к ордену Славы. Семёныч поклясться магией не может — он лишенец, поэтому ему сбитый самолёт не зачитывают. Комдив расценивает налёт на вражеские радиолокаторы как очень успешный. В ночь на двадцать второе июня было всего два воздушных боя с вражескими ночными истребителями, и оба с бомбардировщиками, шедшими на уничтожение радиолокаторов. Если бы не безрассудное желание выпендриться одного экипажа, потерь бы не было. Время — девять часов вечера. Наш самолёт вооружён и заправлен. Пять «Бостонов» в главе с нашим полканом в сопровождении истребительного полка на «Эйркобрах» готовы оправиться в очередной боевой вылет. Завтра начнут наступление сухопутные войска. Взлетаем...***
Очередной боевой вылет проходит успешно. Мы встречаемся с «Мессерами», но «Эйкобры» держатся между нами и фашистами, которые не лезут в драку с численно превосходящими силами наших истребителей. С нами летит наш стрелок. Всё же я не самый лучший пилот. Просто восхищаюсь заходу на железнодорожный состав, когда самолёт пушечно-пулеметным огнем разносит контрольные платформы и подбивает паровоз. Он двигался по вспомогательной ветке и тащил вагоны с брёвнами в сторону фашистской Германии. Несколько «соток» попали в железнодорожное полотно. Нам везёт, — попадается путеразрушитель. Мы его закидываем бомбами и расстреливаем из пушек. Мы рано радовались. Пока мы были в ночном боевом вылете в короткую летнюю ночь, внимательно изучили фотографии: путеразрушитель оказался небольшим ремонтным поездом.