***
Моя жена стала отвлекаться от материнских обязанностей и готовить к боевым вылетам мой самолёт. И не только мой. А ещё нам подарили трофейную детскую коляску и разные детские вещи, привезённые замполитом из Франкфурта. Он специально ездил за разными трофеями. А ещё отличившимся можно отправлять посылки домой. Наш полкан считает, что у него достоин весь полк, комдив этим недоволен, поскольку дурной пример, но каким-то макаром договаривается, где отправит вся авиадивизия по одной посылке на каждого, а наш полкан зачарует посылки, чтобы никто ничего на почте не спёр. Нельзя сказать, что зачаровывать будет лично полкан.***
Мы летаем с аэродрома между Франкфуртом, который на Одере, и Кюстрином. Немцы сдали его без боя, что нас радует. Есть все условия для размещения. Я с женой и сыном теперь живу в небольшой комнате, которая по мнению полкана предназначена для размещения младшего офицера. Я всё больше понимаю мужиков из офисного планктона из далёкого будущего, которые допоздна задерживались на работе. А дома жена с грудным ребёнком. Сам полкан занял комнату и кабинет немецкого командира. У него стол и над головой хозяина кабинета нацистский орёл. Всё в сурово-прямолинейном стиле. Надо сказать, командир нашего полка в этом кабинете смотрится, как инородный элемент, особенно хорошо это видно на фотографии, где он за «руководящим столом». Надо сказать: польские лётчики в Ровно располагались пафосней. Комдив, согласно субординации, занял кабинет попросторней, начальник штаба дивизии занял личный кабинет немецкого начальника штаба. У немцев есть отдельная комната для господ офицеров, у нас там теперь «Ленинский уголок» для лётного состава. В качестве трофеев достались французские коньяк и вино. А ещё у нас здесь есть «Смерш», который проверяет освобождённых пленных. Они в итоге сидят в помещениях немецкой полевой жандармерии. У нашего начальства разные антисоветские мысли, поскольку здесь хороший аэродром с двумя бетонными полосами и просторными ангарами. У нас с такими была напряжёнка. Инженер-майор Волкогонов вместе с походно-полевой женой живёт в соседней комнате, которую, судя по висевшей ранее фотографии на стене, занимал немецкий капитан. Его походно-полевая жена кем-то числится, по факту выполняет обязанности денщика. Ходит пузатая, родит, скорее всего, в конце мая. Наш полкан считает, что каждый офицер, пилот или штурман имеет моральное право завести законную или походно-полевую жену, а вот комдив и замполит с этим несогласны. Моя сестра Маруся выписалась из нашего лазарета. Помнится, у нас есть младший лейтенант Кузнецов, по должности заместитель командира эскадрильи. Как выяснилось, с ним почти спит моя сестра Маруся, то есть занимается оральным сексом и намеревается окольцевать, тот не против. Но невинность она собирается сохранить до свадьбы. Самое интересное, что магические средства контроля невинности могут посчитать «техническую девственницу» как опытную женщину. Моя жена считает, что Марусе надо раздвинуть ноги, залететь и расписаться. Всё к этому идёт. Узнаю женскую логику во всей красе. Мне строит глазки Дарья Марьянова, подруга моей жены, что интересно, с ведома моей жены. После войны мужиков на всех не хватит, а полигамный брак с точки зрения волшебников ничего особенного не представляет. Это не редкость. Многожёнство встречается чаще многомужества. Но мы то слабосилки, то есть, по отечественным меркам, полукровки. А те, у кого сил поболее, должны руководствоваться родовыми дарами и проклятиями, так что только не выходит. Жениться по любви нельзя, а то будет, как с нашим полканом: вроде почти вся родня сильная, но поскольку у его родителей брак без учёта сочетания всей этой родомагии, дети родились слабые. Это считается вырождением. Отчего становится как-то не по себе. А