***
Вечером мы располагаемся у костра, на котором жарят свинину. У нас шашлыки, можно с местной рисовой самогонкой, представляющей из себя белую мутную жидкость, но понемногу, сильно бьёт по мозгам. Полкана срочно вызывают в штаб. У командира полка есть своя связь с Москвой по магической линии. Новость: подписан приказ о расформировании нашего бомбардировочного авиационного полка. Повод: вчера подписан акт о капитуляции Японии. Наконец-то завершилась война. «Дуглас» с грузом орденов и медалей для нашей, и не только нашей, авиадивизии вылетает завтра. На этом всё. Полкан срочно связывается с комдивом, но тот ещё не в курсе. Что у нас со связью? В штабе фронта сообщают, что да, японцы действительно капитулировали, ещё вчера. До сведения всех частей ещё не довели, поскольку на данный момент не закончена сдача в плен Квантунской армии. Рано расслабляться. Полкан соглашается, что рано расслабляться. У нас рядом стоят пограничники, которые выяснили, что японцы спрятали несколько моторных баркасов, доверху груженых ценным имуществом, только хрен найдёшь. Но у нас же есть магические навигаторы. Так что, раз война закончилась, значит надо брать трофеи. На меня накатывает жуткая усталость. Наконец-то закончился этот кошмар. Мне вспоминается песня Булата Окуджавы, он, кажется, фронтовик: А мы с тобой, брат, из пехоты, А летом лучше, чем зимой. С войной покончили мы счеты, С войной покончили мы счеты, С войной покончили мы счеты, — Бери шинель, пошли домой! Война нас гнула и косила, Пришел конец и ей самой. Четыре года мать без сына, Четыре года мать без сына, Четыре года мать без сына, — Бери шинель, пошли домой! К золе и к пеплу наших улиц Опять, опять, товарищ мой, Скворцы пропавшие вернулись, Скворцы пропавшие вернулись, Скворцы пропавшие вернулись, — Бери шинель, пошли домой! А ты с закрытыми очами Спишь под фанерною звездой. Вставай, вставай, однополчанин, Вставай, вставай, однополчанин, Вставай, вставай, однополчанин, — Бери шинель пошли домой! Что я скажу твоим домашним, Как встану я перед вдовой? Неужто клясться днем вчерашним, Неужто клясться днем вчерашним, Неужто клясться днем вчерашним, — Бери шинель пошли домой! Мы все — войны шальные дети, И генерал, и рядовой. Опять весна на белом свете, Опять весна на белом свете, Опять весна на белом свете, — Бери шинель, пошли домой! Да, скольких унесла эта война… И хороших и плохих. Что-то мне плохо, хочется напиться в стельку, но полкан поднимает меня. Нечего расслабляться и впадать в меланхолию, готовим к боевому вылету три Ще-2, летим за трофеями. Сам о себе не позаботишься — ничего не будет, всё загребёт себе советская власть, потом растащат тыловые крысы. Маруся уже несёт клубок. Полкан считает, что в царском правительстве тоже были вредители и враги народа, а ещё в те времена запретили традицию отдавать города на разграбление: могли на день, а могли на целую неделю. А ещё запретили угонять в полон. Скольких поубивали фашисты и прихвостни… Вот взять и сделать часть рабами и холопами. Определить в колхоз, на шахту, лесоповал… У нас многое почищено в нашей истории. Если бы при Петре I у нас не стало так много немцев при власти, но скорее всего во второй половине восемнадцатого века в Крыму практически бы не осталось татар. Уж больно к ним много претензий накопилось. Перед этим степи северного Причерноморья превратили в Дикое поле.***
Наши самолёты взлетают и направляются на поиски трофеев. Маруся говорит, что есть две возможных точки. Мы садимся в полной темноте и идём на поиски японцев. Первым обнаруживаем часового мы, да, при помощи заклинания. Капитан Крашенинников его оглушает, потом берём в плен остальных. Находим шесть лодок гружёных доверху лодок, которые надо перегнать к нашему аэродрому. И небольшой склад на берегу в придачу. Да, взятые в плен явно скажут на допросе, что были трофеи. Но с другой стороны, у нас почти никто не знает японского. У нас даже с немецким плохо, а с азиатскими языками вообще полный швах. Быстро грузим в самолёты трофеи, лодки отправляются вдоль берега к нашему аэродрому: вот он, морской аналог «компаса Кагановича». Мы летим на аэродром, выгружаемся, заправляемся. И летим за следующей партией трофеев. Там обнаруживается чисто сухопутный склад, который охраняет шесть часовых. Неужели на этом всё? Там есть оружие, боеприпасы и немного материальных ценностей, которые можно взять в качестве трофеев. Оружие и боеприпасы нам не нужны. Тем более, что это японские пулемёты, миномёты и старые малокалиберные противотанковые пушки. Полкан хочет наведаться в Корею.***
