***
Вылетаем из Астрахани и держим курс на Кишинёв. Самолёт почти пустой, идёт легко, но неспешно. Интересно, выпустят что-нибудь в ближайшее время на замену этого тихохода или нет? В Кишинёве ночуем, заправляемся и летим в Плоешти. Там новая заправка, разговор с чекистом, который нас предупреждает, что югославы в последнее время впали в антисоветчину, надо быть бдительными, и утром следующего дня мы направляемся на запад в город Сплит, что на побережье Адриатического моря. Надо сказать, что Дунай мне казался шире, на самом деле весьма невзрачная река, а местные горы выше. В Сплите мы садимся на бывший военный аэродром, где на встречают знакомые по испытаниям нового оружия в Польше. Наша задача: отдохнуть два-три дня, взять груз и лететь обратно. Зачем здесь нужен колдун: есть доставленные из Италии трофеи, их надо уменьшить, снизить вес, и чтобы потом без проблем вернули первоначальный вид. Если проще: если мы не вывезем эти трофеи, доставшиеся от итальянского флота, сейчас, то не вывезем никогда. Они могут остаться югославам. Сейчас идут разговоры о том, что Румыния, Болгария, Югославия и Венгрия могут иметь некоторые трофеи, доставшиеся от немцев, в частности речные пароходы. Но часть уже успели перегнать на Днепр и Дон. Наши торговые проблемы решают взамен на четверть контрабандной соли. Иначе всё конфискуют и доложат, куда следует. Всё понятно… Соль — это хороший консервант, она в дефиците. Так как коммунизма в Югославии пока по большому счёту нет, здесь есть продовольствие. С промтоварами негусто, но привозят итальянцы в обмен на продукты, которых им не хватает. Я запасаюсь льняной и хлопчатобумажной тканью. Везу туфли жене. Хорошие, итальянские, привезли на парусной шхуне, торгуют на причале. Если что, они новые. Размер вроде подходит.***
Наш загруженный под завязку самолёт с трудом отрывается от взлётно-посадочной полосы, мы медленно набираем высоту и летим через горы. Вроде невысокие, но мы вынуждены лететь вдоль долины, нам не хватает мощности моторов, чтобы забраться повыше. Нельзя сказать, что у Ще-2 большая высотность, но самые высокие местные горы около пары тысяч метров. В соответствии с рекомендациями товарища чекиста не садиться лишний раз в стране, которой руководит отклоняющийся от генеральной линии партии Тито… короче, мы вынуждены сесть около Белграда. Сербы — приличные люди, кто бы что не говорил, но с авиабензином для нас здесь напряг. Кормят хорошо, наконец через день нас заправляют, ведь мы везем секретный груз, после чего мы летим до Плоешти, а там Кишинёв. В Кишинёве должны проверить сохранность груза, ведь у нас была незапланированная посадка, но я в это время еду в гости к Семёнычу, благо такая возможность есть.***
В Молдавии, которая до сорокового года была оккупированной румынами Бессарабией, а у румын есть своя Молдавия со столицей в Яссах, и вообще румыны и молдаване на одно лицо, тихо и спокойно. Ожидается коллективизация, есть общественный транспорт в виде попутных телег. Если без этого, то за небольшое вознаграждение меня подвозит грузовик. Простому народу коллективизация до лампочки, поскольку практически вся земля рядом с селом с непроизносимым названием принадлежала помещикам, которые иногда приезжали из Ясс и Бухареста. Были помещики, станет колхоз… А какая разница? На частные сады и огороды пока не покушаются, отдельные враги народа — не в счёт. Тем более, что к отправленному в Казахстан хозяину дома, где живёт Семёныч, были большие претензии у местных во время гитлеровской оккупации. Тащу на себе мешок с солью. В селе есть понимающие русский язык, показывают мне дорогу. Рано утром у нужного мне дома на завалинке и исполняющем обязанности лавочки бревне собираются хворые, к моему появлению очередь почти рассосалась. Прохожу мимо очереди и вижу Семёныча в белом халате, объясняющего что-то матери с тремя детьми. — Заходите, молодой человек, — Семёныч отвлекается от пациентки. — Привет, — говорю я. — Одну секунду, отпущу больную. — Соль куда девать? — Отнеси Тане, — кивает на проём, прикрытый занавеской, за его спиной. Таня, которая моя двоюродная сестра и жена Семёныча, к моему появлению относится настороженно, однако подарок в виде баскунчакской соли принимает. Мы с ней давно не виделись, если верить память предыдущего владельца тела, то с тридцать восьмого года, когда она была совсем мелкой. — Из-за тебя