***
Стали строить индивидуальное жильё, а с этим всё не просто. Дом стоит относительно недорого — двенадцать тысяч рублей, но большинство и так живёт о зарплаты до зарплаты, но просто так кому-попало не строят, нужно показать источник доходов. Я — лётчик-фронтовик, у меня много наградных, можно строиться. Говорят, что будут давать кредит на жильё. Решил замахнуться сразу на трёхкомнатный каменный дом. Как выяснилось, в это время дома строят по типовым проектам и это далеко не то, что строят в далёком будущем. Общая площадь каменного жилого дома с печным отоплением: тридцать девять квадратных метров, жилая: двадцать семь, удобства во дворе. Дом не предусматривает подвала или подпола. Плюс неотапливаемая веранда площадью десять квадратных метров. На отмечание нового сорок седьмого года у нас собирается «семейный совет». Мне этот дом откровенно не нравится. Тесновато будет… Шура, в чьём дома надо менять достаточно много начавших гнить в сыром климате брёвен, наличие такого дома считает за счастье. Отец предлагает оказать посильную помощь старшей сестре и помочь ей обзавестись домом. Она, как вдова красноармейца, теоретически имеет право, но её дом не был разрушен. Денег на строительство у неё нет и не будет, по крайней мере в обозримом будущем. Маруся готова проспонсировать за счёт своих наградных, но я, в свою очередь, должен проспонсировать деревянный двухкомнатный дом на её участке. Или часть дома. Её муж оказывается в примаках. Он, как офицер, с этим категорически не согласен. Тем более, что он с семьёй пока живёт в офицерском общежитии, и не факт, что он дембельнётся в Сталинград. Но его тёще хочется второй участок, который могут отнять и передать нуждающимся. Наконец принимается компромиссное решение: у нас с Таней будет дом в Сталинграде, родители будут жить в марусином, а квартира отойдёт брату Лёве, точнее: две комнаты в двухкомнатной квартире.***
Через несколько дней, а длинных новогодних в это время нет, мать идет в местное отделение министерства государственной безопасности в отдел по работе с волшебниками, которое обещает посодействовать, чтобы построенный дом был построен у вдовы красноармейца. А то мы можем использовать заклинания принуждения. Принимающий начальник придерживается политики послаблений в подведомственной области. Наконец через месяц выносится компромиссное решение: мой дом будет построен в сорок девятом году в порядке очереди, Шуре построят дом за счёт средств денежного аттестата, то народ с предубеждением относится к двухквартирным домам, их покупают только в кредит, а выделенного лимита средств не хватает, поэтому для меня и Маруси могут построить двухквартирный дом. План по строительству, в том числе двухквартирных домов, пока никто не отменял. Дом будет каменный, поскольку его строят пленные немцы, которые ничего не понимают в деревянном домостроении. Кроме того, деревянные дома сейчас строят из сплавного леса, а если бревно или плот при сплаве намокнет, то оно неизбежно лет через десять-двадцать будет гнить. Если хочется подвал или мезонин, то надо договаривать в частном порядке со строительным начальством. И там надо пошевеливаться с оформлением документов, поскольку бригада немцев может начать строить дом уже через два месяца. Точнее должна. В принципе, проблему можно решить довольно быстро. У начальника строительного треста хворает старушка-мать. Если моя мать поправит её здоровье, то… Короче, её могут рекомендовать строителю, как хорошего фармацевта-гомеопата, умеющую лечить народными средствами. Гомеопатия — наука тонкая, требующая особого дара. Немцы берут взятки продовольствием. Да, так сказали чекисты. Можно построить гараж, но лучше, что бы ворота не выходили на улицу, то есть во дворе. Это во избежание лишних искушений для других. Кроме того, власть в данный момент либерально относится к строительству каменных погребов, которые можно использовать в качестве перекрытых щелей.***