Даже выспаться не дают. К нам прибыл комдив на «Бостоне», посмотреть, как у нас идут дела. Увидел пленных японцев. Нас перебросят в Порт-Артур, откуда мы отправимся по домам. Кто останется служить после войны, отправится на новое место службы. Наш аэродром передадут китайцам. Самолётов у них пока нет, но кто его знает. Грузовики для переброски матчасти в Порт-Артур прибудут через неделю, а может через две. Сегодня же вечером прибудут первые «купцы», которые будут делить лётный и технический состав. Из технического только тех, кто может колдовать. Моя жена Татьяна носится, как ужаленная. Её беспокоит, прибудут ли лодки с трофеями к прибытию "купцов". Нам ещё обещали лодку. Кроме того её очень беспокоит подруга Дарья Марьянова, которая так никого себе и не нашла. То есть она незамужняя, одинокая, а как только кончилась война и будет дембель, так мужики в страшном дефиците. Советская власть неодобрительно относится к возможности полигамных браков. У полкана есть одиннадцать несовершеннолетних, из которых восемь не могут колдовать от слова совсем: «дети полка». Их надо либо сдать в детский дом, либо распихать по знакомым. Это без учёта Маруси, которой недавно стукнуло семнадцать. Но она замужем и штурман. У нас есть ещё один штурман — старший сержант Лисовский шестнадцати лет от роду. С сорок четвёртого года стали призывать шестнадцатилетних среди обычных людей. Они в основном служат в тыловых частях, а также связистами, сапёрами и прочими, хотя кое-кто попал в пехоту. Прибывают «купцы». Хотя, как сказать «купцы». Нам просто сообщают о нашей судьбе. Младший лейтенант Кузнецов и его жена Мария отправятся на учёбу в военную академию. Придётся учиться пять лет. Есть приказ товарища Сталина: всех лётчиков, выполнивших сколько там боевых вылетов, в академию, а Маруся уже собралась в Капустин Яр. Ещё Марусе дали орден Славы первой степени, а так как она в звании старшины, ей присвоили звание младшего лейтенанта. Её муж, тоже стал кавалером ордена Славы трёх степеней, в авиации орден Славы дают младшим лейтенантам. Так как при получении всех трёх степеней положено давать очередное звание, то теперь он лейтенант. Майор Волкогонов переводится на довоенное место службы, на авиазавод в Воронеже. Он будет там служить в офицерском звании, до войны он там просто работал. Замполит получает какую-то очень «тёплую» полковничью должность в Прибалтийском военном округе, сдаст дела и отправится в Ригу. Маруся ему нагадала, что он там будет служить до отставки. Замполита это полностью устраивает. Ему уже «полтинник», пора думать о военной пенсии. Штурмана Лисовского отправляют в лётное училище, учиться в режиме мирного времени на пилота многомоторного стратегического бомбардировщика. Обещают после окончания расщедриться на звание младшего лейтенанта. Но всё равно это приказ, его не обсуждают. Военфельдшера Семёныча, то есть старшего лейтенанта медицинской службы Иванова, просто демобилизуют, но ему светит путёвка в национальную республику на восстановление медицины. Пообщавшись со мной и ещё некоторыми, он хочет отправится в Молдавию или Среднюю Азию. В Молдавии тепло, если жить в селе со своим садом… В Средней Азии народ знает своё место, там тоже есть плюсы. Только надо подобрать хорошую жену, охота за ним всё равно будет: неженат, фельдшер, в это время по всем параметрам завидный жених для подавляющего большинства женского населения в это время. Ещё ему намекают, что надо бы вступить в партию, но он не хочет. Зачем? Слушать чушь или спать на партсобраниях, платить взносы? Ему это не надо. Если жить в молдавском городке в частном секторе, можно завести личный винный погреб, а это гораздо интересней. Я вместе с женой отправляюсь на службу. Майор Крашенинников отправится на службу в на какой-то невнятный сибирский аэродром, но он там же жил до войны. То, что его именуют майором, интересно, значит уже дали «два просвета», но приказ до нас пока не дошёл. Меня отправляют в Астраханскую область в гражданскую авиацию по комсомольской путёвке, в село Капустин Яр. Там будет аэродром и аэроклуб. Мы будем их организовывать. что интересно, приказа о создании аэродрома ещё нет, нам надо провести подготовку и доложить начальству. У нас остаются нераспределёнными одиннадцать человек, но из несколько имеют статус походно-полевых жён, а за их вычетом всего несколько человек, в том числе Дарья Марьянова. Её хотят оправить техником, а может дать направление в Московский авиационный институт, но не нашли данных в комсомольской организации. Там уже выяснили, что из-за бардака сорок первого она не