я оказалась на чужбине, — о, уже пошли претензии. — Нельзя жениться на сестре, даже двоюродной. — Паша тоже так говорит. — Твой муж — фельдшер, он лучше знает, — Семёныч правильно учит жену. — Расскажи, как вам здесь живётся, Таня и Шура меня потом допросят. — Таня — твоя жена-хохлушка? — Да. — Живём богато, дом хороший. Сад, огород. Завели кур. Появляется Семёныч. — Ты надолго к нам? — Я проездом, самолёт на аэродроме под Кишинёвом, могу уехать через два дня. — Это хорошо, скоро обед, тогда отдохнём. Забери гостинцы, угости гостя, что он здесь стоит, — говорит Семёныч жене. Таня молча удаляется в кабинет, возвращается с несколькими яйцами и каким-то кульком. — Больные несут подарки? — интересуюсь я. — Паша называет это гостинцами. Сейчас принесли брынзу и четыре куриных яйца, кукурузную муку. Местные каждый день едят мамалыгу, мы к ней непривычные. Утром ещё были три яйца, картошка. — Овощи со своего огорода? — Откуда ж ещё. Их не несут, свои есть. Ага, на дворе октябрь, ноябрь на носу, здесь тепло. Таня появляется с большой тарелкой больших красных помидор, накладывает на тарелку, наливает домашний квас. — Будешь помидоры с брынзой? — Давай. — Три дня назад принесли гуся, но мы его уже съели. Это был подарок за выведение застарелой язвы желудка. — Продуктовых карточек нет? — Чего нет, того нет. У нас же село, мы обязаны сдавать продукты. Не совсем мы лично, деревенские сдают. — Церковь работает? — Да, служба каждый божий день, кроме понедельника, когда батюшка отдыхает. Жалование у Паши маловато, но дополнительно платят молоком, сливками, сметаной, брынзой и маслом. Если бы не гостинцы, было бы совсем тяжко. Паша же не всё обязан лечить. К нему потянулись из других сёл, а он должен лечить только свою волость. Они несут подарки в качестве платы за лечение, кто что может. Местные просекли необходимость подарков. Всё понятно. Если вспомнить, что в СССР зарплаты врачей и учителей были небольшими… — Со временем жизнь наладится. Может быть. — Может быть… Это точно. Хорошо, что дали большой дом. Может спозаранку на рыбалку сходишь? — Семёныч рыбу не ловит? — Никогда. — Схожу. — Я тогда к соседям за удочкой схожу. — Сам сделаю, только ты нитку найди. — Найду. Через некоторое время Таня раскочегаривает примус и начинает жарить кабачки. Овощи — основная еда семьи Ивановых в это время. Мяса они не хранят, холодильников ещё нет. Точнее есть, Семёныч обзавёлся трофеем, но электричества в этом селе пока нет. К этому добавляется стакан белого, кажется полусухого, вина из погреба. Семёныч рассказывает о житье-бытье. Теоретически откроют медпункт, но пока он принимает у себя дома. Живётся хорошо, жена периодически ворчит и пытается пилить. Местное волостное правление должны реорганизовать в сельсовет, но пока всё идёт медленно. Здесь живётся лучше, чем в Ростове-на-Дону в мирное довоенное время. Там у Семеныча была комната, но дом разрушен, всё имущество погибло. Вечером иду на рыбалку, предыдущий владелец моего тела умел это делать самими разными способами. Возвращаюсь ночью с двумя десятками карасей, окуней, язей и непонятных рыб. Опускаю в бочку, хозяйка утром разберётся. Рано утром завтрак из помидоров с брынзой. Почти вся рыба всплыла кверху пузом, но Таню это не смущает. Она с берегов Волги, у неё вся рыба находит применение. В крайнем случае пойдёт на корм курам. Они почти всеядны.***
Наш самолёт совершает посадку на аэродроме около Астрахани. Доставленную технику надо вернуть в нормальное состояние, а это не просто. Чары уменьшения плохо сочетаются с чарами расширения, что именно, понять не так просто. Хотя в какой-то книжке было кратко описано, дело в конфликте разных чар изменения пространства. Начальство искренне радуется, поскольку шлюзы на Свирской ГЭС и Беломорканал ещё не отремонтировали, не хватает всего, а как именно доставили трофеи? Раз секретно, значит секретно. В любом случае в хозяйстве всё сгодится. Если не вывезти сейчас — всё растащат, причём в организованном порядке.***
Смотаться домой и отдать новые туфли жене не дают, мы отправляемся в новый рейс за итальянскими трофеями. После третьего рейса наконец всё заканчивается, можно домой. Везу домой многочисленные заграничные покупки. Если честно, я постепенно разочаровываюсь в совместной жизни, но расстаться крайне проблематично, сложнее, разве что, остаться холостяком в послевоенное время.