Начальник строительного треста оказался ветераном войны, командовавшем отдельным инженерным батальоном в звании майора. Лётчиков он недолюбливал, поскольку считал нашу службу халявой, усыпанной орденами и медалями. С его точне зрения тяжелее всего было пехоте и сапёрам: попробуй разминировать минное поле под огнём противника. Однако, после того, как его мать приняла несколько колдовских зелий, в просторечии именуемых «гомеопатическими средствами», у неё нормализовалась работа почек. У него самого после использования специальной мази улучшилось здоровье: ревматизм не прошёл полностью, но стало гораздо легче. Далее вступили в действие два простых правила: «Долг платежом красен», «Плох тот прораб, который не может построить себе дом и дачу». Мы оплатили дефицитные строительные материалы по государственной цене.***
После нового года мы летим далеко в степь с грузом продовольствия и полтонны угля в качестве помощи. Дело в том, что есть идеи строить полигон не около Капустина Яра, а подальше, где-то четыре часа полёта на Ще-2. Да, этот самолёт по прежнему летит очень неспешно, но всё равно это не ближний свет. Обратно мы летим на встречу ветру, почти шесть часов, хорошо, что пустые, кое-как дотянули. Как выражались в далеком будущем: альтернативное место размещение полигона находится в степи. В балке находятся несколько землянок и трофейных немецких палаток. Строго говоря, это не положено, велено ставить на открытом месте, но если вылезти из балки, дует ледяной ветер. Неизвестно, чему больше радуются, продовольствию или углю. Им надо пафосно превозмогать ради победы коммунизма, идут работы, предшествующие подготовке к размещению полигона. Почему здесь? Чтобы враги народа и вражеские шпионы не добрались. На самом деле никто почти ничего не делает, потому что холодно. Печки-буржуйки расходуют топливо в огромных количествах. Снабжение? На санях по степи, грузовики на стройках народного хозяйства. Дрова достанете на месте, пастухи как-то топят свои юрты. Посмотрев на это место сверху, отбываю домой, потом в Москву на доклад. Совершенно неожиданно меня встречает целый генерал-полковник, который требует сказать, как там на самом деле обстоят дела. Я честно сообщаю, что это жуткая дыра, где совсем ничего нет, — голая степь. Уж лучше в Капустином Яру, поскольку семьи военнослужащих смогут закупаться продуктами в селе в случае неизбежных проблем со снабжением. Не говоря уже о том, что в Капустином Яру есть пристань на Волге и железнодорожная ветка. Товарищ генерал-полковник, по его словам, мне верит, поскольку он вместе с маршалом Будённым в двадцатые годы строил коммунизм в Средней Азии. Итог: меня благодарят за полученную информацию и обещают направить в глухую туркестанскую степь авторитетную комиссию которая определит место полигона. Некоторые ответственные товарищи считают, что после Великой Отечественной войны степь мы точно освоим. Их бы самих туда в эти палатки и землянки.***
После доклада навещаю начальство и прошу направить меня на заочное обучение для блага Родины. Оказывается, в постановлении Совнаркома «О высшем заочном обучении» про магическое заочное образование ни слова, магического заочного образования нет, и предвоенное время ситуация «Поставьте мне зачёт, я из крестьян или рабочих», характерная для советских учебных заведений для нормальных людей, не прокатывала. Но вопрос рассматривается. Отдельные попытки были, но ни к чему хорошему не привело. Полноценное советское колдовское высшее образование хромает на обе ноги. Сейчас рассматривает вопрос об обязательном средне-специальном или высшем образовании для всех волшебников. Я считаюсь закончившим лётное училище и, следовательно, получившим необходимое образование. Кроме того, я попаданка, у меня в прошлом есть высшее образование. Начальство прекрасно понимает, что не не хватает знаний о магии, но ничего поделать не может. Особенно с учётом того, что сильное колдовство сродни ремеслу: ему учат дома родители и другие родственники, знание передаются из поколение в поколение. Либо попасть в подмастерья к опытному ремесленнику в артель. Это сейчас так называется. А с этим сложности. Я слишком великовозрастный для этого, у меня будет много дел после открытия ракетного полигона.