состоит в комсомоле. В институт Даша не хочет. Она хочет вместе с подругой Таней в Капустин Яр, муж согласен. Да, всё знают, что многоженство формально запрещено, но мужиков на всех не хватает. Обещают посодействовать. Мне интересно, как после войны будут разруливать ситуацию с походно-полевыми жёнами, ведь почти все родили, ведь с контрацепцией у нас плохо, часто ей вообще не заморачиваются. Майор Волкогонов сообщил жене, та, по всей видимости, скрепя сердце, согласилась, что походно-полевая жена будет жить с ними. Кроме того он возьмёт с собой пацана тринадцати лет от роду, прибившего к нашему полку под Курском, он «подавал ключи» и был просто мальчиком на побегушках. Толковый мальчик, ему надо в институт.***
Прибывает «Дуглас» из Москвы. Летели три дня, наш полк оказывается последним, он доставил ордена и медали не только нашей авиадивизии, то есть до нас награждение доходит только девятнадцатого сентября. Полкан успевает совершить «поход за трофеями» в Корею, туда указывал магический навигатор. Личный состав нашего полка строят на плацу. Начинается награждение. Начинают с капитана Крашенинникова, которому дали звание «Герой Советского Союза», наградили медалью «Золотая звезда» и орденом Ленина, дали медали «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За взятие Кёнигсберга», ведь мы туда летали, «За освобождение Варшавы» и «За освобождение Праги». Присвоено звание майор. Ещё несколько наград, которые он не получил раньше. Замполиту за уничтожение путеразрушителя дают орден Ленина. Наконец-то. Он же участвовал в вылете на уничтожение. Логично. Орден Кутузова третьей степени и комплект медалей. Наконец доходит до меня, мне дают орден Ленина, так как в конце, все устали, не говорят за что, орден Александра Невского, орден «Отечественной войны» первой степени, орден Славы первой степени, присваивают звание младшего лейтенанта, остальное получу в военкомате после войны. Медали «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За взятие Кёнигсберга», «За освобождение Варшавы» и «За освобождение Праги». Моя жена, как участвовавшая в боевом вылете стрелком, в котором мы уничтожили путеразрушитель, получила ордена «Отечественной войны» первой степени, комплект памятных медалей. Маруся получает ордена Ленина, орден Александра Невского, орден «Отечественной войны» первой степени, орден Славы первой степени, присваивают звание младшего лейтенанта, вручают комплект памятных медалей. У нас ещё рядовой состав, но так как нас награждали пять с половиной часов, награждение продолжат завтра. У кого только медали «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За взятие Кёнигсберга», «За освобождение Варшавы» и «За освобождение Праги», тех наградит комдив после отбытия начальства в Москву. Замполит в том полёте рассчитывал получить орден «Красного знамени», но дали орден Ленина. Орден Александра Невского дали за уничтожение радиолокаторов в ночь на двадцать второе июня сорок четвёртого года. На следующий день снова столь же утомительная процедура награждения. Младший сержант Иванов из техников, которого наградили полётом за орденами в качестве стрелка, получил орден «Отечественной войны» первой степени, как стрелок экипажа, которому дали ордена Ленина. Очень счастлив. Считает, что полкан — настоящий отец-командир, несмотря на то, что из дворян. Сам младший сержант Иванов из рабочих. Ещё весной он усилиями полкана был награждён орденом «Красной звезды» приказом комдива. Это тоже его радует. Само собой: комплект памятных медалей. Надо сказать, отношение к орденам и медалям самое разное. Кому-то пофиг, особенно на медали, кому-то очень важно. Кто-то просто «коллекционирует». Комдив, когда фактически завершились бои с японцами, подписал много наградных листов. На «московском» Дугласе Маруся вместе с мужем отправляются в военную академию в Москву.***
Я вспоминаю, что то ли в сорок седьмом, толи в сорок девятом будет конфискационный обмен денег, когда не станет одного ноля, но если на счету в сберкассе будет до трёх тысяч рублей, то сумма будет та же. Надо сказать, в военные годы можно было снимать максимум двести рублей со сберкнижки в месяц. А всё дорожало. Да и сейчас дорого. Карты говорят, что будет в сорок седьмом. Полкан, узнав об этом, в тщательно откорректированном виде доводит до сведения личного состава полка, велев не болтать и втихаря принимать меры. Как говорили в далёком будущем, есть лайфхак: можно класть в разные сберкассы, но только в разных районах.***
