***
У нас внезапная проверка правильности награждений. Ходят хмурые товарищи чекисты, проверяют документы и всем интересуются. Например: каким макаром на нашем писаре, скромной девочке старшего школьного возраста, почти двести боевых вылетов? Не скажешь же, что она косила от отправки во вражеский тыл к партизанам. Ира смущается и говорит: — Я, в основном, фотографирую во время ночных вылетов. Фотоаппарат в кабине стрелка. На перехват в это время почти не летают. — Это совсем другое дело, — говорит товарищ подполковник государственной безопасности. — Можете показать, как он работает? — Так точно, товарищ подполковник, могу. Мы идём смотреть, как Ира показывает владение матчастью. Проверяющие сменяют гнев на милость и говорят. — Это совсем другое дело. Почему до сих пор не наградили? — Мне дали орден «Красной звезды» в сорок третьем. И медаль «За боевые заслуги», — товарищ писарь шмыгает носом. — Но это, на самом деле, ничего не значит. Ничего такого не было. Все прекрасно понимают толстый намёк на походно-полевых жён. — На дворе сорок пятый год, я думаю, товарищ майор вас представит к ордену «Боевого красного знамени». Страна должна знать своих героев! — Так точно! Как прикажет товарищ майор! — Иди, пиши приказ, — говорит майор Воронов, явно отсылая Иру с глаз проверяющих. Ира отправляется в штаб нашего полка писать приказ. Требуют показать владение фотоаппаратом у старшего лейтенанта медицинской службы Иванова, то есть военфельдшера Семёныча, потом подворачиваюсь я. — Я не знаю, — честно сознаюсь я. — Почему? — Я лётчик, для фотографирования стрелок есть. — Зря, товарищ старший сержант. Знание матчасти пока никому не мешало. Наконец проверка, истрепав нервы комдиву, всем полканам и другим ответственным лицам, отбывает восвояси. Выяснилось, что Ира вспомнила: на ней три сбитых самолёта, один из которых честно сбит в воздушном бою, ещё два уничтожены за один боевой вылет: один «завален» при взлёте и другой расстрелян при разбеге по взлётно-посадочной полосе. Стреляла тогда не она, но записали на неё. И что интересно, через четыре дня аэродром захвачен нашими войсками, на эти два уничтоженных самолёта есть справка, подписанная командиром стрелковой дивизии. «Мессеры» уничтожены при атаке вражеского аэродрома, подробностей нет. Поэтому она в дополнение к представлению на орден «Красного знамени» написала представление себя на орден Славы. И начиналось это со слов: «По результату проверки награждений…» Полкан узнал об этом, выругался и наградил нашего писаря Иру медалью, как он выразился: «За боевые приписки». Отказаться нельзя. Документы о представлении отправили в штаб фронта. Комдив дал медаль «За отвагу», потому что настоящие воздушные бои у Иры были, и возможно, даже сбила «Мессер». Есть серьёзные основания, что всё же приписала.***
На старый новый год начинается операция по освобождению Варшавы. Наши войска наносят удар со стороны плацдарма выше по Висле и через три дня берут город, точнее то, что от него осталось после Варшавского восстания. Говорят, что Минск, который при отступлении подорвали немецко-фашистские сапёры, пострадал гораздо больше. Советская власть настрого запрещает подвергать немцев насилию, хотя с некоторых точек зрения это крайне непедагогично. Но мы волевым решением советской власти будем играть в благородство. Наступление наших войск напоминает сорок первый год, только теперь наступаем мы, отступают немцы. Мы атакуем отступающие колонны фашистов, поляки, не стесняясь, грабят отступающих немецких обозников и беженцев: фольксдойче и прочих. Немецкие окруженцы сдаются или выходят к своим. Самое сложное в такой ситуации — не отбомбиться по своим. По нашим тылам шляются поляки из «Армии Крайовой» и втихаря нападают на наших солдат, поэтому выход за пределы воинской части запрещён. Но нас это практически не касается, поскольку мы сидим на аэродроме и атакуем сверху.***
Мы сталкиваемся с «редким зверем, занесённым в красную книгу». Танкисты вызывают воздушную поддержку, отправляют нас, хотя обычно это должны делать Ил-2. Несколько «Тигров» обороняют окраину городка недалеко от Лодзи, но это могут быть Т-4 с башней, похожей на «Тигр». Если проще, втихаря расстреливают наши «тридцатьчетвёрки», окружить мешает река. Соседний авиаполк уже летал туда, но вышел не на тех немцев. Надо сказать, сейчас на наших танках и самолётах стало лучше с радиосвязью, поэтому можно заниматься непосредственной поддержкой пехоты. Мне рассказывали байку, как кавалерия с танкистами окружили пару «Тигров», а они стоят окопанные и отстреливаются. Запросили помощь артиллерии, быстро прислали целую бригаду резерва главного командования, благо была рядом. Как выяснилось, несмотря на пафосное название, она вооружена «трёхдюймовками», которые «Тигр» не возьмут, даже если у них есть бронебойные снаряды. Официальные советские легенды о ста орудиях и миномётах на километр фронта базируются именно на массе «трёхдюймовок». Подумали и решили воспользоваться последним средством — вызвать авиацию. Конец войны, есть радиосвязь, начальство требует пользоваться. Вызвали, прилетают Ил-2 и бомбят точно по нашим войскам, на сигнальные ракеты не реагируют. У нас потери, стоит мат-перемат. Думают, что теперь делать. Неожиданно появляются штурмовые «Фокке-вульфы», атакуют и подбивают «Тигры». Немцы после этого просто сдаются. Говорят, что огонь по своим всегда необычайно точен. Подлетаем к цели. Пытаемся связаться по радио. Нас уже ждут, требуем две комбинации ракет в стороны цели с разных направлений: красная-зелёная-белая-зелёная и красная-красная-белая-красная. На земле удивляются, но ракеты пускают. Ага, вот оно, нечто похожее на маскировку. Враг отступить не может, в тылу река с разрушенными мостами, через которую переправляются по импровизированному пешеходному мосту драпающие немцы. Бомбы летят на цель, во что-то попадаем. Следующей целью становятся немецкие солдаты, столпившиеся перед переправой. Может это и жестоко, но немцы точно также обстреливали наших в сорок первом и сорок втором году. Они могут успеть повоевать за Берлин. Заходим на цель и поливаем немцев из пулемётов. Наш замполит вместе с корреспондентом дивизионной малотиражки отправляется на По-2 фотографировать подбитые «Тигры». Изредка он садится за штурвал По-2. Ничего более серьёзного он не совершил. Как выясняется: никаких «Тигров» не было, это были самоходки типа «Хетцер», у которых почти кончился бензин. Немецкие самоходчики решили дать последний бой и подороже продать свою жизнь. Перефразируя павшего смертью храбрых политрука Клочкова: «Отступать некуда, позади Берлин». Шесть "Бостонов" подбили две самоходки из пяти остававшихся. Что важно: одна из самоходок была выведена из строя близким разрывом четвертьтонной авиабомбы, появился не простреливаемый пушками сектор обороны, и на наше счастье, Т-34 и СУ-85 пошли в атаку именно там...