ещё надо родить и воспитать детей, а если что не так, эта самая родомагия тебя и размажет, как проблемный элемент. Поэтому по большому счёту правильно говорят: ну нафиг эти большие магические силы. А ещё есть такой момент: если сильный колдун хоть раз переспит с женщиной, то он навечно потеряет двадцать-двадцать пять процентов своей магической силы. Да, репродукция — она далеко не бесплатная с магической точки зрения. Да и дети питаются родительской магией. Это правило не касается только чернокнижников, которым нельзя предохраняться, а оргии у них входят в программу обучения. Оргии, вакханалии и прочие безобразия не предусматривают контрацепции: либо ты участвуешь полностью, либо нет. Идут бои в предместьях Берлина. Наступление началось внезапно. Надо сказать, нам воевать непросто, поскольку у немцев много зенитных автоматов, но при этом мало хороших зенитчиков. Если забраться повыше, можно попасть под обстрел зениток большого и среднего калибра противовоздушной обороны немецкой столицы, а там хорошие зенитчики. Немцы сопротивляются отчаянно, но часто бестолково. Ополчение и школота, они же «Фольксштурм» и «Гитлерюгенд», нередко воюют с одной винтовкой на троих. Школота может воевать без винтовок, с одними «Фаустпатронами». У нас рядом барачный городок для стариков и школоты. Мы летаем на высоте три-четыре тысячи футов. У врага много радиолокаторов, поэтому ночь нас уже не спасает. Разве что летать по одиночке, такая цель обнаруживается плохо. К счастью, начальство отказалось от идеи использования малокалиберных авиабомб, но приходится бомбить крупным калибром в интересах пехоты по целям, которые не берут полевые гаубицы. Приходится делать по три-четыре вылета в день. Нам неожиданно приходит благодарность от танкистов. Дело в том, что мы во время вылета на поддержку попали двумя «пятисотками» в небольшую дамбу, что поначалу вызвало раздражение, что нам высказали по радио. Но форсировать небольшой канал тогда не удалось. Я сообразил, что надо бы осушить канал, сверху это хорошо видно. Пришлось атаковать под огнём «Флакфирлингов», оставивших три дырки в левом крыле. После того, как дамбу прорвало, глубина воды в канале упала с двух с лишним метров до нескольких десятков сантиметров. То есть танки успешно преодолели канал вброд, хотя несколько застряли в иле. После этого прорыв немецкой обороны во время второй атаки стал неизбежен.***
Мы в одиночном вылете отбомбились по Берлину, точнее по восьмидесятивосьмимиллиметровой зенитной батарее и ДОТам на его окраине. Сначала мы сбросили бомбы на батарею, потом светящую авиабомбу, Ира сфотографировала, увидели ДОТы и по ним "сотками" из бомбоотсеков. Ещё одна светящая авиабомба, фотографии, и мы валим отсюда. По нам уже открыли огонь зенитки, но у них неправильно поставлены взрыватели, снаряды рвутся с перелётами. Мы на полном ходу на тысяче футов по высотомеру несёмся домой на бывший немецкий аэродром. Докладываем. Идём готовиться к очередному боевому вылету по запросу армии и сбрасываем авиабомбы на позиции немецких самоходок. При возвращении нас встречает сам комдив и награждает весь экипаж орденами "Красной звезды", на что имеет полное право. Оказывается, мы были первыми в нашей авиадивизии, кто отбомбился по Берлину. Он решил наградить, но никому не говорил. Фотографии изучают и приходят к выводу, что мы подбили близким разрывом "пятисотки" один "Хетцер".***
