***
Наши самолёты вооружены, заправлены и готовы к боевому вылету. Со мной летит тот самый штурман из раскулаченных, которому дали «Знак почёта», несмотря на то, что налетал на «героя». Полкан вместе с Марусей отправился к партизанам в сторону побережья Балтийского моря. Капитан Крашенинников, руководствуясь магическим навигатором, наводит нас на вражескую гужевую колонну снабжения. Светящая авиабомба прекрасно освещает цель, атакуем. У нас после успешной атаки остаются бомбы и патроны. Летим дальше, кажется дорогу подсвечивают тусклым светом. В ход идёт ещё одна светящая авиабомба, мы видим едущую в сторону фронта артиллерийскую колонну из полугусеничных бронетранспортёров, тащащих пушки. Я захожу на цель и поливаю фашистов из пулемётов, в ход идут реактивные снаряды. Штурман сбрасывает авиабомбы. Второй заход… На этом всё, боеприпасы закончились. Возвращаемся. После этого у нас второй боевой вылет. Штурман кладёт четыре «четвертака» с подкрыльевых бомбодержателей на позиции батареи самоходок. Враг заранее готовится к обороне, поэтому должен героически превозмогать авианалёты. «Десятки» из бомбоотсеков сыпятся на палатки и бараки. Лично мне бомбы крупного калибра нравятся значительно больше. После возвращения из второго за ночь боевого вылета нам сообщают: уничтожены восемь семидесятипятимиллиметровых противотанковых орудий и тринадцать тягачей и бронетранспортёров. Выпить «боевые сто грамм» и отсыпаться. Пока мы бухали, задержали четырёх немецких диверсантов, одетых в нашу форму. Они хотели устроить несколько взрывов на нашем аэродроме. Оказывается, очень многие палятся на одной мелочи: скрепки наших военных билетов ржавеют, а у немцев используется нержавейка. Если документ не только что выдан и скрепки блестящие, то это явный вражеский диверсант. Надо сказать, диверсионно-разведывательная служба у немцев поставлена. Около линии фронта постоянно шляется достаточно большое количество разведчиков, диверсантов и других сомнительных личностей.***
У нас в числе техперсонала есть большое количество молодёжи из крупных городов. Они более сведущи в механике, многие учились в фабрично-заводских училищах и других учебных заведениях. В сорок первом-сорок втором их гоняли на строительство укреплений. Организация этого процесса… Короче, и тут часто махровая антисоветчина. Это усугублялось тем, что механизация работ практически полностью отсутствует, поскольку такова позиция советской власти. Всё строится вручную большой толпой народа, что обычный дом, что Беломорканал. Это подаётся как трудовой подвиг советского народа. Что-то я отвлекаюсь. Наша молодёжь строила укрепления, немецкие самолёты, особенно истребители, любили обстреливать стройки из пулемётов. Но долг платежом красен, сейчас это делаем мы. Надо сказать, пилоты «Мессеров» любили стрелять из пулемётов по наземным целям. Картина «Фашист пролетел и убил простых людей» была нормой. А ещё нам говорили: «Если прыгаешь с парашютом, раскрывай его как можно ниже. Немецкие лётчики расстреливают прыгнувших». Никакого благородства. А вот нас за жестокости над немцами могут покарать. Но пока мы выполняем приказ.***
Узнаю интересную вещь про подготовку наших офицеров. Наш полкан свободно говорит на немецком, раньше немного знал турецкий, сейчас он его забыл. Но как удалось понять, его "Немного" позволяло допросить любого пленного. До войны в военных училищах была точка зрения, что будем говорить с немцами на языке пушек и пулемётов, поэтому знание иностранного хромало. Танкисты от этого искренне страдают. Немцы сдаются в плен, допросить их проблематично. Военных переводчиков катастрофически не хватает. И не только военных, любых переводчиков. Во время бытности в партизанском отряде на эту проблему тоже указывали. Комиссар до войны немецкого вроде не знал, но говорил на японском, китайском и маньчжурском, необходимых для приграничной службы. Проще выучить самому, чем найти переводчика с этих языков. Про языковую подготовку наших у него было мало слов, и среди них слишком много матерных. Военфельдшер Семёныч говорит, что Маргариту Самойлову, бывшую ранее швейцарским геем, после соединения партизан с армией запрягли работать переводчиком, несмотря на то, что швейцарский диалект немцы понимают плохо, если понимают. Причём пришлось допрашивать практически сразу. Но там повезло, допрашиваемый офицер прекрасно знал французский язык, изучал в мирное время язык вероятного противника. Поэтому допрос шёл на французском.***
Танкисты и кавалеристы, стоящие рядом с нами, готовятся к боям, но как-то вяло. Управление танком в это время — дело не для слабонервных и для физически сильных. В прошлой жизни мне приходилось сталкиваться с любителями «танчиков». Всё требует больших физических нагрузок. С некоторых точек зрения лётчики — халявщики. Прилетел, самолёт заправят и вооружат, а танкисты делают всё сами. У них редко кто доживает до десяти боёв. Многие пехотинцы не понимают, как воюют танкисты, и дают приказ в духе: «А ну поехал и подбил всех». А ещё они считают, что наш полкан летающий, потому что он царский офицер. При царе-батюшке полканы лично водили пехотные полки в атаку. В крайнем случае, были в боевых порядках. Сейчас часто отправляют солдат и младших офицеров на убой, что пехотинцы, что танкисты. Более того, советская власть ещё в сорок втором официально запретила политическому составу лично поднимать солдат в атаку, хотя местами это правило нарушается. Командиры танковых рот и батальонов обычно живут недолго. Хуже всего было в сорок первом, когда могли отправить на разведку танкистов или артиллерийскую батарею, посмотреть есть ли в деревне немцы. Пехоту надо беречь, а артиллеристы… Они, с точки зрения пехоты, отсиживаются в тылу. Иногда вообще стреляют по своим. В начале войны на танковый таран. Командир танкового полка в то время воевал на КВ-2 заместителем командира роты. Экипаж, прорываясь к своим, раздавил на узкой посёлочной дороге шесть немецких танков Т-2, но их не засчитали из-за отсутствия свидетелей. Перед войной некоторые фанаты технического прогресса говорили, что время конницы безнадёжно ушло. Танкисты считают, что маршал Будённый был полностью прав: «Лошадь себя ещё покажет». Кавалерия, которая сейчас воюет в качестве конно-механизированных групп, хорошо себя показала при освобождении Белоруссии, Украины и восточной Польши. Вместо тачанок сейчас Т-34 и самоходки, и вперед. На Т-34 стали ставить пушки восемьдесят пять миллиметров, на самоходки сто миллиметров. СУ-100 может подбить «Тигр». У нас иронизировали над поляками, шедшими в атаку с саблями на танки, но перед Варшавой был бой нашей конницы с «Пантерами». Немцы, столкнувшись с ИСами, стали отходить, тем временем кавалерийская дивизия совершила обходной маневр. Лихой кавалерийский удар с хода на замешкавшихся фашистов, и при помощи приданной бригады СУ-85 красные конники запинали «кошаков». Оказывается, у экипажей Т-34 последних версий есть термин «Психическая атака». Они на стволы орудий цепляют вёдра. Никакой боевой пользы от этого теоретически нет, на практике немцы иногда решают, что это ИС-2, и начинают быстрее оставлять позиции. Подбитые танки считают, за них положены премии, засчитывают не все. Пушки и пехоту пишут по принципу "Пиши супостатов поболее, их не жалко".