Полкан гуляет по Порт-Артуру и Дальнему с японским самурайским мечом шестнадцатого века на поясе. Ему так нравится. Где взял, не говорит. Мне, как попаданке, знающей толк в японцах, подарили набор мечей восемнадцатого века на подставке, и ещё пара мечей попроще. Я хожу с катаной начала девятнадцатого века. Патрули косо на нас смотрят, но не доёбываются. Строго говоря, брать трофеи по-прежнему строго запрещено. В Дальнем встречаю Комиссара. Он ходит с «Маузером» и японской короткой саблей «Вакидзаси». Тоже понтуется. Иду к нему в гости. Он расположился в квартире японского офицера, точнее: у него личная комната. Он занимается допросом японских пленных и сочувствующих китайцев и маньчжуров. Строго говоря, полковник государственной безопасности не должен этого делать, он только руководит процессом, но, как выяснилось, он единственный, который нормально говорит на японском, китайском и маньчжурском. Есть ещё один, который кое-как говорит на китайском. С военными переводчиками у нас по-прежнему плохо. Комиссар закончил войну в восточной Померании, уничтожая или беря в плен немецких сапёров, которые могли подорвать мосты перед нашими войсками. Потом попавших в плен сапёров погрузили в эшелон и отправили в Орловскую область на стройки народного хозяйства. За уничтожение социалистической собственности во время боевых действий в СССР им дали по десять лет исправительных работ. Сам Комиссар героически несёт службу, хорошо хоть сейчас не так много допросов, иногда можно отдохнуть. Ему как-то Карлыч доходчиво объяснил, что один день в неделю надо обязательно отдыхать. Всех всё равно не допросить, даже при помощи магии. Ему за командование партизанским отрядом дали «Героя Советского Союза». Что интересно, «героев» получили либо «мученики», то есть замученные фашистами или, изредка, павшие в бою, либо командиры партизанских отрядов. Некоторые, например, Сидор Ковпак, дважды. А рядовых партизан, которые уничтожили много немецко-фашистских оккупантов, их прихвостней и техники, обошли. Такова политика партии, не нам её критиковать. Оказывается, Илья Вронский погиб шестого мая этого года. Шестого мая арестовали, сразу же осудили за антисоветизм и мародёрство и немедленно привели приговор в исполнение. Потом выяснилось, что что-то здесь не так, но его уже расстреляли. Там что-то очень странное. Но Илюха знал, что жить ему осталось всего ничего. Как говорят некоторые: часто люди не понимают, какой на самом деле перед ними стоит выбор. Иногда стоит выбор не жить и умереть, а то, как умереть. Можно подготовиться к смерти. Время жизни Илюхи истекло, а может и нет. Потом требовали оживить, угрожали, уговаривали, но ничего не вышло. Короче, кому-то будет от этого потом плохо. Доктор Карлыч это высказал. Магическая суть проблемы Комиссару непонятна. Его отец погиб результате авиакатастрофы, когда возвращались со съемки местности, их сбили зенитчики своего аэродрома. Приняли на грудь и пошли "бить графьёв", трибунал их оправдал: политическая необходимость.***
Наконец мы грузим разрешённые трофеи на железнодорожные платформы, зачаровываем от краж. Хорошо, если дойдёт за два-три месяца. Сейчас железная дорога перегружена. Наш технический персонал отправляется по домам или в учебные заведения. Дарья Марьянова получила характеристику от полкана, позволяющую поступить на службу на будущем полигоне в Капустином Яру и жить с нами при условии, что она получит высшее образование и что мы возьмём пару детишек. Нам на шею вешают полкового писаря Иру, и ещё одного парня четырнадцати лет от роду. Таня согласна взять ещё одну девчонку, которая помогала по хозяйству и будет помогать нянчиться с ребёнком. Но как только они вырастут, их отправят из дома на вольные хлеба. Да, рабочая сила будет нужна. Но Иру вроде можно сплавить в училище, куда хотели поступить моя жена с подругой, но та не хочет работать руками. Зато у неё красивый почерк, а ряд магических книг надо переписывать исключительно вручную. Или делать рисунки, точнее обводить тушью белые места, дабы случайно не активировать. Собственно, отсюда и пошло название "Чернокнижники". Это хорошая работа, но туда ещё надо попасть. Несмотря на принадлежность Иры к женскому полу пользы от неё в хозяйстве очень мало. Недаром полкан велел своему денщику следить за её формой. Готовить практически не умеет.***
Даша отправляется портключом в Москву волшебную академию, где будет получать образование. Я вместе с женой, полканом, Ирой и ещё рядом лиц отправляюсь в Германию за трофеями. Мне надо заранее глубоко дышать, так будет гораздо легче, потому что дышать во время перемещения невозможно. Две минуты и мы в Берлине...