Выполняю завет моего нового отца: потопил "сотками" стоявший на якоре речной трамвайчик. Маруся и Таня набирают посылки домой. Есть захваченные склады, брошенное немцами имущество брать запрещено, ведь это мародёрство. Ага, так и поверили, может ещё и выполнить? Как грабить наше сельское население, так немцы первыми, а нам и пикнуть нельзя. Щаззз... Коммунисты играют в благородство за наш счёт. Так как моя жена по-прежнему очень не любит поляков, а они до войны вели себя в Полесье, как быдло, они отправляются за посылками к полякам. Нельзя сказать, что вели себя как быдло эти конкретные пострадавшие поляки, но месть есть месть. Надо сказать, есть патрули, которые ловят наших. В качестве транспортного средства берётся "Додж" "Три четверти", который отыскали на аэродроме. Посылки упаковываем при помощи магии отправляем старшей сестре Шуре. В моей посылке шесть хороших охотничьих ружей, несколько картин, три велосипеда, два патефона, две швейные машинки, радиоприёмник, посуда, столовое серебро и многое другое. Полкан смотрит на это безобразие и даёт добро, в наказание велев зачаровать сто пятьдесят посылок от солдат нашей авиадивизии. Там в основном скобяные товары, немецкая армейская одежда в виде рубашек и штанов, ткань и обувь, взятые на складе, всё по принципу "чем богаты, тем и рады". Сам полкан отправил домой пару натюрмортов малоизвестного фламандского художника конца семнадцатого века. Намекаю жене, что нам тоже надо разжиться. Она всё поняла. Там где брали, ещё есть. И два с лишним килограмма золотых украшений, из числа спрятанных владельцем ювелирного магазина. К Шуре отправилась на хранение посылка военфельдшера Семёныча. Он заботится о своей послевоенной жизни. Отправили деду три пары немецких армейских сапог, пять форменных рубашек, десяток подштанников, куртку и брюки через старшую сестру Шуру, есть его размер. Бабушке отправили ткань, туфли, зимние полусапожки, десяток кастрюль и скороводок, ложки-вилки, спицы, три кило шерстяной пряжи и прочие мелочи. Да, магия позволяет упаковать очень много. Шуре тоже перепало, как и её племяннику, ходящему в школу. Ношение финских ножей сейчас запрещено, но я ему отправил складной швейцарский армейский нож. Лично ему, присовокупив записку, чтобы учился хорошо. Ему ещё всё лето пахать на огородах и рыбалке. Отцу отправили по одной пару немецких армейских сапог и ботинок и две пары штиблет. У нас ходит грустная и депрессивная Ира. Дело в том, что она киевлянка, сама как-то сумела выскочить из Киева в сорок первом, а остальные погибли или расстреляли каратели в Бабьем Яру. Она круглая сирота и бесприданница. Из родни есть только троюродный дядя, возможно брат и сестра. Ей предлагают собрать посылку и отправить кому нибудь на хранение. После войны пригодится. Ира в депрессии и ничего не хочет. Она очень быстро превратилась в маленькую девочку, а ещё напросилась стрелком в наш экипаж, ведь Владлен Петрик в госпитале. Однако его матери, проживающей в Харькове, отправили ткань и несколько кухонных ножей. Типа широкий жест от отца-командира, который, вдобавок, решил наградить раненого медалью "За боевые заслуги", хотя раньше в таких случаях обычно давал "За отвагу". Надо сказать: Маруся — графоманка. Строчит длинные письма родне, собирает посылки. Так как сама собирается стать мамой, а с детскими товарами в СССР напряжёнка, то упаковала детскую коляску и другие вещи. Итого от нас отправляются три посылки: одна на имя моей тёщи, две от меня и Маруси на имя Шуры, а четвёртая, как ни странно, отправится чуть позже. Это Ира, записавшаяся в наш экипаж стрелком, решила пожертвовать своей посылкой. А Таня и её подруга Даша её утешают и изображают заботливых старших сестёр. Ира говорит, что если её убьют немецкие зенитчики, то так наверно будет лучше. Но летает она не каждый день, поскольку обязанности писаря полкан с неё не снял. Так что по прежнему сидеть и заполнять бумажки. Хорошо хоть, что чай у нас подаёт не писарь, а денщик командира полка. Оказывается, он же приводит в порядок форму Иры и чистит её туфли и сапоги. На то есть устный приказ полкана.***
Наконец сомкнулось кольцо окружения вокруг Берлина. Впереди штурм...